Восходящая звезда

      Для «Альтебарского Стремительного» всё было кончено. Капитан-лейтенант Горен хорошо понимал это. Его маленький клипер оказался один против четырёх хорошо вооружённых еретических рейдеров, однако чем дольше он сможет продержаться, тем больше времени будет у «Света Благочестия», чтобы оторваться от преследования. К тому же не в правилах имперского флота было играть с врагом в поддавки. Хаоситы заплатят за каждый выстрел, сделанный по кораблям воинов Императора! Капитан-лейтенант включил громкую связь и обратился к экипажу:       - Бойцы! В этот час грозного испытания Император взирает на нас!       - Мы будем биться до последнего человека и до последнего снаряда!       - Для нас, воинов Императора, выбор один: победа или смерть!       Капитан-лейтенант отметил на экране курс всех четырёх рейдеров. Ближайшие два не предпринимали попыток сблизиться, продолжая движение справа и слева по борту от имперца, видимо, намереваясь пройти мимо него. Два других видимо, хотели подойти ближе и, повернувшись бортом, дать залп. Таким образом, имперский корабль оказывался в окружении и попадал под ураганный огонь со всех сторон. Судну предстояло везти бой на оба борта. Возможности сосредоточить огонь не было.       Однако упрощать врагу задачу никто не собирался. На артиллерийской палубе все четыре макропушки готовили к бою. Артиллерийская палуба клипера состояла из центрального отсека, разделенного посередине гермоворотами, и четырёх казематов (по два с каждой стороны), в которых и находились сами орудия. В отличие от крупных кораблей, в которых каждое орудие обладало своим элеватором, доставлявшим снаряды со склада боеприпасов, ни клипере два цепных элеватора, поднимавших из крюйт-камеры семитонные снаряды, находились в центральном помещении орудийной палубы (по одному с каждой стороны). Краны-балки, снимавшие снаряды с цепи элеватора и переносившие их на тележки-транспортёры, при помощи которых снаряды доставляли в орудийные казематы. Там тележки при помощи специальной подъёмной рампы с лебёдкой подтягивали к казённикам орудий, где гидравлические поршни уже заталкивали сам снаряд внутрь. Эта система создавала определённые сложности, поскольку заряжать макропушку можно было только в одном положении (когда она стояла строго параллельно рельсу тележки), то есть после каждого выстрела её приходилось переводить в это положение, а затем вновь наводить на цель. На крупных кораблях это делалось по-другому: подвижный мостовой кран подводил снаряд к казеннику макропушки вне зависимости от положения последнего, т.е. перезарядка пушки могла производиться без изменения наводки, однако из-за того, что на клиперах элеватор и орудие находились в разных помещениях, эту систему использовать было нельзя.       Комендоры, затаив дыхание, ждали момент, когда их корабль, двигаясь по кругу, окажется в положении, позволявшем им стрелять. Вскоре, достигнув необходимой дистанции, первые хаоситские суда открыли огонь по «Стремительному». Первые залпы противника пролетели мимо. Однако после каждого залпа хаоситские канониры корректировали огонь. Не имея возможности маневрировать, «Стремительный» стал лёгкой мишенью. Вскоре один из снарядов со страшным грохотом ударил в броневой пояс. Этого было достаточно: хаоситы подобрали дистанцию, и вскоре на клипер обрушился град снарядов. Вражеские рейдеры поворачивались то одним, то другим бортом, выпуская по три снаряда за раз, что было очень много для одного маленького корабля. Снаряды попадали часто и сильно. Был сбит передний дальномерный пост.       Клипер отчаянно отстреливался. Артиллеристы затыкали уши ватой, чтобы заглушить рёв пушек. Сперва огонь был не слишком результативным, однако для хаоситов не прошло без последствий предшествующее сражение. Уже ослабленный щит одного из рейдеров в конце концов схлопнулся. Попав под залп, под ликующие крики имперских канониров «Язычник», оставляя за собой шлейф из обломков, отвалил в сторону. В его борту были видны пробоины, видимо, вышла из строя часть артиллерии. Он отошёл под прикрытие остальных еретических судов, чтобы локализовать повреждения.       