Жемчужина Московии

Тепло в эту годину. Еще май, а небо белёсое, словно выцветшее от дурной жары. Узкое оконце открыто во всю ширь, но от этого ничуть не легче. Одна со своими тяжелыми думами, старшая царица все ночи проводила у изголовья хворого. Все растерянны, в народе неугомонно шли толки – утаивают кончину государеву. И будущность виделась страшной, печальной. Их многочисленные враги сделали свое дело — поставили между Русью и ее владыкой непреоборимую преграду из своих жестоких нравов и законностей, что остается полагаться лишь на чудо. О, иногда ей кажется, что битва их не проиграна, есть еще признаки жизни в теле ее царственного друга, иногда вдруг слышится ей тихое биение его сердца, но Валуа не знает, его ли это сердце бьется, или коварный разум играет с ней. После родительской драмы, поступка Элен, трудно искать мира. Далеко ушли картины славного правления, всеобщего поклонения, громкой славы. Весенняя ночь спустилась, над Кремлем зажглись мириады ярких звезд, дуновением теплого ветра со всех сторон из густо разросшихся садов неслось благоухание. Холопы или заснули обессиленные и измученные за страшные дни, или притаились, запершись в своих покоях, и не подают голоса. Лишь от ворот, где стоят стрелецкие караулы, изредка доносятся звяканье оружия да оклики часовых… Тихий стон отвлек француженку. О, суверен! Вершилось то, что называют историей. И пусть его лик оставался недвижно-холодным, ровно как у статуй в Лувре, в очах бушевали эмоции. Он находился в аду. Спина и низ горели, и двинуться нет мочи. Выше шеи – каменно все. Государем умирать на ложе пуховом не страшно. Страшно с венцом сорванным на кресте висеть и муками надежд несбывшихся исходить, пока не рассекут пополам и не выкинут на землю серую, чтобы ногами в нее втоптать. Мысли одна за другой, сбиваясь и переплетаясь, роились в голове его И одно исступление поглотило все, он дрогнул телом. Ясно слышал Credo in Deum, Patrem omnipotentem, уроки отца Августина, звон римской церкви, ядовитый шепот пана «Дмитрий Иоаннович…», видел крохотную ранку, от которой начался путь лжи и обмана. То и дело вспыхивали горячие приветствия шляхты, сверкал хищный взгляд Марины... Ноги переломанные волочились безвольно, а там и схватили, кромсали ножами тупыми… Все это было им, но, одновременно, другим человеком. Да и кто ? Сирота без рода и племени, католик, иезуит – на престоле московских цезарей! И вот несчастный, к которому только что вернулся рассудок после долгого беспамятства. Глубинный стыд захватил. О, за грех чужого его место в дьявольском котлу! А блестящая, величественная женщина так ласкова. Румянец счастья красил ее щеки. Он отвечал, исповедуясь тайно. И если б сталь прервала его дыхание, не возразил. Это железное право Маргариты! Нравственная агония его четвертовала, оставляя лишь кости. Еще несколько таких мгновений, и, может быть, вторично рехнулся, однако слезы утешили. — Но как похож …Судьба Царств зависит от Всевышнего, и ничто не бывает без его определения. Шевалье! Ты спас меня из заточения, чтил, делил злато и могущество. Не одна мать не имела лучшего сына. Разве смею отречься ? Приподнимаясь, дабы целовать ей руку, хрипел от боли . Ах, нежный ангел! Разговор тянулся до утра. Царица несколько раз встречалась со стрельцами, и эти стрельцы, эти охмелевшие, окровавленные звери при виде ее прекращали свои ругательства, свои богомерзкие речи, скидали шапки и расступались с благоговением. Грамотный политик, выдвигала свое решение : — Единственное спасение наше — блюсти законы и веру русскую. Московиты страшатся господства чужестранцев. Яви благость, и никто не усомнится в твоем Величестве, все пойдут за тобой! Европа непонятна и пугает. Шуйский и друзья врут именем отечества. Коронованный, он должен теперь или получить власть или броситься на меч. Но как, Господи? Уткнувшись в подушку, давился алым, люто скрипели его стиснутые зубы. Он говорил себе, что интриги ввергли его в пропасть, разбили как хрупкий глиняный сосуд, предавал виновников карам, какие только изобретало его пламенное воображение. Одно терзало кипучую натуру, как жерло еретика : Марина, участница грандиозной фальши ? Любит его или трон? Филарет Романов ничуть не теснился в дворце. Племянник милостивой Анастасии, он ,значит, ближайший сродник Ивановичей. Да, потрепала жизнь, гонениями насильственно устрижен, так же как и супруга его, инокиня. Сынок родненький, Мишутка, тих, боязнен. Но страхи - в прошлом, ныне до земли расстилаются. Лис и хитрец, теперь оказался в центре двух заклятых партий. Он, видевший последние мгновения царевича, таил амбиции. Э, не в том углу рыскал Годунов ! Как бы действием сверхъестественным, призрак вышел из могилы. Храбрец или одержимый ?Ему не по уставу пришлась далекая от латинян Россия: он пытался отворить все наглухо заложенные двери и окна в этом издревле запертом тереме. И если по чести, удивлялся его крепости. В битвах Филарет нагляделся всяких ран, но такого...Во рту жуть, словно не яства дорогого откушал, а, к примеру, червей или еще чего более непотребного. Точно, к седмице преставится. Увы, для Романовых победа шубника — это утрата богатств, влияния, ссылка в какую-нибудь глухомань, а может быть, и явная опала. Он слышал движение, шум, беготню холопов. Что это там ? Внутри хором было смятение: мужчины и женщины, подначальные люди и бояре, все смешалось и перепуталось. Старцы позабыли честь и положение, бегали, как мыши, шептались друг с другом, протискивались ближе, кто мог в царские сени, а то так и дальше, в опочивальню. Пряча левую руку под меховой оторочкою парчовой ферязи, Романов украдкой осенял себя крестом. Где, когда бывало — почти мертвец восстал! Не тени роковой испугался боярин, сверкают очи Дмитрия, коли подойдешь, так до язвы гнойной обожжешься. И тут словно кипятком ошпарило: а где все тридцать лет ? Он, аки юнец, дрожит от убийственного ледяного взора. Раскалился воздух, и жар его был таким крепким, что грозился иссушить фрески и осыпать их на пол. Боясь нового заговора, Марго лично проверяла снадобья для своего властелина. Их привязанность, уния была в духе легенд Средневековья : Рыцарь должен быть верен Даме, но и Дама никогда не предаст Рыцаря. Хорошо понимающая язык чувств, находила в фигуре, жестах печать терзаний. Внешне спокойный, он сам был бурей, началом и концом. С трудом сделав несколько глотков, пал в изнеможении. Когда дотронулась до его лба, ей показалось, что под пальцами уголь. Луи Д'Айе рисовал. Взялся сообщить, как ужасна эта Московия! Никогда и ничто не пойдет на пользу, ибо азиаты слишком спесивы и завистливы, во всем ищут худшее. Тот, кто растопчет лень и благодаря этому добьется величия своей страны, прослывет у них злодеем и тираном. Свадьбу в похороны обратили, в каком еще христианском государстве короля убивали ? От ярости варварских бородачей гостей спасла Жемчужина, а потому, как честный дворянин, присягнул ценить любую ее волю. Забрасывал Кремль письмами, что умоляет его принять наедине, по очень спешному делу. Искусная дипломатия на грани шумного провала.