***
Горчица так старался. Санс был уверен, что другой скелет надел фальшивую маску. Как ни ужасно, но это знание заставило его почувствовать себя лучше. Это обозначало, что другой Санс не особо слаб. Способность Горчицы продолжать действовать после всего, что случилось, приносила определенное облегчение. Конечно, когда он видел, как ломается Горчица, в нем не было ни капли этого облегчения, только страх. В обмен на свое хладнокровие в остальное время, Горчица ужасно страдал, когда спрятанные чувства вырывались на свободу. Последние события, через которые он прошел из-за Санса, подтолкнули подавленные эмоции Горчицы к критической массе, и он не один раз срывался до того, как вернулся демон. Санс не мог помочь ему. В первый раз, когда это случилось, он даже не понял, что происходит. Горчица просто замер. Другой монстр лениво перебирал цепи. Звук все еще раздражал Санса, но он ничего не говорил. Он не мог. Санс заметил только, что звук прекратился. Сначала он подумал, что Горчица уснул, но огоньки все еще горели в его глазницах. Расширенные, практически изменившие его обычный облик. Запаниковав, Санс подбежал к своему двойнику. Он не решался коснуться его. Ощущение костей под своими фалангами было слишком жестоким напоминанием, но когда махи руками перед глазами скелета ничего не дали, чтобы привести его в чувство, он заставил себя. Трясти Горчицу тоже ничем не помогло. Он тряс его все сильнее и сильнее, так что это должен был почувствовать любой монстр. Душа Санса гулко бухала, в эту секунду он был бы рад любой, даже негативной реакции на его прикосновения. Хоть что-то, подсказавшее бы ему, что Горчица не собирается превращаться в пыль. Казалось, он вечность сидел рядом с Горчицей, заламывая свои пальцы и периодически встряхивая другого. Затем, так же внезапно, как отключился, другой скелет пришел в себя. Его зрачки сузились и уставились на Санса, нависшего над ним. Горчица вскрикнул и отполз от Санса. — прости. прости. я не хотел. прости, — взмолился Санс, прекрасно понимая, что для Горчицы, который только что вернулся, нет ничего хуже, чем обнаружить так близко своего насильника. Горчица, кажется, даже не замечал слов Санса. Он глубоко дышал и плакал, вцепившись руками в череп, стоя на коленях так далеко, как позволяла цепь. Наверное, прошли часы, прежде чем он перестал всхлипывать. Санс не пытался снова помочь ему. Демон вернулся гораздо позднее обычного, может быть, на день. Но это все равно было раньше, чем Санс ожидал. Они все еще находились в безвыходном положении, сидя в противоположных сторонах своих маленьких личных пространств, когда по лаборатории эхом разнесся звук открывающегося замка. Это был кошмар, когда Санс внезапно осознал, что Горчица не одет в свой кляп. Горчица отключился и был в совершенном неведении. Он бешено сопротивлялся Сансу. У него заняло слишком много времени, чтобы понять, что происходит. Даже после этого, он все еще пытался убрать свой череп из-под прикосновений Санса, что делало фактически невозможным попытки закрепить этот чертов кляп. Хромота демона стала единственной причиной, по которой Санс все-таки успел застегнуть его. Высокий монстр вошел в лабораторию, как только они закончили. Санс навалился на Горчицу, все еще прикасаясь к его черепу одной рукой. Увидев их, высокий монстр остановился и нахмурился. Он проковылял к столу и поставил на него тарелку. Санс испытал облегчение, заметив ее. Никто из них не доел последний пончик, но, похоже, пока им не придется тратить запасенную еду. — синий, иди сюда, — приказал демон, подтащив стул ближе к ним и усаживаясь на него. Бросив взгляд на Горчицу, который даже не смотрел на него, Санс медленно поднялся и подошел к демону. Как только он приблизился к стулу, высокий скелет подался вперед и обнял Санса. Тот ощутил, как в нем поднимается паника, когда демон втащил его к себе на колени. Его душа трепыхала со скоростью света. Однако в отличие от своего обычного поведения, их похититель не перешел сразу к подготовке Санса к сексу. Он просто держал маленького скелета, вырисовывая фалангами мелкие узоры на его костях. Санс напряженно сидел, ожидая, что он продолжит дальнейшие движения, но он этого не сделал. Демон просто расслабился, сидя на стуле с Сансом на коленях. Прежде чем уйти, он прикоснулся к его зубам в целомудренном поцелуе. Затем вернул стул на место и отдал Сансу тарелку с едой. После чего вышел.***
Всю следующую неделю ублюдок тратил практически все время в задней части лаборатории, работая над машиной. Не трудно было догадаться, что он собрался использовать ее снова, это понимание холодило саму суть души Санса. Он сделал бы все, что мог, чтобы не дать кому-нибудь еще угодить в этот ад. Пока мудак работал, он отстегивал Кетчупа от основной цепи и забирал к себе. Возможно, он считал, что Кетчуп слишком привык делать что-то, только находясь на цепи. Санс печально признавал, что, скорее всего, ублюдок прав. В первый раз, когда он это сделал, другого Санса полностью парализовал страх. Они вдвоем потом обсудили ситуацию и решили, что им нужно выяснить, что происходит, и для этого отодвинуть все остальные свои проблемы. Они решили, что Кетчуп должен просто понаблюдать. Разузнать о машине. У Горчицы была бы возможность завалить высокого скелета. Но не у этого хрупкого монстра. Их решение обернулось для них ударом, в первый же раз, когда ублюдок позволил себе отвлечься от того, чем бы он там ни занимался. Звуки того, как он насилует другого, пока Санс