Восходящая звезда

      Так как клиперы лоялистов двигались быстрее, они бы со временем обогнали хаоситские суда, но был промежуток времени, когда противники шли борт к борту. Это был наиболее удобный момент для артиллерийской дуэли: рейдеры «Язычник» имели 6 макропушек (по 3 с каждого борта), клиперы же лишь 4, к тому же у «Света Благочестия» была уничтожена орудийная палуба, так что соотношение орудий было в пользу хаоситов (12 против 4). Уклониться было невозможно, так как «Стреимтельный» не мог маневрировать. «Свет Благочестия» не мог сражаться, но благодаря активации конденсаторов щита вакуумный барьер успел восстановиться, и этот клипер был способен принять на себя часть урона. Поэтому суда продолжали двигаться вместе, а «Свет Благочестия» занял позицию по правому борту «Альтебарского Стремительного» слегка позади него, чтобы иметь возможность как участвовать в отражении торпедных атак, так и прикрыть союзника щитами.       Сближение с противником продолжалось. Шёл второй час боя. На мостике Юнона и её наблюдатели пристально следили за манёврами хаоситов, так что они вовремя заметили активность тех из них, что летели сзади. Наблюдатель воскликнул:       - Торпеды! 4 объекта. Приближаются по две. Углы сближения – 245 и 295 градусов.       Почти одновременно Юнона увидела, как оба рейдера, шедшие впереди параллельным имперцам курсом, оба сделали разворот на 180 градусов, и, повернувшись к судам лоялистов носом, выпустили по две торпеды. Клиперы оказались в «торпедном перекрёстке»: 4 шли сзади, спереди ещё по две справа и слева. Перехватить такое количество торпед, шедших с разных направлений, было фактически невозможно. Юнона до конца надеялась избежать манёвров уклонения, однако это была единственная возможность: хаоситы были абсолютно уверены, что имперцы не могут изменить курс и пустили торпеды не «веером», а кучно, чтобы гарантированно пройти через заградительный огонь имперских кораблей. Так что достаточно было сделать несложный разворот вправо или влево, и большинство вражеских снарядов «уйдут за молоком». «Свет Благочестия» шёл по правому борту «Альтебарского Стремительного» несколько позади него, и потому оба судна могли совершить поворот одновременно (у Стремительного работали только маневровые правого борта). После того как корабли произведут уклонение, Юнона рассчитывала новым таранным ударом попытаться предать второму клиперу приемлемый курс. Капитан-лейтенат Горен подтвердил готовность, и имперские суда совершили резкий поворот «все разом».       Манёвр прошёл успешно, однако «Стремительный» не мог остановить поворот, а значит, «Свету Благочестия» нужно было срочно догнать его. Корабли шли с равной скоростью, так что единственным средством была «Максимальная тяга». После инцидента двигатели «Света Юлагочестия» не были остановлены полностью, так что к исполнению команды всё было готово. В машинном отделении к этому моменту коллективными усилиями всех техножрецов была завершена откачка охлаждающей жидкости, так что Доминус Иоаким, получив команду, сразу переключил рычаги резервного пульта. Силовая установка завибрировала с новой силой. Мгновенно испарились остатки охладителя, находившиеся в щелях под двигательным отсеком, и всё машинное отделение заволокло густым паром. Вентиляторы работали на полную мощность и быстро всосали пар, но температура и вибрация никуда не исчезли, а только усиливались. Иоаким не отрывал глаз от панелей, передававших состояние прибора, готовясь в любой момент прожать кнопки аварийного глушения и неустанно повторяя про себя литанию крепости машинного духа. Действительно, клипер будто напряг все силы в этом рывке: гул работающих двигателей разнёсся по судну, смешавшись со «стоном» повреждённых попаданием лэнс-пушки переборок и жужжанием вентиляторов климат-контроля, отчаянно пытавшихся охладить воздух.       