Обратная сторона Луны

      Костя, по-хозяйски развалившись в кресле, уже ждал их в гостиной. Тим всё ещё испытывал отголоски недавней паники, поэтому Тимура перетащил к себе на колени, усевшись перед братом на диван. Руки сами обвились стальной хваткой вокруг худого пояса, а в горле першило рыком. Тимур попытался было вырваться и усесться хотя бы рядом, но Тима вело. Само присутствие Кости, который сейчас внимательно наблюдал за его Парой, напрягало; а уж то, что Костян умудрился Тимура напугать до панического состояния, вообще вызывало неконтролируемую злобу. Что ему вообще здесь нужно? Точнее, Тим рациональным-то участком мозга понимал, что сам заварил эту кашу, так неосторожно разболтав всё брату, но волчья натура безбожно ревновала и переживала за их с Парой будущее.       – Успокойся, а? – повернулся к нему Тимур в конце концов и двинул локтем под рёбра.       Тим только сейчас понял, что реально рычит и скалится, и попытался хотя бы губу верхнюю на зубы кое-как натянуть. Костя одобрительно мазнул взглядом по Тимуру и набрал в лёгкие побольше воздуха:       – Прежде чем что-то обсуждать, скажи мне, – всё-таки вернул он взгляд на Тимура, – с тобой всё в порядке? Ты не хочешь домой?       – Э-э-э, – Тимур завис от такого вопроса и почесал затылок, – ну, допустим...       Костя немного растерялся и нахмурился:       – Нет, ты не понял, я спросил: всё ли с тобой в порядке?       – Не понимаю, – нахмурился в ответ Тимур и повернулся к Тиму, спросив его так, будто они в комнате внезапно остались вдвоём: – А зачем он меня об этом спрашивает? Это опять какие-то волчьи заморочки?       Тим сфокусировал взгляд на лице Тимура с трудом, потому что внутри всё звенело от напряжения из-за его возможных ответов, которые пока что не прозвучали.       – Просто интересуется, – пояснил он.       – Зачем? – похлопал глазами Тимур.       Всё это начинало напоминать какую-то ломанную комедию с тремя людьми, говорящими сейчас на разных языках.       – В смысле "зачем"?! – возмутился вернувший внимание к своей персоне Костя: – Я знаю, как вы познакомились, а ещё я знаю, какой придурок у меня младший брат...       – А вот сейчас замри, – перебил его Тимур, сделав характерный жест пальцами. Тим почувствовал, что отчаянно сейчас не догоняет, так же как и брат, но зная Тимура, просто откинулся на спинку дивана и принялся слушать, пока Костян начал медленно покрываться пятнами оттого, что его так бесцеремонно перебили, – а ведь это очень важный нюанс. Ну, как в том анекдоте про Петьку и Васильиваныча, помнишь, Костя? А теперь давай предположим, что мне здесь плохо, и я тебе об этом говорю. Твои действия?       – А тебе здесь плохо? – попытался не соскочить с темы мудрый Костя. Тим даже восхитился старшим братом, его-то Тимур развёл бы с полпинка.       Омега подался всем корпусом вперёд, навалившись животом на кольцо из Тимовых рук, и коротко кивнул:       – Да. Твои действия? – Костя промолчал и на эту провокацию, и Тимур продолжил, склонив голову набок, – это ведь ты у нас будущий рыцарь всея Архангельска, ну так разрули ситуацию, – развёл руками он, – с одной стороны незнакомый тебе омега со скверным характером, но обиженный и тоскующий по родному дому, а с другой – младший брат, который нашёл свою Пару. Так кого ты выберешь, рыцарь? Кому поможешь? Мне здесь очень плохо и страшно, и я хочу домой, веришь? Забери меня у брата, чего же ты ждёшь? Увези в Москву, а ему, – кивнул он на Тима, – запрети приближаться. Этим своим особым приказом, как там его? – пощёлкал Тимур пальцами, вспоминая. – А, точно, вожака! Ты же вожак, Костя? Это ведь справедливо, лишить Тима Пары за то, что он позволил его дружкам со мной сделать, так чего же ты ждёшь? Или ты всё-таки понимаешь, что мы с ним не в песочнице всё это время игрались? Связь давно закреплена. Я уеду и буду свободен и счастлив, залижу кое-как свои душевные раны, к психологу запишусь, и всё твоими стараниями – век