Жемчужина Московии

- Да как же это... Боже! Мой финист ясный, жив ты... Ванюша, очнись, пощади ! - жалобно взвизгивал, умолял государь, теребя сына за плечи. Царевич ужасно корчился. Обычно статный, ловкий, глядел бессильно, затихающее. Палаты шумели не то об убийстве , не то о жуткой хвори. Знали лишь, что нашли их в этом свершившемся горе. Четыре дня прожил Иван. Четыре долгих, муторных дня лекари и знахари сновали вокруг его ложа. Поили овечьим молоком, разбавленным с медвежьей желчью и сахарной водой, растирали жиром. Вешали на шею ладанку. Острый и резкий запах исходил от его смрадного тела, уже догорающего в своей природе. Чудилось, будто некая мистическая сила закружила, удалила от живых. Он и всегда-то ощущал себя другим, багрянородным, но сейчас он был другой воистину, потому что явственно ощущал свой час. Содрогнулся. Это не было страхом смерти — это было страхом мести. Он всю играл, клал несчастных под топор палача, завивал петли на шее, и кара не заставила ждать. Оставляет малолетних и вдовицу... Ай, иноземка ! Была просто докукой, заботой, делом, которое нужно поскорее исполнить. Упустил, когда стала незаменимой. Ломливая волшебница, холост, на котором рисовал грехи, буйствовал, заливал цветом. Просить за нее, что ли. - Не отсылайте ... Магошу в кельи душные... Зачахнет... Прижатый к каменной стене, в изнеможении батюшка рушится вниз, на расписной, холодный пол. Жена сидела рядом, утирая зеленое, потное после рвоты, чело, склонялась и целовала, шепча при этом: - Все пройдет! Бедная глупышка, неужели еще верит, что можно улизнуть от провидения ? Интересно, вырастет ли Елена сказочной ? Ровные полукружья бровей, малина свежего рта и кристаллы зубов, закатный румянец ? А кровь от крови... Тернист путь к венцу Мономаха. Сколько раз русские князья были остановлены на своем благостном пути к трону и при попытках удержать власть, сколько судеб и жизней раздавлено. Ох, вспомнить обиды предков, тоже ведь Дмитрий Иванович. Черная муть огромной, непонятной Вселенной засасывает в себя... Он хотел говорить что-то, но увеличенный язык распух , его не понимали. Указывал на Элен, сказать, что любит... Вернись, златая, дивная пора! Маргарита ринулась , обвила руками… тщетно, оставался без движения. Сердце так билось, что делалось больно. Она чувствовала, как холодеет нутро, сохнет во рту — пришла трудная, невозможная минута! Умер. Навзничь пала на грудь царевича. Целые дни она едва владела собой , не умела скрыть отчаяние и негодование, и когда должна была удаляться к себе, то растерянная , схватив себя за голову, как безумная, часам ходила из угла в угол и глухо повторяла: - Что же с нами будет? Слишком дорого приходится платить за непомерное монаршее честолюбие. В своих бедах находила причастной царицу Марию. Удавить бы руками змею, ногтями ковырять ! Отравила наследника русской короны. Не первая и не последняя, кого близость трона чернила. Ярок пример Артуа, испортившей конфеты Луи. Будь проклята Нагая и ее родные в веках. - О, бедная моя госпожа! Не утешить Ваше Высочество, - лаская, Анриетта тревожилась за ее сознание. Разговор не вяжется. О чем говорить на базаре? О скорбной кончине царевича? Дело кесарей, и вообще надо бы умолчать. Рассказывали, злосчастную Маргариту еле укачали. Царь двигался тенью, находился молитвенном самоистязании. Горюя, отринул роскошь, великолепие, надумал извести плоть среди темных камней и затхлости. Обуревали жестокие мысли о прошедшей юности, трогательная ревность к ценностям дома, забавы с семьей. И, наблюдая за Иоанном Васильевичем, верилось, что в нем всегда дремал праведник; только из великих страстолюбцев получаются истинные святые. Решив стать богоугодным, тихим, открыл латинянское духовное представительство. Как никак христиане. Лучше не загадывать, что дальше будет : хорошее редко предвидится, а плохое всегда стережет. Да... А народ истомился, бегает из деревень, ропот слышится против властных хозяев земли. Так рассуждал Федор Захарьин. Шли дни за днями, как чернеющая в льдинах, майской прелести или осенней духоте река. Уж снова бронзовые листья. И живот государыни рос.