Ангел

— Вот такие вот дела, — закончила моя названная сестра. Ее невероятные оранжевые глаза смотрели на меня с беспокойством. Она, вероятно, боялась моей реакции. А я что? Я чувствую, что ничего не чувствую. мне все равно на потерянный глаз… и это странно. А мире шиноби если ты лишился какой-то части своего тела, то ты автоматически на половину бесполезен. Но… у меня есть Курама, мой верный Девятихвостый лис, сестра, которая была со мной большую часть моей жизни, сделав ее яркой, заставив меня полюбить ее так, как никогда.  — Ты права, мелочь, — прозвучал в моей голове голос Курамы. — И я, и Чоумей, и Фуу всегда будем с тобой. Мы все — часть единого, неделимого, и даже потеря глаза не станет этому помехой. Я могу заменить все твои органы чувств. Фуу может стать твоими глазами. Считай, что ничего не потеряла. В груди разлилось тепло. Я знаю, они любят меня и ни за что не бросят. От этого… так спокойно на душе. Так приятно и легко. «Я знаю», — ответила ему я. — «Ведь такова наша истина?» На этих моих мысленных словах лис затих. Вероятно, ему стало неловко. Я улыбнулась, а потом поморщилась. Лицо в области глаза, которого там больше нет, заболело, что принесло неудобства.  — Фуу, а ты случаем не знаешь, где моя одежда? — спросила я, оглядываясь. Вроде не видно, а должна быть. Не хочу ходить в этом. Мне нужна моя любимая яркая одежонка.  — Да, я знаю, где она. Подожди секунду. Девочка достала свиток, после чего сложила печати. В белой дымке появилась моя одежда, сложенная стопочкой. Поблагодарив ее, я хотела было снять майку, как вдруг открылась в дверь. На пороге стояли Сакура и Какаши с Саске. В голове раздался истерический гогот лиса и возмущенные вопли Чоумей. Сначала я покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела. Только уже от гнева. Моя КИ бешеной волной снесла команду, и те с явным испугом попятились.  — Ну все блять я сожру вас нахуй… Какаши грохнулся в обморок, а Саске утащила Сакура, закрыв за собой дверь. Я переоделась в чистую одежду, копию той, что я носила до этого, и тепер с недовольным лицом восседала на футоне. Фуу причесывала меня. В комнату вернулась Сакура, и ее лицо было крайне испуганным и виноватым.  — Извини нас, Наруко. — Харуно села рядом со мной, пока я, злая, молчала и слушала гогот Курамы в голове. — Просто… я очень волновалась. Ты не просыпалась три дня. Все очень переживали. Но сегодня Фуу, — она перевела зеленые глаза в сторону хранительницы Чоумей. — Вскочила как ошпаренная и убежала к тебе. Полчаса мы слышали, как она что-то говорит, потом хлопок и… и вот. Мы пришли узнать, что такое. Я в этот момент уже повязала протектор, поэтому, просто слушала ее оправдания. Глубокий вдох. Успокойся, Нару, они просто… Твою мать! Не могу я успокоиться. Глубокий вдох, дубль два.  — Хорошо, Сакура. Тебя я прощаю. Пошли вниз, а то мне есть охота. Наша троица пошла вниз. Я прикрывала глаз рукой, ведь он болел. Пусть Ку и пытался смягчить боль, выходило, так сказать, не очень.