Обратная сторона Луны

      Тимур, явно удовлетворённый реакцией на свою шутку, расслабился немного после полученных ответов на вопросы, но Тим решил, что сейчас его очередь:       – Бегал утром?       Тот вмиг погрустнел и сдулся:       – Нет.       – Почему?       – Всё болит.       – Болит, значит, есть, – отмахнулся Тим, – одевайся и бегом на озеро.       Он демонстративно продолжил расправляться со своим поздним завтраком и достал телефон, в мессенджере уже вовсю написывал Серёга. Подскочивший со своего места Тимур замялся при виде скучающего Антипова и уточнил:       – А ты?       Тим сглотнул, вспомнив вчерашний забег. Терять контроль как тогда не хотелось, но показывать собственное замешательство этим простым со всех сторон вопросом – тоже.       – Набегался уже, – поднял он на Тимура глаза.       Тот, раздосадованный таким безликим ответом, развернулся и ушёл к себе. Тим слышал, как он тихо матерился, как прыгал на одной ноге, влезая в лосины, как снова матерился. Но когда Тимур спустился вниз и принялся зашнуровывать кеды, Тим уже сидел в гостиной и лениво просматривал созданные недавно файлы на компе, словно и не подслушивал.       Звук хлопнувшей двери откликнулся тяжёлым ударом сердца, после которого оно забилось сильней – да что же это такое-то! Лежащий на коленях ноут тут же стал неинтересен, даже не то что не интересен – он раздражал. Мысли крутились только вокруг удаляющегося от дома омеги – шаг за шагом. Тим их пока слышал. А как только те стихли, он моментально сорвался с места. Нет, попробовал, конечно, померить комнату шагами, наматывая круг за кругом, заглянул на кухню, а потом понял, что не только стянул с себя кардиган, но уже и рубашку расстёгивает.       Волк Тимофея хоть и был большим и сильным – больше и сильнее человека, естественно – а за порог всё равно шагнул неслышно. Тим никогда ещё не вёл себя как хищник, многое было в новинку, особенно эта постоянная связь с "жертвой". Волком, как оказалось, легче было преодолеть панику отсутствия пары рядом, потому что все органы чувств ощущали его непосредственную близость. Озеро было недалеко, поэтому даже лёгкие шаги худого Тимура чувствовались под шершавыми лапами. Темп был хороший – заметил Тим.       Было решено, что к озеру он подберётся с другой стороны. Для этого требовалось обогнуть несколько домов, скользнуть светлой тенью в густые и высокие заросли осоки. Тим опустился на все четыре лапы и начал красться, раздвигая собой холодную траву. Тянуло подобраться к тропе совсем близко, так, чтобы между стеблями было видно пробегающего Тимура, и Тим осторожно подступал – ставил одну лапу, дожидался, пока трава перестанет колыхаться, потом передвигал вторую – хорошо, что был небольшой ветер, движение в траве легко можно было списать на него. К тому моменту, когда в осоке уже можно было заметить очертания протоптанной тропинки, он почти лежал на груди, припав к земле низко, ощущая её вибрацию под лёгкими, пружинящими человеческими шагами прямо в горле. Секунда – и силуэт показывается в поле зрения, а волк уже взрывает землю под когтями, и только сделавшийся сейчас тихим и, как ни странно, спокойным, Тим удерживает его от того, чтобы броситься вперёд.       Волк пас Тимура, наматывавшего круги вокруг озера, а Тим представлял, как он подходит к тому прямо так, настоящим, сильным – Тим всегда гордился своим волком – и Тимур, вместо того, чтобы заорать в ужасе, кладёт ему руку между ушей и проводит до самого загривка. Тонкие пальцы зарываются в палевый мех, а сам Тим утыкается мордой в бархатный живот, сладко пахнущий, с пульсирующей веной прямо над пупком.       Через некоторое время шаги сбились, Тимур, видно, устал, перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился. Волк заинтересованно повернул в его направлении голову и зашуршал травой, в попытке узнать, что заставило его встать. Тимур стоял как вкопанный, взгляд рассеянный, а затем он вскинул голову и повернул её прямо в сторону Тима.       Тим каким-то проведением смог скользнуть в заросли до того, как тот заметил бы его, и затаился. Омега продолжал смотреть в сторону услышанного, видимо, звука – хотя Тим точно знал, что не издал ни одного! Надо было отступить ещё дальше, в случае, если Тимур захочет шагнуть в заросли – с него-то станется. Задняя лапа нехотя отползла назад, и именно в этот момент с кустов неподалёку, прямо за спиной Тима, взлетела какая-то птица. Тимур дёрнулся, увидел птицу и заметно выдохнул, моментально расслабив плечи.       – Поздравляю, – пробормотал он себе под нос и наконец сделал шаг по тропинке, – теперь у тебя ещё и мания преследования.       Волк сопровождал своего человека, пока тот завершал последний круг, а Тим пытался осознать сказанное Тимуром. Словно какая-то мысль вертелась поблизости, но не показывалась, как красное пятно на периферии зрения, но стоило только перевести взгляд, оно снова ускользало.       Когда Тимур вышел на дорогу деревни, рассуждать не осталось времени, Тим метнулся обратно в дом окольными путями, обратился и оделся, устроившись на диване, словно так и просидел всё время. Через пару минут первая дверь хлопнула, Тим моментально напрягся после того, как Тимур вошёл в комнату, потому что раскрывшийся от тренировки запах обрушился на него настоящей волной. Не надо было отражающих поверхностей, чтобы понять, что глаза у Тима засветились. А Тимур, явно не заметивший окаменевшего Тима, принялся как ни в чём не бывало снимать кеды и стягивать с плеч ветровку – раздевался, чтоб его!       – В душ! – рявкнул на него Тим. Того как ветром сдуло, – и на щеколду закройся! – крикнул он вдогонку. Через секунду раздался характерный щелчок.       Не помогло. Запах стоял одуряющий, всё ещё пульсирующий жаром тела, живой, он тёк прямо сквозь Тима, лишая рассудка, но выпускал наружу не инстинкты – желания. Надо было уезжать. Надо было преодолеть этот постыдный порыв и шаг за шагом уйти из этого дома, но Тим вместо этого шаг за шагом поднимался по ступеням туда, откуда доносился шум воды, резкие, торопливые телодвижения. На последней ступеньке Тим услышал, что вода перестала литься, поэтому вошёл в комнату во время выхода Тимура из крохотной ванной. Тот не мог увидеть, как быстро Тим оказался около него, а у самого мозг просто не зарегистрировал эту деталь, очнулся только на секунду, только когда вжимал завернувшегося в полотенце, влажного Тимура в себя, почувствовал, как безбожно быстро намокает рубашка, а потом снова погряз под тяжестью желаний. Не отпускать – было первым из них. Вдохнуть поглубже чистый от пота и улицы запах омеги – вторым.       Тимур маялся в руках, отвечать не отвечал, но оттолкнуть боялся, наверное, поэтому неподвижно замер и задышал часто-часто, не понимал, дурачок, что только дразнит сильней своей тёплой щекоткой в районе ярёмной впадины. Только когда Тим отступил на шаг в сторону неразобранной постели и потянул за собой Тимура, тот подал вполне однозначные признаки протеста. Упёрся пятками в пол, даже руки вскинул, чтобы оттолкнуть, и зашипел:       – Я уложился.       – Чего? – переспросил едва понимающий сейчас человеческую речь Тим.       – Сам сказал, что трахнешь, если не уложусь в пять минут, а я уложился, – держал оборону Тимур: упирался и выкручивался, даже оцарапать попытался.       Тим знал, что тот не врёт, да и не хотелось трахать, с удивлением понял он. Возможно, нежелание пары сказывалось, а, возможно, ночь секса немного помогла сбросить напряжение, но Тим совершенно точно трахать Тимура не хотел. По крайней мере сейчас.       – Ну поваляться-то можно, – опустил он голову и встретился с тёмным взором. А потом оторвал всё ещё зажатое тело от пола и повалился спиной на постель.       Тим даже демонстративно вытащил из-под них с Тимуром плед, так и не выпустив, впрочем, его из объятий, но накрыл тканью омегу с головой, особенно сильно натянул её тому на лицо, чтобы скрыть этот воинственный взгляд, невольно веселивший своей серьёзностью. Антипов притёрся поудобней, положив подбородок на уютно пахнущую макушку, закинул свободную ногу сверху и расслабился.       Тимур в тисках не проявлял никакой активности в отличие от Тима – не елозил, не пытался выбраться. Тим сначала отмахнулся, подумал, что это что-то типа обиженного протеста за нарушение границ личного пространства. Однако когда прошло минут десять, а тот не шевельнулся ни разу, да ещё и задышал поверхностно, Тим начал беспокоиться, что мог нечаянно что-то хрупкой паре передавить. Пришлось откинуть край пледа с лица Тимура, а тот... спал.       