Обратная сторона Луны

      Эти два дня казались Тиму адом. Его личным сортом, где тело физически ломало, сна не было ни в одном глазу по ночам, а днём в ухо нудел Серёга про цыган, и про то, как был зол на него Рассул. Ещё и сторож со склада позвонил, сказав, что кто-то пытался проникнуть в ячейку, где лежали нерастраченные запасы продукта. Тим не знал, за что хвататься, хотелось тупо всё бросить и уехать в деревню, потому что только там он хоть что-то умудрялся держать под контролем.       По-хорошему, с Рассулом надо было бы забить стрелу, но своих для такого мероприятия отчаянно не хватало, да и не принято вроде было у оборотней людям угрожать. Поэтому они с Серёгой заперлись в кабинете над клубом и решили обойтись телефонным разговором.       – Я рад, что ты наконец одумался, мальчик мой, – просипела громкая связь голосом Рассула.       Тим откинулся на спинку своего дохуя эргономичного кресла, переглянулся с Серёгой и скрестил руки на груди:       – Не спеши с выводами, Рассул, и я тебе не мальчик, и уж тем более не твой, – спокойно ответил он.       – Хочешь сказать, что продажи не возобновятся? – спросил хриплый голос.       – Может, хотя бы поинтересуешься, почему они остановились?       Повисла пауза, и последовавший за ней ответ Тиму не понравился:       – Потому что ты полез в чужие дела, мальчик, – с явным раздражением сказал Рассул, – твоя задача продавать, а не...       – Слушай сюда, старый конеёб, – перебил его Тим и сорвал всё-таки трубку, приставив к уху, – если я найду ещё один труп с выжженными венами в моём городе, я тебя!..       – Послушай и ты, щенок, – зашипел Рассул, не желая выслушивать угрозы, – ты для меня никто. Не продашь ты, найду другого, не сомневайся. Или ты думаешь, что я твоей сущности боюсь, псина? Вышел бы ты из этого бизнеса, пока хвост не подпален.       Тим сделал паузу, с наслаждением перекатывая по венам злость, управляя ею, убедился, что цыган не бросил трубку, и ответил:       – Я тебя услышал, Рассул. Надеюсь, что и ты услышал меня. Продажи не возобновятся.       – Ах ты сучий сы...       Тим нажал на "отбой" и посмотрел на Серёгу, тут же вернулось это вечное желание двинуть ему, которое Тим вечно подавлял. Тот явно был озадачен услышанным разговором.       – Зачем ты вывел его на открытый конфликт? Теперь он точно не станет покупать у нас.       – А я и не хочу, чтобы он у меня покупал, – брезгливо фыркнул Тим, – вот ведь какая хуйня, получается, Серёженька: люди зависят от моего продукта, а покупают его не у меня. Я продаю его какому-то цыгану, который мешает его с дерьмом. Я считаю, что это не просто подстава, это неуважение. И сейчас я убедился в том, что Рассул меня не уважает, значит, с ним всё.       Серёга, как всегда, жевал сопли, переваривая услышанное, а Тим закинул руки за голову и вздохнул:       – Прав был Бэмби, система устарела, надо менять, – и только когда слова были сказаны, понял, что сделал это вслух.       – Бэмби? – переспросил Серёга, подозрительно встрепенувшись. – Ты всё ещё не наигрался с тем блоггером?       – А тебе какое дело? – поднял бровь Тим, сохраняя обманчивое спокойствие.       – Никакого, – нахохлился тот, – я, может, переживаю, что ты все мозги расплескал, как только этот хер на горизонте показался.       – Ревнуешь, милый? – ухмыльнулся Тим.       Серёга бросил на него какой-то странный, опасливый взгляд, а потом лицо его туповатое посветлело от понимания иронии.       – Скажешь тоже, – отмахнулся он и вернулся к серьёзному тону, – что будем делать с цыганами?       Тим закатил глаза и ответил так, чтобы даже Серёга понял:       – Объясняю на пальцах. Сидят тихо, не рыпаются, не распространяют отраву – так и быть, пускай живут. А если хоть шаг в мою сторону сделают, то получат по самое "не балуйся", так понятно? – глянул он на товарища жёлтыми глазами. У того инстинктивно вспыхнули свои в ответ.       – А что делать с товаром? – задал не менее важный вопрос Серёга.       – Пока стоит, – поджал губы Тим.       Серёга явно был недоволен полученными ответами, но Тиму было глубоко наплевать. Войны с цыганами вроде бы не хотелось, всё-таки старшие Антиповы из этого бизнеса давно вели дела с ними. Хотя на восстановление сотрудничества Тим не рассчитывал, прежде всего из-за собственной гордости. Как бы спокойно он себя ни держал перед Серёгой, когда выслушивал то, что говорил ему Рассул, внутри всё клокотало. Желания в адрес этого цыгана и его табора возникали оч-чень тёмные. Но Тим уже дал слово: ждать первой крови. Услышал его Рассул, не услышал, – это уже не его дело. В мыслях лениво перетекали совсем другие темы.       В первые сутки вдали от Тимура он то и дело бросал беспокойный взгляд на телефон, а после разговора с Рассулом три раза перепроверил – работает ли мобильная связь. Но за проведённые в городе два дня тот так и не поймал панического сигнала, и Тим с неохотой признавал на вторые сутки, что даже немного злится. Ну не напал на Тимура никто, ну хоть из вредности нажать же можно было? Чтобы Тим сломя голову поехал-побежал в деревню, чтобы был повод сорваться раньше обещанного времени, чтобы можно было отругать за паранойю или самоуправство. Отсутствие сигнала угнетало. И Тим понимал, что имеет в виду не только сигнал GSM...       Утром третьего дня стало невыносимо находиться в городе. Серёга накануне звал проведать клуб, но Тиму казалось, что он жутко вымотался, катаясь взад-вперёд по всему Архангельску. А когда, вторую ночь не смыкая глаз, лежал в собственной постели и бездумно пялился в окно на тусклый стареющий полумесяц, в голову лезли только наивные вопросы Тимура о том, зависит ли сила оборотня от фаз луны, и Тиму – на фоне двухдневной бессонницы – казалось, что омеге он соврал, поспешив с ответом.       Серёге в итоге было дано сверхважное задание: собирать все слухи, которые он услышит в следующие пару дней, а сам Тим, едва над городом забрезжил рассвет, прыгнул в свой автомобиль и едва не кончил, вдавив педаль газа в пол. Он думал о том, что как только приедет, наконец скажет свой первый "Привет" Тимуру, как они потом будут говорить о какой-нибудь фигне на кухне, как Тимур будет сканировать его своим тёмным взглядом, но когда Тим реально переступил порог дома и увидел на диване Бэмби, склонившегося над кофейным столиком, слова застряли в горле, а планы резко поменялись. Тимур был схвачен в тиски и унесён наверх, а потом Тим поудобней подгрёб его под себя и, надышавшись чудо-запаха, вырубился. Краем сознания было отмечено, что тело в руках не сопротивлялось в этот раз, когда Тим тянул его наверх, возможно, сработал элемент шока, но надеяться хотелось, естественно, на другое.       Тим проспал до самого вечера. Открыл глаза, а за окном уже начинало темнеть, хотя, это не самое первое, что он заметил, проснувшись. Первым было ощущение, что он выспался за все годы недосыпа: школьного, кутёжного, вчерашнего и позавчерашнего.       – Вау, – прочистил горло ото сна он, – не думал, что это реально работает... Что?       Тимур смотрел на него дюже заинтересованно и явно не из-за последней фразы.       – Ты об меня... тёрся, – неловко пояснил он.       Взгляд Тима невольно устремился вниз, но потом вернулся, потому что он всё же решил уточнить:       – Чем?       Тимур шумно сглотнул и будто бы смутился собственным словам:       – Щеками, лбом, носом, не знаю, лицом, короче.       Тим уронил голову на подушку, уткнувшись этим самым лицом прямо в неё – стыдоба-то какая! Как грёбаный кот. И как только в ногах калачиком умудрился не свернуться?       – А ещё говорил во сне, – Тим резко вскинул голову и уставился во все глаза на Тимура, тот интенсивно закивал, – да-да, причмокнул сладко и сказал, значит: "Сегодня я ужин готовлю и посуду мою". Да, так и сказал. А ещё, дескать: "ты, Тимур, ой, то есть, Бэмби, на озере больше не бегай, идиотское я какое-то задание дал". Во-о-от, – с каменным лицом заливал тот, пока Тим не накрыл его подушкой и придавил слегка.       Тимур беззвучно смеялся и пытался скинуть его с себя. Тиму же казалось, что гравитация ненадолго покинула их, потому что облегчение от полученного ответа казалось осязаемым. Он в итоге откинул подушку с раскрасневшегося Тимура, навис над ним и поймал насмешливый взгляд в сочетании с ухмылкой, но как только скользнул глазами ниже, гравитация ударила со всей силы.       – Почему ты без штанов? – голос звучал тихо и угрожающе, Тима буквально отбросило на другой конец постели, покрывало тут же сползло на пол.       Стало ещё хуже. Тимур теперь сидел перед ним в одной футболке и трусах, подтянув к себе колени, и недоумённо пялился на него. Показалось даже, что запах усилился.       – Снял, – ответил он односложно.       – Зачем? – сглотнул Тим, вопрос вышел уж больно недовольным.       Тимур вмиг вспыхнул гневом:       – Господи, да ты когда-нибудь засыпал в штанах?! Они все перекрутились и собрались под коленями! – Он резко соскочил с постели и поднял с пола свои свободные спортивки, – больной, блин, – бормотал он под нос, пока натягивал штаны.       Тим вцепился руками в каркас кровати за собой, чтобы остаться на месте, пока Тимур бросал злой взгляд, хлопал дверью, спускался по лестнице, увеличивая расстояние между ними. Не помогло. Когда Тим выждал минуту или две, слушая, как Тимур на кухне демонстративно шумно начал громыхать посудой, включать и выключать воду, щёлкать чайником, мысли не прояснились, а лишь показали желаемое направление действий, и сопротивляться этому не было никаких сил.       Антипов спустился вниз, подошёл к Тимуру слишком тихо, поэтому когда на худые плечи легли широкие ладони, тот вздрогнул и замер. Тим через это прикосновение чувствовал чужое напряжение как своё.       – Извини, – почти выдохнул он в тёмную макушку. Стоило приложить много усилий, чтобы не сболтнуть лишнего, и в то же время объяснить, – просто ты провоцируешь. Знаю, что не специально, но... Ты должен понять, – Тим прочистил внезапно пересохшее горло и попытался подобрать слова, – нам не стоит... сближаться, понимаешь?       Тимур молчаливо кивнул, и Тим вздохнул обречённо, потому что было ясно, что сделал он это, только чтобы от него отошли. Ничего он не понял. И Тим не мог его винить, так же как и не мог винить в отсутствии взаимного притяжения. Пауза затягивалась, а из открытого чайника, стоящего в раковине, выливалась так и не выключенная вода, и пора было бы уже отступить от Тимура на шаг, оторвать от него ладони, но те словно приклеились. А тот, вопреки всему услышанному, вдруг сам сделал шаг назад, прижавшись сильнее к Тимовой груди. Тим инстинктивно обвёл руками его в объятии и уткнул лицо в изгиб шеи.       – Антипов, – тихо позвал его Тимур, и пришлось напрячься, чтобы расслышать сказанные слова, – если нам не стоит сближаться, то тебе лучше уехать. Лучше прямо сейчас.       Тим грустно хмыкнул:       – Что, настолько не нравлюсь?       – Нет, – враз оборвал все нити Тимур одним ответом.       Волк заскулил, заскрёбся, сея чувство вины Тиму, который всё испортил, когда это "всё" ещё даже не началось. Волк даже отпустил. Недалеко, пока что всего лишь дал выпустить Тимура, который хотел ещё что-то сказать, из объятий. Но тот, высвободившись, промолчал, выключил наконец воду, поставил чайник, а потом глянул на Тима и едва заметно ужаснулся. Но быстро взял себя в руки, так и не поняв Тимовой метаморфозы:       – А ещё у меня течка скоро. Если не хочешь, эм, сближаться, то лучше бы тебе начинать сваливать. У меня таблеток нет, а баллончик только запах может отбить, но не остальные симптомы.       