Жемчужина Московии

Снегирь уселся на высокую рябину, которая острой вершиной дотянулась до крыши терема и посреди первого выпавшего снега казалась огненным столбом, взметнувшимся в небо. Маленьких гостей уже поджидали, а потому по всему московскому двору по державному велению развешаны кормушки. Было отчего пировать – следующего дня встречали русскую зиму. Карты, плеск хмельного, свобода нравов давали оттенок шабаша, французы бы улыбнулись родным порядкам в чопорной Руси. Не таились, в несчастии царь с верными сподвижниками на молебен удалился. Федор долго не мог осушить слез своих: потеря единственного ребенка истребила надежду на воскрешение династии. Петр и Элен единились. Четыре года, а огонь не убывает. Государь жаловал, бархатными шубами на соболе, не догадываясь о томных искусствах. Как молния ударяет в дровяную поленницу, разгонял будничный сумрак, девушка отвечала неистовостью. Иногда хотелось распахнуть алые ставни и явственно впиться зубами в плечо друга. —Vive le roi...Ты жульничаешь! - надувшись, Марго легонько шлепнула фрейлину. Да, она веселилась, и этот настрой сродни безумному торжеству в дни чумы. Бориска еще здесь, разрушает все что дорого, сколько дворян в опале. И всегда одно, маскарад пострижения, а после тихо удушен . Ах, найти бы его иглу, что в яйце, как в легендах о темном волшебнике. И не поддержки, ни твердой опоры. Захарьин, Романов сын, хвост пождал, от активных действий увертывается. Предатель! Однако, все уловки хороши, и с горя возьмет свое. Поманив Басманова, шепнула на ухо: — Надо людям рассказать , что Годунов ,ищущий власть, крошку отравил, mon ami... Смотрела на забавы молодых, нравится резвится с фаворитом. Орда добавила в эту кровь буйства, лукавства, волнующей шелковой порочности, от которых женщины теряют разум. А Елена, гибкая, с пышнеющими формами, упругими щечками. Впервые благодушна, аккуратна, девок не шпыняет... Цепкое ощущение утвердило задачу : сегодня же вырвать из дочери щипцами громкое признание! Путь до границы святые братья-иезуиты проделали легко. Эхом отзывалось "Указом государя Федора Иоанновича... Выметайтесь из Руси, поганые еретики!" Думал, что увидит золотой Рим : солнце, холмы с переливом красок и цветов, хитрые лабиринты веры и античных эталонов. Беда пришла, откуда не ждали — руку порезал, а к вечеру хворь измучила. У Брачина четырнадцатилетний Деметрий вовсе упал с коня. Морок, адская боль, разливавшаяся каленым ядом, вкус тошноты, поднимающейся по горлу, не дающей дышать... Это было непереносимо страшно, так страшно, что вопить от ужаса, отчаянно и дико вырываться из объятий кончины , но в то же время идти ей на встречу как галантной даме. Он падал все ниже и ниже, чернота удалялась, постепенно превращаясь в усыпанную красноватыми блестками вуаль. Еще хрупкое, тело лишилось веса, и утратил сознание себя самого в пространстве. Деметрий исчезал, распадаясь на летящие искры костра, становясь настоящим безмолвием. Разительное чувство наполняло все его существо, отделенная душа парила в небесах и с отстраненным интересом глядя на последние трепыханья жизни... Смачивая раскаленный лоб юноши , отец Августин исполнил крестное знамение : Антов огонь, прости Иисус! Единственно — искать приюта у господина Вишневецкого, в чьих землях они находились, тот хоть и греческого исповедания , но не откажет христианину. Трагедия уйти, не познав все благие дары этого мира. Во истину, не знает щедрости судьба... Какую пользу дал бы Церкви. Обидно, ведь его мальчик так не освоил урок по Государю итальянского сеньора. Секретарь пана Адама проявлял интерес диковинам и авантюрам, как говорят европейцы. Толмач языков, Михайло Молчанов бежал в Литву прямо из царского терема. Бывший в чине у внука государева, рассказывал о своем невинном страдании. Переписали грамоты, что отрок в судорожном припадке заколол себя ножом от небрежения холопов. Многим отрезали языки и уморили... Так расправы на Руси делаются. Новый хозяин владел огромными имениями, жил на широкую ногу, а потому содержал большой штат слуг. Вместе звались либерией и составляли дворню: это были гайдуки, казаки, хлопцы, горничные и сенные девки. А угодье чище московского : высокая кирпичная стена с башнями окружала несколько построек. Главное здание — массивное, с узкими окнами-бойницами и острым венцом. Шутник, бражник, мастер паутины, князь успешно выходил из больших скандалов, лавируя между королем и русскими. — Речь есть держава вольная! - хвалился бывало пан. Эта легкость передалась и Молчанову, решился к греху на латинян смотреть. Да и он, доверенное лицо высокой особы. Шуршит чернота одеяний, значит, соборовали умирающего... Первым было изумление, и сердце пропустило удар. Звучно метнулся в центр комнат, стягивая на груди распахнувшуюся рубаху и с новым приливом ужаса глядя на отходящего. Матерь Божья! Эти скулы, линия рта...Забыть ли яркие черты рода Иоанова ? Сто к одному, что видит царевича , только старше, не дитя . Ущипнул себя для верности, потом коснулся Его руки. Дико- то как : большой, грубый нос казался заострившимся, словно у мертвеца. Недвижимый, издал внезапно хрип, широко распахнулись очи темно-синего цвета.