Наперегонки

— Так что, Алекс, каково это было — оказаться на большой трассе впервые? Какие были ощущения? — вдохновенно поинтересовался диктор на небольшом экране. Круз нетерпеливо убрала собственные бесконечно кудрявящиеся волосы за ухо и поправила постоянно выпадающий наушник, от волнения закусив губу. Интервью продолжалось уже час, но она ни на шаг не приблизилась к разгадке личности своего таинственного соперника. Узнала про фамилию, которая являлась псевдонимом и использовалась вместо настоящей абсолютно везде, — а пока что даже вездесущие газетёнки жёлтой прессы не спешили взрываться бешеными заголовками про раскрытую тайну сорок третьего номера. Узнала возраст — двадцать три года, едва ли старше её самой, буквально на полгода. Узнала даже любимое место в родном штате Невада. И всё. Ни одна из этих деталей не помогла ей представить хотя бы приблизительный портрет личности, скрывавшейся за равнодушно-вежливой улыбкой, застывшими и незаинтересованными глазами насыщенного тёмного оттенка и спокойным выражением лица. Она нервничала, судя по изредка сжимаемым кулакам и напряжённой позе, ей не нравилось, некомфортно было сидеть под прицелом телекамер, и порой, стоило Алекс заметно засмотреться на особенно обнаглевшего оператора, ответы её звучали нестройно или даже невпопад, пока потемневший пуще прежнего серьёзный взгляд беспощадно ввинчивался в громоздкий объектив, предусмотрительно не попадающий в кадр. Но, извините, её неуверенность и нелюбовь к общению — в частности, с прессой — Круз определила ещё при личном разговоре, при всей его краткости и односторонности. Её интересовало другое. Что было причиной, почему вдруг победитель не желал, чтобы на него обращали внимание и славили эту победу, всячески вознося его и создавая репутацию? Она позволила себе скептическую ухмылку. Очевидно, Алекс впервые довелось столкнуться с такой волной всеобщего обожания — партнеры из Диноко уже сообщили о подъеме продаж у Хай Флайт и о стремительном росте их рейтингов. Сама того не осознавая, Алекс Мастер своим суровым и харизматичным, несмотря на подчас выходящую за общественные рамки вежливости неразговорчивость и некоторую неловкость, образом матёрого «тёмного» гонщика создавала вокруг себя и своей компании приличный ажиотаж из заинтересованных покупателей. Людям нравились тёмные и загадочные. Неважно, в фэнтези сериалах или на гоночной трассе. — Мне не впервой было выезжать на трассу крупнее обычной городской, — пожала плечами Алекс, отбив длинными пальцами громкую дробь по деревянному столу. — Страшно не было, волновалась только, что устану и не вытяну: давление подскочит или нога с педали соскользнёт. — А что почувствовала, когда пришла первой? Ты буквально вырвала у своей соперницы победу! Тонкие губы, у левого края перечеркнутые маленьким шрамом, — который будто специально захватила камера и который в пляшущем полумраке, меж шатров и грузовиков, совершенно не заметила Круз — изогнулись в улыбке: — Я не обратила на это внимания, — от колкой насмешки в этих словах захотелось выключить к чертям ноутбук и больше не пытаться хоть что-то узнать о противнике, а просто продолжить кататься по одной трассе и всячески пытаться обогнать, оставить позади себя и Алекс, и эти её обидные, задевшие за живое слова. — На таблицу не смотрела, наушник к самому концу гонки тоже отключила. Только по реакции общественности и догадалась, уже после финиша. — Чувствуешь какой-то груз ответственности? Необходимость держать изначально поставленную высоко планку? — опытный ведущий, казалось, специально выводил не слишком общительного от природы человека на разговор и подбирал наиболее интересные темы, как передышку между валом персональной информации. — Разумеется. Своим появлением и победой в первой же гонке я привлекла к себе