Winner takes it all

Сидя на краю кровати, Герда бессмысленно наблюдала за тем, как тает лед на дне стакана, который несколькими минутами раньше вручил ей ее спутник. Пока она беспорядочно носилась по номеру, то и дело хватаясь за пистолет и грозясь выпустить кишки всем, кто так или иначе имел отношение к пропаже чемодана, Кальдмеер сохранял ледяное спокойствие и, не произнося ни слова, ждал, пока приступ ярости выпьет ее до дна; стоило ей обессиленно опуститься на постель и скорчиться там, подтянув колени к груди и держа обеими руками отяжелевшую голову, как он оказался рядом, так же молча напоил ее купленным еще в Далласе виски и отступил. Теперь он сидел неподалеку, в старом кресле у окна, и как будто чего-то ждал. — Эти деньги… — хрипло проговорила Герда, с трудом шевеля языком, — они не мои. — Я понимаю, — ровно сказал Кальдмеер. — Если я их не верну… — она невесело усмехнулась, спустила ноги на пол и попыталась встать, но тело все еще плохо слушалось ее, — мне лучше будет остаток жизни провести в Антарктиде, маскируясь там под пингвина. Понимаете? — Понимаю, — повторил он, тоже поднялся и, вздохнув, принялся подбирать с пола беспорядочно разбросанные ею вещи: подушки, полотенца и какие-то предметы одежды. Если он надеялся, что ей станет стыдно, то не на ту напал: все, о чем Герда в тот момент могла думать — то, что какой-то ублюдок, должно быть, уже успел смыться из этого городка на добрую сотню миль, а ее собственная машина, как назло, в ремонтной мастерской. — Нас не было не больше трех часов, — заметил Кальдмеер, тщательно складывая полотенца на тумбочке рядом с кроватью. — У вас есть предположения, кто мог украсть ваши деньги? — Я не… — начала Герда и осеклась, вспомнив о своем разговоре с Альмейдой. Неужели ее преследователю каким-то непостижимым образом все же удалось вычислить ее? Но почему тогда он забрал деньги и ушел? Разумнее было бы подождать ее в номере и закончить дело… нет, профессионал не стал бы поступать таким образом, а человек, про которого с уважением отзывался Раймонд, совершенно точно был профессионалом. — Нет, — сказала Герда после недолгих раздумий. — Я не знаю. Кальдмеер закончил уничтожать последствия учиненного ею разгрома и, мелко отряхнув руки, вернулся на свое место в кресле. По нему вообще было не похоже, что происходящее хоть сколько-нибудь выбило его из колеи — после своего первоначального изумления он ни сном, ни духом не показал, что неуютно чувствует себя рядом с человеком, чей род занятий предполагает путешествия по стране с оружием и кучей денег. — Вы обратили внимание? — сказал он таким тоном, будто искал ответ на ребус из вечернего телешоу. — Дверь была не взломана. Ее открыли ключом. Медленно подняв голову, Герда посмотрела на него. В ее мыслях начало кое-что проясняться. — Нас тут видела всего пара человек, — произнесла она, чувствуя, как со дна ее души снова начинает подниматься жаркая волна злобы. — Хозяин этой дыры и тот пацан, который нас сюда провожал. Его сын. Они встретились взглядами, и Кальдмеер кивнул. Очевидно, он пришел к тем же самым выводам, что и она. Пистолет все еще лежал возле Герды — падая на постель, она бросила его рядом с собой. Нашарив все еще теплую рукоять, она схватила ее с такой силой, что в безымянном пальце неприятно хрустнул какой-то сустав, и выскочила из номера. — Герда! — встревоженно окликнул ее Кальдмеер, выбегая за ней, но она ничего не ответила, только ускорила шаг. Если он и хотел остановить ее, то не успел — она почти бегом пересекла коридор, парой прыжков преодолела узкие лестничные пролеты и, не увидев хозяина гостиницы в фойе за стойкой, решительно направилась к маленькой двери с надписью «Служебный вход». — Герда! — повторил Кальдмеер, догоняя ее, но было поздно — она рывком распахнула дверь и увидела хозяина, который успел только подняться ей навстречу из-за стола; по его белому как полотно лицу, по тому, как тряслись его бескровные губы, Вальдес поняла, что она не ошиблась. Все произошло за секунду. Мужчина потянул было откуда-то из ящика ржавый револьвер, но получил удар рукоятью пистолета в висок и со вскриком упал на пол. Герда ударила его ногой в солнечное сплетение — для острастки, он и без того уже был готов навалить в штаны, и ждать от него даже символического сопротивления не приходилось, — и, не дожидаясь, пока он сможет снова начать дышать, демонстративно сняла свое оружие с предохранителя. — Один вопрос, — сказала она, чувствуя, что на ее лице проступает многообещающая улыбка, и направила дуло хозяину гостиницы в голову. — Думаю, вы знаете, какой. Кальдмеер за ее спиной тихо запер дверь на щеколду. Хозяин смотрел на Герду, свистяще дышал и