Отец

Плакальщик. В итоге мне пришлось вернуться к своей маме и молить её о прощении. Вещи мне Борька всё-таки вернул, хоть и долго и неловко молчал вначале, глядя на мои синяки и ссадины. Конечно это было весьма убедительным представлением, но я ещё в начале этого дня понял принципы его игры. Боря был талантливым актёром, впрочем, как и его сестра. Она принесла мне немного льда, и стала старательно обмывать меня и "зализывать" раны. К тому моменту, когда я вернулся домой, моя мама даже не заговорила со мной. Несмотря на то, что я пришёл весь побитый. Она долго дулась, покуривая у себя на кухне, и естественно всё это время болтала со своими подругами по телефону. Её саркастичный тон меня никогда не удивлял. Удалившись к себе в комнату, я уже сто раз пожалел о том, что вернулся домой. Юное сердечко не знало границ в утрированиях ситуации, посему я копнул глубже, и понял, что меня предали. Моя грудь болела, а из носа так и сочились сопли. Ссадины ни на минуту не давали покоя. Они были словно моим персональным временным клеймом одиночки. Борис, Снежана, мама, папа. Все меня бросили! Я ощущал такую тоску и пустоту, от которой в голову прокрались мои первые чёрные мысли. Я подошёл к окну, из которого я всегда видел один и тот же серый пейзаж. И вот тогда я подумал: «Когда-нибудь этот вид из окна я буду наблюдать в последний раз». Ну а затем, в дверь постучалась моя мама. - Можно с тобой поговорить? – Спросила она. - Я слушаю. – Стараясь заглушить свою дрожь в голосе, отвечал я, но всё-таки как не старался казаться крутым, а глаза и нос уже раскраснелись во всю выдавая во мне слабака. Мама подошла ближе и обняла меня. Её пальцы прошлись по моим царапинам и синякам на лице. Она не спрашивала меня о том, что случилось. Казалось, она итак всё знала обо мне. А потом повернув моё лицо к себе, сказала: - Больше не сбегай. - И проглотив как можно больше соплей, я кивнул ей в ответ. Так моя самооценка упала ещё ниже. За один день я умудрился напортачить самому себе и постичь тленность бытия. До самой осени я не виделся с близнецами, а потом узнал, что они переехали. Не думал, что буду когда-нибудь одновременно скучать по кому-то и облегчённо вздыхать от того, что никогда их больше не увижу. Первый праздничный день, линейка все дела, цветы, отвратные песни и выступления на площади школы, серые поздравления, ничто не могло меня обрадовать началу учебного года. Я откровенно возненавидел школу. Однако, когда вводный день в классе завершился, и я мог в своём проглаженном костюме валить на все четыре стороны… Я и представить себе не мог, что на выходе меня встретит, не только моя мама, но и папа… Рыболов. Когда мне исполнилось двенадцать, весь мой мир перевернулся с ног на голову. Мой отец вернулся, и всё стало как прежде. Я старался в учёбе, у меня появились новые друзья. Мама каждый день готовила всё лучше и лучше. И так лучезарно улыбалась всякий раз, когда я с большим аппетитом уплетал её стряпню. Как только опала листва, отец заготовил снасти, и взял меня с собой на выходных на рыбалку, как это было когда-то давно в детстве. Я до сих пор помню врезающийся запах перегноя утром, звук удочки, и тепло костра. Отец вдел на крючок приманку, а затем закинул её подальше в воду. Оставалось лишь ждать, и чтобы скрасить времяпрепровождение, он обнял меня и прижав к себе, стал болтать без умолку. Про армию, про оружие, про всякое-всякое, а я всё слушал и слушал, и слушал, пока удочка не заклевала. Мы набрали приличный улов, но решили остаться ещё на день, чтобы было что домой принести. Ночью похолодало, и нам с отцом пришлось спать в тесноте, чтобы не замёрзнуть. Глаза мои только начали смыкаться, как вдруг мой папа захрапел, и я понял, что этой ночью не засну. Его руки обвивали меня полностью. Как когда-то я свои мягкие игрушки. Тепло его тела передавалось ко мне, отчего я засмущался и раскраснелся до самой макушки. Затем ладони его не нарочно опустились ниже. Я понимал, что он спит, но ощущать мягкие пальцы, пусть даже через ткань, на моём паху было не только неловко, но и приятно к моему удивлению. Я гнал эти мысли прочь. Я старался заснуть, считая в уме баранов. Мои губы машинально зашевелились, перебирая цифры. И тут до ушей донёсся какой-то его странный сонный стон. Словно ему снилось что-то яркое. Кончики пальцев стали дёргаться, от чего мой член начал реагировать, как бы я ни сопротивлялся. Голова