От этого почему-то перехватило горло. Тим видел Тимура в отключке, видел его обманчиво спокойным, а вот таким не видел. Лицо, правда, казалось теперь чересчур кукольным, Тим как-то уже привык к перетягивающему всё внимание с других черт на себя взгляду, на дне которого плескалось всегда что-то нехорошее, привык к выразительности эмоций, которых Тимур или не умел, или попросту не хотел скрывать. Тим не удержался и провёл пальцами по контуру – почувствовал подушечками пульс на виске, обвёл бархатную щёку, большой палец коснулся нижней губы. Это был, наверное, первый раз в его жизни, когда вот так всего лишь лежать и разглядывать спящего омегу было не скучно. Тим наслаждался, уже не тайно, ощущением внутреннего спокойствия, тем, как спокойно вёл себя волк, как давал мыслям свободно гулять по разуму – в последние дни такое бывало не часто. Тиму частенько приходилось давить собственного волка, потому что его зов и инстинкты мешали сконцентрироваться, сейчас же в голове было светло. Возможно, даже светлее, заметил Тим, чем раньше.       А потом мерное сопение Тимура ненавязчиво начало убаюкивать и Тим тоже вырубился.       Тим проснулся резко – открыл глаза вмиг, будто и не засыпал. За окном уже начинало темнеть, голова по-прежнему была кристально ясная, и теперь Тим в полной мере осознавал какой он идиот, что позволил себе вот так легкомысленно взять и заснуть рядом с Тимуром. Мало того, что все грани уже перешёл, так ещё и подставиться мог ого-го как. К счастью, Тимур всё ещё спал, но что было если бы он проснулся раньше Тима и обнаружил спящего и причмокивающего оборотня около себя? Впрочем, счастье от дрыхнущего рядом омеги было недолгим, потому что тот при первой попытке дотронуться, оказался горячим словно печка, и как лечить человека Тим решительно не знал.       Меньше всего сейчас хотелось выбираться из этого странного мотка пледа и Тимура, но пришлось преодолеть себя и сдёрнуться с постели. Тим сбегал вниз за оставленным там одеялом, а потом вернулся, только чтобы укрыть горячего Тимура. Тот как-то странно застонал, когда на тело опустилось тяжёлое одеяло, но так и не проснулся. Тим убедился в глубине сна и пошёл искать медикаменты, но без особой надежды.       Дом строился оборотнями для оборотней, и использовался всегда ими же, то есть жить-то можно было кому угодно, а вот из "неприкосновенного запаса" во всей деревне можно было найти бензина или консервов с советской ещё маркировкой максимум. Даже аптечка в машине не смогла помочь. Тим какое-то время просто сидел на диване и тупо пялился в никуда. Надо было вылечить Тимура здесь и сделать это быстро, потому что если не вылечить, то начнутся осложнения, придётся везти его в город, а там... добавится слишком много неизвестных.       Тим решил, что быстро сгоняет до города, а там уж как-нибудь разберётся, что делать, но когда накидывал на плечи куртку и проверял по карманам вещи, рука сама нащупала телефон. Идея в голове зажглась словно лампочка, а внутри начало греть надеждой. Он отыскал в контактах брата и нажал на вызов, уж кто-кто из его семьи больше всех знал про людей, так это Костян, он ведь три года сталкерил своего Тошу.       – Ну и что ты сделал на этот раз? – раздалось в трубке после нескольких гудков.       Тим поморщился от надменно-покровительного тона, но пока проглотил:       – Ты слишком плохого мнения обо мне, – ответил он и перешёл сразу к делу, – мой омега, эм, заболел. Вот.       – И? – протянул Костян.       – И я не знаю, что с этим делать, – развел свободной рукой в сторону Тим, будто на другом конце его могли видеть.       – Идиот, симптомы какие?       – Горячий, не знаю, – огрызнулся Тим, – я в этом не разбираюсь.       Костя долго молчал, или Тиму казалось, что он долго молчал, потому что ответ совсем не понравился:       – Его бы к врачу...       – Не подходит! – перебил Тим и чуть спокойней продолжил: – Ну, пожалуйста, Костян.       – Ну, чтобы сбить температуру, по-моему, "Парацетомол" подходит, – со вздохом ответил тот, – но это если выше тридцати восьми, если ниже, то лучше не сбивать, затянется процесс выздоровления, и это только если температура поднялась из-за простуды. Дальше надо смотреть, если начнёт ломать, лихорадить, значит грипп, он без противовирусных не лечится. Если прибавится мокрый кашель, то, возможно, у него воспаление лёгких. Но если это просто ОРВИ, то через недельку уже как огурчик будет!       