***
Санс смотрел на отложенный пакет. Он никогда не видел другого Санса таким счастливым, а это уже сообщило о многом. Он никак не мог говорить правду о содержимом. Санс догадывался, что это могло быть, но ему в самом деле было трудно концентрироваться. Как же давно он не чувствовал такой боли. Движение рядом с головой привлекло его взгляд, и он резко дернулся, когда увидел фаланги пальцев, тянущиеся к верхней части его черепа. В конечном счете, он плюхнулся спиной на подстилку, а другой отпрянул назад, сыпля испуганными извинениями. Чужие глазницы наполняла темнота, пока тело слабо покачивалось от того, что происходило с его тазом. Собравшись с силами, Санс неуклюже принял вертикальное положение. Блять, он отвлекся достаточно, чтобы пропустить приближение двойника. Он поднял руки, пытаясь изобразить для него успокаивающий жест. В конечном итоге тот притих. Однако он так и не поднимался и не сдвинулся с места. Просто лежал и трясся. Пришлось потратить еще несколько минут на все более эмоциональное жестикулирование, пока он, наконец, не вернулся. Санс неловко пошевелил руками, пытаясь показать «извини». Другой скелет остановился и в замешательстве приподнял череп. Ворча сквозь резину кляпа, Санс попробовал снова, в этот раз он прописал по буквам, используя для этого только пальцы. Огоньки в глазах другого скелета загорелись немного ярче, как только он понял, что делает Санс, но когда слово было прописано, они снова поблекли. — н-нет, это моя вина, — сказал другой Санс унылым голосом. — прости, я такой нервный. я... я ненавижу это. За этими словами стояло гораздо большее. Санс слышал это. Иногда сходство между ними казалось абсолютно тошнотворным. Но он не хотел поднимать эту тему. Даже если бы в нем проснулось желание поиграть в терапевта, он не собирался делать это по буквам. Вместо этого он просто кивнул в знак понимания и наклонил череп в сторону двойника. Звяканье цепи и звук рвущейся бумаги подсказывали ему, когда другой двигался и как далеко он был от его черепа. Когда звук прекратился, Санс напрягся, конечно, его предупредил тихий звон, прежде чем грубая бумага прикоснулась к его ноющей трещине, стирая костный мозг. Его пронзила белая вспышка ослепительной боли. Санс ощутил, как резина неприятно хлюпнула под зубами, когда он сильнее впился в нее. Он давил крик, рвущийся из горла, боясь спугнуть двойника. — плохо, — прошептали рядом с его черепом. Он только крякнул. Даже без кляпа он не смог бы произнести ни слова. И все же он чувствовал, что странно расслабляется под заботливыми прикосновениями другого. Это было знакомо, уютно. Подлатать друг друга. Звон цепей отодвинулся, а затем вернулся, и он услышал, как другой Санс поставил на пол миску с водой. Умно. Бумага вновь коснулась его черепа, смывая остатки костного мозга. На этот раз она была влажной и прохладной. Санс разжал зубы, но резина прилипла к ним. Он раздраженно заворчал. Снова звук рвущейся бумаги. А затем: — будет больно, — предупредил двойник. Как будто до этого больно не было, подумал Санс. Но возможности спросить это вслух у него все равно не было, так что он просто кивнул, демонстрируя понимание, и собрался с духом.***
Санс сидел в своей комнате. Ерзал. На душе у него было непривычно тяжело. Требовалась вся его, надо признать, впечатляющая сила воли, чтобы оставаться на месте. Ему нужно найти что-то, чем занять время. Может, стоит выйти в андернет. Хотя прямо сейчас эта мысль его не привлекала. Он мог бы заняться уборкой. Если бы уже не вымыл сегодня все комнаты в доме. Маленький скелет взглянул на дверь. Может быть, ему стоит пойти и еще раз проверить Папи? Нет! Он должен позволить Папирусу выспаться, уговаривал сам себя Санс. Безусловно, высокого скелета будет раздражать постоянное присутствие Санса. Он уже забинтовывал и перебинтовывал рану несколько раз, приносил все, что Папи просил, и предложил даже до Маффет сбегать. Папи улыбался Сансу и говорил, что он в порядке, но Санс просто не мог прекратить волноваться. Маленький скелет вздохнул, от тревоги болтая ногами. Он знал, что если пойдет к нему, Папи не разозлится на него. Он никогда не злился. Его