твердила мне, что нужно отодвинуться в сторону, что нужно прекратить это. Однако подростковое вожделение запретного брало верх. Я начал аккуратно прислоняться своими ягодицами об его паховую зону. Страшно было зайти дальше, я боялся разбудить отца, однако вопреки моему страху, тело сделало свой ход, и моя плоть затвердела как вода на морозе. Внутри трусы были уже влажными от податливой головки, которая всё стремилась к мягким пальцам папы. Щёки пылали как раскалённая печь, мне казалось, что моё дыхание было сродни пару из кипятильника. Сердце громко стучало, давая мне понять, что скоро я разорвусь на части, если не сделаю следующий шаг. Ладонь сама собой проникла под одеяло, словно осторожная змея, пробираясь всё дальше и дальше под ткань. Нащупав свой член, я нежно сжал его пальцами. Осторожно скользя ими туда-сюда, мне казалось запредельно сложным делать это медленно и без лишних движений. Желание ускориться, не проходило, и потому, я решил сбросить пар за пределами палатки. Только я собрался с мыслями по-тихому свалить, как внезапно в мой зад врезалось что-то твёрдое и горячее. Только в этот момент я осознал, что мой отец с минуту как уже перестал храпеть. Сердце в пятки ушло, его руки сжали моё тело крепче. Он стал медленно тереться своим пахом о мои ягодицы. И ладонью сжав плечо, губами впился в мою шею. Я издал сдавленный стон, даже не осознавая того, насколько сильно это распалило страсть в моём отце. Его большая тёплая ладонь проникла под мою кофту, и проведя там пальцами по соскам, он сразу же направил свою руку вниз. Моё сердце бешено стучало, я ещё никогда не испытывал ничего подобного. Оказавшись в его объятьях, словно рыбка на крючке, я извивался и стонал, и был готов на всё, чтобы он зашёл дальше. Моя попа податливо двигалась на встречу его возбуждённой плоти через ткань. Я желал, чтобы он был во мне, и боялся этого одновременно. Когда он ускорил темп ладони на моём члене, я не выдержал и схватился за его волосы. Губы его так ласково целовали мою шею, обсасывая кожу до лёгкого покраснения, что мне захотелось ощутить их на своих устах. Но я боялся открыть глаза, и принять хоть какое-нибудь самостоятельное действие. Это казалось мне сродни поражению, признанию в том, что мы совершаем. Отец как будто прочёл мои мысли. Он придвинулся ближе, и захватил своим ртом мои губы. Его язык проник в меня, слюна просочилась внутрь. Но я всё ещё не мог отворить глаз, и всем сердцем желал того, чтобы всё это на утро оказалось сном. Плохим, больным сном. - Да. – Прошептал я невольно в отцовы губы, всё ещё цепляясь мёртвой хваткой за его волосы. Он в этот миг оторвался от меня. Мой член изверг тёплую сперму, а я издал самый громкий стон за всю ночь. Жертва. После рыбалки мы сделали вид, будто ничего не было. Мы не говорили об этом, не вспоминали об этом, и естественно мама тоже ничего не знала. Я мягко говоря пребывал в шоковом состоянии. Всю четверть до меня не могли достучаться учителя, и это естественно сказалось на моей успеваемости. После того, как в конце осени моя мама заглянула в дневник, она пошла вразнос. И тыкала в меня этими двойками, словно каждая из них была ударом ремня. - Ты совсем разленился! Стоило отцу дать тебе поблажку и всё! От рук отбился! Дима! Дима ты меня слушаешь вообще? Я не хотел её слушать. Мои глаза упорно глядели в одну точку. Ещё бы чуть-чуть, и я с истерикой ей во всём бы признался. Мои ладони уже начинали дрожать, а сердце судорожно колотиться. В этот момент в мою комнату вошёл отец. Он так же, как и я скрывал свои истинные чувства. Я мог только догадываться какой глубины он сейчас испытывал свою вину за то, что сделал со мной. - Дорогая, иди. Я с ним поговорю. Иди. – Попросил он её. Мама отошла к дверному косяку, желая увидеть всё своими глазами. Она рассчитывала на порку, или на грубый разговор. Однако отец, просто опустившись на корточки, пристально взглянул мне в глаза и зашептал. – Дима? Ты меня слышишь? – Дрожащими веками я моргнул, мои глаза покраснели и намокли. Ноздри забились, я уже предвкушал свою истерику, но держался изо всех сил. Дабы показать моё внимание, мне пришлось кивнуть, чтобы отец знал, я был готов говорить только с ним. – Милая, ты не могла бы оставить нас? Пожалуйста. - Я волнуюсь за тебя, Дима. Если что-то случилось, скажи. Я не буду ругаться. – Сказала она. - Пожалуйста… уйди. – Дрожащим голосом попросил я. Как только