Тим застонал – неделя!       – Не подходит, – словно заевшая пластинка простонал Тим.       – Есть ещё одно лекарство, – едва уловимо замялся в трубке Костян, а Тим схватился за предполагавшийся следом ответ, как за спасительную соломинку.       – Говори.       – Тебе оно не понравится.       – Скажи.       Динамик шумно выдохнул, прежде чем выдать Костин ответ:       – Несколько капель крови оборотня и, проснувшись, он не вспомнит, что вообще болел. Подмешай в какой-нибудь напиток, чтобы не заметил, и напои.       – Не подходит, – прошептал в трубку Тим и сполз на пол.       – Тима, ну всего пара капель, не боль...       Тим сбросил звонок и брезгливо выронил телефон из руки, словно это было не чудо инженерного гения, а самое настоящее гнилое яблоко. Он с трудом заставлял себя дышать ровно, потому что в первые мгновения мысли сплелись в знакомый клубок жалящих паникой змей. Только не кровь. Тим даже не сразу смог прокрутить у себя в голове совет Кости, в черепной коробке отчётливо звучало раз за разом: "Несколько капель крови оборотня, несколько капель крови-крови-крови..." Ни одного оборотня на много километров, да и не пустит Тим никого к Тимуру, тем более не даст поить собственной кровью.       Чтобы сбросить с себя так нелюбимый страх, пришлось немного отпустить волка, пустить его по венам и приоткрыть доступ к мозгам. И как только клыки начали царапать нижнюю губу, в голове уложилось, что названный Костей способ самый действенный и быстрый. Безопасность омеги – спокойствие волка. Безопасность омеги – безопасность Тима. Было так странно удерживать сознание расколотым надвое: накрывающий, сбивающий с ног альтруизм и всецелый, куда более привычный эгоизм. В другой раз Тим бы подумал над выбором, но сейчас оба говорили в унисон.       Окончательно Тим начал приходить в себя, когда смог наконец проанализировать что именно сболтнул ему Костян, а точнее с какой уверенностью советовал. Тим был почти уверен, что его этот Тошенька наверняка хлебал волчью кровь и даже не подозревал об этом. Развить фантазию дальше помешали звуки на лестнице.       Тимур спускался осторожно, держась за перила дрожащими пальцами и явно не сразу заметил всё ещё сидящего у двери Тима. Тот заметил на Тимуре длинную пижаму, иногда показывающуюся из-под одеяла, которое, видно, с ним срослось, а ведь в доме было тепло – Тим проследил. Тимур дёрнулся, заметив на полу Антипова, наступил на мешающийся под ногами конец "накидки" и полетел вниз. Инстинкты сработали быстрее аналитики, ещё и сотрясение мозга заполучить к себе в коллекцию Тим омеге не дал.       Сейчас даже через слой одеяла чувствовалось, какой он горячий.       – Ты как? – задал совершенно глупый вопрос Тим.       Тимур задумался искренне и просипел:       – Пить хочется.       Во рту моментально пересохло, горло перехватило спазмом, и Тим отчётливо понимал, что говорит не совсем он – волк помогает:       – Сиди здесь, я сам сделаю.       От послушания, пусть и во многом продиктованного свалившейся на Тимура болезнью, Тима всё равно моментально повело. Поэтому он не боялся, когда грел на плите молоко, не боялся, когда брал в руку нож, но как только поднёс к свободной ладони над кружкой, флёр эйфории испарился.       Тим считал до трёх, матерился, снова считал, зажмуривал глаза, опять матерился, но не мог, просто не мог. Потому пришлось выдохнуть, посмотреть на ладонь, на приставленное к ней лезвие, то, как кончик вдавливался в мягкую плоть, и сделать шаг назад. Если волк помог справиться с паникой, вдруг, поможет и сейчас. В отражении ножа блеснули жёлтые радужки, острый край вспорол кожу, словно подтаявшее масло, Тим обрадовался, пропустил мимо рецепторов боль, вытащил из раны нож, но та тут же зажила. Чёрт побери! Ну конечно, если дать волю волку, то регенерация повысится!       Ещё раз.       Ещё раз.       Ещё раз. Глубже.       Капля растянулась на белой поверхности молока причудливой кляксой, а затем ещё одна, побольше, провалилась прямо в кружку. Тим отбросил в мойку нож и склонился над плитой. Надо было дышать. Ну его к Дьяволу, больше он на такое не пойдёт.