Тим устало потёр лицо и ещё разок проклял всё своё существование. Трудновато было думать о дальнейших действиях, когда внутри рвал и метал волк, узнав, что у пары вот-вот течка и его можно было бы сделать своим. Тиму тоже не очень хотелось оставлять своего течного Истинного в заброшенной деревне.       – Скоро – это насколько скоро? Сколько у меня времени съездить тебе за таблетками?       Тимур явно на такой расклад не рассчитывал и даже залип на секунду, пожав плечами:       – Не знаю, сутки в лучшем случае. У меня немного цикл сбился из-за, – он нервно сглотнул, подбирая нужное слово, – стресса. Симптомы заметил только сегодня утром.       – Так, ладно, напиши мне название таблеток, – Тим торопливо начал собираться, – я постараюсь вернуться как можно быстрей.       Тимур метнулся к кофейному столику, где лежали пишущие принадлежности и бумага, начеркал что-то и сунул Тиму, не глядя убравшему бумажку в карман своей кожанки.       Таблетки оказались дешёвенькими. По крайней мере так сказал аптекарь, когда Тим показал тому записку с названием.       – Вы если хотите, чтобы у мальчика последствий не было, лучше вот эти взять, – выложил он на прилавок большую розовую пачку, – они дороже, да, но американские, на травах. А эти, – аптекарь снова кивнул на Тимову бумажку, – у нас под Липецком делаются – одна химия.       Конечно, Тим взял дорогие. Пока ехал, даже представлял, как будет выговаривать Тимуру за то, что тот послал его липецкую херню на палочке покупать, как он будет говорить, что купленные таблетки лучше, на травах и без последствий, а потом остановился у дома и заржал истерично – он не успел.       Запах, наверное, отчётливо начинал чувствоваться только в сенях, но Тим ведь знал его, поэтому учуял даже с улицы. Внутри всего ломало, а ноги были лёгкие, шаги – невесомые. Чего он там хотел? Сопротивляться? Держаться подальше? Тим уже и не помнил толком, когда открывал вторую дверь. Думал только, как он умудрился не завалить Тимура раньше. Наверное, отсутствие взаимной симпатии помогало в этом изрядно, но сейчас был явно не тот случай.       В доме было темно, за окном – чёрная, беспросветная ночь, новолуние во всей красе и вымершая деревня. Тим наслаждался спокойствием, когда снимал куртку и ботинки внизу. Все чувства обострились, Тим был уверен, попытайся кто-нибудь сейчас им с Тимуром помешать своим визитом, – он услышит его за десяток километров и разорвёт, но никого не было, только его Бэмби, спрятавшийся сейчас в крохотной спальне, завернутый в пропитанное его запахом одеяло. Он хочет его. Пусть не любит, пусть боится, но сегодня, сейчас, он его хочет – Тим знал.       – Тима, это ты? – дёрнулся на постели Тимур, когда дверь в спальню распахнулась.       – А ты ждал кого-то ещё? – не удержался от ехидства Тим и подошёл к изножью кровати.       – У тебя глаза жёлтые, – сглотнул Тимур и сильнее сжал в пальцах одеяло.       Тим зажмурился и помотал головой, надеясь унять разбушевавшегося зверя под кожей, – волка вело не меньше, чем Тима.       – Ты купил таблетки? – спросил его тем временем Тимур.       – Твои – нет, – технически Тим даже не соврал и приблизился к Бэмби, медленно забираясь на постель, – так что будем справляться с твоим положением по старинке.       Последние слова он уже выдыхал в омежьи губы, закрыв глаза, как вдруг почувствовал чужую руку на своём лице в явственной попытке отодвинуть его от себя.       – Ага, как же! – шипел Тимур и упирался.       