В этот момент капитан Эклипс напряжённо вглядывалась в экраны, пытаясь рассчитать угол и силу столкновения кораблей, который бы позволил вернуть «Альтабарский Стремительлный» на курс. Её клипер, заходя под углом в 50 градусов к корпусу «Стремительного», должен был толкнуть союзное судно корму, чтобы компенсировать силу инерции, заставляющую корабль Горена продолжать правый поворот. Чтобы не развернуть его слишком сильно, она рассчитывала включить реверс маршевого двигателя и замедлить собственный ход, чтобы отойти от второго корабля и позволить ему стабилизировать курс. Нос клиперов, и так являвшийся самой крепкой частью имперских кораблей, был дополнительно укреплён для этой операции, а торпедный отсек, на который приходился главный удар, был оставлен экипажем сразу после пуска последней вихревой торпеды, так что урон от столкновения не должен был быть сколько-нибудь серьёзным. Расстояние на экранах сокращалось стремительно. Юнона отдала команду:       - Приготовиться к удару!       Все члены экипажа по этой команде постарались сесть или взяться за поручни, заняв устойчивое положение. Наконец, суда коснулись друг друга. Раздался глухой стук и скрежет деформируемого металла, начали с грохотом кататься и ударяться обо всё подряд предметы, упавшие во время предыдущих столкновений., палубы на обоих кораблях закачались под ногами.       «Свет Благочестия» ударился в корму по правому борту «Альтебарского Стремительного» и начал разворачивать его. Капитан Эклипс, затаив дыхание, ждала момента, и как только позиция второго клипера стала оптимальной, рванула рычаг реверса. Мощные металлические заглушки, на которых стояли генераторы силового поля, выдвинулись перед дюзами двигателей клипера, и, отражая в обратную сторону рвущуюся оттуда плазму, заставили судно резко снизить скорость. «Свет Благочестия» будто наткнулся на невидимую стену: из-за резкого торможения люди на палубах клипера с трудом могли устоять на ногах. Одновременно с реверсом Юнона включила маневровые двигатели левого борта, чтобы лечь на курс, параллельный новому направлению движения «Стремительного». Тот, тем временем, наконец, стабилизировал курс, и вновь уверенно шёл вперёд на маршевых двигателях, двигаясь примерно в том же направлении, в котором двигался и до противоторпедного манёвра.       Манёвр в целом завершился успешно: Юнона видела на экране радара, как точки, обозначавшие торпеды, проскочили мимо и скрылись в тёмном космосе. Однако из-за правого поворота имперцы на какое-то время значительно замедлились и одновременно продвинулись влево, и у одного из впередиидущих хаоситских рейдеров (того, который шёл по левому борту Альтебарского Стремительного) появился шанс опасно сблизиться с ними. Клиперы замедлились лишь на короткое время, так что времени было ещё достаточно, чтобы проскочить между хаоситскими судами, но один рейдер оказывался на столько близко, что мог везти точный огонь из всех орудий. Второй хаоситский рейдер также мог вести огонь по клиперам, но из-за большей дистанции его огонь не был бы столь эффективен. Уклоняться возможности не было, так что приходилось принять бой.       На «Свете Благочестия» была разрушена артиллерийская палуба, так что вести огонь мог только «Альтебарский Стремительный». Соотношение орудий было 4 к 12 в пользу еретиков, но бой не должен был быть продолжительным: имперцы, проскочив мимо хаоситов, быстро оторвались от врага за счёт большей скорости и вышли бы из дистанции огня макропушек. У "Альтебарского Стремительного", двиговшегося строго по прямой, было мало шансов продержаться против сразу двух кораблей противника, так что нужно было как-то спровоцировать один из них открыть огонь по "Свету Благочестия", не представлявшему для них реальную угрозу. Всё, что оставалось у Юноны и могло долететь до противника - зенитные ракеты "Копьё", не способные даже поцарапать прочную корабельную брону. Однако Юнона надеялась, что если она встанет ближе к противнику, чем "Стремительный", и выпустит ракеты, вражеский рейдер откроет огонь именно по ней.       