В какой-то момент сразу два вражеских снаряда пробили борт клипера и разорвались внутри. Взрывом был перебит топливопровод уцелевших маневровых двигателей. Несмотря на то, что помещение, в котором находилась труба, не было разгерметизировано, разрыв снаряда в соседнем помещении столь сильно изогнул переборку, что труба лопнула и прометиевое топливо хлынуло внутрь корпуса. Корабль окончательно перестал слушаться управления. В этот момент вырвавшееся топливо под давлением начало выходить из трубы сквозь трещину в стыке плит обшивки в соседний отсек, где находились технические помещения, примыкающие трансформаторной станции главного поста. Вдруг раздался сильный гул и в помещение ворвался яростный поток огня. На глазах находившихся внутри техников струя пламени, похожая на гигантскую паяльную лампу или огнемётную струю, вырвалась из стены и ударила в потолок. Горящее топливо мгновенно растеклось, огонь попал на толстые жгуты электрических кабелей, идущих к терминалам. Под воздействием огромной температуры горящего прометия изоляция высоковольтных кабелей и обычных проводов мгновенно сгорела, и провода разного напряжения соприкоснулись друг с другом. Щиты местной распределительной подстанции взорвались, разбрасывая снопы искр. Мгновенно потух свет и встали вентиляционные установки. Помещение за считанные секунды начал заполнять чёрный дым. В кромешной тьме, в клубах токсичного дыма от горящей изоляции люди, задыхаясь, метались по помещению в отчаянной попытке найти выход. Пламя пожирало электронное оборудование и коммуникации.       Капитан-лейтенант Горен, видя рост температуры в помещении, скомандовал:       -Перекрыть подачу топлива! Пожаротушение в отсек! По этой команде в помещение должна была поступить противопожарная пена, которая бы изолировала топливо от воздуха и заставила бы огонь потухнуть. Датчик показал срабатывание, однако датчики температуры изменений не показали. Огонь по-прежнему бушевал. Видимо, то ли из-за отключения электричеств бездействовали насосы, подающие реагент, то ли из-за деформации переборок (после взрыва вихревой гранаты в реакторе) трубы, по которым реагент-пенообразователь подавался, были перебиты. В противопожарном арсенале судна был КОХ (Корабельная объёмная химическая система пожаротушения), однако тетрафтордибромэтан не мог помочь при горении ракетного топлива. Последним средством борьбы с огнём была разгерметизация отсека, однако не было гарантий, что после взрыва вихревой гранаты в реакторе отсек, расположенный в непосредственной близости от него, всё ещё был герметичен, и воздух не начнёт уходить со всей палубы. В итоге капитан-лейтенант отдал приказ на развёртывание трюмно-пожарного дивизиона. Пожар нужно было потушить быстро, так как нагрев стен мог разрушить кабели главного трансформатора мостика, выведя из строя систему управления огнём и обесточив макропушки орудийной палубы.       Отряд специально обученных пожарных и вспомогательных сервиторов по команде немедленно выступил к горящему отсеку. Они прошли шлюзовую камеру, изолирующую отсек от остального корабля и препятствующий прорыву ядовитого дыма. Навстречу плелись почерневшие изуродованные люди в ещё тлеющих остатках одежды. С некоторых обгоревшая кожа свисала лохмотьями, обнажая красную плоть. Некоторые столь сильно обгорели, что стали совершенно неузнаваемыми. Откуда-то спереди, из-за раскаленных металлических переборок раздавались нечеловеческие вопли тех, кто не смог выбраться из горящего зала.       Первая партия из шести пожарных трюмно-пожарного дивизиона в защитных костюмах с кислородными аппаратами вёл к месту тушения 16 сервиторов с тяжелыми ранцевыми огнетушителями. Они сразу же направилась в сам горящий отсек. Второй отряд натягивал пожарные рукава из соседнего отсека, где система пенного пожаротушения всё ещё работала. Третий отряд эвакуировал раненых.       В этот момент прямо на отряд пожарных вышел из дыма обгорелый человек. Его волосы, брови, ресницы сгорели, кожа на голове и лице полопалась, обнажая красную плоть, губы вздулись, остатки одежды продолжали тлеть, но он шёл. Один из пожарных третьей (эвакуационной) команды подхватил его. Пострадавший, смотря на всех обезумившими от боли глазами и надрывно кашляя, принялся что-то кричать и показывать рукой туда, откуда он пришёл. Пожарный, поддерживая его, повёл в сторону шлюза.       