***
Папирус не ожидал, что синий так легко подчинится. Конечно, санс хорошо научился исполнять приказы, но это было нечто другое. Папирус был полностью готов к тому, что над ним придется поработать. Однако синий, казалось, чуть ли не рвался к выполнению, и Папирус решил не вмешиваться и посмотреть, что из этого выйдет. Эта сторона синего была для него в новинку. Шоу продолжалось, он доковылял до стула и подтащил его ближе, развернув к обнимающимся скелетам. Со вздохом Папирус сел, это положение было куда приятнее для его раненой ноги. Угол позволял ему видеть только часть черепа красного, но пока этого было достаточно. Он улыбнулся сам себе, когда заметил слезы, собравшиеся в уголке теперь пустой глазницы, которая была ему видна. Вряд ли синий их видел, потому что он все еще целовал красного. Папирус, довольный своим решением, закурил сигарету. Он думал, о чем попросить синего, всю дорогу до Маффет. Это первое, что пришло ему на ум, когда он решил сохранить красному жизнь, но он сомневался, не слишком ли рано, учитывая его здоровье. Однако решил рискнуть. Вряд ли представится лучшая возможность, и он не верил, что синий может быть груб с другим. На этот счет он был прав. Синий не принуждал красного, а точнее красный был нехарактерно покладистым. Что оказалось для него таким же шоком, как и поведение синего. Они словно поменялись телами. И он не ожидал, что эта просьба произведет такой эффект на злобного маленького скелета. Монстр, которого пытался защитить красный, делал это, не отказываясь и не жалуясь, чем, кажется, буквально разрушал душу второго скелета. Впервые Папирус поймал себя на том, что надеется на выносливость красного. Будет, вроде как, обидно, если он не вынесет этого. Таз красного дернулся, что невероятно подхлестнуло любопытство Папируса относительно того, что синий делал руками, которые блуждали по телу другого скелета. Он услышал тихий всхлип красного, но, опять же, громче он и не мог быть с языком синего во рту. На самом деле, Папирус никогда не подумал бы, что синий может быть таким напористым. Иногда он представлял своего брата — восторженного монстра, которым он был — ведущим себя агрессивно во время секса. Синий не выглядел способным воплотить эти его фантазии. Теперь ясно, что ему стоит пересмотреть темперамент санса. Папирус медленно наклонился и позволил своим пальцам опуститься на ткань, прикрывающую тазовые кости, лениво поглаживая себя, пока наблюдал за скелетами. Шоу затягивалось, синий продолжал дразнить красного, а красный продолжал сопротивляться. Папирус подумывал о том, чтобы сказать синему просто сделать это, когда указанный скелет внезапно прекратил свои действия. Когда голова синего отодвинулась, Папирус смог разглядеть череп красного. Он слегка задыхался, и теперь слезы свободно стекали по его скулам. Обманутый взгляд на его лице заставил Папируса улыбнуться. Если синий и заметил, то не выказал, что его это беспокоит. Он спокойно и легко перенёс свои пальцы обратно на лопатки красного и надавил. Красный опустился на колени, а затем неловко сел на копчик. Делая это, красный прошелестел: — зачем? Синий на миг остановился, но не ответил. Вместо этого он встал на колени и толкал красного в грудину, пока тот не откинулся на спину, его ноги оказались по бокам от синего. Папирус видел, что руки красного до сих пор находятся между ними, но, кажется, он не сопротивлялся. Они просто замерли так на некоторое время. Пальцы Папируса замедлились, когда он устал от ожидания. — продолжайте, — скомандовал он, разрывая тишину. Синий слегка дернулся, а затем опустил руки красного вниз и придвинулся, снова целуя его.***
Санс решил действовать и объяснить все до поцелуя. Он пытался убедить Кетчупа, что они не обязаны это делать. Они смогли бы найти другой способ. Ну, он надеялся, что успел сказать все до того, как ублюдок приказал им продолжить это больное шоу для него. Он жестикулировал так быстро, как мог, и был немного небрежен, но все-таки надеялся, что другой его понял. Что он послушается. Поцелуи Кетчупа не были так уж плохи, если не сопротивляться им, но он обнаружил, что не делать этого было невероятно трудно. Его тело противилось, он не мог ничего поделать. Санс не знал, что будет, если все зайдет слишком далеко. Мысли об этом заставляли его душу замирать. Теперь, после