сидел нетронутым, впивались в его череп. Его гнев к другому Сансу начал перетекать в вину, но что он мог поделать? Санс обнаружил, что начал вести себя предельно осторожно, помня, что его действия могут привести к худшему. Так что он просто сидел, стиснув зубами резиновый кляп. Когда ублюдок приносил Кетчупа в их угол и приковывал его обратно, то злорадно зыркал в сторону Санса. Это стало первой зацепкой. Если ему даже не хотелось притвориться, что он работает, мудак просто сидел с Кетчупом, держал его, трогал его. Жуткое проявление собственнического поведения. От этого зрелища мурашки пробегали по костями, и кажется, мудак хотел, чтобы Санс видел это. Не секрет, что ублюдок расценивал их не более, чем питомцев, но стать свидетелем того, как он обращается с двойником Санса, словно со своей личной собственностью, было слишком. В этом их судьба? Превратиться в диковинных кукол? Если это было так, тогда Санс стал куклой, которую отбросили в сторону. С тех пор, как этот засранец заставил их устроить для него представление, он едва ли взглянул на Санса. Все его внимание было сосредоточено на Кетчупе, что не сулило тому ничего хорошего. Медленно, но верно Санс отбросил свое отвращение прикоснуться к другому и сегодня нашел в себе силы утешить Кетчупа после того, как ублюдок, трахнув его, ушел, оставив им завтрак. Это было меньшее, что он мог сделать, чужие страдания давали ему отсрочку. Он просто подошел и протянул руки, предлагая объятия, когда Кетчуп снова смог подняться на ноги после того, как ублюдок просто швырнул его на пол. Долгие мгновения, может быть, минуту, другой только смотрел. Для Санса не стало бы сюрпризом, что у другого тоже нет желания снова касаться его. Но, к своему удивлению, вскоре он уже обнимал охапку рыдающих костей. Они оба были осторожны, не прикасаясь ни к чему ниже ребер, но даже ощущение чужих ребер, прижатых к своим, приносило жуткие воспоминания. Другого насилуют над ним. Все-таки Кетчуп нуждается в нем. Он нуждается в утешении и прикосновении кого-то, кто не обидит. Санс боролся со всей дрожью, с каждым вздрагиванием, чтобы дать ему это. Через неделю они снова начали разговаривать, и Санс обнаружил, что даже несмотря на отвратительные действия, которые им навязали, ему нравится компания другого монстра. Кетчуп был именно таким монстром, с которым ему хотелось бы зависнуть, может быть, выпить по бутылочке приправ. Но, опять же, это простой нарциссизм, да? Он задремал, и, видимо, Кетчуп тоже, потому что никто из них не услышал, как открывается дверь. В последнее время он плохо спал и подозревал, что Кетчуп тоже. Они оба делали вид. Зрачки Санса даже не проявились, до тех пор, пока подошва мудака не ступила на пол лаборатории, но тогда было уже слишком поздно. Кетчуп испуганно вскрикнул, когда его вырвали из рук Санса. На его ребра обрушился кед. Задыхаясь, Санс свернулся комочком, пытаясь защитить свою грудную клетку и нежную душу, покоящуюся там. Его ХП были выше, чем прежде, но все еще далеки от нормального здоровья. Кетчупа, должно быть, поставили или отбросили в сторону, потому что внезапно Санса куда-то потащили. Он сопротивлялся, но сумел только запутаться в цепях. Позорно быстро он был прижат ребрами к полу, а его таз оказался в воздухе. Он зарычал, проклиная себя за свою беспечность с кляпом. Снова. Ублюдок грубо дернул копчик Санса и склонился над меньшим скелетом. — мой. он мой, — напряженно прошептал высокий скелет. Что? Санс увидел события прошлой недели, вспыхнувшие у него в голове. Все сложилось вместе, собралось в единую картину. Ужасающее осознание охватило его. Нет. Нет. Блять. Нет. Разве и так недостаточно плохо? Этот парень становится все более и более ненормальным. Это был единственный вариант, который имел хоть какой-то смысл. Мудак сходит с ума, и он собрался утянуть за собой Санса и Кетчупа. Кетчупа, который сейчас едва справляется просто с выживанием, у него нет никакой возможности совладать с тяжестью этой постоянно растущей одержимости. Санс ахнул, мысли разбежались, когда его насадили на член. Высокий монстр без паузы начал резко вбиваться в него. Санс отчаянно скреб фалангами по бетону, пытаясь удержаться, пока движения ублюдка тянули и болезненно вжимали его обратно в пол. Он стиснул челюсти, почти скучая по кляпу, который помешал бы ему закопать себя еще глубже в неприятности. По крайней мере, это было быстро. Через несколько минут он ощутил, как ублюдок, напрягшись, кончил в него. Санс даже близко не подошел к оргазму, но его это вполне устраивало. Ублюдку, похоже, тоже было все равно, он просто вышел и встал. Наказание сексом закончилось. Сейчас это его жизнь. Санс с трудом восстанавливался после болезненного секса, медленно поднимаясь на колени. Он посмотрел вверх и увидел, что мудак вздернул Кетчупа и прижал того к стене, достаточно высоко, чтобы его ноги не касались пола. Маленький скелет тщетно скреб пятками по стене. Ублюдок чередовал вторжение в рот монстра с разговором. Слова теряли звучание, когда доходили до Санса. Все, что он слышал, было глухое бормотание. Хотя он мог догадаться, наблюдая, как лицо Кетчупа искажается все в большем ужасе, а зрачки дико трясутся, демонстрируя его понимание. Двойник Санса медленно кивнул, как будто это движение ранило его, и получил еще один мокрый требовательный поцелуй. Бросив его, мудак ушел из лаборатории. Когда Санс, наконец, смог встать и подошел к нему, Кетчуп без слов дернулся в сторону. Санс видел слезы в его глазницах.