Тем временем первый отряд достиг горящего зала. За дверным проёмом они не видели ничего, кроме кромешной тьмы. Ручные фонари не могли пробиться сквозь густой дым. Пожарные принялись продвигаться на ощупь, натыкаясь на разорванные технические узлы и фрагменты взорвавшегося трубопровода. Пожарные знали структуру помещения, в котором им предстояло работать и примерно представляли, исходя из показания датчиков, где бушует огонь Однако пожарные узнали о препятствии, лишь наткнувшись на него. Даже просто передвигаться здесь было невероятно сложно, а уж провезти чрезвычайно низко интеллектуальных роботов через этот лабиринт из обломков раскалённых металлоконструкций было почти непосильной задачей.        В центральном коридоре прямо за шлюзом, отделяющим горящий отсек, развернули полевой госпиталь, где корабельные врачи пытались стабилизировать состояние наиболее тяжело раненых, которых укладывали прямо в коридоре. Медики продолжали работать и оказывали помощь, невзирая на то, что в сложившихся обстоятельствах это, казалось, уже не имело смысла.       В этот момент новый взрыв сотряс корабль. Как оказалось, топливо, вырвавшееся из пробитой магистрали, ушло не только внутрь машинного зала. Часть прометивеой смеси стекла по стенке вниз на уровень ниже через трещины, образовавшиеся в результате деформации внутренних перекрытий. Образовавшаяся лужа не загорелась сразу, однако бушующий наверху пожар всё сильнее накалял стальные шпангоуты. Высокая температура вызвала испарение топлива, и образовалась взрывоопасная смесь. Наконец, пары вспыхнули, но за основным пожаром этого никто не заметил. Однако лужа топлива, находившаяся внутри межотсечного пространства, находилась прямо под трубой, по которой машинное масло подавалось к подшипникам бортовых башен зенитных орудий. . От воздействия огня трубы раскалились и металл трубопровода ослаб. Трубы лопнули, выбрасывая легковоспламеняющуюся жидкость. Взрывная волна буквально вырвала одну из стенок в машинный зал. Огненный шар ворвался в машинный зал, где в тот момент пожарные из первого отряда и их сервиторы вели тушение. Взрыв убил большинство из тех, кто был в тот момент в комнате.       Со страшным треском бронированный каркас перекрытия верхней палубы начал проседать. На верхних палубах стали ясно видеть деформацию пола. Металлические переборки, отделявшие горящий отсек от соседних, накалялись всё сильнее. Краска на них начла пузыриться и чернеть. Жар раскалённого металла ощущался уже на расстоянии нескольких метров. Изоляция протянутых по ним проводов начала плавиться и стекать вниз.       Однако в это время вторая бригада сумела подвезти из соседнего отсека пожарные рукава. Второй отряд вошел в объятый пламенем отсек. Нестерпимый жар ощущался даже сквозь огнеупорные костюмы, однако они шли вперёд, заливая пламя пеной из мощных брандспойтов. Их усилия вскоре принесли плоды: температура начала спадать. Несмотря на то, что быстро взять пламя под контроль не получилось, главный результат был достигнут: огонь не угрожал трансформаторам, а значит, и системе управления артиллерией.       Лишившись системы подачи топлива, повреждённые маневровые двигатели сбились с хода и заглохли. Хаоситские рейдеры окружили клипер, неумолимо его расстреливая.       Но обреченный имперский корабль под конец смог ответить из последних уцелевших пушек. Получив попадание в мостик, ещё один еретический рейдер отошёл зализывать раны. Два из четырёх врагов были выведены из боя, однако и оставшихся у хаоситов кораблей было достаточно, чтобы добить покалеченное имперское судно.       Когда были уничтожены последние маневровые двигатели, попадания начались удвоенной частотой. Град раскалённой стали бил в бронированный корпус «Стремительного». Внутри стоял такой грохот, будто по судну бил огромный молот. Броневой пояс толщиной в 5 метров, сделанный из композитной брони, в которой сочетались керамит, неосталь и адамантий, выдерживал попадание даже семитонных снарядов, однако энергия столкновения была на столько высокой, что металл плавился и растекался, а затем мгновенно застывал при абсолютном нуле. Из-за этого в местах таких попаданий образовывались глубокие выбоины с резко выступающими краями, в которых выделялись порой отдельные застывшие «брызги».       