Ты Спасительница? Так спасай!

Да, иногда казалось, что наука сделала скачок напрасно — телефоны не всегда приносят пользу. Один звонок может спасти, другой — все испортить. Какой из этих двух вариантов выбрала Реджина? А Эмма? Как никогда сильно бодрость расходилась в физическом отражении. Свон спала от силы три часа, но при этом уверенно стояла сейчас на ногах и чувствовала, что, даже если бы попыталась еще отдохнуть, тело бы отвергло этот замысел. Пусть под глазами висят эти тени — от дела внешний вид нисколько не отвлекал. А дело заключалось в этом: пробраться в лавку Мортимера и посмотреть записи. Не захотел по-хорошему? Не захотел помочь самому себе? На здоровье. Но Спасительницу эти запреты на личное имущество не беспокоили, когда дело касалось раскрытия серии преступлений, и если ей не хотят идти навстречу — она вправе пойти сама и действовать независимо от остальных. Полпятого утра. Генри с безмятежной улыбкой, посапывая и обнимая игрушечного Тора, которого Эмма выиграла ему однажды в тире, продолжал ловить грезы. Сон настолько сильно затянул его, что почувствовать внезапную пустоту в комнате он не сумел. Эмма осторожно пробралась на кухню и теплым взглядом окутала родителей, которые так же крепко спали в обнимку и вряд ли догадывались о намерениях своей дочери. Им рассказывать об этом она, конечно, не стала, так как отчетливо понимала: не отпустят. По крайней мере, не в одиночку после совсем недавно пережитой серьезной травмы, что могла помешать ей «жить долго и счастливо», если бы не магия. Генри тоже не отпустил бы. Потребовал бы взять с собой, если против любой другой компании. Но он знать не знал, когда Спасительница возьмется за операцию «Крот». Свон осторожно и максимально тихо взяла с вешалки куртку вместе с шапкой, после чего так же бесшумно выскользнула через дверь, спустилась вниз по скрипучей лестнице (благо она уже выучила примерный маршрут, как не создавать на ней много шума, поскольку часто возвращалась домой поздно) и села в автомобиль. Прохладно. К утру ночной холод нехило потрепал машину, хотя, казалось, еще совсем недавно, буквально вчера, Свон в ней задыхалась от невозможной духоты. После странного диалога с Реджиной, после того длительного столкновения взглядов, в которых их лица становились все ближе… после того, как раздался звонок, свергнувший тишину, словесная перепалка с Кэрроллом. Идиотский телефон. Идиотский ли? В качестве транспортного средства, как уже можно было догадаться, Эмма решила взять Жука. Пусть служебную машину уже вернули к жизни, избавившись от всех неисправностей, а Жук все же как-то сподручней и неприметней, хоть зачастую мог выделяться своим цветом. Свон завела мотор, включила отопление, чтобы хотя бы немного согреться. Отъехала от дома родителей, чтобы ни дай Бог не разбудить их гулом машины. Остановилась у кафе (оно было закрыто, как ни странно), собралась с мыслями, проверила, все ли взяла. Подумала почему-то о Реджине, то ли радуясь, что ее с ней рядом нет, то ли огорчаясь. С одной стороны, так ей ничто не грозит, но с другой… — Ей ничего не грозит, — сухо перечеркнула остальные нелепые мысли Свон и сильнее сжала руль в пальцах. — Остальное не важно. Не сейчас. Красная кожанка, серая кофта, джинсы, пистолет и значок шерифа — она полностью готова к работе и к тому, чтобы получить ответы на важные вопросы, которые мучают ее с первого дня, как только она вошла в лавку мистера Кэрролла. Она также вспомнила