всего произошедшего, он не мог представить, что сможет ранить Кетчупа, но и то, через что ему придется пройти, он тоже представить не мог. При всех своих различиях, они один и тот же монстр. Если бы ему только удалось достучаться до другого монстра, вдвоем они смогли бы дать отпор. Мысли Санса оборвались, когда он ощутил, как фаланги Кетчупа аккуратно поглаживают его ребра. Они осторожно двигались туда и обратно по каждому ребру, а затем проскользнули в его грудную клетку и резко поскребли по внутренней части грудины. Он застонал в поцелуй. Чертовы звезды. Конечно его двойник знает все самые чувствительные его места. Другая рука нежно скользила вдоль его позвоночника, не задевая никаких чувствительных участков, просто поддерживая начальный уровень приятных ощущений. Можно сказать, что Кетчуп пытался заставить его чувствовать себя как можно лучше. Почему? Зачем ему это делать? Когда ни один из них этого не хочет. Что Санс хотел сделать, так это оттолкнуть другого монстра и потребовать ответа, но обнаружил, что не в состоянии грубо обойтись с хрупким скелетом. Порой он бесцельно интересовался «сколько раз?», когда смотрел на него. Кроме того, если он отверг свою естественную реакцию сражаться, то уже знал, почему. Именно его склонность лезть в драку и привела их к той ситуации, в которой они оказались. Другой Санс, что пробыл здесь гораздо дольше, чем он, должно быть, старался не связываться с больным извращенцем. Тем не менее, он предложил себя в оплату за еду, которая была нужна Сансу. В том, что мудак потребовал подобное, не было вины Кетчупа. И не его вина была, что он хотел избежать дополнительного наказания. Санс навлек на него эти неприятности, и кем он будет, если начнет усложнять для него ситуацию? Он проглотил все свои вопросы и жалобы и покорился, его душа рыдала.***
Санс почувствовал, что Горчица, ну, расслабился — не совсем то слово, но он перестал сопротивляться. Чувство вины вновь поднялось в его душе. Он на самом деле не ожидал, что, если другой пойдет ему на встречу, все станет только хуже. Санс надеялся, что не причинит больше вреда, чем пользы, потому что других вариантов он все равно не видел. С каждым поглаживанием его пальцы все ниже и ниже спускались по позвоночнику Горчицы, в попытке облегчить для него происходящее. Вторая рука Санса легла на бедренную кость монстра, и он мягко потер ее большим пальцем. Он оторвался от поцелуя с Горчицей, надеясь, что тот не скажет ничего, способного спровоцировать демона. Его встретили покорность и дорожки слез. Ох. Звезды. Он ощутил, как его собственные слезы свободно потекли по лицу, когда получил легкий кивок от другого монстра. Согласие. Опустив взгляд, он решил с этого момента больше не смотреть в лицо Горчицы. Все и без того было достаточно трудно. Санс лег грудью на пол, поднял бедра Горчицы и положил их так, что чужие ноги оказались на его лопатках. Сверху раздался всхлип. Он почти поднял взгляд, но вовремя остановился. Вздрогнув, он прижался языком к лобковому сочленению Санса и медленно прошелся им вверх. Магия в суставе вспыхнула в ответ на его, магия Горчицы была такой же бурной, как и сам ее обладатель. Ощущение вырвало удивленный стон из вышеуказанного монстра, и Санс почувствовал, как он дернулся, пытаясь отстраниться. Санс положил фаланги на подвздошные гребни Горчицы, удержав его на месте и продолжая успокаивающе оглаживать, так хорошо, как мог. Его язык широко облизал каждую сторону лобковых костей, а затем он потратил немного времени на седалищные кости. Санс чувствовал, как его душа пропускает удар каждый раз, когда задевал цепи или кольца, но для него это была чувствительная зона. Скоро Горчица выпустил серию порывистых вздохов и стонов. Санс услышал, как цепи и кости заскребли по бетону, и, посмотрев вверх, увидел, что Горчица полностью откинулся на спину. Сансу стало легче, когда он понял, что другой не будет наблюдать за ним, так что он возобновил свои усилия. Лизнув копчик Горчицы, он вырвал у него еще один громкий стон и сосредоточил свое внимание там, ноги на его плечах дергались от того, что могло быть либо отвращением, либо возбуждением, скорее всего и тем, и другим сразу. А затем магия Горчицы обрела форму. Санс оказался несколько шокирован, увидев и член, и вход. Санс услышал, как одобрительно