На «Альтебарском Стремительном» шли лихорадочные приготовления к бою. Сотни людей на артиллерийской палубе проверяли готовность макропушек. Каждое из этих могучих орудий располагалось в изолированном каземате и весило 1350 тонн, а также стреляло 7-тонными активно-реактивными снарядами Угол горизонтальной наводки макропушек составлял 40 градусов, а вертикальный – 20 градусов. Капитан-лейтенант Горен отдал команду: «Орудия к бою!»       На обоих концах орудийной палубы загудели моторы механизмов подъёма снарядов. Начали вращаться огромные катушки системы подъёма боеприпасов, опуская к отсекам для снарядов цепи такой толщины, что через каждое звено такой цепи мог спокойно пролезть взрослый человек. На них семитонные снаряды стали медленно подниматься из крюйт-камер на орудийную палубу. После подъёма из трюма под снаряд подводили вагонетку, на которой его транспортировали к орудиям. За счёт того, что подъемных механизмов было два, между передним и задним орудийным казематом можно было поставить герметическую переборку на случай разгерметизации одного из казематов.       Капитан Эклипс отдала команду произвести наводку ракет «Копьё» на ближайший рейдер. Операторы выглядели озадаченными таким приказом, но выполнили его в точности. Как только противник оказался в зоне досягаемости, Юнона скомандовала:       - «Пуск!»       Десятки ракет вылетели на встречу врагу. Юнона видела, как они детонируют при столкновения со щитом. При взрыве ракеты разбрасывали сотни металлических шариков, ударявшихся в щит без малейшего урона, но вызывавших красочное радужно-фиолетовое свечение почти по всей правой левой полусфере купола пустотного щита. Сразу после залпа Юнона скомандовала:       - «Движение артиллерийским зигзагом!»       Клипер начал совершать постоянные манёвры, чтобы стать более сложной мишенью. В этот момент Макропушки рейдера еретиков сверкнули тремя короткими вспашками. Капитан Эклипс, отсчитывая секунды, напряжённо ожидала попаданий, но в этот раз снаряды пролетели мимо.       Одновременно с этим капитан-лейтенант Горен отдал команду начать наводку орудий, и каждый из четырех стальных исполинов начал медленно поворачиваться на своих шарнирах в сторону неприятеля. Канониры напряжённо всматривались в прицельные системы. В ожидании выстрелов расчеты орудий замерли на предписанных позициях. Весь клипер замер в ожидании, словно зверь, готовящийся к прыжку.       Капитан-лейтенант Горен скомандовал:       -"Открыть огонь!"       Оглушительно прогрохотали обе макропушки, выбрасывая в сторону неприятеля 14 тонн раскалённого металла. От их отдачи содрогнулся весь корпус корабля. На экранах гловного боевого поста было видно, как щит вражеского рейдера вспыхнул нечастивым фиолетовым пламенем, когда снаряды ударили в него. Вскоре хаосит открыл ответный огонь, но его снаряды также ударились в щит.       «Свет Благочестия» вторично осыпал вражеский клипер бесполезными ракетами, и тот вновь ответил на это залпом, но не попал. Однако вскоре он начал маневрировать, занимая новую позицию для ведения огня. В этот момент суда почти поравнялись, и еретики, видимо, поняли, что ракеты «Копьё» для них безвредны, а корабль, ведущий огонь из макроорудй, не совершает манёвров уклонения. Юнона поняла, что на её уловку противник больше не купится, и, чтобы не позволить обоим вражеским судам расстрелять «Стремительный», решила просто поставить свой корабль на линии вражеского огня. «Свет Благочестия» занял позицию впереди слева по борту «Альтебарского Стремительного», чтобы принять щитами залп хаоситов, а потом при помощи реверса отойти назад и занять позицию в кильватере «Стремительного», дав возможность союзнику везти огонь с близкой дистанции.       Расстояние между хаоситским рейдером и имперскими судами продолжало сокращаться. Юнона напряжённо следила за всё увеличивающимся изображением вражеского судна. Она постоянно корректировала курс так, чтобы её корабль находился строго между союзным клипером и судном еретиков, чтобы залп пришёлся именно в её щиты. Наконец, вновь сверкнули макропушки рейдера еретиков. Через несколько секунд свет на «Свете Благочестия» вспыхнул необычайно ярко, но затем погас.       