внимание, что обычно делать ненавижу. С трассой и удержанием призового места я справлюсь, не первый год в гонках участвую. Но ажиотаж, — Алекс усмехнулась, в глазах мелькнула и скрылась тщательно подавленная старая горечь, — выдержать гораздо сложнее любых гоночных нагрузок. Круз замялась, вспомнив собственное знакомство с соперницей: сначала она едва не сбила её, наверняка уставшую, с ног, потом скакала перед глазами бешеным зайцем и пыталась вызвать на разговор… И совершенно не замечала чужого дискомфорта. Хорошо, возможно, они обе были неправы, из-за этого знакомство получилось смазанным. Вот, собственно, и ещё одна причина попытаться разыскать неуловимый сорок третий — элементарно перед ней извиниться и представиться нормально. А там, может, и разговор нормальный завяжется. Конечно, она бы никогда себе в этом не призналась, но фигура Мастер — какой же всё-таки необычный псевдоним — её заинтриговала, как и большую часть публики, и ей тоже хотелось узнать чуть больше того, что издевательски, без души и особого интереса, рассказывала натянутая на бледную кожу ухмыляющаяся маска. Осталось только узнать, что думала об этом сама Алекс. — Круз, ты уже полчаса как должна спать, в чём дело? — бесшумно подкравшийся Маккуин подпёр плечом дверной косяк и близоруко прищурился, пытаясь разглядеть изображение на экране. — Я, конечно, понимаю, что социальная жизнь соперников гораздо интереснее здорового сна, но кто из вас завтра будет отсыпаться после этого интервью, а кто нарезать круги на тренировке? И с каких это пор они поменялись местами в позициях заботящегося и неохотно принимающего эту заботу, интересно? Круз захлопнула крышку ноутбука, отодвинула его в сторону и начала демонстративно двигать подушку и покрывало, бездумно хлопая ресницами с ангельской улыбочкой на лице. Старший гонщик посмотрел на неё долгим, скептическим и недоверчивым взглядом, но настаивать не стал и направился к своей комнате, не удержавшись только от небольшого важнейшего в её жизни совета напоследок: — Успеете ещё наобщаться. В этих интервью редко говорят правду. А на что ещё опираться, если лично этого человека даже найти невозможно? Круз специально заскочила к администрации крупнейшего гоночного центра, чтобы поинтересоваться, не проходил ли регистрацию сорок третий номер, такая тёмная машина… Нет, не с синей расцветкой, с тёмно-серой, с белыми зигзагами на боках — нет? Ох, хорошо, извините за беспокойство. Прекрасно. В самом популярном центре Алекс не оказалось. Чем это было продиктовано: снобизмом победителя, желающего отдалиться от соперников, или просто попыткой избежать общения с большой и так или иначе знакомой компанией? Примерно представляя себе характер Мастер, Круз подозревала, что дело как раз-таки в общей популярности центра среди участников сезона, но имело ли смысл лишать себя качественного оборудования ради вожделенного одиночества и тишины где-то на окраине штата?.. Когда она уже на следующий день задала этот вопрос мистеру Тюнингу, пока механики проверяли шины и топливо у её автомобиля, тот прочертил в светлом песке кривую линию привычной тростью, на которую всегда опирался при ходьбе — последствие старой травмы, вынудившей его завершить карьеру, и задумчиво ответил: — А кто сказал, что этот центр — единственный, заслуживающий внимания? — Круз воззрилась на него с нескрываемым удивлением, а опытный гонщик с весёлой и понимающей усмешкой продолжил: — Видишь ли, дело ведь вовсе не в размерах и не в помпезном оформлении здания, как внешнем, так и внутреннем. Дело в надлежащей рекламе и расположении. Ты приглядись, здесь едва ли половина собралась из всех участвующих, остальные поехали в другие центры, которые им порекомендовали их знакомые и тренеры. У тебя это одно место, а у них может быть совершенно