Winner takes it all

Один из игравших в бильярд парней, оказавшийся сыном хозяина, проводил Герду и Кальдмеера до номера и даже распахнул перед ними дверь. Комната оказалась небольшой, и кровать в ней, конечно же, была только одна. Герда решила пока не обращать на это внимания; Кальдмеер тоже воздержался от комментариев, но она готова была поставить пару сотен, что он уже морально готовился ложиться спать на полу. Что-то подсказывало Герде, что он так и сделает — если она, конечно, не затащит его в постель до наступления ночи. — Итак, — весело произнесла она, предвкушая богатый на события вечер, — раз уж мы здесь застряли, предлагаю после ужина найти бар и хорошенько выпить. — Всецело поддерживаю, — отозвался Кальдмеер; он распахнул створки окна и облокотился на подоконник, подставляя лицо гулявшему на улице ветру. — Но в моем теперешнем состоянии мне в большинство заведений вход заказан. В этом он, честно говоря, был прав — его серый костюм, отлично скроенный и пошитый из мягкой, не самой дешевой ткани, был весь в пыли и наспех отстиранных следах крови, а рубашка вовсе годилась только на тряпье. Предложить своему спутнику что-нибудь из собственных вещей было идеей занятной, но невыполнимой — Герда имела все основания полагать, что трансвеститов в этом городке не жалуют. — Проблема, — признала она, тоже подходя к окну и вставая с Кальдмеером плечом к плечу; вопреки своей внешней похожести на ледяную статую, он источал ровное, мягкое тепло, и Герда ощутила это даже сквозь разделявшие их два слоя ткани. Окна выходили на запад; солнце вспыхнуло в последний раз за день перед тем, как опуститься за горизонт, и из-за него небо казалось алым. Стоило сказать что-нибудь лиричное, соответствующее моменту, но вдруг внимание Герды привлекла вывеска на другой стороне улицы, и поэтому она сказала совсем другое: — Смотрите, там шмотки продают. И, кажется, еще не закрылись. Кальдмеер открыл было рот, но она решительно перебила его: — Даже не думайте. Когда доберемся до места, вернете мне все до цента. А я готова сколько угодно заплатить, только бы не коротать вечер в одиночестве. Она коротко подмигнула ему и добавила нарочито обиженным тоном: — Или я вам так надоела, что вы готовы на что угодно, только чтоб не ходить со мной никуда? Герда, конечно, шутила, но тон, которым ответил ей Кальдмеер, был необычно серьезен: — Нет. Это не так. Встретив его взгляд — как всегда, спокойный, но именно сейчас почему-то чудовищно печальный, — Герда разом ощутила себя неловко. Ситуацию надо было спасать, и она поспешила разрядить ее смешком: — Я знала, даму-то вы не разочаруете! Можете пока помедитировать здесь, а я метнусь… Схватив кошелек и не забыв засунуть чемодан с деньгами в нижнее отделение шкафа, она танцующей походкой направилась к двери, но Кальдмеер вдруг остановил ее. — Подождите. Мой размер… — …ясен с первого взгляда, — улыбнулась Герда. — Вы моделью никогда не работали, к слову? — Э… — он заметно растерялся, и это было лучше, чем если бы он снова начал нудеть. — Нет… — А я бы на вашем месте об этом подумала, — прощебетала Герда и, пока он не передумал брать у дамы деньги, выбежала в коридор. Ей повезло — магазинчик уже закрывался, и выйди она на пару минут позже, ей пришлось бы скрестись в закрытую дверь. Продавец, чье мрачное, будто высеченное из камня лицо навевало воспоминания об индейских вождях из старых вестернов, был не очень доволен, что ему приходится задерживаться в вечер пятницы, но обслужил припозднившуюся покупательницу быстро — не прошло и десяти минут, как Герда вышла на улицу, помахивая фирменным пакетом, а дверь за ней поспешно захлопнули и сразу же заперли на ключ. Мурлыча себе под нос приставшую еще с утра песню, Герда остановилась на перекрестке, дожидаясь, пока машинам загорится красный, и тут увидела недалеко от себя испещренную граффити телефонную будку. «Черт». Она уже успела забыть о том, что хорошо бы позвонить Альмейде, рассказать о постигшей ее маленькой катастрофе — пусть не ждет ее сегодня, пойдет и с чистой совестью