Все три снаряда противника детонировали при ударе о щит "Света Благочестия". Сам корабль не пострадал, однако из-за резкого роста нагрузки на генератор щита возник перепад напряжения по всей корабельной сети. Сработал аварийный предохранитель, и на несколько секунд корабль погрузился во мрак. По идее этого не должно было происходить от попадания в щит нескольких снарядов, однако из-за того, что при попадании лэнс-пушки "Опустошителя" часть силовых кабелей была уничтожена, энергия была перенаправлена, и нагрузка на оставшуюся проводку возросла. В итоге, даже несмотря на то, что все системы, не являвшиеся жизненно важными, уже были отключены, предохранитель сработал, но через несколько секунд электроснабжение восстановилось, и Юнона активировала реверс, позволяя "Стремительному" пролететь мимо своего корабля. Капитан-Лейтенант Горен ждал этого момента. Его корабль выстрелил во врага из бортовых орудий с предельно короткой дистанции. Нечестивое пламя варп-барьера вражеского рейдера вспыхнуло особенно ярко, но барьер всё ещё держался. Однако половина пути уже была пройдена: имперские клиперы обогнали неприятеля, и теперь расстояние между лоялистами и еретиами с каждой минутой увеличивалось.       В это время корабль Юноны готовился принять новый залп. Мощность пустотного щита составляла около 42%, так что теперь "Свет Благочестия" занял позицию справа по борту "Стремительного", так как шедший справа по борту "Стремительного" вражеский корабль находился на большом удалении от имперцев, и у уже израсходовавшего часть мощности генератора щита клипера было больше шансов сдержать залп, так как часть снарядов могла пролететь мимо. Расчет оправдался: из трёх вражеских снарядов попало два. Отчаянно взвывшая аварийная сирена и визуальное предупреждение на панели индикаторов сообщали Юноне, что мощность пустотного щита упала до 18% . Однако капитан Эклипс пока не спешила менять позицию       Два имперских корабля шли борт к борту, осыпаемые с двух сторон стальным дождём. Щиты обоих имперских клиперов были сбиты, однако и расстояние с каждой минутой росло. Попадания случались всё реже. Юнона видела, как медленно но верно оба судна приближались к той черте, за которой для мактоорудийони были неуязвимы. В душе экипажей зажглась надежда, что возможно, они сегодня всё же выживут.       Однако удача изменила «Альтебарскому Стремительному». На мониторах Юнона видела, как в тишине космоса над кормой «Альтебарского Стремительного» вспыхнула ослепительно-яркая бело-голубая вспышка. Видимо, вражеский снаряд попал в место, где ранее была рубка корабля, которую залпом своих лэнс-орудий снёс «Опустошитель». Броня в этом месте уже была сильно повреждена и не смогла защитить корабль. Попадание разрушило рабочую зону маршевого плазменного двигателя, из-за чего всё содержимое камеры сгорания было разом выброшено в пространство через пролом в верхней части кормы, и, получив ускорение с неожиданной стороны, «Стремительный» начал неконтролируемое вертикальное вращение. От мощного плазменного выброса даже «Свет Благочестия» вздрогнул по всей своей длине. Высвободившееся атомное пламя сорвало дюзы двигателей «Стремительного», в пустоте в разные стороны начали, медленно вращаясь, разлетаться обломки. Выбросы плазмы не прекращались, и повреждённый клипер бросало как в лихорадке. Он окончательно потерял курс,       Внутри повреждённого судна творилась настоящая вакханалия. В боевой рубке никто не мог устоять на ногах. Взрыв полностью уничтожил машинное отделение, однако опасность угрожала и реакторному отсеку. Системы отвода избыточного тепла, также находившиеся на корме, пострадали, и теперь плазменное ядро начало с огромной скоростью накаляться.       