хмыкнул демон, пока Горчица дрожал и извивался. Его душа разрывалась между тем, чтобы продолжить хорошее представление и покончить со всем этим как можно скорее. Он переместил язык к новообразованному входу и нежно облизал вокруг, пытаясь облегчить участь Горчицы, да и свою, если уж на то пошло, от встречи их магии в таком интимном месте. Он все еще чувствовал тревогу, пробегавшую по чужим костям волнами дрожи. Ему казалось, что он потратил совсем немного времени на подготовку Горчицы, прежде чем услышал этот ужасающий голос: — возьми его, синий. Дрожа от перспективы того, что он на самом деле сделает это — на самом деле изнасилует Горчицу, Санс передвинулся, пока не оказался на коленях между разведенных ног его двойника. И только в этот момент его осенило: он не проявил гениталии. Он не стимулировал себя и ничуть не возбудился от того, что делал. Санс судорожно протянул пальцы к своему тазу, отчаянно потирая его. Все, что он сделал, окажется напрасным, если он не справится, и демон вступит в дело. Санс стиснул зубы и в напряженном молчании пытался заставить свою магию поскорее принять форму. С его подготовкой это не заняло много времени. Но он скуляще вскрикнул, когда понял, что появились не те части. Горчица сел и снова начал наблюдать за ним с беспокойством во взгляде. Как он мог все еще беспокоиться за Санса? После всего этого? Возможно, демон удовлетворится, если он проедется на нем. И для Горчицы так будет проще. Санс надеялся на это. Он переместился, готовясь оседлать чужие бедра, но демон остановил его. — нет, синий, я сказал трахнуть его. Санс попытался обдумать все варианты. Посмотрев на Горчицу еще одним извиняющимся взглядом, он сдвинулся и вместо этого оседлал его правую ногу, убедившись, что у демона будет хороший обзор на то, как он скользнул пальцем в дырочку Горчицы. Тот был напряжен, и Санс ощутил, как в ответ напрягается его собственная душа. Однако ему все еще надо сделать так, чтобы демон остался доволен, ему нужно заставить магию преобразиться с настроем на проникновение. Лаская другого, Санс медленно увеличил количество пальцев до двух, а затем до трех, аккуратно растягивая его. Он сосредоточился на формировании своей магии в член, что-то невероятно чуждое ему после столь долгого времени. Он обернулся, чтобы посмотреть, чем занят демон и не расстроен ли он тем, что Санс не может полностью выполнить его приказ. Высокий монстр расстегнул штаны и извлек свой собственный член. Он поглаживал его, не отрывая взгляда от представления. Санс отвернулся и сосредоточился на задаче. Спустя несколько минут душу заполнило облегчение с оттенком паники, Санс ощутил, как изменилась его магия.***
Папирус ухмыльнулся, увидев изменение магии между бедер синего. Санс вытащил пальцы из киски красного, даже отсюда Папирус разглядел, что они влажные. Кто бы мог подумать, что красный окажется такой шлюхой? Синий нерешительно провел по члену, используя выделения, как смазку, и Папирус поймал себя на том, что его немного раздражает то, что он не может полностью увидеть все действия. Он подумал не сказать ли им передвинуться и дать ему лучший обзор, но ему не хотелось тратить на это время. Санс скоро вернется домой. Синий переместился, снова оказавшись между ног красного. Пристроившись, он проник в красного гораздо медленнее, чем Папирусу хотелось бы, но он не собирался давать им больше указаний, чем требовалось. Ему все еще было интересно посмотреть, что они сделают самостоятельно. Он ожидал, что по мере развития событий красный начнет больше сопротивляться. Но синий явно оказался даже большим источником контроля над другим монстром, чем можно было подумать. Злоба растянула его челюсти. Красный зашипел, когда синий до конца вошел в его влажную киску. Синий надолго замер, и Папирус ощутил, как его фаланги остановились на его собственном члене. В тот момент, когда Папирус хотел приказать ему двигаться, синий сам начал это делать. Было приятно видеть, как хорошо санс предсказывал его желания, и он снова начал удовлетворять себя. Поначалу неглубокие и медленные толчки синего постепенно ускорялись. Оба маленьких монстра начали издавать какие-то звуки, хотя было видно, что они изо всех сил пытались заглушить их. Папирус начал дрочить быстрее, когда увидел, как бедра красного бессознательно двинулись