Жемчужина Московии

— В уме ли ты, холоп? Да кем видишь себя?! Гримаса ярости исказила лицо царевны Элен, и оно приобрело нечто звериное, страшное . И представить мерзко – брак с уродом, фавном, Шуйским! Русскую дофину в полон увезли, коварством хотят венец получить : обладающая титулом, именем древним, сделает самую блестящую партию. Нет, конечно, чудилось, что она в златотканной порфире восседает на престоле деда своего; что со всех сторон земных стекаются знатные с грамотами от своих государей. И в этих грамотах христианские короли шлют ей привет свой, свою тонкую лесть, заискивают ее дружбы, величают Августой. Однако, Василию Ивановичу в этом раю не было места. Сам по себе не способен внушить никому никакого доверия и сочувствия. Не покрыл добродетель воинской славой, был скуп и подозрителен. И подобно тому, как безногие ищут подпор себе в клюках, князь подпирал свои лжи и мошенничества при помощи людей, в народе почитаемых и уважаемых. Лысеющий, подслеповатый, с бородой наподобие мартовской сосульки. Он будет господином…Фу! Нет, даже царство не стоит того! Никогда! Никогда! Алкала иного – крепких рук, длинной белой выи, стати, жарких уст. Как без друга милого ? Юны, горячи, оба смутно чувствовали, что им удалось замереть на краю пропасти. И ныне что-то огромное, холодное, тяжелое, как пудовый камень, давило грудь. Она вставала, тяжело опираясь рукой на узкую кровать, хрипло звала постельницу и, не дожидаясь, пока та приволочит свое грузное тело, шла в уборную. Не оставил речей дерзких боярин. Молодцы обступили, Елена царапалась , но щелкнул ключ в двери. — Одумайся, авось, принять сватовство мое изволишь. Шуйский говорил так, исходя из логических соображений. Будучи влиятельным человеком, он не считал нужным скрывать своих мыслей и поступков перед добычей. И ложе новое хорошо у гордячки – сено. Ее буйная кровь нуждалась страстях, преступлениях леденящих. Глаза глядели остро, блестели невыносимо, как у орлицы, завидевшей дичь, ноздри вздрагивали и раздувались. — Хитер ты, Васька, нечего говорить, да только не по себе дерево загнул. Сначала, после ее вольности, особенно тяжело. Приз берегли, стерегли каждое ее движение. Она затаилась, ждала. Знала: служивые ленивы и доверчивы, их легко обмануть показным раскаянием. Ах, не чёрная туча зависла над Русью, над бурлящим людским морем, а густая пыль да едкий дым. Яркое солнце едва заметным пятном значилось на небе, кликушествовали юродивые, исторгая на онемевших от ужаса пророчества адские. Верили, скрывает Москва убиение государя. О поругании, в святом соборе, у Самой Богородицы, на трон венчанного, подумать гнусно. А правда – разве легче хомут свой тянуть? Бояре-греховодники тут же свару затеяли, между собой землю делят, богатства ее по своим карманам рассовывать собираются. — Какой он Дмитрий Иоаннович? Чернец литовский, явился , дабы смущать христиан и творить себе смех и забаву с теми, кто пошатнется в нашей истинной вере. — Да, изменил некоторым обычаям отцов, то ведь и молод, и на чужбине скитался он долго... А коли умучен, так благоверный страстотерпец. — Э, да что сомневаться, одного царя порешили — другой найдется, это уж непременно. Утянут все жилы, нам голодать! Долой воров! – крикнул муж суровый. История его проста – родился Болотников подневольным, ведал лишь кнут и горькую долю. А четырнадцати лет убег, в те степи, которые издавна пленяли и пугали его воображение. Он попал в шайку таких же беглых. На Северщине гнездились все те, кого преследовал закон, кто искал разбоя, туда сбегались холопы, преступники. А верно, кто-то своим горбом добиваться должен, а кому-то все на блюдечке принесут. И где же тогда справедливость-то Божественная? Эти слова искрой взволновали. Если нет цезаря, помазанника, то чего жалеть ? Рвались в хоромы , ломали столы, лавки и ларцы переворачивали, растаскивая жемчуга и янтарь, дорожки красные топча грязными сапогами, схватили воеводу с семьей. Окрутили им руки, путами повязали и выволокли на издевку толпы. Ее маленькие ножки ступали по дворцу. Крепко держала брата, отцу их на небесах стыдно не будет! Феодора рано с горем встретилась, хранила ласку, ей плохо делалось так, что дышать не могла, кашлем заходилась, жгло и резало нутро. В церкви еле отверзаются уста, сердце этих высоты не понимает. Лютой казни жаждет тем, кто оставил сиротами. После рынды явились, ввели в терем царский. Государыня Маргарита чин ближней боярышни дала, кто подобную славу из юниц имеет? И как трогательна, чадолюбива Жемчужина - с Данилой играет, шепчет сказки про край волшебный, где нет холода и зимы. Работы у Феодоры немного : за владетелем подсматривать и книжки латинские читать. — О, mes fleurs de lys… Валуа радовалась, нашла плоть свою. И, слава Господу, в чудных крошках мало что от Рюриковичей, все в Петра. Девочка высокая, изящная, томная. Прилив блаженства наполнил Марго, оно поднималось все выше и выше и разрешилось потоком неудержимых и счастливых целований. Ой, внук забавно морщит носик… совсем как Шарль!