Операторы реактора попытались заглушить его с резервного поста, но оборудование не слушалось. Для ликвидации угрозы был отправлен трюмно-пожарный дивизион и почти все оставшиеся в живых техножрецы, которые должны были попытаться восстановить систему охлаждения или в крайнем случае - заглушить ядро. Большинство из находившихся на судне Адептус Механикус, включая Доминуса, погибли при взрыве машинного отделения, так что спасти корабль осталось лишь несколько человек. Любой человек без особой защиты мгновенно бы умер, но техножрецы были закованы в могучую силовую броню, дававшую им шанс продержаться достаточно долго. В качестве дополнительной меры защиты их броню покрыли специальным термозащитным гелем. Даже с этой защитой у Адептус Механикус были считанные секунды, до того, как система терморегуляции их доспехов вскипит, температура металлических пластин вырастет до сотен градусов и они зажарятся заживо прямо внутри своих доспехов, но это был последний шанс спасти корабль.       Техножрец Адриан маршировал по палубе к отсеку ядра, сжимая в руках керамитовый контейнер. Так как реактор ни коем образом не поддавался контролю , последней возможностью предотвратить взрыв было уничижение самого ядра вихревой гранатой. Техножрец понимал, что это – дорога в один конец, но он намеривался до конца исполнить долг перед Богом-Машиной. Это судно было Его творением, а значит, заслуживало всякой возможной защиты, а опыт, полученный в ходе его боя с еретическими кораблями, соединившись с миллионами других докладов, мог превратиться в стратегически важные данные. Каждый такой шаг ковал победу, каждый шаг приближал Марс к объединению Знания. Адриан не мог допустить гибели полученных данных. Теоретический расчет показывал, что вероятность выживания Адриана в дальнейших событиях всё равно мала, а значит, он не сможет больше приносить пользу Миру-Кузнице, но если Адриан уничтожит ядро, корабль продержится дольше и уцелеет бортовой самописец. Благодаря этому будут собраны дополнительные сведения об особенностях поведения его конструкции под вражеским огнём, о работе систем и о наиболее эффективной тактике боя (все данные с доспехов Адриана и с датчиков в конструкции самого «Стремительного» поступали на аварийный самописец, который при уничтожении корабля должен был быть отправлен на Марс). Адриан не был абсолютно бесчувственным существом: он ощущал страх, но логика чётко говорила ему, действия каким образом он своей жизнью и смертью принесёт Омниссии максимум пользы. Так техножрец щёл по палубе, громыхая стальными сапогами, и с каждым шагом дверь реакторного отсека становилась ближе. Она была заблокирована, но Адриан вставил в поворотный механизм свой топор-разводной ключ и провернул его против часовой стрелки. Замки сработали, и техножрец оказался в шлюзовой камере. Закрыв первую дверь, он открыл вторую и двинулся в сторону ядра.        Сразу же сработал датчик роста температуры. Силовые поля его брони вспыхнули синим, встав на пути у убийственного атомного пламени. Адриан видел, как по его силовому «пузырю» начали проскакивать разряды тока. Попав под моoное излучение, щит был дестабилизирован и не мог продержаться долго. Вспышка, и щит схлопнулся, но и идти осталось уже не далеко. Как только жар достиг покрывавшего броню защитного геля, тот запузырился, испаряясь и отводя излишнее тепло. Адриан под толстой бронёй уже чувствовал сильный жар. Дышать становилось всё труднее. К счастью у старого техножреца было уже не много органов, которым нужен был кислород. Сработала система аварийного медицинского обеспечения: в тело был введён мощный пакет стимуляторов, который позволял Адриану дольше жить и действовать. Цель была уже близко. Он видел конец мостика, куда нужно было бросить заряд. Нужно было лишь дойти. Однако защитный гель уже полностью испарился, и стали быстро нагреваться внешние керамитовые плитки силового доспеха. Керамит был термоустойчив, но и он постепенно покрывался микротрещинами и, в конце концов, мог лопнуть под напором температуры. Адриан провожал делать шаг за шагом, про себя читая отрывок из литании «Долг».       - Могучий Император, распространи свой священный свет, чтобы он служил мне опорой во тьме! Дай мне силы, чтобы выполнить свой долг!       