молчал, только слезы пускал из расширившихся от ужаса глаз. Неужели готов умереть из-за полумиллиона? Нет, здесь все было немного сложнее. — Сынишку покрываете? — улыбаясь еще шире, спросила Герда. — Давно он у вас тут промышляет? Хозяин не ответил, но его отдуловатое лицо из бледного стало синюшным. Раздраженная от того, что ей приходится тратить время на этого слизняка, Герда поставила ногу мучжине на горло и надавила достаточно сильно, чтобы исторгнуть из него беспомощный хрип. — Что? — участливо осведомилась она. — Хотите что-то сказать? — Я… я скажу… — прошептал мужчина, когда она вернула ему возможность говорить. — Но… — Но? — Пообещайте… пообещайте, что не убьете, — проговорил хозяин с мольбой. — Забирайте ваши деньги. Забирайте, что хотите. Но оставьте его жить. Герда только глаза закатила: — Вы сейчас серьезно? Мужчина продолжал безотрывно смотреть на нее и, судя по его взгляду, где панический ужас причудливо мешался с безнадежной, загнанной решимостью, действительно говорил серьезно. Вспомнив о Кальдмеере, Герда обернулась к нему; он наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой с безразличием, сжимал в руке револьвер хозяина гостиницы и только плечами пожал, предоставляя решать ей. — Ладно, — выплюнула она, опуская пистолет и отступая на шаг; дрожа всем телом, хозяин гостиницы приподнялся на локтях и заговорил едва слышно: — Когда он нашел такую сумму… он испугался. — Испугался, но все равно решил ее притырить, — хмыкнула Герда. — Давайте послушаем про богатый внутренний мир вашего сынули в другой раз. Где он? — У своей матери, в Стэнхоупе, — ответил хозяин обреченно. — Это пятнадцать миль к западу отсюда. Их дом на отшибе, вы увидите его первым… Он хотел еще что-то поныть, но Герда не стала слушать. — Отлично, — резюмировала она и, пошарив взглядом по столу, схватила дешевый пластиковый брелок с ключами от машины. — Арендую у вас вот это. Что за машина? По счастью, этот неудачник больше не стал упираться — должно быть, он был в таком состоянии, что готов был рассказать Герде что угодно, только бы все поскорее закончилось. — Темно-синий «Форд» на заднем дворе. Кальдмеер распахнул дверь, и Герда, помахивая ключами, шагнула к выходу. Обернулась она только на пороге, смерила взглядом хозяина, который все еще тщетно пытался подняться на ноги, и произнесла со значением: — Если вы меня обманули… вы и сами понимаете, да. Он не ответил, только коротко и очень энергично помотал головой. Хотелось, конечно, размазать его мозги по стене в назидание, но тратить пулю на это ничтожество Герда посчитала ниже своего достоинства. Ей и без того было чем заняться. — Поведу я, — заявил Кальдмеер, когда они вышли на задний двор. Герда посмотрела на него с сомнением. — А ваша рука? — Рука потерпит, — отрезал он, забирая у нее ключи и открывая дверь дышащего на ладан «Форда». — А вы нас в кювет не зашвырнете? — для проформы поинтересовалась Герда, забираясь на заднее сиденье. Заводя мотор и оборачиваясь назад, чтобы ловчее вырулить с парковки, Кальдмеер ответил: — Я мог бы задать вам тот же вопрос. Все-таки я выпил меньше вашего. — Ну хорошо, — признавая его правоту, произнесла Вальдес и вытащила из бардачка мятую, липкую, но все еще различимую карту штата. — Тогда я буду править. Бесполезно размахивать допотопным оружием у этой семейки, кажется, было в крови. Сын решил не отставать от отца и вышел против Герды с обрезом, из которого, должно быть, его прадед стрелял по южанам в Гражданскую; руки у незадачливого стрелка ходили ходуном, и Герда, не дожидаясь, пока он нашарит спусковой крючок, схватилась за ствол и пихнула парня прикладом в живот, а затем, когда он потерял равновесие, добавила ему ударом по голове. Обливаясь кровью из рассеченной брови, парень рухнул на пол, и Герда тут же уперла обрез ему в лоб. — Где деньги? — коротко осведомилась она, точно спрашивая, какую сказку ему рассказать на ночь. Парень, на свое счастье, упираться не стал: — В кухне… в сундуке… В этот момент на сцене появилось новое действующее лицо — пухлая низкорослая женщина, в своей ночной сорочке похожая на привидение. Перепуганная до того, что изо рта ее вместо слов вырывались лишь нечленораздельные звуки, она беспомощно переводила взгляд с замершего у двери Кальдмеера на Герду и ее жертву, но не шевелилась, точно ее прихватил паралич. — Извините за вторжение, мэм, — обратилась к ней Вальдес. — Боюсь, что вы плохо воспитывали вашего сына, за что он сейчас и поплатится. Разве вы ему не говорили, что нельзя брать чужое? Женщина ни слова ни произнесла, а вот парень начал рыдать, и не бесшумно, как его папаша, а некрасиво, с какими-то детскими всхлипами — если он думал