другое. — Но этот же центральный! — слабоватый аргумент, конечно, но Круз по собственному опыту знала, что места современнее по технологиям не было нигде в гоночном мире. — Самый новый, самый продвинутый… Ченг мягко ей улыбнулся, ничуть не задетый этим проявлением эмоций: — А ты сама-то часто всеми этими технологиями пользуешься? Осознание накатило на неё как сильнейшая морская волна на тот самый песчаный берег, где они с Маккуином тренировались разгоняться и поворачивать. Сразу вспомнились все старые обычные трассы без всяких приспособлений и электроники, на которых все было живее, быстрее, ярче и полезнее, где в стекло летела настоящая пыль и шины стирались тоже по-настоящему. Но это же означало, что… — То есть, нам вовсе не обязательно всегда ездить именно сюда? — ещё пару недель назад одно подобное предположение разрушило бы ей всю систему координат. — Вовсе не обязательно, — всё с той же невозмутимой улыбкой подтвердил старый гонщик. Это было абсолютно логично, не лишено здравого смысла, и Круз бы с гораздо большим удовольствием потренировалась среди высоких кривых деревьев в кромешной темноте или на ужасно неудобном грунте, который так и норовил скинуть тебя куда-то в заросли, и это действительно было бы эффективнее, потому что идеальных условий, как на тренажёре, не бывает в реальности никогда, это она ещё во время тренировок с Маккуином усвоила. И все же, почему столь правильная мысль не пришла ей в голову раньше? Да ладно бы ей: — Но… почему вы мне сразу об этом не сказали? — В гонках участвую не я, — пожал ровными плечами до сих пор вспоминаемая с уважением легенда автоспорта. — Это, в первую очередь, твоё решение — куда ехать тренироваться, где тебе наиболее комфортно и удобно. А самое главное, где это будет эффективно. И тебе нужно научиться это решение принимать. Иногда Круз всерьёз поражалась простоте казавшихся неразрешимыми проблем, решения к которым находились после пары подталкивающих слов или предположений со стороны старших членов команды Диноко. Буквально одна идея, но она открывала ей, новенькой, мир гонок с совершенно уникальной и доселе неизвестной стороны, позволяла взглянуть на него под другим углом. И сколько же ещё таких открытий ждало впереди? Сезон обещал быть невероятно интересным. — Как всегда, удивляете вы меня, мистер Тюнинг, — сердечно восхитилась Круз, и мужчина изящно склонил голову, позволяя выпавшим из низкого хвоста русо-седым прядям скрыть от неё его лицо. — Давайте тогда в следующий раз на другую трассу поедем? — Куда тебе удобно. Вот послушаешь какой-нибудь их разговор, и сразу станет понятно, у кого здесь за плечами многие годы опыта, а у кого — одна самоуверенность да амбиции. В который раз за последнее время Круз вознесла сердечную признательность мирозданию — ведь именно оно столкнуло с её со столь замечательными тренерами, охотно делившимися какими-то вехами гоночных знаний, которые когда-то помогли им подняться на вершину славы. В следующий раз они поедут на другую трассу и заодно найдут время навестить старых знакомых, и это будет гораздо более спокойная подготовка. Но пока что приходилось довольствоваться тем, что имеем, а автомобиль сам себя не заведёт и на трассу не выведет. Круз направилась к своей машине, тепло распрощавшись с Ченгом. Легенда и негласный символ компании Диноко редко присутствовал на непосредственно ездовых тренировках, где руководил Маккуин, прекрасно ловивший её ритм и подстраивавшийся под него, и предпочитал давать точечные и при этом очень на многое влияющие советы, продиктованные личным опытом, чтобы она лишний раз не наступала на уже испытанные много раз грабли. Еще реже от него можно было получить какую-то байку из позапрошлой гоночной эпохи, когда небо было голубее, а асфальт серее, но это случалось редко и