про Энди Брауна, владельца автосалона, который находится в черте города. Шериф заглядывала к нему вчера, еще до ужина, и разговор кончился тем, что мистер Браун около десятка раз клятвенно заявил: об этих скверных делах он не в курсе и никакого отношения к ним не имеет. Отрицать, допрашивать в другом месте, при других условиях Свон не стала — чутье оставалось сонным, а это значило, что ей не лгали. Но лгал Мортимер. И эта мысль не давала ей покоя очень долго. Она тревожила ее перед сном, хоть его было катастрофически мало, она не давала ей сосредоточиться на других вещах, хотя Свон прикладывала к этому максимум сил. Но что, что именно Кэрролл может скрывать? А главное — зачем? Два вопроса. Имеющих первостепенное значение. Свон припарковала машину в тридцати метрах от ювелирной лавки. Город еще крепко спал: ни в одном доме не горел свет, не слышались голоса или другие признаки бодрствующего жителя. Только собаки скребли входную дверь да кошки уличные пировали в обновленных мусором баках. Эмма скользящей походкой двигалась в направлении ювелирной, на ходу надевая перчатки и доставая из заднего кармана джинсов наспех смастеренную отмычку. «Все дело в сухариках», — говорил ей старый знакомый, когда-то игравший важную роль в ее жизни. Воспоминания. Отбросить. Сейчас не до них и не до этой раны, которая давно уже перестала болеть. И не до других. Замок легко поддался манипуляциям Эммы — Мортимер не удосужился его поменять после взлома — и пропустил ее внутрь, когда Свон толкнула дверь вперед. Сигнализация. Ну конечно, для нее она сыграла свою орущую «мелодию», а не для преступников в ту злополучную ночь. Сигнализация сработала моментально, резко ударяя по ушам, не успели старые петли скрипнуть, и начали свой отчет: минута. Мортимер неподалеку тут живет — наверняка услышит крик системы безопасности и примчится на всех парусах. У Свон есть шестьдесят секунд для того, чтобы посмотреть записи и убедиться во лжи мистера Кэрролла. Но где их взять? Взгляд Эммы судорожно скользил по стенам и всему материальному в лавке, пока не уткнулся в одно из самых предполагаемых ею мест для хранения подобных вещей. Длинными шагами она рассекла расстояние, разделявшее ее от кассы хозяина ювелирной. Стойка. Есть несколько выдвижных ящиков, а также пара полок. Там она нашла небольшой ноутбук, нетбук, точнее, который внушал подозрение тем, что оказался включенным и вполне себе дееспособным. Надо же, даже запись уже выведена на экран? Запись, ставшая большой тайной, которую Шериф вожделела раскрыть. И вот она перед ней, в слишком доступном виде, что невозможно обойтись без навязчивого, щекочущего нервы чувства на уровне подсознания. Но сейчас уделять всему этому много времени так не хотелось, что Свон, воровато оглядевшись быстрым взглядом и не обнаружив ничего необычного, поставила нетбук на стол и отмотала на самое начало. Темно. Ночь. Фары машин освещают передний план ювелирной. Гаснут. Снова темно. К двери с внутренней стороны подходит блеклая фигура мужчины и любезно открывает людям в глубоких капюшонах дверь. Они проходят. Осматриваются. Смотрят вопросительно на того, кто их впустил. Он машет рукой — остальные начинают суетиться: кто-то разбивает витрины и складывает драгоценности в спортивные сумки, кто-то лезет в переносный ящик для инструментов. Оттуда извлекают старый длинный гвоздь, им скребут деревянное полотнище, а после — взламывают замок уже открытой двери. Голосов