брат был таким терпеливым и добрым. Он никогда не сердился, даже когда Санс перегибал палку. Однако Сансу никак не удавалось быть терпеливым. Он постоянно читал нотации и отчитывал высокого скелета, но ни разу не услышал грубого слова от Папи в ответ. Тот только улыбался и благодарил Санса за его попытки присматривать за ним. Иногда брат даже извинялся за то, за что и не должен был. Прямо как он сделал совсем недавно. Санс понимал, что с его стороны было ужасно давить на Папи. Тем не менее он продолжал пилить его, читать лекции и ругать своего брата. Это была его защита. Все остальное, что мог сказать Санс, лишь разрушило бы отношения между ними, а он не вынес бы даже мысли об этом. Так что он с улыбкой возвел стену негатива между ними. Когда Санс так расписывал ситуацию, она казалась бессмысленной даже ему самому. Он такой ужасный брат. Слезы закололи его глазницы. Беспокойство за Папи заставляло его думать о темных вещах. Он потряс черепом в попытке вытряхнуть депрессивные мысли и взглянул на часы. «Еще тридцать минут», — решил Санс.***
Он сделал все, что мог, для того, чтобы перебинтовать рану, используя бумагу от пакета. Однако результат был далеким от достаточного. Санс собирался снова сбежать, как только закончил, но другой не позволил ему. С извинением в глазах он удерживал главную цепь до тех пор, пока Санс не остановился и не переключил внимание на знаки, которые он показывал руками. Он просил Санса осмотреть кляп. Необходимость снова так приблизиться к чужому черепу ужасала Санса, но он не мог сказать «нет». Кляп плотно прижимался к задней части челюстей. Он не смог найти возможность протолкнуть сквозь него хоть кусочек еды. Неважно, как мал он был. Так что, ощущая себя полуночным вором, он съел один из бутербродов, когда другой Санс, наконец, провалился в беспокойный сон. Сэндвич был божественным, даже если в нем не было кетчупа. Однако ему стало куда хуже, когда двойник проснулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он кладет последний кусочек себе в рот. Ярко-синий от стыда, он бормотал извинения не в силах остановиться, пока другой скелет не заставил себя подняться на ноги и не положил пальцы на рот Санса. Это только запустило новый виток паники Санса, но вынудило его замолчать. Когда он успокоился, другой Санс жестами подписал для него: «не будь идиотом, тебе нужно есть». Смущенный Санс показал ему другой бутерброд, и раненый монстр настаивал на том, что Санс должен съесть и его. Он отказался, гнев и чувство несправедливости ситуации переполняли его душу, но, в конце концов, его двойник был прав. Он в буквальном смысле не мог съесть его, а позволить бутерброду испортиться было глупо. Так прошёл еще один день без визитов демона. Санс сдался и съел второй бутерброд. В отличие от него, его двойник только слабел. Несмотря на всю нервозность Санса, он больше не мог позволять себе сбегать от него. Он должен заботиться о другом Сансе, если хочет хоть как-то искупить то, что натворил. Со временем он привык находиться рядом с ним. Санс начал больше разговаривать, пытался поддерживать его внимание и удовлетворить свое собственное любопытство относительно другого. Он застрял на довольно простых вопросах, со смешанным результатом стараясь избегать всего, что могло расстроить кого-то из них. — у тебя есть прозвище? — спросил он. Казалось, другого Санса позабавил вопрос. «ленивая жопа». Хотя когда он подписывал это, на его лице отразилась тоска. Санс вспыхнул и уставился в пол, расстроенный собственной глупостью. Конечно, кто еще мог дать прозвище, кроме брата. — извини. Другой Санс кинул на него взгляд, который, как он сейчас знал, был насмешливым. «хватит». — прости. Взгляды стали только интенсивнее, и Санс сухо усмехнулся. Возможно, другой монстр попытался улыбнуться. Трудно сказать. — у меня нет никакого хорошего прозвища, но нам нужно как-то обозначить наше различие, — пояснил он. Другой на это кивнул, и они погрузились в задумчивое молчание. В конечном счете, другой Санс помахал перед ним руками. «различие», — прописал он жестами, указывая между ними. Санс не был уверен на этот счет. Не так уж и много