чествовалось самой Круз как величайшее чудо. На треке её встретила пара знакомых гонщиков, которым она вяло махнула рукой в знак приветствия, заскочившие на визг шин и периодически издававшие экспрессивные восклицания зрители и наблюдавшие за тренировкой механики или руководители. Обычная родная повседневность, тепло улыбнулась девушка, прежде чем выехать на трассу и начать свою привычную разминку. День начался отлично и обещал быть продуктивным. Но разумеется, жизнь никогда не бывает такой простой. Она нарезала уже пятидесятый — а по ощущениям как будто двухсотый — круг и шла с замечательной скоростью, когда машина неожиданно вильнула в сторону, а рядом пронёсся знакомый чёрный автомобиль с двадцаткой на боку, издевательски подмигнув синей фарой. «Не обращай внимания, — тут же среагировал в наушнике предусмотрительный Маккуин ещё до того, как она успела ему пожаловаться или, ещё лучше, подрезать соперника в ответ. — Не видишь, ему заняться нечем. Если будет слишком доставать — уведёшь его в грунт и оставишь там предаваться мыслям о тщетности бытия, а пока езжай дальше и держи скорость». И, разумеется, так просто это все не закончилось. Тренировка, если исключить этот маленький инцидент, прошла без происшествий, и через какое-то время Круз и думать забыла о Шторме и его нелепицах, полностью отдавшись гоночному азарту и свирепой радости, охватившей её, когда машина с огромной скоростью понеслась по знакомой тропе, ведомая её твёрдой рукой. Маккуин остался доволен, и они договорились о небольшом перерыве, чтобы потом сделать общий заезд на выносливость вечером, когда трек будет посвободнее. Казалось бы, всё шло замечательно. Вот только на выезде с трассы она снова столкнулась нос к носу с двадцатым. Круз стянула с головы шлем, устало потёрла ладонью лицо, отстегнула ремень и отогнала автомобиль в сторону, чтобы не мешать другим. После чего вылезла наружу — возможно, чересчур громко хлопнув дверью, — и опёрлась бедром на свой капот, скрестив руки на груди. — Чего тебе опять? Давно порцию пыли в стекло не получал и на втором месте не оставался? — изображать дружелюбие не было ни сил, ни желания, а все остатки уважения с её стороны Шторм потерял ещё той попыткой прижать её автомобиль к борту в прошлом сезоне. Пускай получает теперь своей же монетой. — Да так, — с невероятно раздражающей ухмылкой Джексон повторил её позу, умудряясь при этом выглядеть в три раза заносчивее и самовлюбленнее, — денёк сегодня неплохой, не находишь? — Был таким до твоего появления. Шторм не обратил внимания на её остроту и продолжил, как ни в чём не бывало: — …Но не такой неплохой, как вчерашнее интервью сорок третьей, нашей, — он буквально выплюнул это слово, — победительницы. Круз вскинула голову моментально, одновременно насторожившись, потому что откуда ему было про это знать и зачем он вообще поднял эту тему в разговоре именно с ней, и заинтересовавшись, поскольку дело касалось неуловимого сорок третьего. В ледяных, потемневших до грозового оттенка глазах Джексона, взгляд которых был направлен прямо ей в лицо, не было ни толики того насмешливого веселья, что читалось в его интонациях и поведении, он был смертельно серьёзен. Абсолютно случайно она кинула взгляд на его руки: кулаки были сжаты так сильно, что побелели костяшки. Неприятный холодок пробежал по спине. Дело было серьёзнее, чем она изначально предположила. — Какое тебе дело? — ровным голосом произнесла Круз, заставив себя посмотреть в лицо соперника. Показалось ей, или у него на скулах едва заметно алел румянец? — Не припомню, чтобы я интересовалась твоим мнением. — Ну, как хороший старший брат, я должен примерно представлять себе круг общения своей любимой сестрёнки. Если бы он бросил между ними водородную бомбу, эффект был бы примерно такой же. Словно