I own you

У Вас было когда-то так, как будто весь мир остановился, как будто больше в этой жизни нет ничего другого, как будто с этого момента жизнь разделилась на "до" и "после"? Не было? А вот у Юнги было. И он назвал это: - Пиздец... - Я никогда ещё не вызывал такой реакции, - улыбается во все тридцать два Тэхён . Ему льстит видеть эти слегка испуганные и ничего не ожидавшие глаза, что так шепчут: "Что? Как? Это невозможно !!", а Тэ также, ментально, отвечает: "О, да, детка, пиздец подкрался незаметно". Вместе с парнями в столовой застыли все. Казалось, можно было услышать движение транспорта за толстыми стенами школы, что носился там по раскалённому асфальту. Даже вся кухня и персонал замолчали , в ожидании невозможного. - К-ким Тэ-тэхён? - заикаясь, спрашивал Шуга. Впервые Мин не знал, что сделать, куда убежать, спрятаться, кого ударить. Первый раз, когда его мозг выдал большое и жирное "Error". - Ага, - как-то очень по-блядски(и черт знает, что в этом блядского) отзывается Ким , продолжая изучать объект перед собой. Сейчас парень готов благодарить и кланяться богам за столь прекрасное - и точно не земное - создание. - Рад познакомится, Мин Юнги. Понимание конца, приходит сразу. Впивается ярким и едким пятном в сознание парнишки. Мин кончается. Кончается как вольная личность. Кончается как человек. Юн теряется. Его колкий язычок не может найти нужные слова. Голова не работает, а всё оставшееся нутро кричит, что нужно бежать, как можно дальше, как можно быстрее. - Я пойду, - с надеждой на конец этой недобеседы, говорит Юнги и встаёт со своего места. Иногда бегство это самый лучший выход. Иногда бегство это единственный выход... - Сядь, - приказывает Тэхён своим властным голосом - Мин сразу исполняет, падая с лёгким выдохом. - Ты так просто теперь не уйдёшь. "Блядь. Блядь. Какого хуя? Почему всё так, а?" - Прекрати, - шипит Шуга, скалясь подобно дикой кошке. Тэхён только милуется этой картиной: для него он - пушистый белый котёнок. - Я ничего не делаю, - он двигается ближе. Всё помещение задерживает дыхание вместе с Мином. - Я лишь говорю, - он двигается ещё ближе: Шуга практически чувствует горячие дыхание на своих сухих губах. Зрительный контакт - это как столкновение двух полюсов, в котором никто не хочет проиграть. - Не смей мне указывать, - с трудом шикает Юн, и чувствует как все тело пробирает неизвестная ранее боль, словно множество осколков стекла, проскальзывают по его телу, оставляя слегка заметные порезы. Это все непослушание. Юнги сразу вспоминает наставления матери: " Ты должен всегда слушаться своего дома". " Никогда не перечь своему дому". " Ты принадлежишь ему". "Перестань беситься и прими свою сущность ". Мин Юнги всегда принадлежал лишь себе. Всегда слушался лишь себя любимого и родного. Мин Юнги был одиночкой, но самим собой. Но Мин Юнги кончился, а на смену ему пришёл Мин Шуга, который слишком, слишком для всех других, кроме НЕГО. - Не любишь когда приказывают ? - продолжает игру дом. - Не люблю когда суют свой нос, куда не надо, - вновь огрызается Мин. А Тэхёну нравится. Нравится эта дикость и нахальство. Это поджигает азарт, что так давно угас в юношеском сердце. Тэхён - зверь, что наконец нашел свою добычу и не собирается отпускать.Никогда. - Ты знаешь, что не красиво так выражаться? - Их носы практически соприкасаются. "Ближе, ещё ближе", - шепчут оба: пусть один и неосознанно. Желание выше разума. - Ты, бля... - вновь слова тонут глубоко в горле, не давая и ещё одному звуку просочится. Метка на шее горит, плавит кожу, и кажется небольшой шелковый платочек, что скрывает имя, через несколько секунд превратиться лишь в горстку пепла, и оставит лишь невольное напоминание: "Когда-то ты был свободен..." " А был ли?", - будет спрашивать внутренний голос. Мин Шуга зависим. Мин Шуга принадлежит. - Теперь ты мой, - единственное, что успевают прошептать Тэхёновские губы, пережде чем накрыть чужие, или уже свои? Казалось, какие страсти могут появится при первой встрече, какое желание? Бешеное. Ненасытное. Всепоглощающее. Это не был мелкий и лёгкий поцелуй, этот разрывал все внутри, жёг горло и лёгкие, забирая с собой остатки воздуха, но никто не собирался останавливаться. Тэхён ворвался в рот Мина подобно урагану: резко, быстро и ненасытно, как никто ранее. Тэхён изучал всё : каждую мелочь, штришок. Он кусал и зализывал язык, не забывая про прекрасные кукольные губы. Ким не просто целовал - пробовал, насыщался. Тэхён ещё никогда не ощущал подобного поцелуя, больше походившего на танец, бешеное танго не только губ - языка, сердца, тела. Мин терялся, падал, но отвечал, жался сильнее, плотнее. Он скулил, притягивал за шею, запускал тонкие пальцы в каштановые волосы, но, блядь, отвечал. Ещё как отвечал. Пусть Юнги и саб, пусть и вся природа кричит ему подчинятся, Мин не может, хочет, но не может. Юн сам углубляет поцелуй, старается не отставать от юркого языка дома, и тоже доставляет удовольствие. Они не знают сколько длится этот танец. Не знаю, как им хватило воздуха. Но отстранившись, оба смотрят слишком потеряно - они не тут, где-то глубоко и далеко, совсем в другом месте. Парни дышат загнанно, быстро и не умело, но цепляясь всеми конечностями друг за друга, пока тонкая нить слюны разрывается и тонет в бесконечности. Взгляд - это последняя грань, последняя грань, которая стирается и обнажает все чувства, все нутро. Мин встаёт и просто убегает. Бежит, что есть мочи. Потому что страшно. Потому что Тэхён - самое страшное бедствие и самая желанная смерть.