Жемчужина Московии

Тесно прижавшись, Маргарита сосредоточенно смотрела в ловко устроенный глазок, позволявший видеть все, что происходило в соседних комнатах. Неужели и она способна ядовито, до укуса, желать зла ? Открытая, непостоянная, испытывала нечто вроде симпатии к русичам, перенимая из законы и традиции. Но эта царица и вовсе лишена качеств, воспетых народом. Умел же Господь создать отвратительную женщину! После свадьбы и началась их маленькая дворцовая война. За оружие брались и фрейлины и госпожи, страшили друг друга участью опальных. Что там, ведь седьмая, незаконная. Внезапно ощутила что-то хриплое, давящее. Иван! Его рот припал к тонкой шейке, а через мгновение с силой толкнул на ложе. Радостная, упивалась, вывертывалась змеей, стараясь опоить любовью. Последние дни вечно погружен в себя, глупо запинается, отвечает невпопад... Ну хоть сейчас довольный боярской казнью. Чувствовал царевич себя и правда неважно. Плечи, грудь ломило... Устал, о целости да блеске Москвы радея, предателей, сговорившихся с ляшским Баторием, выявил. Плещеев, Лобанов, Шикуевы, мерзкие холопы. — Ну, приступайте, что ли... — буднично молвил отец, расправляя ферязь. Изъявил государеву волю, дабы жены через слюдяное окошко также глядели на позор изменников. Истерзанные, все были уже соборованы, однако не отказались прощально лобзать святой крест холодеющими устами. — Неправедно караешь ты рабов своих. Измышляя клевету, ты жертв называешь убийцами, благочестивых чародеями, а день ночь. И что же воздаешь нам, бедным? Кровь. Так и царство без главы останется... - единственный, кто мог говорить, еле живой, улыбаясь взглянул в небо и спокойно отдал себя в руки палача. От бешенства и адского рыка венценосца на дерзость Ивана увлекло событие . Она даже не вскрикнула — тихо упала замертво. Маргариту усадили, терли виски, расстегнули аметистовое ожерелье. Вот раздулись ноздри большого носа, приоткрылись сладкие губы… Лекарь топтался, однако известий не крывал: ребенок лежит на правой стороне. Как упустили срок невероятный! Во хмелю были до утра. Он рассыпал во все стороны золото, словно это был всего лишь желтый песок . Уверен, сына ждать, готовился, имя выбрал могучее, крепкое. Так счастлив будущему дофина! Француженка вглядывалась в лицо мужа, окаймленное темной бородкой, с впалыми щеками и полуприкрытыми глазами. Задумался, так глубоко, что забыл обо всем на свете. А может, и вовсе уснул? Еще бы, четыре ковша опустошил. — Поздравляю... — холодно, недобро повела плечами юная царица. Нагие теперь шествовали важно, лопались от спеси. Ела много и охотно, Ирина смеялась : богатыря родишь. Причуды все исполняли, боялись : не рыдает ли? не тошнится? Душа ее поднималась все выше, купаясь в радужных лучах, и все её мечты ожили, волнуя воображение. Ни один человек на земле не смог бы заставить её испытывать такую любовь, как это делал малыш во чреве. Разговаривали, прикладывая ладони. Ах, если бы слава шла о нем, пока Русь жива! Из Европы доставили чудесную куклу : личико как у ангелочка, золото волос. Правда Элен играть отказывается... Боль рванула низ живота, да такая, что Валуа не сдержала крика. Скоро... Да где Иван? Не его ли плоть рвется в дивный свет? Тихо, что казалось, будто все умерло вокруг. Деревья в саду замерли, неподвижные и печальные, а их листва, усыпанная осенними дождевыми каплями, словно слезами, блестела в лучах восходящего солнца, которые тускло мерцали в утреннем тумане. Голова Марго, со спутанными, взмокшими локонами, вдавилась затылком в подушку. Красная, вздутая, напряженная.. Не отрываясь, она следила за происходящим, словно ожидая какого-то священного таинства. Пусть больно... И, когда в руках дам появилось блестящее от слизи и крови тельце, вся устремилась вперёд. Нить, связавшая королевские династии, наследие Святого Луи, доблестных правителей Востока. Ослеплена, как будто продолжала вращаться неизвестная звездочетам комета. Зачарованная, она поддалась немому зову. Увидела нечто пищащее, мокрое, свое. Сердце её трепетно забилось, разум смолк, уступив место естеству. Боярыня развернула дитя. Ах! Прелестный, с живыми очами мягкого ореха и длинными черными ресничками. Улыбающаяся, целовала его нежный лобик: — Дмитрий... Mon chouchou, ma merveille!