Наконец, заветный край мостика, ведущего к ядру, оказался перед техножрецом. Он достал гранату и выдвинул защитную чеку вперёд из защитного керамитового кожуха взрывного устройства. Далее он нажал кнопку активации. Несколько секунд нужно было ждать. Пока шла активация, Адриан читал литанию:       - Бог-Машина, взведи это оружие, и пусть сгинет враг, оскверняющий взор твой!       В то же время, когда он закончил, сквозь корпус гранаты стали вылетать характерные синие искры. Процесс пошёл и теперь его было не остановить. Со спокойной душей Адриан взял вихревую гранату и бросил её вниз, прямо в плазменное ядро. Оболочка мгновенно испарилась, но начавшее образовываться варп-завихрение было неуязвимо для самой горячей плазмы. Техножрец понимал, что вот-вот откроется портал в варп, и всё, что находится близко, в том числе и он сам, провалится вниз. Но имматериум был противоестественным, враждебным измерением. Адриан не мог позволить враждебным сущностям варпа достать себя. Потому, как только бомба была сброшена и было ясно, что оружие срабатывает, техножрец сам сделал шаг вперёд и упал в плазменное ядро.       Через несколько секунд после этого, разлетевшиеся по залу сине-сиреневые огни стремительно рванулись назад, и прямо внутри реактора возник варп-вихрь, засасывающий раскалённую плазму. Ядро полностью пропало в воронке, но гравитационный колодец продолжал действовать. Рухнули мостки. Со стен реакторного зала стало срывать панели. Однако это помещение на всём корабле было одним из самых прочных, так что полностью разрушить его сила ворнки пока не могла. Но борьба продолжалась: сдавленный чудовищной силой, весь корабль трещал по швам. Матросы с ужасом видели, как даже на верхних палубах начали лопаться заклёпки, скреплявшие панели палуб. Был даже вдавлен внутрь бронекорпус. Однако напор варп-вихря со временем стал слабеть, и смертоносный фиолетовый вихрь исчез, оставив после себя лишь пустой и искореженный реакторный зал, который после деформации стал похож на выгрызенную изнутри скорлупу грецкого ореха. Опасность взрыва была устранена.       У «Света Благочестия» оставался маленький шанс уйти от преследования, но «Альтебарский Стремительный» был обездвижен. Покинуть корабль в спасательных капсулах также было нельзя, так как сброшенные капсулы были бы неизбежно расстреляны хаоситами. Юнона хотела идти на стыковку для эвакуации личного состава обречённого корабля, но времени на это не было: хаоситы были уже близко. Они бы расстреляли неподвижные корабли как мишени в тире. Тут в динамиках «Света Благочестия» прозвучал голос капитан-лейтенанта Горена, исполняющего обязанности командира «Стремительного»:       -Уходите, мы их задержим.       Юнона хотела было возразить, она не хотела оставлять другой корабль на верную смерть, но холодная логика говорила о том, что в создавшейся ситуации ничего другого не оставалось. Долг капитана Эклипс как командира корабля заключался в том числе в том, чтобы стараться спасти свой корабль и экипаж, если это не создаёт угрозу для выполнения задания. Если она не начнёт отход, оба корабля погибнут. В душе капитана бушевала буря эмоций, и ей стоило огромных душевных сил произнести спокойным голосом:       - Принято, «Стремительный». Начинаем отход. Да хранит вас Император, и пусть дарует Он избавление.       На другом конце ответили:       - И да убоятся враги Его, и да придёт свет Его на веке!       С этими словами капитан-лейтенант Горен вновь запустил уцелевшие маневровые двигатели. Ядро корабля было уничтожено, но оставались аварийные аккумуляторы, работы которых хватило бы ещё на некоторое время. Не переставая произносить слова боевой литании, он нажимал кнопки на пульте управления, чтобы привезти корабль в движение. Маршевые двигатели были разрушены, не было и маневровых двигателей левого борта, так что пострадавший клипер мог двигаться только по кругу, но это позволяло ему в какой-то момент оказываться повёрнутым к противнику то одним бортом, то другим. В конце концов, с точки зрения уклонения от вражеского огня лучше было двигаться хоть куда-нибудь, чем стоять на месте.       Хаоситские рейдеры медленно приближались, обступая добычу…