физических отличий между ними оставалось, когда они были без одежды. Он фыркнул и заметил, что от этого на душе стало чуточку легче. Двойник с любопытством посмотрел на него, но он отмахнулся. — не смейся, когда я скажу. Другой скелет кивнул в знак понимания. Сверкая огоньками зрачков, Санс начал вслух размышлять над вариантами: — так, у нас есть наши магические цвета. «нет», — решительно подписал двойник, звякнув цепями. — ага, — согласился Санс, содрогнувшись при мысли о прозвищах — на самом деле кличках — которые дал им демон. — как насчет... вещей, которые нравятся? может быть, в них есть какое-то различие? Другой кивнул, и Санс начал перечислять все свои любимые вещи. — шутки. Кивок с поднятой бровью, как бы говорящий: «разве кому-то это может не нравиться?» — сон. Еще один кивок. — бургеры. Двойник просто окинул его тоскливым взглядом, и Санс пожалел о том, что упомянул еду. Однако одной из его любимейших вещей на свете была еда. — кетчуп. Блаженный взгляд другого скелета пропал, и он странно посмотрел на Санса, а затем яростно помотал головой. — чт... правда? — Санс оказался потрясен, узнав, что другому ему не нравится эта томатная благодать. «ужасный. слишком сладко», — пришел ответ. Санс непреднамеренно кинул на него взгляд, сказавший о многом. — ну тогда какая у тебя любимая приправа? «горчица», — другой зарычал от удовольствия, вспомнив ее. — угх, эта штука слишком острая, — сморщился Санс. «слабак». — неважно. просто у тебя плохой вкус на приправы. Он услышал фырканье через кляп. «кошмар». Он пожал плечами и слабо улыбнулся, тень его прежней улыбки. Это было приятно. — так тогда кетчуп и горчица? Другой — теперь Горчица — кивнул. Ощутив намек на веселье после их беседы, они погрузились в спокойную тишину, и, в конце концов, Горчица провалился в крепкий сон. Однако без еды он не мог принести ему никакой пользы. Санс начинал всерьёз беспокоиться за своего двойника. Демон все не возвращался, а он был невероятно слаб. Травма и отсутствие пищи делали обращение в пыль слишком реальной возможностью. И все потому, что Горчица пытался помочь ему. Спустя несколько дней изоляции, Санс очнулся от легкой дремоты, услышав звук открывающегося замка. Его душа сжалась. Он провел слишком много времени в размышлениях. Каждый может измениться. Верно? Настало его время начать платить по своим долгам.***
Каждый чертов день Санс чувствовал, как слабеет его тело. Уже было настолько плохо, чтобы его движения стали неуверенными оттого, что магия в суставах еле держалась. Кетчуп постоянно сидел рядом с ним, готовый помочь ему поменять положение. А это уже было серьезным дерьмом. Когда Санс появился здесь, он хотел позаботиться о другом монстре, увидев, каким слабым тот был. Однако из-за этого мудака и его ебучего кляпа Санс сам стал тем, кто оказался на пороге гибели, а Кетчуп ухаживал за ним. Его расстраивало, что он до самого конца останется в таком состоянии, не в силах помочь. Наконец — он не был уверен, сколько прошло дней — дверь открылась, и ублюдок спустился по лестнице. Его походка была неестественной, но он крепко держался на ногах. Было невероятно приятно слышать, как он хромает. Пальцы, быстро пожавшие его плечо, заставили вздрогнуть. Санс взглянул в сторону, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кетчуп поднялся и, дрожа, поплелся вперед, это полностью расходилось с его обычным поведением. Что он делает? Он идет к этому ублюдку! Слезы мучительно щекотали края его раны. Высокий монстр не пропустил движение. Он ждал, стоя на нижней ступеньке, пока маленький скелет подойдет. Санс смотрел, как трясется Кетчуп, остановившийся в нескольких шагах от ублюдка. — п-пожалуйста, — выдавил он, задушенным голосом. — прошу, покорми его. Нет! Сансу хотелось кричать. Это лицо ухмылялось ему сверху, пока он осквернял другого. — о? — их похититель ухмыльнулся перепуганному монстру и спросил. — и почему же я должен это делать? ХВАТИТ! Санс попытался сдвинуться, чтобы позвать двойника, по крайней мере, жестами, но не смог найти силы даже на это. Каждый толчок немного сильнее давил на его череп, пока он не начал задыхаться. — он обратится