неслышно из-за орущей со стороны Спасительницы сигнализации, но зато картинка становится четче, поскольку грабители по своей глупости (или нет) включили свет. Их было всего четверо. Трое в обычной одежде, ничем не выделяющейся от мирных жителей, двоих из них Эмма даже узнала. Страшный шрам на лице преступника, который погиб от случайной пули, забыть было невозможно, а вот другой — тот самый, что стрелял в нее, тоже здесь. Он-то и взламывал замок. Затянувшаяся рана вдруг разразилась болью, которая тут же моментально угасла. Свон сжала кулаки, наполняясь новым нестерпимым желанием что-нибудь сломать, но то, что произошло на записи после того, как прекратились манипуляции с дверью, повергло ее в полное изумление и шок. Потом в ярость. Потом в ненависть. Потом все вместе. А все потому, что в камеру, видно — нарочно повернулся лицом он, Мортимер Кэрролл, и криво усмехнулся. Махнул еще раз рукой, отдавая приказ расходиться, и трое мужчин, водрузив на плечи забитые драгоценностями сумки, исчезли в тихой уличной мгле. Экран нетбука самопроизвольно погас. Но батарея только на половине! — Что за… — Хозяин не переживет второго беззаконного взлома и проникновения в его любимую ювелирную лавку, — грустной интонацией донесся чей-то голос из тени. Эмма вздрогнула и, моментально отстранившись от нетбука, вытащила пистолет. Сняла с предохранителя. — Мы знали, что ты придешь, — второй, монотонный голос, чуть левее предыдущего. Свон смотрела из стороны в сторону, но тусклый свет и раннее утро, когда солнце едва освещало город, видимость чертовски подставляли. — И знали, что придешь одна, — третий, чугунный, теперь уже справа. Их по-прежнему не было видно. Они сливались с тенью, отбрасываемой от небольших деревянных колонн, декоративно вставленных в стены. — Ведь Злая Королева стала вдруг слишком дорога тебе, чтобы впутывать ее в это гиблое дело. Загнала себя в ловушку. Сама: пришла, продемонстрировала свое появление за счет орущей сигнализации, закрылась в помещении, из которого существовал лишь один выход, да и то его перегородил плечистый мужчина в пальто и бежевых брюках. Очаровательно. Ситуация настолько безвыходная, что Свон попросту забыла о всяких мерах предосторожности, поэтому легко позволила преступникам выбить из рук пистолет. Опять. Одна и та же ошибка. — А кто спасет Спасительницу? Четвертый голос, умеющий вселять страх. Он острыми льдинками покрыл все естество Эммы и отпустил ее только тогда, когда плечо почувствовало мощный удар. Стук сердца слился со скоростью разбивающегося стекла — Эмму неслабо отбросили на одну из восстановленных витрин, где несколько секунд назад беспечно лежали кольца. Это позволило выйти из транса. Свон резво замахнулась, чтобы дать хоть какой отпор, и попала одному из нападавших кулаком прямо в нос. Брань брызнула с его рта так же быстро, как кровь из носа, и он уковылял к выходу, однако, несмотря на невесомую удачу, против четырех мужчин в таком тесном помещении да без оружия устоять было невозможно. Она понимала. Поэтому, чтобы в попытках сбежать, не получив слишком много повреждений, Свон замерла на месте и неласковым взглядом смерила незнакомцев. Рассчитывать на помощь? В такую рань? Не стоит тешиться надеждой. В глаза влетел острый луч света от фонарика одного из мужчин. Он ослепил, Эмма автоматически отвернула лицо, а потом ее затылок взорвался дикой болью. В глазах моментально разрослась тьма, и Свон как подкошенная рухнула на пол.