напьется где-нибудь, благо в Чикаго у него для этого на порядок больше возможностей. Нашаривая в кармане мелочь, Герда поднесла к уху тяжелую трубку. — Вальдес, какого черта? Альмейда опять взял трубку быстро и опять был не в духе. Ничего не менялось. — Угомонись, — осадила его Герда, не дожидаясь, пока он обрушит на ее голову громы и молнии. — У меня на полдороге полетел карбюратор. Буду в Чикаго не раньше завтрашнего вечера, можешь еще понаслаждаться моим отсутствием. — Постарайся поторопиться, — процедил Раймонд. — Ситуация осложнилась. — Интересно, как именно? У Роке закончились кокс и текила? — развеселилась Герда. — Тогда лучше нам всем спасаться бегством. Ты не знаешь, есть из Чикаго прямые рейсы до Антарктиды? Она звонко, почти пьяно хохотнула, но Альмейда не ответил даже смешком, и Герда ощутила подступающее раздражение. Кальдмеер его покусал, что ли? Но истинная причина вскрылась спустя секунду, и, как бы ни старалась Герда оставаться безразличной, смех заледенел у нее на губах. — Удалось кое-что выяснить про твоего поклонника, — ровным, но не предвещавшим ничего хорошего тоном проговорил Раймонд. — По крайней мере, марку и номер его машины. Ничего особенного, обычный черный «Мустанг», но… он не появлялся в Техасе. Воздух отчего-то стал таким густым, что едва проходил в легкие, и Герде пришлось приложить гигантские усилия, чтобы сделать вдох. — И что это значит? — Я сомневаюсь, что этот «Мустанг» умеет летать и становиться невидимым, — ядовито заметил Альмейда. — Либо он почему-то решил не ехать в Техас, либо… — Либо как-то понял, что я смылась, — закончила за него Вальдес. — И помчался за мной. Трусливой она никогда себя не считала, но сейчас, в этот самый момент ничего не могла поделать с тем, что ее пробрало холодом, как от встречи с чем-то зловещим и неуловимым, недоступным человеческому пониманию. Должно быть, безликий убийца, охотящийся за ней, был сам Сатана, но Герда не торопилась осенять себя крестным знамением, а торопливо нащупала за поясом, под тканью рубашки, спасительную рукоять пистолета. Это всегда придавало ей уверенности, но теперь страх, впившийся в нее намертво, уходить не желал; Герде потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что боится она вовсе не за себя. — Олаф, — вырвалось у нее, и она, запоздало прикусив себе язык, прислонилась пылающим лбом к стенке телефонной будки. Это все было похоже на зыбучие пески или какое-то проклятое болото: если угодил — не выберешься, дергайся — только глубже увязнешь. Слишком сложно для нее, не привыкшей ни к чему подобному. Всегда была она и только она, могли быть рядом Раймонд или Роке, но за них нечего было беспокоиться — они из ее круга, бывали в переделках и похлеще. Кальдмеера, конечно, хрупким и слабым не назовешь, но что обычный человек, даже не будучи раненым, сможет противопоставить опытному убийце? — Что? — Альмейда, кажется, ее не понял. Хоть это хорошо. — Не обращай внимания, — сказала Герда, поражаясь, каким спокойным звучит ее голос, когда внутри у нее все ревет и мечется. — Что еще мы о нем знаем? Он… чисто работает? — Конечно. Лишних трупов всегда минимум. Знаешь, сам иногда жалею, что не наткнулся на него раньше Готфрида. А почему ты спрашиваешь? — Я… ничего, — Герда поморщилась, понимая, как глупо прозвучал ее вопрос. Ответ был совершенно бесполезен — она слишком хорошо могла представить реакцию Кальдмеера, если ему предложат бросить свою спутницу, чтобы спастись самому. Тут чисто сработать не получится, хоть каким Робин Гудом ты будь. Обернувшись, Герда посмотрела на горящую вечерними огнями гостиницу, и в груди у нее точно разбилась емкость с каким-то тошнотворным содержимым. Мысль была бредовой, но, настигнув ее, как метко брошенный нож, отвязываться уже не желала. «А если он уже там?». — Эй! — окликнул ее Раймонд. — Ты там? — Мне надо бежать, — сказала Вальдес, стараясь ничем не выдавать своего состояния. — Позвоню завтра. Если Альмейда сказал ей еще что-то, то она этого уже не услышала — бросила трубку на рычаг и, наплевав на все