дверь в мою комнату закрылась, я оказался в крепких объятьях своего отца. Он тоже весь дрожал, и шмыгал носом как я. Его пальцы сжали мою рубашку, голова опустилась на шею, и он заплакал. - Прости меня. – Сквозь слёзы проговорил он. – Прости меня, Дима. Следующее что я сделал – это обнял его в ответ. Мои глаза извергали два нескончаемых потока слёз. И я думал, что уже никогда так плакать не буду. - Я люблю тебя, пап. – Сказал я, перебирая его волосы в своих пальцах. Он так нежно меня держал, что это возвратило все мои чувства и эмоции, которые я испытывал в ту ночь. Мысли сами собой пришли мне на ум. Желания переполнили весь здравый смысл. Я хотел, чтобы он снова впился своими губами мне в шею, я хотел, чтобы он снова прижал меня к себе, как тогда. Хотел снова ощутить себя любимым, в самом грязном смысле этого слова. - Я тоже тебя люблю. – Сказал папа. Сердце дрогнуло, когда его ладонь коснулась моей груди. Я отпрянул, наивно полагая, что это означает нечто большее, однако во взгляде отца, читалась лишь вина и сожаление. Нет, он не должен был этого почувствовать. Я не мог позволить ему так страдать из-за меня. Я любил его. И я нашёл способ ему это показать. Сжав сильнее свои глаза, я прильнул своими губами к его шее. В этот миг он резко одёрнул меня, встряхнул, чтобы я очнулся. Однако глаза мои всё ещё были закрыты. Я не сдался, и пошёл бы до самого конца, если бы мой отец не ушёл из комнаты. Послышался щелчок, и это означало то, что он запер меня в этой комнате. Когда я всё-таки решился открыть глаза, то совсем не удивился тому, что мой член встал. Ведь так было на протяжении всей осени с той самой ночи. Когда я думал об отце, я испытывал желание. Мне хотелось, чтобы он обладал мной, так же как он обладает моей мамой по ночам. Чтобы он стискивал меня в своих объятьях и проникал внутрь как можно глубже. Я разлёгся на своей кровати, и начал ласкать себя, чтобы хоть как-то остудить ноющее либидо. Мне было так хорошо, что приходилось стонать в подушку, дабы никто не услышал. Солнце вскоре село за горизонт. Я прижался к стенке, и всё ещё не мог заснуть. В соседней комнате давно уже замолчал телевизор, это означало, что мама и папа легли спать. Тишина воцарившаяся в этот момент убивала меня. Я прислушивался к каждому звуку, который только мог меня отвлечь от грёз и фантазий о моём отце. Внезапно что-то и в самом деле прервало мои мечтания. Я услышал знакомый щелчок своей двери, которая спустя мгновение со скрипом отворилась. Кто-то вошёл в мою комнату, и я уже знал кто это был. Он запер за собой дверь, а затем лёг ко мне на кровать. Курильщик. В пятнадцать лет я уже «знал всё». Пейзаж за окном не становился краше, и мне казалось, что если я спрыгну, то это будет его самым ярким событием за всю вечность. Сигарета, дымившаяся у меня в руке, уже наполовину истлела. Я сделал ещё затяжку, после чего решил, что с меня хватит. Пепельница итак была заполнена окурками, а любимая чашка с кофе сегодня повторялась раза три-четыре. Солнце лениво подымалось над крышами домов, и кровавые облака на горизонте лишний раз подначивали меня на какое-нибудь глупое самоубийство. За дверью раздался стук, и я уже знал кто это. Мама надела свою выходную блузку, в руке у неё висела кофта на случай если лето испортится. Она глядела на меня так всегда, когда я курил дома. С толикой жалости и осуждением. Не могу винить её за это. - Ты идёшь? – Спросила она. - Да… да. – Нерешительно отвечал я ей. У выхода нас уже ждал мой отец. На нём была клетчатая рубашка с джемпером, а на голове стильная мужская шляпа. Спрятав руки в карманы джинсов, он жевал во рту зубочистку как настоящий крутой парень. Должен признать за это время он превзошёл самого себя в плане фигуры. Было много обстоятельств начать приводить себя в порядок именно сейчас. Особенно когда на кону стояло так много для моей семьи. Мы сели в папину жигули, которая до сих пор служила нам верой и правдой, и с третьей попытки её удалось-таки завести. Дорога в больницу пролегала через массу поворотов и неровных дорог. Меня слегка укачало, и я дабы не проблеваться как самый последний идиот, открыл окно, чтобы подышать свежим воздухом. Последнее, что нужно было заурядному парню после непростой и длинной поездки, так это больничный запах. Мама с отцом стояли в очереди, пока я спокойно прогуливался один в своё удовольствие. Где-то уборщица мыла полы, где-то были