Жемчужина Московии

Едва рассвело, как в Москве началось усиленное движение. Словно живые потоки текли по улицам народные толпы. По временам с громкими криками, с бранью, щедро рассыпая направо и налево удары плетьми, подвигались они к Кремлю.Особенная давка была у центра, куда, как говорили, выйдут бирючи. Там же устанавливались конные отряды, раздвигая толпу и очищая в ней широкий проход. Один из стрельцов выступил вперед и закричал, махая свитком: — Решили, решили, вот грамота, православные… Слушайте, слушайте! И, развернув, он начал читать: — … а Михайле Романову бысть очами зорькими, князю Голицыну — первым воеводой, приказами ведать… Платье упало, и француженка свела плечи, зябко дёрнув обнажившейся лопаткой. Она заметила вдруг, в каком благоговейном молчании раздевают её обычно болтливые дамы. «О Господи, вот и настал этот день, первый день Даниила», — подумала Маргарита, глядя на одеяние, которую уже поднесли ей, и вскинула над головой непослушные руки. Когда венчался Дмитрий, испытывала сильную эйфорию. О храбрый рыцарь, неотразимый завоеватель… Какой мощью ворвался к ней, ударил в самое сердце. Ах, чистое мужественное лицо, от которого трудно было оторвать глаза… Теперь страшно, как ей страшно! Ведь если что пойдет не так, саму себя жизни лишит. Успокаивалась, представляя ход событий, тщательно обдуманных вместе с друзьями и ближними боярами. Элен, хоть смертельно бледная и едва держалась на ногах, превзошла себя, крест святой у народа целовала: не грешила в любви и законно родительницей стала. — Елена, mon petit coeur … — ища объяснений, вздыбилась над креслом, отчаянно пытаясь разглядеть среди богатых разномастных мехов свою красавицу. — А мне уж все едино, матушка…— хохотнула сипло, чуть фату открывая. Костлявые руки обвили даже зимой смуглую шею царицы, скорее прося наклониться, чем притягивая. Взглянула на дочь увидела эти слезы, эту мало знакомую нежность, и с легким криком радости и сушения припала на ей грудь. Чтоб шляхте в аду гореть! Хмурились церковные иерархи, достоин ли юный Басманов титула кесарьского. Ах, как волновалась, когда его забрал монах с длинной, восковой фигурой. Она безутешно рыдала, кусала до крови губы, билась в руках державших её прислужниц. А что, если душегубец решится расправиться с будущим королем? Такой человек и задушить и отравить может. Куда ни глянь, воры, лгуны, убийцы. « Не бойся, я твой ученик!» — храбрый мальчик сложил персты знаком. Что им наговорил? Озадачилась, слушая про уветливость, смирение ангельское, якобы огорчать и презирать людей было мукою для его нежного сердца. Ай, хитрец, палец в рот не суй! При Дворе, что честный, что юродивый. Перед собором Архангела вся площадь была занята народом. У ступеней паперти в нарядном голубом кафтане стоял регент Михаил, шепча, уже не могут терпеть сиротства, будучи стадом без пастыря или великим зверем без главы. — Пусть Он идет с Богом на дело! Это было дурно, она знала, но всё время коронации больше и чаще глядела на бояр, чем на родного внука. Но Даня не хотел поддержки, уверенности, силы, являя крайнюю твердость. Губы её раздвигает восторженная улыбка: как он красив, горд и холоден — речет спокойно и ласково, без грубости, тщеславия или издёвки. Владыки по парно поднимались на трон и благословляли царя, касаясь двумя пальцами — чела и плечей. За благословением последовало возложение на плечи барм. — Многие лета! — ликовали, счастливые оттого, что кончилось мрачное, разбойное правление. Победила, победила! — звенело у Маргариты в ушах, гудело, словно дюжина колоколов, так что она не слышала голосов, обращённых к ней. Триумф переполнял её, когда рука об руку с коронованным Государем, выходила, земля плыла под ногами. Чувство стыда и тревоги, и тоски, и отчаяния, которые росли в ней давным-давно и которым не могла, не смела дать волю, пока не была уверена в своей безнаказанности, — всё это хлынуло из неё и излилось коротким, едва различимым стоном, хриплым и мало похожим на человеческий голос. Ей нужен мужчина, и он есть у неё. Сделала властью, выше только Божеская, неограниченным владыкой миллионов и правит с ним вместе, и будет и дальше править всё так же славно. Всё, что случилось в храме, казалось сном. Но не тягучим, липким кошмаром, нет, нынешний сон был приятным и восхитительным, слишком дивным, чтоб оказаться правдой. Но это была правда. В своих покоях Марго заперлась, велев никого к себе не пускать. Ворочался с бока на бок, не зная закрыться с головой или напротив, оголить верх. Под мехами было удушливо, среди пуховых перин и собольих одеял, словно уже на смертном одре. Дверь, которую слуги приотворили, вдруг подалась. Михайло отпрянул — на него глядела жена и фыркнула. И то верно, в каком он виде! В исподнем — сейчас с постели, — всклокоченный, с вытаращенными очами. С самой свадьбы не ладилось у них с Федей, вытолкала молодая прочь. Ах, гневный язык, идеальные очертания носа и губ, пышные волосы, закрытые теперь убором. Господи, до чего же она хороша! Ещё мгновение, и умрет возле её ног от желания обладать этой красотой. — Нужна твёрдая рука. — горячечно бормотала она. — Братец мал, хвор, не искушён в делах. Только тебе, супруг любезный, надлежит стать управителем, думные бояре не в счёт. Ты ближний родственник государя, а они — никто. Ведь не кому иному, а тебе вверили опекать, защищать нас, Басмановых! — Чего ты хочешь? — тихо сник, жался в лихорадке. Нагнулась и впилась в его горло, словно перегрызть и напиться свежей кровушки удумала. — Найди Маринку, еретичку, вырви душу ей!