Обратная сторона Луны

      Да уж, в просторной реанимации наматывать круги было куда удобней, чем по этой "уютной" палате. Тим досадливо упал в неудобное низенькое кресло и лишь нервно дёргал ногой, как коты кончиками хвостов.       В голове было мутно. И не только из-за того, что он не спал вот уже четыре дня, а просто мысли отказывались убегать дальше лежащего на койке Тимура. Уйти невозможно, но и делать в палате было решительно нечего, поэтому Тим нахмурил брови и напряг мозг.       Воспоминания были рваными. Ещё и нехватка исходных данных в виде неспособного сейчас ответить на длинный список вопросов Тимура добавляла неразберихи. Тим не то чтобы не помнил происходящее, но картина в голове однозначно становилась фрагментарной после того, как он "похоронил" Бэмби.       Когда состояние Тимура стабилизировалось, точнее, стало стабильно хуёвым, а не предсмертным, оставалось только ждать: выплывет – не выплывет, Тим всё-таки смог сделать шаг из реанимации. И за те минут пять, что он продержался в коридоре, по-прежнему нервно сжимая дверную ручку, Костя ответил на некоторые вопросы, и пробелов в произошедшем стало чуть поменьше. Если коротко – Тимур ему настучал. Ещё до того, как Тиму позвонил сам прокурор. Стало понятно: это ощущение недомолвок, которыми веяло от Тимура в последние дни, было не безосновательным. Если же длиннее, то Тимур сливал Косте каждый шаг Тима, однако они условились, что сам Тимур не будет предпринимать никаких действий. Ага, как же.       Тим перевёл тяжёлый взгляд на койку и недовольно вздохнул – ну сколько можно было валяться в отключке?! Он тут уже себе половину башки вырвал от нервов, а Бэмби хоть бы хны – лежит, спящий, блин, красавец.       Естественно, весь этот гнев был напускным, злиться было легче, чем признавать, что боишься. Вот и в ту ночь, когда Тим увидел Тимура без сознания, гнев буквально накрыл его с головой. Помимо того, со свёрнутой шеей, Тим успел убить, кажется, ещё двух. Того, кто вырубил Тами, и того, который душил Серёгу с таким запалом, что даже не услышал, как сбоку подскочил Тим.       В какой-то момент прибежал и сам прокурор с оставшейся стаей. И он мудро отозвал всех своих волков, а минут через пять подъехала скорая. Та самая, совсем не для людей. Тим к телу Тимура не пускал никого, оборачиваться обратно человеком отказывался, норовя отцапать опрометчиво подсунутые под нос чужие конечности. И лишь когда слух уловил редкое сердцебиение, Тим начал возвращаться на уровень адекватного человека.       Собственно, теория у Тима была только одна: Тимур пристально следил не за Тимом, а за прокурорской стаей. Поэтому и знал, что они напали на Тима. Поэтому и позвал на подмогу Костю. Поэтому вписался и сам, поняв, что Костя не успеет предотвратить расправу над Тимом. Насчёт оружия тоже вариантов немного – это был совершенно точно кольт из коллекции Тима. Когда Тимур успел стащить его: в гон ли, а может, пока все впопыхах собирались с новогодних каникул – не столь важно. В общем, поступил, как обычно, по-своему. Все эти Тимовы просьбы и наказы – что в лоб, что по лбу. А главное, ведь и не упрекнёшь – жизнь спас, зараза такая!       Все последующие разборки происходили уже без Тима и его стаи. Его волки, кстати, отделались лёгким испугом. Из всех только Тами ухо порвал, и то, уже не в бою, а из-за того, что с лестницы свалился, дезориентированный недавней бессознанкой. Юрочка же вообще таинственным образом очнулся в офисной зоне, заботливо накрытый чёрным – не Юрочкиным – пальто. Остальные альфы были более-менее в порядке, только примерно в течение суток не могли сбросить с себя агрессивное состояние – видно, сильно их Тимовым помешательством на фоне "смерти" Пары накрыло.       Переговоры с прокурором вёл не Тим, а, скорее всего, отец. И Тим пока не узнавал, о чём они там договорились, знал только, что прокурорская стая уехала из Архангельска ещё два дня назад. Тоже хорошо.       К Тиму приходили, отчитывались, задавали какие-то глупые вопросы, за которые он бы в обычной ситуации послал бы, не размениваясь по мелочам, но никто не задавал главного вопроса, за что Тим был благодарен и поэтому не слал, а молча слушал новости и отчёты и отвечал на глупые вопросы. Ведь бесили не они, а то, что он и сам не знал ответа на главный вопрос – очнётся ли Тимур.       А тот, будто услышал, что о нём думают, и захрипел. Тим метнулся к койке, одновременно соображая: нажимать ли на кнопку вызова медбрата или быстрее будет выбежать в коридор и там кого-нибудь найти. А потом Тимур открыл глаза, и как-то сразу стало понятно, что прямо сейчас никуда бежать не надо. Тим взял со столика на колёсах стакан с водой, в котором одиноко болталась трубочка, и поднес её к тусклым, пересохшим губам. Тимур благодарно прикрыл глаза, выпив сразу половину, и затем только вернул на Тима взгляд.       – Привет, – тепло улыбнулся ему Тим, погладив по волосам.       – Привет, – едва слышно прошелестел Тимур и улыбнулся в ответ, – мы победили?       – Победили, – кивнул Тим.       – Как стая? – Тимур шевельнулся под одеялом, и Тим моментально запустил туда руку, нащупав ладонь, и переплёл их пальцы.       – Да что им будет, – фыркнул Тим.       – А ты как? – кажется, этот вопрос должен был задать не Тимур, однако всё же задал.       – Я? – переспросил Тим и поцеловал Бэмби в доступный висок, а потом со всей нежностью в голосе ответил: – В бешенстве. За что ты так со мной, а? За что?       Тимур закашлялся, что в контексте его состояния не было странным, однако Тиму кашель больше показался смехом, и когда они снова встретились взглядами, стало понятно, что не показалось.       – Помнишь, Антипов, – губы Тимура дрогнули, силясь сдержать улыбку, – я обещал тебе, что если ты меня не отпустишь, я превращу твою жизнь в ад?       – Помню, – так же попытался не улыбнуться Тим.       Тимур посмотрел на него заговорщицки, но тут же сделал невинное выражение лица, вздёрнув аккуратные бровки:       – Я не говорил, что будет скучно.