Завязалась небольшая потасовка, в которой, впрочем, больше всех пострадало несчастное одеяло. Тим, пока ловил ускользающего из рук Тимура, умудрился каким-то чудом потерять штаны, а тот явно проигрывал бой, оказавшись с зажатыми руками по сторонам. Тим склонился к открытой шее и даже не поцеловал, а просто провёл языком от плеча до самой скулы, Тимур на такое только отвернулся, хоть и выдохнул судорожно. Однако от него сквозило почему-то обидой, а не страхом или отвращением. Что ж, обиду вполне можно было пережить, а главное, у Тима была вся ночь впереди на то, чтобы вымаливать прощение.       Он осторожно отпустил тонкие запястья, и как только убедился, что течный омега не собирается сбегать в ту же секунду, продолжил ласки. Пальцы, забравшись под мягкую пижаму, обвели впалый живот, скользнули выше, к рёбрам, потом ещё выше и – о чудо! – Тимур послушно поднял руки и приподнялся на постели, давая возможность избавить себя от одежды. Как только рубашка потерялась в темноте комнаты, Тим не дал Тимуру опуститься обратно на постель, обвил его руками, притянул к себе и склонился, невесомо коснувшись губами чужих. Тим ощущал тёплые, такие нежные, совсем не подходящие Тимуру, вдохи-выдохи на своих губах и поцеловал ещё раз, а когда инстинктивно облизнулся, то почувствовал соль. Пришлось убрать одну из рук с лопатки и убедиться в том, что горячие щеки действительно влажные. Открывать глаза не хотелось – те, скорее всего, по-прежнему были жёлтыми, и он уткнулся лбом в лоб с Тимуром:       – Что такое, Бэмби? Почему ты плачешь? – шепнул он и провёл носом по чужой переносице.       – Со мной ещё никогда не занимались сексом из жалости, – без затей объяснил Тимур, выдохнув ответ.       Тим резко распахнул глаза и убедился, что Тимур не прикалывается. Тот был самой грустью в человеческом обличье.       – Чё? – решился всё же задать единственный цензурный вопрос, из пришедших на ум, Тим, – ты рехнулся, что ли?!       Тимур в руках прищурился нехорошо и снова начал попытки вырваться, вот только сделать это с вклиненным между бёдер коленом не так-то просто:       – Не знаю, заметил ли ты, – извивался Тимур в Тимовом захвате, пока тот из последних сил пытался сосредоточиться на его словах, – но я не тупой и всё вижу.       – И что же ты видишь? – в тон ему ответил Тим.       Он словно бы случайно ослабил хватку, и в тот же момент Тимур, не рассчитавший силу, крутанулся, удачно растянувшись на животе прямо под Тимом. Тот быстренько омегу оседлал, притёрся возбуждённым пахом к влажным ягодицам, всё ещё завернутым в ткань, и Тимур невольно выгнулся, пропустив стон. А Тим уже вошёл во вкус. Хотелось узнать, что же себе напридумывал Бэмби. Он склонился к Тимуру и тихо спросил в самое ухо:       – Ну так что ты там увидел? – и снова недвусмысленно двинул бёдрами, подцепив пальцами резинку трусов.       – Хочешь сказать, ах, что ты не задерживаешь дыхание, когда я оказываюсь рядом? – извернулся Тимур и глянул через плечо.       Тим сначала прикусил призывно выставленную лопатку, зализал укус и только потом захватил Тимуров рот, бесстыдно его вылизав.       – Задерживаю, – согласился он, отстранившись, – но не потому, почему ты думаешь.       Тимуру пришлось проморгаться, чтобы уловить услышанный ответ:       – А в душ зачем гонишь? – по-детски недоумевая спросил он.       – Дурак потому что, – признался Тим, – думал, что поможет.       – Поможет чем? – горячо выдохнул ему в рот Тимур.       Всё. Никаких больше брачных игр в форме борьбы. Только пьяный взгляд, облизывающий губы язык, приподнятые бёдра в безмолвной просьбе снять с себя бельё. Можно было не отвечать, и так уже много сказал, но Тим, прежде чем вздернуть его на четвереньки и вставить уже в конце концов, ответил всё же:       – Поможет не хотеть тебя до конца своих дней.