Яойная мечта

POV Алек Утро началось рано. Ревай и Фарлан проснулись с первыми лучами солнца. Леви, мягко попинав и разбудив меня, поручил заботу о подрастающем поколении мне же, а сам свалил на растерзание к Смиту. Когда я посмел заикнуться о их делах, на меня посмотрели, как будто говоря взглядом, что ''мамочкам положено сидеть дома, и в дела мужние не лезть''. Я обиделся. Демонстративно дулся минут пять, пока меня не потрепали по головке и не попросили не совать свой нос, куда не надо. Ну раз попросили… Так уж и быть, пока не буду лезть. Ключевое слово «пока». А дальше началась милая, но утомительная возня с малышами. Старший был назван Реваем, младший же Фарланом. Отличить внешне их практически невозможно. Вот Леви их путал. А я… Я каким-то раком четко ощущал их запахи. Если к личным запахам людей приходилось принюхиваться, и лишь тогда можно было разобрать малейшие оттенки их запаха, то в случае с моими мальчиками и мной было иначе, наши запахи я ощущал четко. И самое интересное: с младшеньким, не смотря на разные запахи, было что-то общее. При наших с Фарланом ароматах создавалось сладкое и интригующее послевкусие. А вот запах Ревая завораживал, как что-то неукротимое и сильное. Может я и псих, но я различал детей по запаху. А вот что еще интереснее, то что Эрен имел обычный, как для человека аромат. Вот и не знаю к чему это все. Возможно та злосчастная парочка перемудрила конкретно, и мы даже на титанов -оборотней не походим, но с этим надо учиться жить. А помимо запаха, малышей уже сейчас можно отличать по характеру. Именно так их и различал капрал. Ревай у нас спокойный, весь в отца. Если он голоден, то раз всплакнет, и дальше ждет молча. Без причин старшенький вообще не хныкает. А вот младший всегда требует к себе внимания, и только на руках успокаивается. Если Фарлан хочет кушать, то будет орать во весь голос, пока не получит желаемого. А особенно сыновьям не нравилось разлучаться, если они пропадали друг у друга из видимости, то сразу начинали капризничать. Все утро я пробегал с маленькими. Все эти пелёночки -бутылочки были мне знакомы, из опыта помощи подруге, но это вдвойне приятнее, так как теперь я ухаживаю за своими кровиночками. Ближе к обеду вернулся Аккерман, и началась масштабная баталия, то есть наш переезд. От меня требовалось мало, смотреть за малышами. А вот Леви… Он, «припахав» Эрена и Жана, все выгребал. Для начала он провел генеральную уборку в своей комнате. Зачем? Не знаю, ведь тут и так сияет чистотой, но ему «припёрлось». Далее они по одной отмывали и заносили вещи. Под четким руководством любимого, и моим сочувствующим взглядом, два замученных шингека собирали доставленную кроватку. Событие нашего переезда было эпическим, и его запомнят надолго. А вот после этого переезда уже наступило время ужина, и мы все вместе вышли в столовую. Для меня это было событие года, так как после родов я не выходил. Теперь я, наконец вернулся, так сказать, в общество. Были мы с малышами. Ревай был все время у меня на руках, а Фарлан у Леви. Какое умиление вызывала картина хмурящегося капрала с малышом на руках у всех присутствующих не описать словами. Многие, мимоходом, в сотый раз нас поздравляли, заставляя меня веселиться от вида Леви, а тот от обилия внимания, чуток, да смущался, и от этого бесился еще больше. Я старался зарядить его позитивом, и все время крутился рядом, подбадривая улыбкой. Вроде результат давало, и милый не сорвался. Когда все подуспокоились и расселись есть, смогли и мы расслабиться. Я по-быстрому перекусил, и взялся кормить малышей, давая время на ужин капралу. После, во время чаепития, мне с малышами помогала Ханджи, и мы с ней мило беседовали под кружечку чая. Я рассказал ей, как отличаю детей по запаху. В ней аж разгорелся животный азарт охотника. В целом, мы пообщались плодотворно. Она получила новую порцию фактов обо мне и малышах. Обещала обмозговать и рассказать о своих выводах. Я же пообещал участвовать в опытах по обнюхиванию отряда. Я пребывал в хорошем настроении, ведь хоть так, но помогу общей цели. Возможно Зое откроет, что-то новое касательно сыворотки. Она рассказала мне об принятии родов, оказывается это было, так сказать, кесарево, и родить самостоятельно я бы никак не смог. Так же она рассказала о своеобразной репродуктивной системе. Я пообещал попытаться вспомнить ту «знаменательную» недельку, и описать те состояния моего организма. В общем, оба нашли себе задачи для решения. Будем надеяться, это принесет результаты. Ужин уже заканчивается. Лично я уже упился чаем. Малыши клюют носом. Так, надо бы идти в комнату. Я оглянулся на мужа. Тот, прикрыв глаза, наслаждается чаем. Что ж, не будим его беспокоить, он заслуживает отдыха. Так, кого тут можно взять в помощь? Остались лишь Конни, Жан и Тир. Так Криштэйн и Спрингер заняты жаркими дебатами о способностях первого к руководству. М-да… Это у них надолго. Так, значит мой спаситель будет наш ушасто-хвостатый друг. — Тир. Помоги, а? — тихо привлекаю внимание, стараясь не потревожить засыпающих малышей. Тот, быстро кивнув в знак согласия, подходит к нам. Я