в пыль! — упорно взмолился маленький скелет. Кажется, это заявление не удивило и не тронуло ублюдка даже самую малость. Когда от него не последовало никакого ответа, Кетчуп продолжил. — я сделаю что угодно. что угодно! только покорми его, — тихо, но настойчиво сказал дрожащий монстр. Он смотрел в пол, когда говорил это. Мудак на миг удивился, а затем ухмыльнулся умолявшему скелету. Санс не мог вынести этого, но и сделать ничего не мог, кроме как бессловесно отчаянно мычать в толстую резину. Санс подвел его. Ублюдок медленно присел на корточки. Движение заставило засранца скривиться от боли, но он справился без падения. Позор. Его пальцы потянулись к Кетчупу, и он положил их ему под подбородок. С нежностью, которая пугала еще сильнее, ублюдок поднял его череп. Глядя в глазницы Кетчупа высокий монстр сказал: — я согласен. И развернулся, чтобы медленно подняться наверх по лестнице. Они ждали, кажется, вечность. Санс пытался привлечь внимание своего двойника, но его старательно игнорировали. Как будто Кетчуп беспокоился, что если он покинет свое место, его отчаянная сделка не состоится. Санс в любом случае гадал, состоится ли она. Когда дверь снова открылась, они оба вздрогнули. Санс мог только наблюдать, как этот ублюдок, хромая, возвращается в лабораторию, держа в руке другой коричневый бумажный пакет. Он остановился, окинул взглядом монстра у лестницы и похлопал его по голове. От этого душа Санса вскипела. Он протянул пакет Кетчупу, и как только тот его забрал, начал шарить по карманам своих объемных шорт. Это заняло целую вечность. Казалось, ублюдок наслаждался. В конце концов, на свет показался маленький ключик, который так же перекочевал к ожидающему скелету. — вот. можешь оставить его. Это было неожиданно. Санс мгновенно что-то заподозрил. — но если на нем не будет кляпа каждый раз, как я прихожу... — он позволил угрозе повиснуть в воздухе. Санс увидел, как его двойник без колебаний кивнул. Снова тишина и снова ожидание. Если они не могут снять с него кляп сейчас, то что делать? Похоже, ублюдок понял и усмехнулся им, как будто они были заторможенными детьми. — сейчас сними его и накорми, само собой, после этого мы поговорим о цене. Кетчуп снова кивнул и, развернувшись, осторожно вернулся к подстилке, на которой сидел Санс. Тот пытался взглядом показать, что Кетчуп ставит себя в невыгодное положение. Но он не встретился с ним глазами. Однако Сансу пришлось признать, что после того, как резиновый кляп, наконец, исчез, он ощутил облегчение. Он собирался заговорить с Кетчупом, когда услышал шелест бумаги, и что-то сладкое положили ему в рот. Кетчуп с тревогой смотрел ему прямо в глазницы. Подняв надбровные дуги, Санс откусил. Энергия затопила его ослабевшую душу, и он ощутил, как его наполняет магия. Два из трех пончиков были очень быстро съедены. Последний оказался снова убран в пакет и спрятан под подстилкой после того, как Кетчуп отказался съесть его. Он не ел ничего последние несколько дней, но дискуссию на эту тему было решено отложить на потом. Ублюдок прислонился к верстаку и наблюдал за ними, куря сигарету. Санс бросил быстрый взгляд на долговязого скелета, но сейчас, когда смог более ясно мыслить, придержал язык. Какую бы острую необходимость высказать высокому скелету все свои мысли об этом дерьме Санс ни испытывал, он не мог. Не тогда, когда Кетчупу придется расплачиваться за это. Когда Санс закончил есть, другой скелет проверил его и, увидев, что его состояние улучшилось, с облегчением слабо улыбнулся ему. Санс вернул улыбку так, как смог, его эмоции были в смятении. Затем Кетчуп поднялся и повернулся к их похитителю, облегчение Санса растворилось в беспокойстве. Чтобы помочь ему, его двойник пообещал ублюдку все, что тот захочет. Он не мог представить, какие ужасы ждут его двойника. Он на самом деле, блять, ненавидел обещания. Звуки медленных неуверенных шагов и тащившейся по полу цепи заполнили воздух, пока маленький монстр шел через комнату. Шаг. Звяк. Шаг. Звяк. Шаг. Звяк. Пока, наконец, он не предстал перед высоким скелетом, который последний раз затянулся и потушил сигарету. — хорошо. а теперь, трахни его.