навстречу толчкам синего. Блять, это было так горячо. Синий стонал, хотя пытался сдержать себя. Папирус мог сказать, что он наслаждался ощущениями. Другие, непрошенные эмоции начали щекотать его душу. Синий поднял таз красного и входил в него, в лаборатории не осталось никаких звуков, кроме трения костей друг об друга и тихих вздохов и стонов, которые маленькие скелеты не могли сдержать. Бросив и забыв про сигарету, Папирус наблюдал, как синий склонился над красным, его толчки становились все более непредсказуемыми и жесткими. Какое-то время назад красный закрыл глаза связанными руками, но Папирус показалось, что он увидел жидкость, стекающую из-под ладоней. Однако монстр, покрытый шрамами, напрягся и застонал от нежеланного оргазма, синий не отстал от него и задохнулся в удовольствии. Когда санс кончал, неглубоко проникая в красного, Папирус сделал пару жестких рывков на своем члене и излился на пол перед собой. Внутри осталась странная пустота.***
С легким чувством вины Санс открыл дверь в собственный дом. Альфис была той, кто раньше обычного закончил их тренировку, но только из-за него. Она заметила, что он отвлекается, и когда надавила на него, он рассказал ей о травме Папируса. Он пытался улыбаться и настаивать на том, что в этом нет ничего серьезного. Они не должны менять из-за этого свое расписание. Но она все равно остановила тренировку. Когда он заспорил, Альфис сказала, что бесполезно обучать кого-то, чьи мысли заняты чем-то другим. Она отправила его домой, улыбнувшись и отметив, что он отличный брат. Зайдя домой, он увидел, что диван пуст. О, нет! Папи что-то понадобилось, и ему пришлось ходить с больной ногой? Санс проверил кухню. Папи там не было. Может быть, ему надоело сидеть на диване, и он отправился спать в свою комнату? Душа Санса сжалась от мысли, что его брату пришлось тащиться вверх по лестнице с поврежденной ногой. Взбежав по ступенькам, он почти распахнул дверь, но в последнюю минуту напомнил себе, что его брат, скорее всего, спит. Аккуратно постучавшись, он медленно открыл дверь. Его зрачки в панике сжались, когда он обнаружил, что комната пуста. Где его брат?***
Поднявшись, Папирус, хромая, побрел через комнату к двери, не произнеся ни слова. Что-то с ним было не так. Его душа гудела от такого количества сильных чувств. Это было потрясающе и невыносимо. Пока он наблюдал, как синий занимается сексом с красным — нет, участвует в сексе с красным — что-то пробудилось внутри Папируса. Синий был здесь, чтобы исполнять его фантазии. Он хотел этого. Хотел, чтобы санс участвовал в сексе с ним, а не просто принимал его. Тем не менее, он все еще был невероятно возбужден от зрелища, которое устроила пара монстров. Может быть, ему стоит найти красному другого партнёра для игр. О да, это может сработать. Он почувствовал, как его настроение поползло вверх от мысли о том, как красный и другой санс показывают ему шоу, пока синий ублажает его. Все еще погруженный в размышления о том, что он мог сделать, Папирус открыл дверь лаборатории и увидел невдалеке своего брата, который быстро шел в сторону Маффет's. Его зрачки сжались от удивления и страха, он быстро проковылял за дверь, поспешно закрыл ее и запер замок дрожащими пальцами. Звук привлек внимание Санса, и он повернулся. — ПАПИ! — Санс подбежал к нему, его лицо было полно беспокойства. — ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ СНАРУЖИ? Папирус потер лицо и натянул свою фирменную улыбку перед тем, как обернуться. — эй, бро. я просто разминаю ноги. там я потихоньку начинаю сходить с ума, — он указал на дом. — вот и подумал, что должен немного напрячь свои ноги. ты все время говоришь мне, что вредно так много спать. Санс сник. — Я-я о том, что тебе больно. Я не хотел сказать, что... — Санс умолк, не находя слов. Папирус ощутил, как его душу затопило смятение. Он не хотел расстроить брата, но не мог четко мыслить. — прости, санс, — попытался успокоить его Папирус, — я вовсе не это имел в виду. я был очень осторожен со своей ногой, — он поднял руку и указал на чистые бинты. — благодаря тебе мне стало намного лучше. Его вознаградило светло-голубое сияние в глазницах Санса в ответ на эту похвалу. Звезды, он очарователен. Через мгновение к его брату вернулось приподнятое настроение. — ЛАДНО! ДАВАЙ-КА ВЕРНЁМСЯ ОБРАТНО В ДОМ.