предосторожности, побежала ко входу в гостиницу. Пуля могла прилететь откуда угодно, хоть из соседних кустов, но Вальдес казалось, что сейчас она двигается быстрее пули. Проскочив мимо хозяина, она почти взлетела на второй этаж и принялась барабанить в дверь. — Я вернулась! — Герда пыталась говорить своим обычным бравурным тоном, но сама слышала, что он больше напоминает истерический. — Откройте! Никакого ответа, даже шороха или любого другого шума из-за двери. — Вашу ж мать, Кальдмеер! — кулак после очередного удара начало саднить; Герда пыталась не поддаваться еще несколько мгновений, но поняла, что это выше ее сил, и позвала громче. — Олаф! Ничего. Затопившее ее ощущение было похоже на дурноту, которую испытываешь, когда перебрал с выпивкой, но для пьяной Герда соображала слишком внятно и даже взвешенно. Отступив на полшага, она вытащила пистолет, сняла его с предохранителя и направила дуло в район замка. В любую сторону с той стороны могли пальнуть, но Вальдес было все равно, все ее существо было сосредоточено на том, что может произойти, если она не явится, не вышибет эту дверь ко всем чертям. Для того, чтобы нажать на спусковой крючок, ей не хватило секунды, потому что дверь открылась без ее вмешательства. — Герда? Кальдмеер стоял на пороге практически голый, и с него стекали на пол потоки воды, щедро разбавленные мыльными разводами. Пистолет оказался направлен ему куда-то в то место, которое было стыдливо прикрыто явно наспех повязанным полотенцем; Кальдмеер, увидев это, инстинктивно отшатнулся, поскользнулся на вычищенном кафеле и едва не упал. Вальдес замерла. Вся нелепость происходящего дошла до нее только сейчас, точно до сего момента она спала, а кто-то парой бесцеремонных толчков выдернул ее в реальность. — Герда, что происходит? — Приспичило, — брякнула Вальдес первое, что пришло в голову, и проскользнула в ванную мимо Кальдмеера, не забыв по пути всучить ему пакет с вещами. — Вы же не против? Я на секунду… Если он и был против, она этого не узнала, потому что тут же захлопнула дверь и, выкрутив холодную воду на максимум, плеснула ее себе в лицо. В зеркало она почему-то долго смотреть не решалась, а когда наконец решилась — отразившееся там лицо показалось ей совершенно чужим. — Дерьмо, — пробормотала Герда, опираясь ладонями о края раковины и низко склоняя голову, наблюдая, как срываются с кончика носа и исчезают в сливном отверстии мелкие капли воды. — Какое же дерьмо… Она стояла неподвижно несколько минут, дожидаясь, пока самообладание в полной мере вернется к ней. Только сейчас, полностью утратив над собой контроль, она начала смутно понимать, в каком безумном напряжении прожила последние двадцать четыре часа. С другой стороны, с ней не впервые случалось что-то подобное, но почему сейчас она ведет себя как школьница, увидевшая летучую мышь? «Старею», — невесело подумала Вальдес и, вытерев лицо полотенцем, вернулась в номер. Кальдмеер поджидал ее уже одетый, и по его лицу, по скептически поджатым губам Герда поняла, что в ее объяснение он не поверил ничуть. «Вот ты влип, — подумала она, глядя на него и понимая, что не сможет объяснить, насколько опасной спутницей она сейчас стала. — Лучше бы я тебя на дороге оставила, целее был бы». — Прошу извинить, что долго не открывал, — внезапно сказал он своим любимым чопорным тоном. — Я не думал, что вы так быстро вернетесь. Герда закатила глаза. Все-таки он был невыносим. — Ну что, идем в бар? — решив не развивать тему, сказала она. Кальдмеер подозрительно зыркнул на нее, но у него хватило ума не задавать лишних вопросов. — Может, оставите пистолет? — только предложил он, заметив, что Герда опять хватается за оружие. — Если каждый раз, когда вам… хм… приспичит, вы порываетесь разнести дверь… Герда только коротко покачала головой, и он не стал спорить. Неожиданная мысль о том, что сегодня ей открылась новая черта в характере ее спутника, посетила Вальдес уже тогда, когда они заходили в заведение под сверкающей неоновой вывеской — оказывается, Олаф Кальдмеер был способен на сарказм.