***

Она держала в руке уже четвертую кружку с кофе, разбавленным молоком, когда в дверь особняка неожиданно раздался звонок. Реджина проснулась около обеда — довольно-таки редкое явление, когда стрелка часов, на которую мэр Миллс смотрит первым делом после пробуждения, показывает на два часа. Пока еще в домашнем костюме, Реджина даже так выглядела безупречно и, разумеется, величественно. Однако весь ее вид мэра с безграничным авторитетом моментально спал с лица, когда в раскрытых дверях показался Генри. Серьезно взволнованный и напуганный, с растрепанной прической и портфелем на спине. Он проскользнул мимо Реджины и застыл в холле, окинул быстрым взглядом дом, в котором не так давно ночевал, и уставился на маму. — Что случилось? — Она прекрасно видела, читала по лицу сына — снова вылезли какие-то неприятности. Со школой связанные или чем-то посерьезнее? — Ты не видела Эмму? — Генри стянул с плеч портфель и положил его на пол возле вешалки. — Она должна была заехать за мной после школы, мы договаривались на три часа. — Почему ты мне не позвонил? — просквозил в вопросе Реджины укор. — Не знаю… — Что значит «не…» — Миллс запнулась и тряхнула волосами, понимая, что эта тема занимает далеко не самый высокий уровень значимости в обсуждении. Свон важнее. — Может, она просто забыла? — После того, как я вчера напомнил ей об этом десять раз во время ужина и забросал смсками, когда не дождался ее возвращения домой? — протараторил Генри, отчетливо давая понять, что он абсолютно не верит в эту догадку Реджины. Ну не могла Эмма забыть о нем, не мо-гла. — А если занята на работе? Очередную парочку пьяниц разнимала? — Выглядела Злая Королева совершенно спокойно. Однако это лишь попытка убедить себя, что со Спасительницей не стряслось очередной беды. Голос ее все же немного выдавал. На языке чувствовалась тревога. — Вряд ли. Она бы предупредила в таком случае! — эмоционально объяснил Генри, расхаживая взад-вперед, измеряя гостиную комнату широкими шагами. Он всегда так суетился, когда его что-то тревожило или когда размышлял о чем-то глубоком. — На звонки не отвечает? — Реджина тоже начала демонстрировать беспокойство. Резко вспомнилась концовка вчерашнего разговора, странная решительность Свон, вспыхнувшая после звонка Кэрролла, и… кое-что еще, что прямо сейчас отходило на второй план. Где Эмма? — Нет, недоступна, — пробормотали в ответ, а после беспомощно плюхнулись на диван, загребя под себя ноги. — Хм-м. — Реджина подперла спиной высокий книжный шкаф. — С самого утра ее уже не было дома. Жук, полагаю, бесследно исчез вместе с ней? — Да. — Миллс раздраженно цокнула и посмотрела на браслет. Мешает. Снова не дает помочь. Помочь или хотя бы разобраться с тем, что происходит в этом чертовом Сторибруке и с этой несносной Спасительницей. Самостоятельная. Самонадеянная. Свон. — Здесь явно что-то не так. — Пролепетав это, мальчишка резко поднялся на ноги, как озаренный, и подлетел к матери, вцепился в ее ладони. — Она вчера говорила что-нибудь про мистера Кэрролла?! — Он звонил ей вчера ночью, — ляпнула Миллс, снова не подумав. Глаза орехового цвета, вперившиеся в нее, распахнулись до физического предела. «Снова вместе?» — спрашивали они. Но губы сына произнесли совершенно другое: — Что говорил? — В очередной раз выказывал свое возмущение, читал морали и давал нелепые рекомендации по улучшению ее работы, — передразнивая не своим, коверкающим слова голосом, ответила Реджина. — А Эмма? — Она повторила, что делает все возможное, — со вздохом пожала плечами Миллс. Но Генри уловил в этом мимолетном телодвижении что-то еще, что-то, о чем его мама пока не сообщила. Его пронизывающий взгляд требовал договорить. — Сказала про какой-то паззл, который планирует собрать, — поморщилась Реджина. — О нет! Операция «Крот»! — Что? — Вот теперь все эмоции на лицо. Страх, чувство вины. Операция для этой сладкой парочки — миссия, задание, авантюра, в которую они планируют влипнуть. И если так, то именно это Свон и сделала. Могла ведь догадаться, что эта ненормальная блондинка обязательно