Жемчужина Московии

- Сокол наш, в баньку пора... Иван нехотя приоткрыл глаза. Лихое удумал Государь — видано ли дело, еретичка, безбожница. Чай не мала русская земля дабы нареченную искать. Уже была нежная, пугливая дурочка Евдокия, а толку что ? В монастырь их. Ай, и весело — одетые все как один в черное псы-опричники хватали визжащих боярышень под руки, словно цыплят. Тут и он, багрянородный. Опорожнить ковш, ретивость явить. Хмелит сладость, валит. Плохо нынче, кручинится батюшка : любимец Федька Басманов ядовитым ведьмаком, аспидом оказался. Ведь сколько молвил про то. Славно кожа живьем с грешника этого отходила! Адски в муках огненных подыхал, а вины не раскрыл, упрямец. О расправе Иван мило позаботился... Чтобы рассеять думы отца, нечестивицу смотреть согласился. Но так или иначе, к приезду иноземки готовы чернолисые шубы, золотые чарки, кубки, осыпанные сапфирами, кони в яблоках, а к ним седла и уздечки, хрусталь, четыре персидских ковра, вытканных шелком, связки лучших зверьков. А нынче спозаранку проскакали по улицам рынды, выкликавшие, чтобы все стольные жители : родовитые, спесивые бояре, приказные, купцы да люд, оделись как можно краше, оставили в этот день всякую работу и шли в поле за Москву – встречать заморскую девицу. – Ну и обоз у нее!– раздавались со всех сторон голоса. – А слуги? Латиняне? Интересовались, похожа ли на заступницу Анастасию Романовну, которая своей кротостью могла унять самый неистовый гнев и даровала благословенных сыновей. Царевич еще нежился, запах душистой чистоты смешался со сладким маслом. Холопы уже приготовили для него парадную одежду. - Христолюбивый, великий Царь Иоанн! Представляем принцессу Франции из благородного дома Валуа, Маргариту, сестру Карла. Дерзка и не красива басурманка. Нос велик, ротик маленький и презренный, очи сверкают как бусинки. Забыла о скромности, что глаза потупить надобно, рукавом завеситься либо краешком фаты. Тьфу... Какие же странные московиты! Лица не бреют, на перстах бриллианты размером с камень, дам скрывают и упаси, если хоть одна аристократка выйдет свободно. За трапезой нет вилок, ножей. И все из дерева. Поддерживаемая Анриеттой, она шествовала через залы, устланные мягкими пушистыми коврами, Вокруг громко шушукались, пахло чем-то незнакомым. За парадным троном ее ожидали король с сыном и толпой знатнейших шевалье. Надо отдать должное варварскому жениху — хорошо сложенный, ясноглазый. Однако, приятные черты искажены тревожностью и злобой. Так вот крест Маргариты! Как это по-русски? Склонившись, громко приветствовала царственных особ: - Blagoduriu za velikiu tchest... Отвечали. Жестокий тиран был сух, желт, и согбен, но не утратил любопытства к диковинкам, усмехнулся. Посол де Варле объянил, что брак состоится, ей желают здоровья и цвета для услады. Француженок разместили в Вознеском монастыре. Через зашторенные окна слабо пробивался свет, царил полумрак. Только в отведенных покоях девушка могла предастся чувствам. Расположить дикарей, утвердить влияние, иначе смерть. Быть вежливой, но нести славу лилий, подчиняться и не подчиниться. Хаос и невообразимый переполох кругом, сенешали, именуемые boiyri, расторопно выполняли распоряжения, носились по так, как будто бежали от пожара; поторапливали швей да святых отцов готовить невесту. Ужели молния не сразит, когда она вручит хорошенькую, тоненькую ручку? Здесь новые дом, имя, вера.. Маргарита вскочила, словно ужаленная. Несчастная! О, как встретится на небесах с Гиацинтом? Через физическую боль и душевные страдания остался верен единственной. Ласково коснуться, запечатлеть бы еще один поцелуй! - Нет преград для истинно любящих, сударыня.... - утешительница Анриетта обвила шею госпожи. - Он, кто решительно принял губительный удар, назовет Вас, ослепительную звезду, своей , а я увижусь с милым Аннибалом! Валуа бессильно припала лбом к плечу наперсницы, и все смерклось: чарующая жертвенность дворянина , мрак настоящего.