Обратная сторона Луны

      В маленькой Мишиной двушке было шумно, душно и весело. Не хватало только Серёги, который вообще никогда не опаздывал, поэтому Тим ушёл в прихожую, где было потише, и набрал его номер.       – Оно рожает, Тима! – верещал, как омега, Серёга на другом конце провода, – давайте без меня, а? Я уехал в клинику, – и дальше короткие гудки.       Тим хмыкнул и вернулся к остальным:       – Серёга не появится, – ответил он на немой вопрос, витавший в воздухе. Народ притих, напрягся, поэтому пришлось пояснить: – в ветеринарку поехал.       – От блох прокапаться захотел? – съязвил Тимур в гробовой тишине, все на секунду расслабились из-за новости от Тима, но тут же фыркнули на фразу от Тимура, – ой, простите, забыл, что я тут в меньшинстве.       – И что, он всю новогоднюю ночь будет там один котят топить?! – первым отмер Юрочка и привычно возмутился, – мы вообще-то все вместе хотели праздновать.       – А ты, когда срать хочешь, тоже сначала удобного случая ждёшь? – осадил его Тимур, Юрочкина предъява действительно была сейчас немного чересчур.       – Так, – обратил на себя внимание Тим, – предлагаю немного поменять планы и перед клубом заехать за Серёгой в клинику, попытаться уговорить там кого-нибудь, чтобы они присмотрели за кошкой с котятами, тогда Серый точно поедет с нами.       – Как думаете, она там не перетерпит до речи президента? – осторожно спросил Женечка, глянув на часы, которые показывали половину двенадцатого, – ну или вы хотя бы бутерброды с икрой съешьте, а то завянут – жалко будет птичкам выкидывать.       – Речь президента – по радио, – тут же сориентировался Тим, – а сейчас все взяли по бутерброду, салаты – в холодильник, и шевелите булками, там сейчас всё перекроют, пешком придется добираться.       Перспектива остаться без транспорта всех подстегнула к более активным действиям. Всё-таки клиника находилась в спальных районах, а клуб располагался в самом центре, и встречать новый год хотелось бы под громкие басы с цветастым коктейльчиком в руке, а не на заснеженной улице, изредка озаряющейся фейерверками.       Счастливый "отец" пока ещё четверых котят и скучавший до этого момента администратор были шокированы появлением стаи, которая ввалилась в клинику с ворохом колючих снежинок. Тим же был удивлён тем, что помимо понятной радости, от Серёги ещё веяло капелькой... досады. Тим начал догадываться, что он явно что-то упустил из виду.       Всеобщая суета тем не менее продолжилась: Женечка достал из своей сумки заныканные перед выходом пирожки, которые предложил не только друзьям, но и притихшему совсем администратору, впихнул Серёге один припасённый бутерброд с икрой, и от того разить этой пока что непонятной для Тима досадой моментально перестало; Тами с Мишей во всю глотку ржали над плакатами, и дагестанцы поддерживали их веселье ровно до тех пор, пока Тами не попросил их завести какую-нибудь животинку.       – А ты нам тогда на что? – не слишком церемонился с ответом Аслан.       – Ну хотя бы черепашку, – заканючил Тами.       Даги переглянулись между собой, и Малик неуверенно повёл плечом, вопросительно обратившись к Аслану:       – Ну, черепашку, наверное, можно?       – Если я хоть раз вляпаюсь в её горошки, – прошипел Аслан, переводя взгляд с одного на другого, – то будете есть на обед черепаший суп и панцирем закусывать.       Малик прыснул в кулак, Тами нахмурился, но потом понял, что фактически получил разрешение завести черепашку, и посветлел:       – Назову её Усейн Болт! – похвастался остроумной идеей он.       Тимур, в отличие от ненавязчивого Женечки, который, вручив праздничный пирожок администратору, тут же отстал, оккупировал высокую стойку и вёл с парнем какой-то приглушённый диалог. Скорее всего, как раз пытался уговорить того присмотреть за Серёгиной живностью на ближайшие дни. Тим перевёл взгляд на не сводящего глаз с двери кабинета Серёгу и невольно начинал сомневаться в актуальности данной идеи. Да что ж это такое, эта кошка мёдом, что ли, намазана?       Дверь наконец отворилась, и оттуда мелькнула макушка акушера, лица которого невозможно было разглядеть из-за стерильной повязки. Он жестом позвал Серёгу внутрь, и все наконец подобрались, загудели, что скоро уже можно будет отправиться праздновать. Как Тим ни пытался расслышать разговор ветеринара с Серёгой, все каналы заглушал писк новорождённых котят, больше напоминавший скрежет вилки по керамической тарелке.       – Администратор – ок, – подошёл к Тиму Тимур и покосился на время на телефоне, – но только на эту ночь. У него сегодня дежурство, делать, говорит, всё равно нечего. Ну, я ему ещё денег дал, конечно.       – Н-да, – поджал губы Тим, – за город Серый, походу, не поедет с нами.       – Ты планировал там что-то серьёзное? – спросил Тимур.       Тим лишь плечами пожал:       – Да не, просто нам и так формироваться по-нормальному почти некогда, ладно, значит, будет тупо отдых. Тоже хорошо, – пытался уговорить сам себя Тим, открыл уже было рот, чтобы ещё что-нибудь сказать, но не успел.       Дверь в кабинет отворилась настежь, и в холл едва ли не кубарем вывалился Серёга.       – Да отвали ты от меня! Урод! – рявкнул ему вдогонку врач.       Девять пар глаз уставились на эту картину, а по стае ещё и электрическим разрядом прошлась моментальная тревога. Все подобрались, собрались, заткнулись. Врач тем временем увидел на себе внимание с не слишком позитивным налётом, нервным движением пригладил по бокам халат и сказал уже ровным, тихим голосом, так, что только оборотни могли расслышать:       – Следующий приём я вам назначу через неделю, будет как раз не моя смена. Вы меня услышали, Сергей Павлович? – холодно посмотрел он на Серёгу.       Тот стоял, сжав губы в тонкую линию, и красный как рак, отчего каждый шрам ещё сильнее выделялся на лице. Он прочистил горло и только потом ответил лаконичное "да", после чего поплёлся к остальным.       Все продолжали неловко молчать, вроде как утешать отшитого альфу казалось позорным, а сделать вид, что никто ничего не видел – идиотским.       – Нашёл, блядь, время для подкатов! – единственный из всех подал голос Тимур, не выбрав в итоге ни одно, ни другое: – он там сейчас по локоть в кошачьей плаценте, а ты, мудозвон, яйки свои около него решил погреть? Ну так получите, распишитесь.       – Да, тупанул чё-то, – почесал в затылке Серёга и немного расслабился, посчитав озвученную причину такой реакции в свой адрес вполне имеющей право на существование.       Следом отмерли и все остальные, Юрочка тоже попенял Серёге – ну конечно, такую шикарную возможность упустить, ага, как же! – что, мол, бедного доктора работать под бой курантов заставил, ещё и на телефончик рассчитывал, дурачок наивный.       Однако негласным решением Серёгу больше к заветной двери не пустили, поэтому Тим сам заглянул в кабинет и предупредил, сверкая самой обворожительной из улыбок, что "котятку с её комочками" надо оставить у администратора до утра. Врач, хмыкнул понятливо, но даже не повернулся, склонившись над рабочим столом, и что-то усердно заполнял в журнале, демонстрируя лишь напряжённые плечи, завёрнутые в белый халат.       До полуночи в клуб они, конечно, не успели, пропустив обратный отсчёт, и первые в новом году шоты были опрокинуты, когда народ вокруг уже вовсю веселился. По всему клубу были развешены кустики омелы, под которыми постоянно кто-то сосался, несмотря на то, что это вообще была не русская традиция. Что, однако, не мешало и Тиму в том числе зажать в одном из углов, украшенных этой зеленушкой, Тимура и насладиться любимыми губами, имеющими сейчас сладкий привкус Бейлиза. Тот по-прежнему отказывался пить что-то крепче приторно-сладких ликёров или ледяных коктейлей.       Омеги и Тами в какой-то момент ушли на крышу смотреть фейерверк, даги, судя по долгому отсутствию, трахались где-то в туалете, а Тим со своими Правой и Левой рукой доедали тарталетки с морепродуктами.       – Слушай, – с набитым ртом повернулся он к Серёге, – в доме точно найдётся место для кошачьей коробки, может, рванёшь всё же с нами?       – А вдруг она из-за стресса котят бросит? – подал голос Миша.       – Не, Тима, – кивнул головой Серёга в сторону Миши, – не буду рисковать, правда.       – И то верно. Да и надо же кого-нибудь оставить на страже города, – заметил Тим.       – А ты всех котят себе оставишь? – спросил Серёгу Миша.       – Не думал ещё об этом, – лицо у того от осознания, что у него теперь восемь кошек, вытянулось, – а что?       – Одного могу забрать, – ответил Миша и перевёл многозначительный взгляд на Тима.       – Не-не-не, – тут же поднял руки тот, – могу только у знакомых поспрашивать, нужны ли кому.       – Так, я отлить, – встал из-за стола Миша и резво начал выбираться из ниши.       – В омежий иди! – крикнул ему вдогонку Тим и тут же повернулся к Серёге: – чё у тебя там с доктором?       – Ничего, как видишь, – шмыгнул носом тот и опрокинул в себя очередную стопку чего-то янтарного.       – Люди просто так на людей не бросаются. Что ты ему сказал?       – Да всего лишь позвал с нами праздновать пойти, а он возьми да взбесись. Главное, до этого к нему ходил, – понесло всё же Серёгу, а Тим навострил уши: – всё нормально было: "Здравствуйте, проходите", "А кто у нас тут такой пушистик?" – передразнил доктора он, – откуда ж я знал, что он исключительно к кошке моей тёплые чувства испытывает...       Теперь Тиму становились понятными такие частые в последние время походы Серёги в ветеринарку – запал на врача.       – Не привык я, Тима, к этому ещё, – сказал, не глядя на него, Серёга и снова разлил виски по стопкам, а потом сразу же опрокинул одну в себя.       – К чему? – спросил его Тим.       – Быть уродом, – мрачно ответил тот.       – О, нет, Серёжа, – ухмыльнулся ему Тим, оставив глаза серьёзными, – уродами мы стали гораздо раньше. Ты и сам это знаешь, но вот когда ты успел превратиться в тряпку – вот это для меня вопрос. Сам же говорил: "С лица воды не пить" – а как только не смог на смазливую мордашку очередную дырку подцепить, так всё? Опустил руки? Может, ещё на табуреточку встанешь и головку в петельку просунешь? Хочешь, мыльцем её для тебя натру? Тоже мне, трагедия, – отшили разок.       В кровь приятно плеснуло почти уже забытым ощущением раздражения, которое, впрочем, быстро угасло, потому что вместо того, чтобы разозлиться, Серёга посмотрел на Тима побитой собакой и сказал так тихо, что лишь волчий слух помог уловить фразу, утонувшую в гулких басах:       – А что, если он мне понравился? По-настоящему?       – Тогда могу предложить тебе лишь начать развивать красоту внутреннюю, а не сопли распускать, но если честно... – замолчал на секунду Тим, прикидывая, говорить или нет, но потом мысленно махнул рукой – будь, что будет, – я бы на твоём месте доктора бы в покое оставил. Мало того, что вы с ним из разных миров, увы. Не думаю, что он яро прыгнет на ручки к члену местной ОПГ, когда узнает, что ты с наркотой завязан. Плюс, он явно не настроен на дальнейшее общение в принципе, и боюсь я, что опять ты дров наломаешь...       – Нет, я... – перебил его Серёга, отпрянув в ужасе от услышанной перспективы, – да, ты, наверное, прав, – чуть погодя согласился с Тимовыми доводами он, – мне нужно оставить его в покое.       – Напиться и забыться! – хлопнул в ладоши Тим, желающий уже оставить все эти сердечные разговоры, тем более, что по лестнице к ним уже поднимался Миша, за ним шли помятые и взъерошенные даги.       "Ну, точно трахались," – прищурился Тим.       А сразу за этой троицей вернулись и остальные. Тимур с Женечкой почти синхронно прижались каждый к своему волку – замёрзли на фейерверк смотреть. И Тим минут двадцать отогревал холодные как ледышки ладони в своих, а Тимур тыкался сизым далеко не от бухла носом ему в шею, а потом вообще нагло закемарил на плече.       Если первая часть их новогоднего плана с треском провалилась, вторая прошла с переменным успехом, то просрать третью Тим никак не мог. Так как к поездке за город они готовились заранее, то никому времени на сборы практически не требовалось. Только Женечка долго копался, потому что собирал так и не съеденную в новогоднюю ночь еду. Тим ещё раз спросил у Серёги, не хочет ли он всё-таки рвануть с ними, было тревожно оставлять его один на один со всеми этими любовными терзаниями, но тот снова отказался и поехал забирать из клиники кошку с котятами, а остальные двинули в деревню.       На свежем воздухе людей разморило окончательно, а волки, наоборот, пришли в себя буквально за пару часов и тут же совершили вылазку на излюбленную полянку. Вдоволь поваляли друг дружку на искрящемся, хрустящем снегу и вернулись к готовому позднему завтраку, плавно перетёкшему в обед. Потом все разбрелись кто куда: Тимур с Асланом, Маликом и Тами громко играли в Монополию и неумело пытались друг друга обмануть, Миша с Женечкой ушли на прогулку, а Юрочка попросил Тима ещё немного погонять его на заднем дворе.       