Жемчужина Московии

Редко удается побыть самой собой в чужой земле. Счастье, что покойный царь Иоанн был широкой личностью, без предубеждений относясь к Западу! Укрываясь европейским плащом, Анриетта выходила из храма единственной Римской церкви. Чудилось ей, что не приход в безизвестной Руси, а Нотр Дам руководит жизнью латинских христиан. Обращаясь к холодному камню, просила защитить Их Высочества. Себе лишь хотела такой дружбы, которая питала сердца отчаянного Аннибала и нежного Гиацинта. У поворота заприметила детскую фигурку. Тень являла до жути знакомые линии. Одно имя ярко вспыхнуло, словно начертано огненными буквами полотне судьбы. И ноги ее подкосились. Святая Мария! Это блуждающий, неупокоенный дух их принца! Убили дофина... Рассудок перестал повиноваться, хрупкая француженка лишилась чувств. Ему исполнялось девять. Литвин, русин или поляк ? Где уж отличить одну среди разнообразия историй человеческих на ширине от Кракова и донских степей. Он ловко нанизывает слова, как истинный московит, в то же время, балансирует между единящим «ты» и приличествующим «вы». Трудным было удержать в себе бушующее, неподвластное чьим-то приказам, дерзкое естество. Приключений хватал не мало, все искал на свою беду или счастье. Хочу — значит могу, вот яркая звезда Деметрия. Вообще, он не любил, когда его жалели. Сирота ? Ничего, у русских королевство без дельной головы, а все живет. Ночами , от холода ощущал внутреннюю пустоту — два мира, устремленная в небеса готика, крепостные брустверы, замки, латынь и деревянные избы, воск свечей, алеющие сарафаны разнились как Адам и Ева. Чувствовал, что у него нет родины, утратил ее, как и своих родителей, издав еще крохой писк. Шипящий огонь трагических страстей лизал его чело. — Пристанище там, где твои братья. Лишь Апостольский символ веры укрепляет в этом диком краю ! - часто наставлял иезуит. Разумеется, об азитатах, чья жесткость потрясает нормальных людей слышал каждый день. В базарный час видел доброту, отвагу северного народа. В итоге, пришел к терпимому умозаключению. Он не мог понять, почему католики, лютеране и православные, верящие в одного и того Бога, ненавидят друг друга. Ладно, магометяне, у них явно другая вера, но почему не могли найти общий язык исповедники учения одного Христа, этого принять не умел. В назидание за ересь отец Августин ставил его коленями на горох. Однако, упрямство выше теологического красноречия, проповеди религиозных истин. В ту ночь, когда испугал герцогиню, был посыльным своего ордена к митрополиту. Тайный друг, владыка сей чеканил фальшивые деньги. Мерзкий старикашка, хитрый притворщик, не он ли уступал прихотям злобного тирана, освещая его разврат браком. Почти карла, одетый в рясу, предавался сладкому пороку. Вино текло рекой, наполняя ноздри дорогим ароматом. На его подворье открыто обитали девять женок, юродивые, кликуши, которые завывали на разные голоса, пророчествуя всякую чепуху, от падения длинной кометы до истребления правящей династии. Их алчные цветастые юбки окружили ученика эмиссаров. — Давай, ручку, золотце, судьбу накажу... — Я и сам читаю небесные карты. Sic volo, sic jubeo, sit pro ratione voluntas! Лучше зови хозяина... - улыбаясь, не остался в долгу. Со злыми будь злой, с верующими – святошей, с безверными – циником... Так заяц бывает то серым, то белым, летом и зимой. Нет, решительно встряхнул своей хорошенькой головой Деметрий. Честь, храбрость нельзя продать! Глубоко в мечтах, он видел себя на коне, в искрящихся доспехах, он был, как рыцарь из легенды — герой, явившийся, чтобы спасти от разрушительной власти злобы. От одного его взгляда полчища врагов с ужасом бежали с поля боя, и ему не было равных в том, как он держался в седле, как владел мечем и копьем. Маргарита тревожилась : с обеда фрейлины не видели царевну. Ее хлебом не корми — дай чьи-нибудь кровь испить. Фигурально, но все же, любит метания загнанной дичи. С имеющимся наследством и за людей возьмется. А если по глупости навредит, опорочит себя перед Государем ? Лукавый изверг ждет неверного шага, что поскользнутся, упадут, возносит себя как неотъемлемое достояние. Холоп, татарин, зять палача! Валуа летела, колыша полы робой. Закрыто! Дверь с треском лопнула. — Матушка... - удивленно ахнула Елена. Усмехалась, кошкой слизывала язычком любовный пот. На ложе вызывающе раскинулся юноша. Марго смущенно закашлялась, вовсю изучая гостя. Чувственный, будоражащий, но не приторно слащавый. Будто змеи, косы Элен, охватывали его шею. Ах, ну кто бы мог представить в варварской стране те античные формы, которые превозносили еще древние греки ? Эти черты изящны, но оставались мужественными. Удивительную картину не портила рука с чудовищными шрамами, нанесенными свирепым зверем. Темный ангел! Их плоть еще соприкасалась, был он вороным жеребцом, несущим свою царственную амазонку... И ни один не выказывал раскаяния.