буду благодарен! А что станет с твоим младшим братишкой? Ты вроде и сам недавно от тоски по своему человеку подыхал, ну и что, обречёшь его на такие муки ценой моей свободы? А может, выберешь счастье брата? Закроешь разок глаза на то, что он силой удерживает несчастного омегу рядом с собой, у которого, похоже, развивается стокгольмский синдром и едет крыша, зато Тима будет жив-здоров, не впадёт в депрессию из-за потери Пары и не сдохнет. К счастью, – растянул губы в улыбке он, – для решения этой непростой дилеммы, Костя, у меня есть прекрасный совет: не лезь. Не в своё. Дело.       Повисла звенящая тишина. Тимур откинулся обратно на Тима, Костя медленно перевёл на него взгляд, выпятив нижнюю челюсть, но так и не дождавшись никакого комментария, поднялся с кресла и ушёл в прихожую. Пришлось со вздохом разочарования ссадить с коленей Тимура и пойти провожать старшего брата.       – Чтоб я ещё раз... А и правда, пусть сами разбираются, – бормотал себе под нос Костя, торопливо заматывая на шее шарф, – и вообще, меня Тоша ждёт...       – Привет передавай, – вставил Тим.       Костя отвлёкся от своего занятия, уже схватившись за ручку, и посмотрел на Тима немного виновато:       – Что бы ни случилось, Тима, ты мой младший брат, но с этим, – он указал в сторону гостиной, – разбирайся сам.       И только тогда Тим понял, что Тимур попал в самое яблочко. Костян этого не показал там, перед ними, особенно перед Тимуром, но сейчас Тим увидел это немое беспокойство и за него, и за несносного Тимура. Тим-то был почти уверен, что тот молол чушь о том, что ему здесь плохо, а для Кости омега и правда мог выглядеть... нестабильно. И виной тому мог быть не кто иной, как он, Тим.       – Будь уверен, – твёрдо кивнул он Косте, сохранив каменное выражение лица, но внутри танцевал оттого, что тот и правда не будет лезть к ним с Тимуром.       Костю такой ответ вполне удовлетворил, и он коротко попрощался, прикрыв за собой дверь. А Тим вернулся в гостиную и прислонился к дверному косяку, любуясь расслабленным Тимуром, вальяжно откинувшем руку на диванной спинке.       – Я всё правильно сделал? – глядя в глаза, спросил он у Тима, и тот наконец расплылся в улыбке.       А потом с волчьей скоростью оказался уже около него и не придумал ничего получше, кроме как сесть перед ним на ковёр, обхватить руками за пояс и придвинуть к себе, чтобы уткнуться лицом в живот. Тимур, едва касаясь пальцами, заправил ему за ухо короткие пряди, а Тим почему-то сказал единственное слово, крутившееся на языке, но так редко звучавшее из его уст:       – Прости.       – За что?       – Не знаю, – пожал он плечами и отстранился, чтобы встретиться взглядами, – сам выбери.       – Уф, – присвистнул Тимур и усмехнулся.       – Скажи мне честно: хоть что-то из того, что ты сейчас наговорил, было правд...       – Тима... – враз изменился в лице он, невольно выпустив на поверхность боль, и закрыл Тиму ладонью рот, – не надо. Не спрашивай то, на что не хочешь знать ответы.       – Нет, – сильнее отстранился Тим и разомкнул руки, спустив их на тонкие икры и невольно оглаживая, – я хочу знать.       – Что именно?       – Что тебя гложет, – кивнул он. Если и расставлять все точки над "i", то сейчас, не позже.       Тим давно видел, что Тимура что-то волнует, ловил эту деталь в уголках тёмных глаз, но сначала и правда не хотел знать, а потом позорно боялся спрашивать.       – А что, если это касается не тебя? – попытался отделаться полуправдой Тимур.       – Всё, что касается тебя, касается и меня, – парировал Тим.       Он не понимал, почему Тимур всё-таки решил ответить, и ответить явно правду – она из его уст звучала так редко, что Тим невольно начал её распознавать, пропуская мимо ушей остальное в большинстве случаев.       – Ты когда-нибудь спал с кем-то, потому что побоялся отказать? – спросил его Тимур и, не дожидаясь ответа, попытался описать ощущения: – Ты чувствуешь себя использованным и в то же время бессильным перед тем, кто тебя трахнул. Потому что ты не сказал "нет". Это не насилие, ты не имеешь права обвинять его в этом, но на душе так погано. Понимаешь, что сам себя предал, промолчав, зато после этого ты больше никогда не идёшь против своей воли, – он помолчал, уставившись на свои руки, безвольно лежащие на коленях, и продолжил: – у меня было несколько правил: всегда страховаться "предсмертной запиской"; не кошмарить тех, у кого нет на откуп; никогда не лезть на ментов или политиков. Я-а... – подавился Тимур словами и зашелестел, – не знал, что бывает кто-то страшнее, чем они, могущественней, чем они, но должен был, – добавил он совсем тихо.       Тим не мог поверить своим ушам, поэтому переспросил, как последний дебил:       – Ты себя винишь, что ли? В том, что с тобой случилось?       – Ты не понимаешь, я чувствовал, что что-то не то, но не прислушался к интуиции, – вскинулся Тимур, уставившись в потолок, а одну из ладоней, что ещё секунду назад лежали безвольно, вывернул и впился ногтями в собственное бедро.       Тим на автомате схватил его за напряжённое запястье, с силой отдирая от пострадавшего места. Инстинкты заставляли предотвращать любой вред, который мог быть нанесён Паре, даже если этот вред он пытался причинить себе сам.       – А сейчас? – не смог остановиться Тим. Тимур шмыгнул носом и непонимающе уставился на него, пришлось развернуть вопрос: – а сейчас ты тоже чувствуешь, что предаёшь себя, оставаясь здесь, со мной?       – Нет, – вполголоса прошептал тот и вдруг испугался, не стал договаривать то, что явно предполагалось после.       – Но? – терпеливо подбодрил его Тим и растёр голые холодные коленки.       – Но я всё ещё чувствую себя заложником.       Что ж, с этим... С этим Тим справится. Всё вставало на свои места. Медленно и неповоротливо, но с характерными щелчками и вздохами облегчения. Главное, что Тимур сбежать хочет не именно от него, а любовь к свободе у них одна на двоих, это да. Тим его прекрасно понимал, до сих пор помнил, как в первые дни задыхался от мысли, что всё, попал на крючок Истинности. Тимур стал чуточку понятней, с его отсутствием каких-либо запросов и букета типично омежьх капризов, – привык, видно, полагаться на себя. Он наверняка и сам ещё не догадывался, о чём сболтнул Тиму. Кормить заверениями не хотелось, но себе он твёрдо пообещал, что как только разгребёт хотя бы часть дел, связанных с его бизнесом, то они с Тимуром обязательно куда-нибудь рванут. Да так, чтобы тот не просто почувствовал себя свободным, а понял, что весь мир живёт и вертится лишь для них одних.       – Послушные омежки должны получить награду за свою честность, – улыбнулся Тим и встал, тут же подтянув Тимура на руки и подхватив под попу.       – Опять секс? – недовольно протянул тот, поймав шутливое настроение, и опутал Тима руками-ногами. Самому, видно, не терпелось закрыть тему.       – Я бы мог предложить всю ночь цитировать Шекспира, – Тим направился в спальню, повалился на постель, подминая под себя свою ношу, поцеловал раскрытые в ожидании губы, а потом нехотя отстранился и поморщился, – но я не хочу.       Трахаться на скорую руку Тиму тоже не хотелось, поэтому секс получился спокойный, даже немного ленивый, с несколькими возвращениями к прелюдии и почти невинным ласкам. Но самое главное, что чувствовал Тим – это какую-то обоюдную уверенность друг в друге. Такого раньше не было.       Много позже, когда белёсая луна уже пару часов как виднелась в окне спальни, Тим бездумно водил подушечками пальцев по изгибам любимого тела, а Тимур восстанавливал дыхание, прикрыв глаза. Признаться честно, Тим думал, что омега уже задремал, но тот вздохнул слишком шумно для спящего и поднялся с постели. Вернулся с двумя стаканами воды и протянул один. Тим принял, а сам второй раз почувствовал обиду. Теперь уже за то, что Тимур был такой... самодостаточный, за то, что не капризничал, не просил ничего. Даже стакан воды не попросил принести. Нет, конечно, Тим всё ещё помнил, что сам отказался когда-то сбегать за воком, поэтому наверняка и получил в глазах Тимура статус "лежебоки", но не получить возможности исправиться было обидно.       