попробует что-то выкинуть! И сделает это без тебя, поскольку не хочет, чтобы ты пострадала. — Она мне как-то говорила, что хочет взглянуть на записи со скрытой камеры в лавке мистера Кэрролла. Но терпела его выходки до последнего, до вчерашнего звонка! — Генри выбежал из гостиной комнаты и остановился у двери, подождал пару секунд, когда и мама к нему подойдет. — Тогда почему до сих пор не вернулась? — Наводящие вопросы. Как же, черт возьми, неприятно от того, что ведут они исключительно к догадкам о худшем. — Значит, что-то случилось. Реджина схватила с вешалки плащ, а надевала его уже на ходу, пока двигалась по направлению в сторону машины. Ни дай Бог Эммы нет в лавке или в любой известной ей точке этого проклятого города. Ни дай Бог. Иначе найдет и сама ее прикончит. — Генри, посиди дома, пока… — Нет, я с тобой! — возмущенно перебил мальчишка и загородил матери путь. В руке он держал куртку и ключи от особняка, которые Реджина втиснула ему перед тем как вылететь из дома. — Нет. — Но, мам, это я тебе сказал про операцию «Крот», хотя, кажется, Эмма просила об этом молчать… — виновато пробормотал Генри, потупив взгляд. Однако вспомнил, что эта информация, пусть слившаяся в чужой слух, позволила определиться с отправной точкой. — Я еду с тобой. — Это может быть опасно, — отрезала Реджина, но Генри ее уже не слушал и с невозмутимым выражением лица забирался на заднее сиденье машины мэра. Понимая, что тратить время на препирательства с сыном, который унаследовал упертость у Спасительницы, бесполезно, Миллс оставалось только злобно выдохнуть и завести автомобиль. Первым делом они заехали в кафе — по пути, да и это одно из самых посещаемых Эммой мест в городе. Встревоженных, с меню в руках их встретила официантка, которая в очередной раз заменяла Руби. Девушка с длинными русыми волосами, завязанными в хвост, на вопрос про Шерифа Свон ответила лишь пожатием плеч — Эмма в кафе, значит, не заезжала. Странно. Реджина заметила, что мисс Свон без весомого повода обед у Бабушки никогда не пропускает. Это очередная причина полагать, что с ней что-то стряслось. — К лавке мистера Кэрролла? — спросил Генри, вглядываясь в дорогу через боковое стекло. — Это второе место, куда могла поехать Эмма после кафе. В ювелирной лавке было темно. Сигнализация, понятное дело, уже не трезвонила, но все равно, даже издалека это место предвещало что-то неладное, то, что не могло не насторожить. Реджина первым делом попросила Генри остаться в машине, но мальчишка снова проигнорировал настойчивую просьбу матери и с важным видом взял ее за руку, намекая, что никакой Мортимер, никакая лавка или любая другая пакость, живая или нет, — не способна спугнуть его и оставить сидеть в закрытой машине. Он любит Эмму всем сердцем, и страх никогда не пересилит это чувство. Реджина вошла в лавку первая, медленно и не спеша, а потом с ужасом отпрянула назад: внутри небольшого помещения царила анархия, ужасный беспорядок. Генри нетерпеливо протиснулся между ней и проемом двери и моментально расстался с даром речи. Витрины разбиты, стекла разбросаны по всей площади лавки, на полу следы крови — явные признаки того, что была драка. В углу Генри нашел пистолет, который принадлежал Эмме, и передал его Реджине. В огнестрельном оружии она, конечно, разбиралась катастрофически плохо, учитывая, что в ее мире подобных вещей вообще не существует, но определить, что по назначению пистолет не использовали — она смогла. Все патроны на месте. Это хорошо или плохо? Свон где? Ведь она тут была. И была не одна. — Мам, — дрожащими губами произнес Генри и выпрямился. В руке он протянул серую, одну из любимых шапок Эммы. Где Свон? Реджина стиснула зубы, после чего сжала в руке головной убор. Каким-то стеклянным взглядом окинула лавку мистера Кэрролла. Бессмысленно пытаться подобрать другой ответ. Бессмысленно тешить себя надеждой — об этом говорила ей оставшаяся после потасовки атмосфера ювелирной. — Ее похитили, — упавшим голосом констатировала Реджина. ….и сердце ее в этот момент готово было разорваться на части.