оглушённая небрежно выложенной на поверхность правдой, про которую она бы даже не подумала, если бы не это внезапное столкновение, Круз несколько долгих, неудобных секунд молча и с постепенно закрепляющимся неверием во взгляде смотрела на Шторма, ухмыляющегося уголком губы. Напряжение, царившее между ними, можно было тронуть пальцами — и отдёрнуть их, обжегшись раскалённым электричеством тревоги и взаимной неприязни. Наконец, она с трудом вернулась в реальность: — Вы — ты и Мастер… Да это же — как такое может… — они же совсем не похожи! По характеру Круз судить не бралась, да и не показатель это, а вот по внешности — два совершенно разных человека. — Вот так и может, — грубо отрезал Шторм, сбивая её с размышлений. — Дело в другом. И опять этот наглый, покровительственный тон! — В чём же? — В том, что моя сестра не очень любит, когда к ней… навязываются, — «держись от неё подальше», вот как расшифровывалась эта полная невысказанной угрозы фраза. — Поэтому не вмешивайся-ка туда, куда не просят, Рамирез. Катайся себе, занимай какие-нибудь места, позируй на плакатах Диноко, делай вид, что занимаешься чем-то серьёзным. А в это дело не лезь. — Шторм, господи, — Круз закатила глаза, — ты устраиваешь истерику на пустом месте. Мы даже… — Не лезь. Не в своё. Дело, — повторил Джексон, нависнув над ней с высоты своего приличного роста. Круз чуть отклонилась назад, упрямо не отводя взгляд. — Надеюсь, мы друг друга поняли. В этот момент ему стоило бы повернуться и, в лучших традициях Голливуда, уйти не прощаясь. Возможно, именно это Шторм и собирался сделать, однако Круз заставила его остановиться: — Это угроза, Джексон? Серые глаза мрачновато сверкнули: — Предупреждение.

***

Стирая шинами асфальт, автомобили один за другим проносились по трассе, освещаемые яркими лучами высоких прожекторов. Круз уверенно держала третье место, уже примериваясь ко второму гонщику. Лидировал с небольшим отрывом Шторм, вслед за ним — до сегодняшнего дня не встречавшийся ей лично тридцать какой-то, а на шестой позиции, не делая никаких попыток вырваться вперёд, ехал сорок третий. Гонка продолжалась, ревели трибуны и дрожала раскалённая земля под колёсами. Даже при всём желании у неё не было возможности следить за соперниками, она и свою-то машину, точно так же разогретую и подхваченную азартом, едва удерживала на поворотах. Треск, свист и скрип тормозов — двое с правого боку сталкиваются, и участок дороги на несколько секунд тонет в дыму, Круз невольно щурится, проскальзывая вперёд и успевая заметить, как с противоположной стороны бесшумной тенью вылетает чёрный автомобиль с белоснежными молниями на боках. У Алекс открытая позиция для обгона, Круз не успеет подстроиться и закрыть её, но Мастер вдруг уходит вбок, сознательно избегая сокращения дистанции и заваливая свой же обгон. Жаль, что нельзя из машины поинтересоваться, какого черта, простите, происходит. Остаётся двенадцать кругов, и Круз идёт на обгон, выбрасывая из головы все мысли о странном поведении соперника. Ещё один участник остаётся позади, пятьдесят первый на втором месте, трибуны взрываются торжествующим рёвом. Круз выдыхает сквозь зубы, уверенно нагоняет двадцатого и цепляется сзади, чуть расслабляя стальную хватку на руле. Она справилась. Ну, не совсем. Она почти уже справилась. «Хорошо идёшь, держись в таком же ритме, — советует Маккуин. — Этот круг отдыхаешь у него на хвосте, со следующего начинаешь потихоньку готовиться к обгону». Отлично. Финишная черта остаётся позади в очередной раз, и неоновый автомобиль Шторма редко уходит вперёд, заставляя её вдавить педаль газа в пол и уверенно выкрутить руль, рискованно широким маневром заходя в первый поворот трассы. На секунду мир начинает своё безумное вращение вместе с её автомобилем, растягивается перед глазами