Вечером все собрались под чистым звёздным небом и действительно зажарили барашка. Даги и правда знали толк в мясе, а Тами, воспитываемый одним лишь папой, разбирался в специях. Даже равнодушный к мясу Тимур закатывал глаза, а Женечка долго краснел, но потом всё же решился представить всем настойку на мёде и тех самых, специальных травах. Пока разливал, сто раз успел предупредить, что это эксперимент и он не знает, какая у оборотней может быть реакция, и вообще больше отговаривал, чем предлагал, распаляя, естественно, всех ещё больше. Даже Тами разрешили крышечку лизнуть.       – Я в раю, – рухнул Тим на их с Тимуром постель. Остальные расселились по другим доступным для жилья домикам.       – Гля, да ты пьяный, – ахнул удивлённо Тимур.       – Ну почему же, – коварно пригвоздил его к постели Тим, устроившись меж расслабленно раскинутых ног, – для кое-чего я вполне трезв.       Тимур хихикнул и обхватил руками Тимову шею, чтобы притянуть для поцелуя. От настойки во всём теле было не совсем опьянение, но какая-то совершенно глупая и такая приятная лёгкость, что завершать этот день банальным сном было бы просто кощунственно! И Тим точно знал, что другие парочки сейчас наслаждались этим моментом так же, как и он, хотя и радовался, что слуха всё же не хватало, чтобы кого-то невольно услышать.       Следующие три дня будто под эффектом этой настойки и проходили: лёгкие, светлые, счастливые. С погодой, конечно, повезло. Северный мороз держался, но снегом не заваливало, тучами не затягивало, только чистое небо, искрящийся под северным же солнцем снег. Они гоняли на квадриках, выписывая на полях неприличные надписи из трёх и четырёх букв, ели вкусно, при таком количестве хозяйственных рук никто не уставал от быта. Тиму казалось, что он является частью какого-то организма – настолько всё было слаженно, понятно. Он невольно вспоминал их первый визит к Мише, когда всё было с точностью до наоборот, и на лице расплывалась дебильная улыбка – у него получилось. Нет, у них получилась. Стая.       И Тимур был рядом. И поднимал на Тима свой тёмный, но такой тёплый взгляд, когда Тим на него засматривался невольно. А ещё он общался со всеми и шутил, как не делал этого раньше или делал, но только с Тимом. И от этого сердце сжималось. Никогда бы Тимур не принял ту Тимову недо-стаю. Никогда. А с этими ребятками он мог часами рубиться в Уно, горячо спорить и даже не боялся оставаться с кем-то из волков наедине – и это был настоящий прогресс.       Другие тоже пережили вполне заметные метаморфозы.       Аслан и Малик совсем распоясались. Без посторонних глаз – глаза стаи, судя по всему, не считались – их запросто можно было увидеть держащимися за руки или сидящими в обнимку. Тиму даже разок не повезло напороться на их парочку, когда те самозабвенно целовались. Но что самое интересное, из-за снятого запрета – ими же установленного, между прочим! – на физический контакт, те перестали бояться потерять друг друга из виду. Когда дело не касалось работы, Аслан и Малик обычно предпочитали быть вместе, но в эти дни Малик был замечен за лепкой кособокого снеговика с Тами, а Аслан – надругательствами над этим самым снеговиком ночью с Юрочкой. Фантазии, правда, у них хватило только на перестановку морковки в район нижнего шара и приделывания к ней ещё парочки шаров поменьше.       В такие моменты, когда Тим замечал те или иные крохотные и побольше изменения в чьём-то поведении, реакциях, словах и взглядах, он непременно задумывался – а изменился ли он?..       А на утро четвёртого дня на пороге возник Серёга, и Тим как-то сразу понял, что сказка кончилась. Внутри что-то оборвалось ещё до того, как друг нашёл в себе силы начать рассказывать, что именно они умудрились пропустить за дни отдыха и беспечного кутежа. А Серёга всё мялся и топтался на месте, увеличивая мокрое пятно от своих заснеженных ботинок на цветастом половичке. И это означало только одно.       – Сколько? – сглотнул вязкую слюну Тим.       – Один, – тут же подтвердил его догадки Серёга, а затем добил: – Сын прокурора.       – Пиздец.