этим разжалобить Герду, то получилось у него из рук вон плохо. Вальдес хорошо знала эту породу — они раскаиваются только тогда, когда направляешь им в морду ствол. И сейчас, должно быть, этот ублюдок сожалел не о том, что не удержал при себе свои загребущие лапы, а о том, что попался. Перехватывая обрез поудобнее, она положила палец на спусковой крючок. То темное и яростное, что поглотило ее без остатка, торжествующе взревело — любому зверю иногда нужно погулять… — Прочирикаешь что-нибудь напоследок? Продолжая захлебываться соплями, парень зажмурился и отвернулся, точно это могло уберечь его от пули. Женщина пронзительно ахнула, но так и не пошевелилась, зато пошевелился Кальдмеер — стремительно пересек комнату и остановился перед Вальдес, загораживая ублюдка от уготованного ему выстрела. — Герда, — сказал он твердо, прежде чем она успела возмутиться, какого хрена он делает. — Вы дали слово. — Да наплевать мне, — огрызнулась Вальдес, стволом пытаясь отпихнуть его в сторону. — Отойдите, мать вашу! А то я… Что именно скрывается за ее последними словами, она не успела даже подумать, потому что Кальдмеер неожиданно сделал шаг вперед, оказываясь совсем близко от нее, и обхватил ее лицо прохладными ладонями, заставил посмотреть себе в глаза. — Успокойтесь, Герда. Вам не нужно нарушать свое обещание. Я думаю, этот юноша выучил урок, который вы хотели преподать ему. Подозревал ли он, что ходит по грани? Будь на его месте кто угодно, даже Альмейда, Герда как минимум оттолкнула бы его, чтобы закончить дело, а как максимум — пальнула в свою цель прямо сквозь его тело. Она подумала сделать так, но это намерение держалось в ее сознании лишь секунду, почти тут же угаснув, как шальная искра, опустившаяся на непроницаемую толщу льда. От того, как Кальдмеер смотрел на Герду, бешеная, горячая спираль в ее сердце обмирала и съеживалась, сжигая изнутри не ее, но себя саму; поднявшаяся буря успокаивалась, а вырвавшиеся из глубин темные тени опускались обратно на дно. Герда продолжала сжимать в руках обрез, но делала это скорее машинально — желания нажимать на спуск в ней уже не было, чужой строгий, решительный и совсем чуть-чуть просящий взгляд унес его без следа. Они отстранились друг от друга одновременно. Кальдмеер уже не заслонял собой парня — очевидно, понял, что в этом больше нет нужды. — Показывай, где мои деньги, — приказала Герда незадачливому вору, который перестал, наконец, размазывать слюни и стал похож на человека. — И имей в виду — если попадешься мне на глаза еще раз, его, — она коротко кивнула в сторону Кальдмеера, — может рядом не быть. Парню не надо было повторять дважды — он метнулся куда-то вглубь дома так быстро, будто ожидал выстрела в спину. Его мать неловко посторонилась, пропуская его. — Хорошая сегодня ночь, а, мэм? — спросила у нее Вальдес, не желая слушать тишину. — Погода чудесная. Так и хочется выйти куда-нибудь, взять бутылочку винца и смотреть за звезды… верно? Женщина не ответила, но тут появился ее сынуля с чемоданом, и необходимость в разговоре отпала. Пока Кальдмеер, морщась от боли в руке, деловито разряжал обрез, Вальдес проверила содержимое — похоже, все было на месте. — Действительно чудесная ночь, — сказала она, защелкивая крышку, и направилась к двери. — Приятных снов, мэм. Только в салоне «Форда», наблюдая за тем, как разрезают ночную мглу лучи фар, и из-под колес кидаются в разные стороны какие-то мелкие зверьки, Герда поняла, как сильно хочет закурить, и с сожалением вспомнила, что оставила сигареты в гостинице. — Чаевых наш хозяин точно не получит, — усмехнулась она, поворачиваясь к Кальдмееру. Он не улыбнулся и как будто вообще не услышал ее. Она попыталась прикинуть, о чем он сейчас думает — по всему выходило, что он, по крайней мере, в легком шоке, просто этого не показывает. Война войной, конечно, но спустя столько лет мирной жизни оказаться в центре явно криминальной истории должно было быть для Кальдмеера малоприятным сюрпризом. — Думаю, у вас есть ко мне пара вопросов, — проговорила Герда, когда на горизонте замаячили редкие огни уснувшего городка. Кальдмеер не отрывался от дороги и ответил будто нехотя: — Да. Несколько. Ночь обещала быть бесконечной, но Герду это вовсе не пугало — она сама чувствовала, что черта с два сможет уснуть, если не выговорится: слишком много у нее накопилось того, о чем она искренне и по душам говорила… пожалуй, никогда и ни с кем. — Тогда задайте мне их, когда вернемся в гостиницу, — сказала она. Ответ был коротким: — Я так и думал. Обрадованная быстро достигнутым взаимопониманием, Герда откинулась на спинку сиденья, крепче сжала в руках чертов чемодан и почти блаженно прикрыла глаза.