сплошным тёмным маревом, разрываемым белоснежными вспышками прожекторов и камер, и Круз невольно моргает, встряхивается, отгоняет мираж, от которого голова идёт кругом. Всё возвращается, только неприятным раздражающим пятном посреди этой картины маячит силуэт двадцатого номера. Круз хочется выкрутить слепо руль и рвануть на обгон, но логика и здравый смысл наперебой советуют ждать до поворота, и она ждёт, снедаемая пламенным нетерпением, волны жара вместе с потом прокатываются по спине и болящим от напряжения рукам. Выждать, не прогадать, уловить нужный момент и воспользоваться им, не потерять концентрацию и не расслабиться… Последние круги всегда самые тяжёлые: ты еле держишь глаза открытыми, а ноги на педалях, и ещё планируешь кого-то обогнать и удержать после такого манёвра первое место. А что, пусть знают, что Круз Рамирез умеет играть по-крупному. Следующие несколько кругов она собирается с силами и следит, точно хищник за жертвой, не допустит ли Шторм ошибку, не соскочит ли рука с руля и не дрогнут ли чёрные шины. Одно лишнее движение, и лидерство потеряно, никогда не знаешь, с какой стороны ждать обгона. На втором повороте прямо перед ней оказывается открытая, широкая лазейка, и Круз ныряет в неё, в считанных дюймах от бампера Джексона выстраиваясь на прямую. Уже на первом месте. Она спиной ощущает чужое напряжение и отчаянное желание вернуть утраченное, но твёрдо держит место и не даёт даже поравняться с собой. На таблице напротив лидирующей позиции горит пятьдесят первый номер, но Круз запрещает себе радоваться до завершения гонки, она один раз уже расслабилась, а потом пару дней ходила, как мешком по голове стукнутая. Финиш приближается со страшной скоростью, и в какой-то момент её едва не заносит, однако судорожная дрожь в неудобно лежащей левой руке проходит так же быстро, как и началась, и она восстанавливает прежний темп. Буквально за мгновение до того, как её автомобиль первым пересекает финиш, табло — всё равно под её именем, слава Богу, — изменяется снова. Её приводит в себя уверенная, радостная похвала Маккуина, на которую она едва слышно отвечает, ощущая себя так, будто уже сорвала голос криками счастья. Кругом беснуется и переживает огромный стадион, искренне восхищённый её победой. Мир вращается и никак не может остановиться, и Круз вращается вместе с ним, подхваченная пьянящим чувством победы. — Что там по местам, мистер Маккуин? — и что там случилось в самый последний момент? «Сорок третий на втором, прям строго за тобой. На третьем кто-то новый, вытеснил Шторма буквально на последней миллисекунде перед чертой. Тридцать восьмой». Тот самый, который шёл на втором месте. Погодите, но если все три призовых места заняты, а номер двадцать так и не прозвучал… Знаете, злорадствовать — плохо. Как жаль, что на данный момент Круз на это правило было наплевать. С чистой совестью мысленно поздравив двух других гонщиков, она по-быстрому проехала свой круг почёта, до сих пор не до конца веря в случившееся, и поспешила вернуться к шатрам и встать уже, наконец, на ноги. Сразу вслед за ней, по негласной традиции, свернули и остальные лидеры, только потом начали заворачивать оставшиеся гонщики. Голоса дикторов снова и снова повторяли номера и фамилии призёров, но жуткое эхо и обилие других звуков мешало различить даже первые буквы имён, не то что фамилии и номера. Вышедших из машин призёров тут же окружили журналисты, перед глазами замелькали чёрные микрофоны, логотипы новостных и спортивных каналов, засверкали многочисленные камеры. Круз нацепила на лицо стандартную дружелюбную улыбку, украденную у тренера, и быстро огляделась в поисках своей команды. Встречающие как-то задерживались. Неожиданно её взгляд зацепился за поднявшееся в рядах гонщиков движение. Среди ярких комбинезонов