А утром я останусь с тобой

      Как выяснилось спустя неделю, не только Корал пострадала от кошмаров; но в последующих случаях все ограничивалось только страшными снами, никаких физических повреждений. Директор Диппет лишь разводил руками и обещал, что вскоре они со всем разберутся. В больничном крыле спрос на зелье сна без сновидений увеличился в несколько раз.       Поговаривают, что некоторые студенты во главе с преподавателем прорицаний, Аэлитой Лестрейндж, организовали клуб Сновидцев, в котором пытались узнать причины появления кошмаров. Никто не знал наверняка, правда это или нет, потому что не хотели говорить напрямую, что весьма странно для Хогвартса. Когда случались странные происшествия, об этом шушукались на каждом шагу… Но только не сейчас.       — Мисс Флинт, сегодня у двоих студентов Гриффиндора отработки. Пусть пишут слова или вытрут все поверхности в кабинете зельеварения.       Профессор Слагхорн любил назначать наказания, но их выполнение поручал другим преподавателям или Филчу. Конечно, я, как завуч по воспитательной работе, была совершенно не против следить за провинившимися студентами. У меня даже есть целая лекция о том, как нужно вести себя на лекциях!       — Отлично! Мне как раз нужно переписать устав школы в нескольких экземплярах - вот этим они и займутся. А что за студенты?       — Грюм и Лонгботтом. Только задержите последнего подольше, он сегодня отличился больше прежнего.       Я закатила глаза. Конечно же, кто бы сомневался. Впрочем, многие студенты Гриффиндора нарываются на отработки только так. У меня даже есть подозрение, что у них целое состязание: кто получит побольше выговоров.       Гриффиндурки.

***********

      В нужный час в дверь постучали. Я была абсолютно спокойна, поскольку в количестве двух человек эти ребята меня ни разу не смущали. К тому же, Аластор мог разбавить абсолютно любую ситуацию своим юмором или интересными историями, из-за которых мне не приходилось краснеть.       К моему удивлению, в кабинет вошел только Оскар и прикрыл за собой дверь. Отлично, блин.       — А где мистер Грюм?       — Ему стало плохо, мисс Флинт. Но он обязательно отработает в другое время - в два раза больше.       У меня закралось смутное подозрение, что не все так просто. Интересно, если мои догадки верны, что именно Оскар пообещал Аластору, чтобы тот внезапно заболел?       — Его мучают кошмары?       — Насколько я знаю, нет. Просто съел что-то не то. Можете сами проверить! За ним присматривает Беттс.       — Странно как. Я бы не позволила себя называть “Мили” или “Лия”, даже своим близким друзьям.       Мило, как мило. “Беттс” - это так красиво. Очередная пассия Оскара? Я ни на что не намекала, нет. Даже не понимаю, зачем вообще сказала это. Взыграла маленькая ревность?       — И ты даже не помнишь, как называл тебя я?..       — Что-то как-то не припоминаю. Возможно, это была не я? “Эмили” — достаточно распространенное имя. Переписывайте, мистер Лонгботтом.       Выложив перед Оскаром пергамент с уставом Хогвартса и пару чистых листов для переписывания, я отвернулась к окну, делая вид, что очень заинтересована пейзажем за стеклом. Хотя там была непроглядная ночь.       — Эми, перестань делать вид, что нас никогда не было. Твой статус поменялся, но сама-то ты осталась прежней.       — Что Вы подразумеваете под "когда-то было"? Вам могло показаться, Вы были слишком юны, а я слишком пьяна. И... И перестаньте меня так называть!       Оскар позади меня довольно громко вздохнул. Спустя мгновение послышался скрип пера по пергаменту.       — Как удобно прикрываться девичьей памятью, чтобы спрятаться от прошлого, которому ты не в силах заглянуть в глаза.       — У меня память просто отличная, мистер Лонгботтом. На седьмом курсе я творила много чего, признаюсь, и обо всем помню. И тот случай - тоже помню, урывками, ладно. Это была случайность - алкоголь и чуточку откровенных разговоров сами сделали свое дело.       — Ты действительно осталась такой, какой и была, практически не изменившись. Для меня это не было случайностью.       Какого Мерлина?! Резко разворачиваюсь, “глядя в глаза своему прошлому”.       — Тебе кажется. То есть "Вам", "Вам" кажется! Я аспирант. Я заведующий по воспитательной работе. Это не разрешает мне не меняться и оставаться той Эмили.       — Тем не менее, так и есть. Ты такая же, хоть и пытаешься выглядеть взрослой, чтобы соответствовать новому статусу. Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня. Я видел другую тебя. Когда твои глаза горели, глядя в мои. Когда ты тепло меня обнимала и сопела в плечо после неудач. Когда ты гладила меня по волосам и часто вытаскивала из них сухие стебельки или листики, оставшиеся от ингридиентуры. Это была не ты?       — Не говори, что знаешь меня, и знаешь, какая я была и какой осталась! Я не такая. У меня уже другая жизнь, не похожая на ту, что была в студенческие годы. Это было давно. Вечность назад и еще чуть-чуть. Мне некому вытаскивать листики из волос и не нужно - разве что карамель иногда, бывает. А еще я самостоятельно справляюсь со своими неудачами.       Это было слишком эмоционально, слишком откровенно. Я выдыхаю и уже спокойно завершаю:       — Нет той Эмили, мистер Лонгботтом. Нет. Даже если она и есть - она больше не имеет права на жизнь.       — Не ты ли запретила ей жить?       “Не Ваше это дело, мистер Лонгботтом”.       — Я разберусь. Меня почти все устраивает. Какое значение это имеет для тебя?       — С каких пор тебя снова интересует, что чувствую я? Для меня это всегда имело значение, до тех пор, пока ты не стала холодна ко мне, ни с того, ни с сего. Мне казалось, я не заслужил такого отношения к себе.       — Это не случилось "ни с того, ни с сего" - я просто выпустилась из Хогвартса. Я больше не студентка. Мне нужно жить по-другому. А если ты не понимаешь, зачем я так поступила по отношению к тебе - то я ничем не могу помочь. Мог бы и сам догадаться, как я думала.       — Нет, я не понимаю. Объясни эгоистичному, глупому, самовлюбленному гриффиндорцу.       — Во-первых, я никогда тебя таким не считала. Во-вторых, я не хочу это объяснять. Возможно, когда-то ты и сам поймешь.       — Вот и опять одни отговорки. Взрослые люди на то и взрослые, что могут говорить начистоту. Может, и ты это когда-то поймешь.       Я не успела возразить. Парень встал, вплотную подошел ко мне и… поцеловал в щеку. После, не дожидаясь реакции, стремительно покинул кабинет.       Несколько часов подряд, обливаясь слезами, я переписывала чертов устав школы. Периодически приходилось вытирать пергамент от слез с помощью “Эванеско”.       У меня отличная жизнь. У меня есть любящий меня человек. У меня есть хорошая работа и планы на будущее. Какого Мерлина снова, опять?.. Я думала, что забыла, что все в прошлом. Чувства накрыли меня с головой - и с этим нужно было срочно что-то делать.