I
– Ты готов предать свой народ? Почему? – Они забрали мой свет — и убили моего отца.***
Отец Альмалексии, предыдущий правитель Морнхолда, оставил после себя обширную коллекцию медных украшений — он был неплохим кузнецом, этот лорд Индорил Махтан! — и двух прекрасных медноголовых дочерей. Впрочем, Нерданель заметно уступала старшей сестре: ей явно недоставало изящества Альмалексии, её лицо казалось Вивеку совсем простоватым, а годы брака вовсе не пошли на пользу её фигуре. Придворные льстецы, конечно, об этом молчали, — они готовы были даже огрима назвать первой красавицей, если этот огрим представится высокородной дамой из дома Индорил! — однако супруг Нерданели явно не жаловался… хотя что вообще с этих двемеров взять? Они никогда не отличались хорошим вкусом. Ручной двемер Нерданели жену свою, по всей видимости, и правда любил — так горячо и часто, что налюбил вместе с ней семерых сыновей... Завидовала ли так и не сумевшая забеременеть Айем безудержной плодовитости младшей сестрёнки? Жалел ли порой Неревар, что выбрал не ту сестру? Вивек верил, что ответом на оба этих вопроса стало бы хлёсткое, веское “да”. Вивек верил, что препарировать потаённые мысли и чувства было самым интересным делом на свете.II
– “Твой свет”, твои сильмариллы… что это? – Сияние Сердца Мира, очищенное и кристаллизированное — почти безграничный инструмент познания реальности, моё величайшее изобретение! А эти глупцы готовы бросить его в топку их безвкусного и бессмысленного проекта по созданию “искусственного бога”.***
Боги кимеров не особо поощряли дружбу своих подопечных с двемерами. Взгляды народа глубин казались владыкам даэдра враждебными: может быть, и не опасными напрямую, но неприятными — как неприятен бывает гнус, вьющийся подле твоей головы раскалённым, удушливым дешаанским летом, — раздражающими и оскорбительно дерзкими. А между тем слишком многое связывало эти два народа, чтобы их можно было бы разделить даже обсидиановым скальпелем божественной воли: не только общее прошлое, но и кровь — кровь, пролитая бок о бок в победоносной войне с нордскими захватчиками и кровь, смешанная в священных браках… таких, например, как брак хъяэт-мастера Феанаро и леди Индорил Нерданель. Особой любви меж Феанаро и родичами его жены не было и в помине: подобный союз не мог быть лишён политической подоплёки, однако причиной ему послужил не холодный расчёт, а разгоревшаяся между учёным двемером и высокородной кимеркой страсть — и, как шептались меры, растерявшие всю осторожность в кальянных, беременность первенцем, Майтимо, прижитым не с той стороны гуара. Вивек не знал, сколько правды в этих пикантных слухах, но он добросовестно собирал их все, чтобы при случае демонстрировать жемчужины своей коллекции тем, кого ему необходимо было впечатлить, напугать или убедить. Знание – это золото истинной власти, и даже поддельным знанием можно порой приобрести для себя победу. Играть и выигрывать Вивек научился с блеском: бывший бродяжка не только сумел прижиться при хищном кимерском дворе, но и завоевал себе пост королевского советника. Нынче он знает (практически) всё (практически) обо всех — и знает, что Феанаро и Нерданель полуслучайно познакомил когда-то лорд Ворин Дагот, состоящий с заносчивым двемерским учёным в дальнем родстве. Когда эти двое поженились, было много шума, но стоило буре утихнуть, как все обнаружили: мало что изменилось. Семьи Феанаро и Нерданель предпочитали друг друга если не игнорировать, то как минимум держать на расстоянии вытянутой руки, и так продолжалось десятилетиями... ...пока Феанаро не взбунтовался против решения своего короля, пока не отказался отдать сильмариллы тональному архитектору Кагренаку — пока не лишился и сильмариллов, и дома, и даже отца и не осознал, что кроме как к суеверным родичам кимерки-жены идти ему уже больше некуда. Он грезил местью, этот полубезумный двемер, и Вивек даже немного жалел его: он понимал, что иногда даже богам не по силам бывает вернуть утраченное.III
– И, чтобы вернуть эти самые сильмариллы, ты станешь бок о бок с кимерами воевать против своих, Феанаро? – Они забрали мой свет — и убили моего отца. Нет между нами отныне сродства.***
Сродство и, пожалуй, отблески страсти чувствовал Вивек по отношению к Феанаро; он видел: в душе этого мера полыхает тот же губительно-жадный огонь, что и в его душе. Вот только Вивек давно научился держать своё жаркое сердце в узде, и это умение позволяет ему не только здравствовать и процветать на посту королевского советника, но и направлять ресдайнскую политику в нужную сторону. Феанаро, несмотря на своё уязвимое положение, дерзок, порывист и непочтителен, и между ним и родичами его жены нет ни уважения, ни приязни... но Вивек яро поддерживает его в Совете и убеждает решиться на эту войну сначала Айем, потом – Сета, а следом – и Неревара. Ворин, с самого начала бывший на стороне кузена, не понимает мотивов Вивека, но не отказывается от помощи; и даже Азура подталкивает Хортатора явиться к двемерам с огнём и мечом. И если хоть третья часть того, что Феанаро рассказывал о сильмариллах и о том, как они способны манипулировать энергией Сердца Мира, окажется правдой… О, в этом случае Вивек прекрасно понимал, почему Кагренак и Думак не побоялись переступить законы своей страны, не побоялись убить старейшину и ограбить одного из лучших учёных, которых только рождал Двемерет. Если сильмариллы действительно могут наделить смертных меров божественной властью, то разве по силам морали и чести служить для Сердечных камней надёжной защитой? Кто в здравом уме откажется переписывать мир и законы вселенной из одного лишь страха запятнать свою душу мнимым бесчестием? Законы смертных над богами не властны, разве не так? И в этом – высшая, единственно важная для Вивека правда.IV
– Так ты и правда готов поднять свой клинок против родичей и былых друзей? Против двемеров? – Если потребуется, я буду готов на всё: даже стереть их с лица Тамриэля.