На какие деньги Тимур покупал еду и другие необходимые вещи? Тим до этого не задавался этим вопросом. Его часто раздражали омеги, вечно лезущие со своими "хочу", это ведь он всегда был звездой, это вокруг него должны были крутиться и спрашивать, что ему принести-подать-сделать. И только Тимур не спрашивал, а молча делал. Даже не то, что хочется, а то, что нужно. Это проявлялось в таких мелочах, как стакан воды, и не в таких уж и мелочах, как расцарапанная рожа Серого. Тим вдруг осознал, в каком на самом деле уязвимом положении находится.       Тимур ничего никогда не просил, ну, после того, как понял, что его главную просьбу Тим исполнить не сможет, а мелочи совершенно не интересовали. Оба чувствовали, что им вообще-то не так уж и плохо вдвоём, но именно по отсутствию каких-либо запросов со стороны Тимура становилось понятно, что на Тима он особо не рассчитывает. Внутри росла потребность если не изменить распределение ролей, то хотя бы восстановить баланс, но с чего начать, Тим совершенно не знал. Он ни за кем никогда не ухаживал и мысли читать тоже пока не научился.       Тим отставил на тумбочку опустевший стакан, глядя, как Тимур поднимает с пола футболку и надевает на себя, скрывая собственное тело до середины бедра – Тимову схватил в темноте. Только в постель не вернулся, а взял отставленный в сторону стакан с водой и принялся пить маленькими шумными глотками, прислонившись к окну.       – О чём ты думаешь? – почти не устыдился заданного вопроса Тим.       – Ты знал, что с Земли всегда видно только одну сторону Луны? – спросил, не поворачиваясь Тимур. – Они вращаются синхронно, поэтому освещено бывает только чуть больше половины Луны, пятьдесят девять процентов, если быть точным. А на другой стороне всегда темно. Темно и холодно, – он повернулся к Тиму, – ты же понимаешь, что тебе досталась обратная сторона?       Тим заложил руки за голову, так же, не моргая, поймал взгляд и завыл. И Тимур засмеялся. Заливисто и несдержанно, а потом схватил подушку, подскочил к Антипову и огрел ею от души. А когда о́тнял, то склонился к всё ещё дурачившемуся Тиму и поцеловал. Без задержек, без этого вечного страха в глазах быть отверженным. После того, как он отстранился, Тим придержал его лицо, погладив по бархатной щеке, и тихо сказал:       – Мне здесь нравится.       Тимур, услышав это, глаза спрятал, а сам взорвался волной усилившегося запаха из-за подскочившего пульса, и щека под Тимовой ладонью загорелась теплом румянца. Тим думал, что он ничего не ответит, но, как всегда, ошибся.       – Мне тоже.       Тим проснулся в отличном настроении. Разбудил Тимура щекотными поцелуями и лёгкими ласками, запустив руку под одеяло прямо к его утреннему стояку. Тот, будучи ещё сонным, разрумянился весь и растёкся, и кончил с тихим смущённым "ой", чем распалил Тима не на шутку. Хотелось в свой адрес услышать далеко не "ой", поэтому через пару минут Тимур старательно подмахивал и скулил вперемешку со стонами.       – Чем бы ты хотел сегодня заняться? – спросил его Тим, когда они уселись завтракать.       – Ну, вообще-то у меня уже есть планы, – осторожно ответил Тимур, явно заметив, как напрягся после услышанного начала фразы Тим, и соизволил его в свои планы посвятить, – я позавчера в интернете заказал набор для выращивания опят. И мне его сегодня должны привезти.       – Чё? – единственное, что смог озвучить Тим.       – Ну, сегодня нужно будет заразить пшено грибными спорами, – пояснил как ни в чём не бывало Тимур.       – Опят? – переспросил Тим.       Тимур глянул на него, как на дурачка деревенского, жалостливо так, мол, не досталось тебе мозгов:       – Ну конечно нет.       