большинства отчетливо выделялся черно-синий костюм Шторма, и его высокая фигура, буквально расталкивая соперников, решительно приближалась к победителям. На выражение лица Джексона было страшно смотреть. Круз поспешила развернуться в другую сторону — и увидела горящие ледяным бешенством серые глаза Алекс, развернувшейся всем телом к сопернику и сжавшей кулаки так, будто она с ним драться готовилась, а не разговаривать. Скорее всего, так оно и было. — Твою ж… — услышала она резкое восклицание рядом с собой, мимо мелькнул яркий зелёный комбез третьего гонщика, занявшего бронзовое место. Тот сначала скользнул по ней равнодушным взглядом, потом вдруг сосредоточился, быстро заморгал, явно узнав её, и Круз, не соображая толком, на что повлияют её слова и действия и как их может воспринять Шторм в контексте недавнего разговора, схватила незнакомого пока гонщика за рукав и сказала: — Задержи Шторма. Тот посмотрел на разъярённую Алекс, перевёл скептический взгляд на неё, улыбнулся чему-то своему, кивнул и решительно направился наперерез двадцатому. Круз, между тем, в два быстрых шага добралась до Мастер и дёрнула уже её, приготовившись к новой порции недоумевающей отстранённости: — Пошли отсюда, — та рефлекторно выдернула руку, сердито уставилась на неё, предупреждающе щурясь — но уже без того жутковатого гнева, — и не сдвинулась с места. Ну молодец, чёрт возьми! Круз позволила некоторой доли своей усталости и раздражения от того, что её первую победу чуть не испортили дракой, просочиться в её голос: — Слушай, давай решай: или я, или Шторм. Алекс фыркнула: — Умеешь ты условия ставить, — она огляделась по сторонам, поджала губы и без предупреждения пошла прочь от скопления народа, разрывая кольцо брызнувших врассыпную журналистов одним хлёстким «без комментариев». — Не отставай, Диноко. Вдвоём они довольно быстро скрылись из поля зрения основной толпы, зайдя за какой-то крупный организаторский трейлер. В темноте яркий комбинезон Круз не так сильно бросался в глаза, поэтому никто из случайно проходящих мимо людей не замечал двух притаившихся в тени гонщиков. Стоило им немного перевести дыхание, как Мастер потянулась в карманы куртки и достала из ниоткуда помятую пачку сигарет и старую, видавшую виды зажигалку. Щёлкнув ею, она с нескрываемым удовольствием затянулась сигаретой и выдохнула резко пахнущий дым. Круз постаралась как можно более вежливо отойти в сторону, чтобы запах не летел прямо на неё, но незаметно это сделать не получилось: сорок третья хмыкнула, глядя на её манипуляции, однако все же повернула голову в другую сторону. — Спасибо, — коротко сказала Алекс, нарушая воцарившуюся было хрупкую тишину. —Да не за что. Он выглядел… довольно сурово. Какая-то доля проклятого любопытства все же просочилась в её якобы незаинтересованный голос. Алекс покачала головой и снова затянулась: — Не надо думать, что я немедленно пущусь рассказывать тебе душераздирательную историю о том, как сильно я ненавижу Шторма, заливаясь горькими слезами и ища поддержки. У них всё же было что-то общее, умилённо улыбнулась Круз, они обе ненавидели двадцатого. Разве не чудо? Причины этой ненависти были явно разные, но приятно было осознавать, что не она одна видит истинную сущность этого «многообещающего гонщика нового поколения». Кстати, о наших баранах, если уж им удалось встретиться и даже завести подобие более дружелюбной беседы, почему бы не попытать счастья? — Как-то не похож он на хорошего старшего брата, — сказала наугад Круз, точно удочку забросила в центр тёмного омута, наугад, ни на что особо не надеясь. Преисполненный сурового недоверия тёмный взгляд пришпилил её к месту, не давая шевельнуться. Алекс расправила плечи, отстранилась физически, будто готовая развернуться и уйти, голос её прозвучал натянуто: — Кто тебе