Хотя броня клипера была достаточно прочна, она имела бреши, и при столь интенсивном обстреле то, когда будет поражена одна из них, было лишь вопросом времени. Наконец, снаряд вражеской макропушки угодил точно в амбразуру орудийного каземата. От чудовищного удара стоявшее там 1350-тонное маукроорудие сорвало с цапф и отбросило внутрь помещения. Произошла мгновенная разгерметизация первого левого орудийного каземата, и все, что в нём находилось, было выброшено в космос. Герметическая переборка мгновенно опустилась, отсекая этот отсек от остального корабля.       Соседнее орудие не прекращало огонь. Обливаясь потом, бойцы с помощью лебёдок и гидравлических захватов вталкивали огромный снаряд в казённик орудия. С грохотом начал двигаться винтовой затвор. В это же время вражеский снаряд ударил недалеко от амбразуры соседней макропушки. Одни из крупных осколков ударил щиток орудия и вызвал сильное сотрясения, однако в горячке боя, когда по кораблю били десятки таких же снарядов, на это никто не обратил внимание. Канонир скомандовал:       -«Пли!»       Он не знал, что из-за удара осколка механизм запирания затвора сработал не полностью. Вместо того, чтобы вытолкнуть снаряд, первичный заряд взрывчатого вещества выбил крышку затвора, и в момент огненный шар вырвался из казённика орудия и заполнил всё внутреннее пространство каземата. Гермодвери, отделявшие каземат от центрального помещения орудийной палубы, опустились, но слишком поздно. Раскалённый газ, дым и языки пламени вырвались через открытую дверь в пространство между казематами правого и левого борта, где находился элеватор для подъёма снарядов. К несчастью, именно в этот момент из крюйт-камеры подняли ещё один снаряд, который должны были зарядить в орудие противоположного борта. Ударной волной его сорвало с тележки, и боеприпас отлетел в груду чехлов, которыми вне боевой обстановки накрывали орудия для защиты от загрязнений. Эти чехлы мгновенно вспыхнули. Загорелась также изоляция на силовых кабелях и краска на стенах. От перепада давления, вызванного взрывом, все, находившиеся в этом помещении были убиты или серьёзно ранены. Те, кто в момент взрыва стояли прямо против двери, погибли мгновенно и теперь лежали на полу в виде неузнаваемых обугленных останков. Другие, также сильно обожжённые, ещё ползали и стонали. Те, кто мог передвигаться, отчаянно метались в густеющем дыму в попытках найти выход.       Поскольку к этому моменту бойцы трюмно-пожарного дивизиона либо погибли, либо боролись с огнём в машинном зале недалеко от мостика, на ликвидацию пожара были брошены резервные дежурные команды, состоящие из простых матросов, прошедших обязательный курс обращения со средствами пожаротушения. На корабле была резервная противопожарная экипировка, так что все, участвовавшие в тушении, имели кислородные аппараты. Лишь это позволяло работать в условиях сильного задымления, однако видимость была почти нулевая. Нестерпимый жар чувствовался даже сквозь термозащитные комбинезоны. В этих условиях матросы, оснащённые пожарными гидрантами и ручными огнетушителями вступили в борьбу с всепожирающем пламенем. Дым был столь густым, что было не видно даже света электрических ламп, так что неопытные пожарные не видели всего помещения и не знали, что в считанных метрах от них уже почти минуту в пламени лежал артиллерийский снаряд. Время самовоспламенения этого типа снаряда - две с половиной минуты…       Пожарные отчаянно боролись с огнём, заливая очаги пожаров пеной из шлангов, и, казалось, их усилия стали приносит успех. Старший сержант Джекерс по штатному расписанию являлся резервным оператором зенитной лазерной установки «Икар», но из-за острой нехватки людей был направлен в экстренно созданную сводную пожарную команду. Теперь он в густом дыму, почти ничего не видя сквозь окуляры дыхательного аппарата, пробирался через обломки с ручным огнетушителем, пытаясь залить протянутую по стене горевшую проводку (перед отправкой пожарных команд орудийную палубу обесточили с ближайшего уцелевшего дежурного поста). Вдруг, двигаясь параллельно кабелю и поливая его пеной, Джекерс увидел прямо перед собой очертания некого огромного лежащего в огне цилиндрического предмета. В густом облаке дыма были видны лишь очертания, но военный моряк сразу сумел распознать, что именно лежит перед ним. У него волосы встали дыбом, когда он осознал, что перед ним неизвестное время в огне лежал боеприпас макропушки. Первым порывом было бежать прочь от смертоносного снаряда, но он сразу же смог себя в руки и закричал в рацию :       - «Боеприпасы горят!»       