До Тима медленно дошло, однако на лице отразился немой вопрос, поэтому Тимур пояснил ещё кое-что:       – А что? Мне всегда хотелось волшебные грибы выращивать, только угла своего не было. Да ты не переживай, я этот бокс, ну, для "опят", – обозначил он в воздухе кавычки, – в чулан, если хочешь поставлю, знать никто не будет, что они там растут.       – Давай лучше ко мне в кабинет, – ответил Тим, отрезав все намёки на то, что он Тимура или его занятий может стесняться.       – Можно, но только на полку в стенке с дверями обязательно, им темнота нужна, – пояснил открывшему снова рот Тиму тот.       – А деньги откуда? – не задержался с очередным вопросом Тим.       Тимур нахмурился. Пожевал нижнюю губу и ответил обиженно:       – Ну, нафрилансил, а что? Мне и работать нельзя, раз я с тобой теперь?       – Нет, можно, – Тим даже как-то сник от таких нападок, – просто... А почему ты у меня не просишь? Ты же знаешь, что можно?       – Да помню-помню я, "улучшить мои условия жизни и бла-бла-бла", – раздражённо огрызнулся Тимур и потёр шею в попытке успокоиться, – давай как-нибудь потом... Я пока не готов, понимаешь? Ты, если тебя что-то не устраивает во мне, ну, там, до статуса твоего не дотягиваю, то ты просто так и скажи, не надо намёками, и деньги мне в лицо тоже не надо. Я к трёшке и тачке под жопкой в восемнадцать не привык...       – Ой, давай ты тоже эту песню про разные социальные статусы не будешь гнать, окей? – ввернул ему Тим. – Всё моё теперь твоё и vice versa. И вообще, пора тебя прописать здесь, а то чё как беженец. И тачкой, я помню, – понесло его, – ты пользоваться умеешь, значит, Мини Купер тебе какой-нибудь возьму. И часы ещё с GPS – я давно хотел.       Тим понимал, что его несёт, но поделать ничего не мог, ещё и вчерашние мысли наложились. Он уже набрал в лёгкие очередную порцию воздуха, чтобы продолжить, подавился им, заметив, наконец, как менялся Тимур от услышанного: уголки губ поникли, румянец пропал, а глазки перестали сиять интересом или на крайняк метать полные злости молнии, только пальцы до побелевших костяшек стискивали вилку.       – Ой, да брось, – отмахнулся Тим, – просто вспомни, кто из нас действительно зависимый. Ведь связь человека и волка односторон...       – Идиот! – рявкнул наконец выбитый из равновесия Тимур, вскочил из-за стола, бросив с силой вилку так, что она звякнула о тарелку на всю кухню, – если бы связь действительно была односторонняя, хуй бы я тогда с поезда слез! – и унёсся, хлопнув дверью ванной.       Тим сначала хотел было продолжить собачиться, а потом смысл сказанного в запале Тимуром медленно начал доходить до него. Ту ночь погони за товарняком он старался не вспоминать, потому что до зубного скрежета боялся накликать собственными мыслями её повторения, а теперь получалось, что можно было не бояться? Так? Помимо этого вопроса в голове выстроился целый список других, и Тим уже поднялся со стула, чтобы начать выковыривать Тимура из ванной, как вдруг зазвонил телефон.       На экране высветился незнакомый номер, и Тим поднял трубку с чётким намерением звонившего послать.       – Тимофей Антипов? – спросили на другом конце до того, как он успел сказать даже "алло".       – Да, кто это?       – Илья Прохоров. Мы от Вадима, – тут же перешёл на множественное число незнакомец, – вчера приехали уже поздно, поэтому не стали звонить. А сегодня готовы встретиться.       Посылать расхотелось, хотя доля интереса к встрече по-прежнему была меньше интереса к разборкам с Тимуром.       – Да уж позвонили бы, – ответил уже спокойней Тим, – нужно, может быть, что-нибудь? Транспорт? Жильё?       – Нет, Тимофей, – в голосе Ильи послышалась улыбка, – мы взрослые дяденьки, можем сами о себе позаботиться, но спасибо за участие. Так как насчёт встречи?       – Да, конечно, – всё же согласился Тим, поняв, что с Тимуром он в любом случае разберётся, но, судя по всему, не сейчас, – записывайте адрес, – и продиктовал место, где располагался его клуб.