забиты все сидячие места в очереди, кто-то застрял возле автомата с закусками. Люди были повсюду, и меня уже тошнило от них. Тошнило от всей этой больницы. - Поберегись! – Раздался голос как гром среди ясного неба. И я понял в этот же миг, что жизнь моя больше не будет прежней. Мои уши распознали знакомый до одури голос, и я сразу же последовал за ним. Так кричал парень, везя перед собой девушку в коляске на огромной скорости. И судя по направлению, они спешили в акушерское отделение. Всё, что на тот момент мне удалось разглядеть в нём так это тёмно-русые волосы, широкую спину в голубой футболке, массивные плечи, и мощные ноги. Эти двое завернув за угол, тут же исчезли, словно они были миражом. Дальше по коридору следовал тупик, а на местах по краям сидели лишь две беременные дамы. Я огляделся ещё раз, в надежде найти их. Однако незнакомцев и след простыл. Захотелось было уже повернуть назад, примчать к родокам в очередь куда-то там. Но судьба оказалась более благосклонна мне, и в следующую секунду из одного кабинета вытурили того самого паренька. - Она моя сестра! Вы не можете так просто взять и прогнать меня! – Заявлял он. - Борис? – Осторожно окликнул я его. И ведь как знал – не прогадал, паренёк тут же обернулся на мой голос, с удивлением начав рассматривать меня. - Димка? – Догадался он. – Сколько лет, сколько зим, ты сукин сын! – Смеясь приветствовал он меня. Мы обнялись, и стукнулись кулаками в знак дружбы. За то стародавнее происшествие с потасовкой я на него зла не держал. И всё же было интересно знать, по какой-такой дорожке он шёл сейчас. Пока мы сидели напротив этой злосчастной двери, ожидая беременную Снежану, то разговорились вдоволь о том, как всё это время жили порознь. Оказалось, Снежана попала в довольно затруднительную ситуацию, связанную с деньгами. Она решила немного подзаработать с помощи суррогатного материнства. Однако в самый последний момент клиенты разорвали с ней договор, оставив её с надутым пузом от чужого подонка. Борис, узнав обо всём первым, тут же принялся защищать сестру. Ему пришлось попотеть для того, чтобы найти мерзавцев. И прямо перед тем, как он собрался нанести им визит с целью возмездия, у Снежаны начались схватки. - Ну а ты? Как-ты-то живёшь? – Спросил он меня. - Ну, не так красочно, как ты, конечно… - Выкладывай давай! Такие как мы просто так не оказываются в областной. Ну что, венеричку от кого подхватил? - Иди ты! – Смеясь отвечал я. А затем вспомнил то, из-за чего я действительно тут застрял, и лёгкие сами собой наполнились моим тяжёлым печальным вздохом. Мне захотелось покурить как всегда, однако это имело место быть только на улице. – У моего отца рак, и мы тут на химиотерапии. – После этих слов мой давний друг удивлённо ахнул, после я почувствовал его ободряющую руку на своём плече. - Сочувствую. Тебе, наверное, нелегко. - Да. Нависла тишина. Мы больше не знали о чём говорить. Всё остальное как-то потеряло значение. Ситуация разрядилась лишь в тот момент, когда из кабинета вывезли всё ещё беременную Снежану. Женщина, державшая её карту в руках, с саркастичным вздохом передала её молодой мамочке. - Это не настоящие схватки, молодые люди, а всего лишь ложные. Такое бывает недели за две-три до начала родов. Так что приглядывайте за ней, или вы можете положить её в родильное отделение. - Борис, ну что скажешь? Мне ложиться? – Спросила Снежана. - Нет сестрёнка, это денег стоит, которых у нас с тобой нет. Так что придётся нам… и вам, я так полагаю, потерпеть ещё немного. - Малышу, я погляжу уже не терпится родиться на свет. – Добавил я. - Это кто ещё такой? – Спросила сестра-близняшка. - Ты что забыла нашего кореша Димку? – Прижимая меня к себе за шею, удивлялся её брат. Я был в общем-то не сильно смущён таким поведением своего старого знакомого. Радость от их счастливого вида затмевала все мрачные мысли в моём сердце. На мгновение я даже решил, что смогу обрести в своей жизни счастье. Наивный дурачок. Мой карман напомнил мне о том, что нельзя быть таким простофилей. Телефон завибрировал, и мне пришлось взять трубку. - Блять. – Досадливо прошептал я. На проводе была моя мать, и она негодовала от моего отсутствия. Отца уже «привязали» к капельнице с ядом, и мне нужно было сидеть рядом и держать того за ручку, как примерному сыну. Если бы она только знала, чем мы с ним занимались ещё на прошлой неделе во время семейного похода в кино…