Кто-то бросился прочь, другие же в отчаянной попытке спасти корабль наоборот побежали к огню со своими средствами пожаротушения. Всё тело Джкерса было готово бежать, пытаться спастись, но он стоял на месте, зажав в руках огнетушитель и направив струю на снаряд. К нему бежали и другие пожарные. Но было поздно.       Снаряд накалился до критической температуры, и от мощнейшего взрыва корабль содрогнулся до основания. Ослабленный огнём пол не выдержал: после детонации снаряда в нём появилось трёхметровое отверстие, сквозь которое огонь ворвался на нижнюю палубу. Потолок орудийной палубы выдержала, но сильно деформировался, прогнувшись вверх. Некоторые элементы каркаса треснули. Рвались силовые кабели, осыпая всё вокруг снопами белых искр. Трещали переборки, лопались трубы. Казалось, невидимый великан сжимал переборку гигантскими тисками. Прогиб шпангоутов был виден невооружённым глазом. Болты и заклёпки срывались и с треском ударялись в стены.       На главный пост поступил доклад:       - На орудийной палубе произошёл мощный взрыв. Оба макроорудия правого борта уничтожены и не годны к действию.       Капитан-лейтенант Горен окончательно осознал, что конец близок. Артиллерия «Стремительного» приведена к молчанию. По всему судну разгорались пожары. Их пытались тушить, однако постоянно возникали новые. Оставались два возможных сценария развития событий. Хаоситы расстреливали «Стремительный» как мишень, так как истерзанный корабль уже не мог ничем им ответить. Однако рейдеры «Язычник» шли под меткой Кхорна, и был шанс, что служители Кровавого Бога захотят лично проявить себя перед господином.       В тот момент клипер превратился в изуродованную развалину. Надстройки были сбиты до основания. Корпус «повело» от мощного внутреннего взрыва. В обоих бортах были следы попаданий десятков больших и малых снарядов.       Видя, что корабль лоялистов перестал проявлять какую-либо активность, хаоситы прекратили огонь. Как только капитан-лейтенант увидел, что хаоситы стали занимать позиции перпендикулярные бортам изуродованного клипера, он отдал приказ:       - Приготовиться к абордажу!       Уцелевшие ракетные установки и лазерные пушки встретили огнём абордажные капсулы. В пустоте зажглось несколько коротких вспышек, но зенитных пушек к этому моменту уцелело не много, и большинство абордажных капсул достигло своей цели. Приближаясь, они выпустили вперёд мельта-заряды, проплавившие броневой пояс. Абордажные капсулы вонзились в корпус судна и доставили внутрь свой смертоносный груз. Космодесантники хаоса и культисты бросились внутрь. Навстречу им вышли касркины и вооружённые лазганами матросы. В коридорах зазвучали лазерные и плазменные выстрелы, грохот болтеров и боевые кличи.       Капитан-лейтенант бросился в шифровальную рубку. Там находились шифровальные машины, пакеты сообщений и шифры. Нужно было первым делом позаботиться о том, чтобы эти данные не достались врагу. В радиорубке для этих целей имелись зажигательные гранаты. Радисты уже готовились к уничтожению важных данных: они извлекли все секретные бумаги из сейфов и свалили их в кучу прямо на шифровальную машину. Туда же бросили предварительно простреленный инфо-диск навигационной системы судна, на котором были координаты военных объектов. Все покинули помещение, после чего Горен вырвал чеку, бросил гранаты внутрь и быстро закрыл бронированную дверь, повернув ручку блокировки. От взрыва двери выгнулись наружу, но выдержали.       Теперь необходимо было уничтожить сам корабль. Однако капитан-лейтенант хотел не просто взорвать его, а предварительно заставить хаоситов перебросить на него как можно больше своих абордажных команд. Он подошёл к стационарному терминалу связи и отдал команду:       - Код «Зебра», повторяю, код «Зебра».       Это был приказ для солдат, дежуривших в крюйт-камере клипера. Это означало: «Подготовить корабль к взрыву». Cолдаты принялись извлекать из металлических ящиков и устанавливать на огромные снаряды мельта-взрывчатку. Подорвать её они должны были по приказу одного из офицеров или в случае, если противник начнёт ломиться в их отсек. Теперь всё было готово. Оставалось дать хаоситам последний, как можно более жестокий бой.