Тридцать шесть ответов Вивека (и не только)

От вязкого, словно патока, забытья непросто избавиться: всякий раз, очнувшись подле очередного костра, он заново собирает себя из пыли и пепла. Каких-то деталей по-прежнему не хватает, но к этому Странник привык — как и привык к тому, что безвозвратно утраченного, разбитого вдребезги очередной не-смертью становится с каждым разом всё больше и больше. Он уже давно не пытается вспомнить, какой была его жизнь до Прибежища Нежити: лишь пустота откликалась на все отчаянные призывы. Странник забыл и лицо отца, и даже собственное имя, однако не позволяет себе тосковать по рассыпающемуся в его руках прошлому. Здесь и сейчас — неважно, что же осталось у Странника за спиной и что он утратил, когда получил метку проклятого. Здесь и сейчас — вперёд, только вперёд, сквозь пламя и кровь, усеивая свой путь трупами павших врагов! А собственный труп, каким-то неведомым чудом ещё сохраняющий призрачное подобие подлинной жизни, с жадностью тянется к свету, к теплу, к чужим и бесконечно желанным душам: что угодно, только бы не потерять эту хрупкую надежду на избавление! Что угодно, только бы не заблудиться, не испариться, не сделаться Полым — безвольным, беспамятным, по-животному примитивным… лишь бы не сделаться мёртвым: как личность – мёртвым, теперь уже – окончательно, необратимо. И Странник, оправдывая взятое им прозвание, странствует — быстрый и лёгкий, вооружённый верной сабельной сталью и магией, пляшущей на кончиках пальцев. Одна цель, один путь, одно нерушимое обещание: выбраться, сбросить оковы проклятия, вырвать свободу! Мир – расколоть на части, но всё-таки отыскать Колокол Пробуждения... Вскарабкаться на вершину Башни? Своими глазами узреть и Спицы, и Колесо? Коснуться завесы Забвения? Странник не до конца понимает, что всё-таки представляет собой этот Колокол Пробуждения, но стоит лишь остановиться, прикрыть глаза, потянуться к нему остывшим, небьющимся сердцем, и Песнь, звенящая торжеством и надеждой, вмиг заполняет пустоту в груди и заживляет раны в разы лучше эстуса. Песнь ведёт его, и Странник покорно следует за предназначением, отправляя в небытие всех тех, что встаёт у него на пути. Последней преградой оказываются две (не)ожившие каменные твари — пародии на настоящую жизнь… отродья даэдра? Однако Странник их не страшится: он призывает на помощь Солнце, он разбивает враждебных стражей в мелкую крошку, и Песнь ликует, переполняя (не)мёртвую плоть своего героя неведомой прежде силой. Победа – до невозможности близко. Странник вступает на обветшалую лестницу и поднимается на вершину Башни. Но всё оказывается иначе, чем обещала ему прекрасная Песнь, ибо он видит вовсе не колокол, а барабан, Барабан Рока… вернее, сердце его — сердце Первого Обманщика, вырванное ещё на заре времён: сердце голодное, ненасытное, полое… Сердце мира. И Странник, презрев опасность, срывает с себя перчатки, и приникает к Нему, и пьёт — силу и боль, память и плоть, стыд и сон, солнце и тень, что белее самой белизны и чернее самой черноты. Песнь – ядовитая, словно предательство, предательская, как смерть от руки возлюбленного, возлюбленная, точно тот лик, что скрыт за покровами мрака, и Песнь переполняет Странника, выжигая с души и тела метки проклятия... И только тогда Ворин Дагот, застрявший на перепутье между жизнью и смертью, запутавшийся в извивах Снорукава, всё-таки вспоминает себя — и наконец просыпается.