об этом сказал? — Он сам и сказал, — признаться честно, Круз надеялась обсудить произошедшее с Алекс, потому что этот разговор не первый день не давал ей покоя. С Мастер разговаривать было проще и лучше, чем со Штормом. К тому же, чем не шанс узнать друг друга получше — посплетничать о ком-то третьем. Алекс выкинула окурок в ближайшую лужу, после чего нервным движением зажгла новую сигарету. Круз пришлось подавить рвавшийся наружу упрёк-лекцию о вреде такого курения — судя по мрачному взгляду сорок третьей, она была не в настроении выслушивать морализаторства. — Что ж, добавлю, раз уж ты все равно знаешь и пока никому не растрепала, — с долей недовольства процедила Алекс. — Сводный брат. Не могу допустить, чтобы хоть одна живая душа думала — или даже предполагала — что мы кровные родственники. Что этот болван тебе ещё наговорил? Это очень многое объяснило, по крайней мере, их внешнюю непохожесть. Но почему тогда разные фамилии? Кто взял чью, у кого какие родители были? Вопросов было много, и все личные. За словами и мнением Алекс о Джексоне стояли не две гонки, а какое-то количество прожитых если не вместе, то рядом лет, и Круз со своей обычной сопернической неприязнью невольно пасовала перед этим опытом. — Сказал держаться от тебя подальше, если прямо, — смело заявила Круз. Нет, серьезно, её беспокоило это заявление: какое право имел Шторм решать что-то за сестру, если они оба совершеннолетние и, как выяснилось, даже толком друг с другом не разговаривают? Алекс вскинула брови. В её голосе зазвучали очень опасные прохладные нотки: — Интересно. А на основе чего, он не соизволил сказать? — Сказал только, что я лезу не в своё дело, — Круз как можно более расслаблено пожала плечами. — Подумала, мне стоит тебе об этом рассказать. Слушать, что мы с тобой толком не общались и он себе непонятно что навыдумывал, он не стал. Мне уже стоит начинать волноваться? Низкий гортанный стон раздражения и какого-то усталого отчаяния стал ей ответом. Неразборчиво пробурчав что-то малоприятное себе под нос, Алекс носком тяжёлого ботинка от души втоптала второй окурок в асфальт, гася его, стащила с плеч куртку, оставшись в плотной чёрной водолазке, и повязала верхнюю часть костюма на поясе. После чего снова повернулась к Круз, потёрла переносицу и устало, уже не поддерживая никакой образ, призналась: — Это, увы, не только он навыдумывал, — в ответ на её непонимающий взгляд Мастер нехотя продолжила: — Долгая и не самая приятная история. Как тебя из неё по-быстрому выпутать в самом начале и больше не ввязывать, я сейчас с лёту не соображу. Вы на этой неделе уезжаете? — Скорее всего, — надо бы спросить, конечно, но сейчас Круз не могла заставить себя оторваться от разговора, едва ли не дрожа от напряжения. — А что? — Да надо встретиться где-нибудь в приличном месте, сесть нормально и обсудить это, — Алекс сделала неопределённый жест рукой, — всё. Извини, что тебя это вообще как-то затронуло. Постараюсь максимально минимизировать ущерб. — Без проблем, — тут же отреагировала Круз. Жутко хотелось предложить то ли помощь, то ли поддержку, то ли просто пошутить, что она вовсе не против, и разрядить обстановку, но навязываться не хотелось тоже. — Тут неподалёку неплохая кофейня, вся такая эко-френдли, зелёненькая, может, там завтра встретимся, сядем и поговорим? На этот раз чужой отстранённый голос потеплел буквально на долю градуса выше нуля: — Давай. Завтра в десять, в эко-кафешке. Скажу сразу, я опоздаю, — Алекс вдруг ухмыльнулась: — Кстати, Рамирез. С победой. Когда они уже попрощались, чуть более мягко, чем в прошлый раз, и разошлись, обменявшись телефонами на всякий случай, когда она уже зашла в свой шатёр и устало, но искренне ответила на поздравления команды, Круз неожиданно поняла, что она до сих пор улыбается.