аккуратно передаю ему Ревая, и мы выходим из столовой. — А как у вас с Эреном? — пройдя пару минут в тишине, я прерываю ее ради давно интересующего меня вопросика. — Эм… О чем ты? — и голосок такой невинный! — Тир, вот не надо «целку» из себя строить… Знаешь же, что мне-то видно то, как ты за Джагером бегаешь. Ты еще котом от него ни на шаг не отступал. — Ну… Да. Мы с Эреном вместе — Ой, мы еще и смущаться умеем! Я такого не ожидал от столь дерзкой личности, как наш кошак. — И как он к этому относится? — Пока отрицает наши отношения, но ночи у нас страстные. А ты? Как у тебя то на этом фронте? — эээ… Да вот на прошлой неделе секса не помню… А больше ничего не было — так, а теперь моя очередь смущаться. Только, что-то я сильнее краснею… — И все? И ни каких сдвигов? — Какие тут сдвиги! С животом то? Вот хочу теперь попытаться соблазнить. Вот как, еще не знаю. — Ясно. Ну в данной ситуации тебе посочувствовать, да пожелать удачи. Капрал человек сложный. — Это да. Но любят не по указке. Так как мы уже дошли, пришлось завязывать беседу. Тир помог мне уложить малышей и быстренько смылся, на прощание подбадривающе сжав мне плечо. Часы уже показали десять. Уже минут двадцать, как я пришел в комнату. Малыши крепко спят. Чем занять себя-не знаю, но хочу дождаться Леви. И тут мои желания сбылись, и дверь приоткрылась, впуская хмурого, как грозовая туча Аккермана. Так-с. И чем мы опять то не довольны? Глазами показываю удивление, настроением мужа. — Почему ты ушел с ним? — опа…ревность. — Я не стал тебя отвлекать. Ты заслужил посидеть в спокойствии за кружечкой чая. — Но я говорил «просить о помощи меня.» — Леви. — Я медленно подхожу к нему, и встав рядом, смотрю ему в глаза.- Я обещал, что больше не буду вешаться на парней. И… — Ох, сложно то как говорить то… Лицо потихоньку начинает гореть. — И мне нравишься именно ты, а не кто-то другой. Так смелости набираемся и не отводим взгляд от удивленного капрала. Да, это не слова любви, но и это сказать сложно когда ты точно знаешь, что не получишь ответа. Для ответной любви рано. Но узнавать о моих чувствах, пора. Пока милый не отошел от сказанного, я быстро прижимаюсь к его губам своими. Прикрыв глаза, я наслаждаюсь таким невинным, но приятнейшим поцелуем. Чуть жесткие и обветренные губы любимого, плотно сжаты. Но вот тихий вздох и поцелуй прерван. Я смотрю в глаза Леви. Они потемнели. Он что-то искал в глубинах моего взора. Секунда, и он решился. Мои губы сминает жесткий напор капрала. Я сразу же сдаюсь, и начинается танец страсти. Его язык по-хозяйски гуляет у меня во рту, подавляя всю мою волю. В низу живота, в такт его атаке, начинает разгораться пожар. Глухой удар, и поцелуй разрывается. А я оказываюсь уже на кровати, придавленный хрупкой на первый взгляд фигуркой Аккермана. На меня смотрят горящие, голодные глаза, и я сглатываю в ожидании большего. На щеки выступил румянец, от мысли, что ждет меня. В горле резко пересохло, и я непроизвольно облизал губы, под внимательным взглядом мужа, который проследив движение языка, чуть рыкнул и снова заткнул мне рот поцелуем. Мои руки жадно зарылись в чуть жестковатые волосы, перебирая пряди, и иногда потягивая за них, в бесплодной надежде углубить поцелуй еще сильнее. По моему телу гуляют жесткие и сильные ладони, заставляя от каждого прикосновения чуть вздрагивать. Пара секунд, и разрывая поцелуй с меня резко сдирают штаны вместе с бельем, а как пропала рубашка, я и не заметил. Леви все еще при параде. Не дело. Я начинаю лихорадочно пытаться расстегнуть ремешки от УПМ. Мне дают полную свободу, лишь тяжелым дыханием выдавая свое состояние. У меня же кружится голова от возбуждения. Вот один ремешок поддался. Медленно. Муж не выдерживает и быстро, профессионально, избавляется от своей амуниции. И вот снова удушающий, жаркий поцелуй. В живот упирается жесткий стояк. Я тоже далеко не ушел, и уже на взводе, а Аккерман, тем временем, решил сменить дислокацию.Освободив мои опухшие губы, он спускается к шее. За мочку ощутимо прикусывают. По телу прокатилась волна жара, и вырвался первый, тихий стон. Мои губы тут же накрывает рука с жесткой от мозолей кожей. А новый укус пришёлся на шею, но его тут же ласково поцеловали и лизнули, заставляя меня прогибаться. Вот он спустился ниже, и кожу у ключицы чуть посасывают. Чувствую-засос будет капитальный. Снова укус, и нежная ласка. А дальше мое дыхание перехватывает, когда соска касаются влажные губы. Чуть посасывая и покусывая мои соски меня заводят всё сильнее. Мне уже невмоготу. Я хочу большего, и начинаю тереться своим стояком о бедро Леви. — Еще… — тихая и жаркая мольба срывается с моих губ. В ответ мне-еле слышная усмешка, а я уже не могу сдержаться. В паху отдает болью от неудовлетворенного желания, и я цепляюсь за крепкие плечи, оцарапывая кожу под моими ладонями, а искусная пытка Леви продолжается, меня сводят с ума нежными покусываниями. Вот он наигрался с грудью, и его губы пересчитывают ребра, оставляя обжигающе-влажную дорожку на моей коже. Не выдержав таких мучений, я хочу подтолкнуть его к активным действиям. Медленно опустив ладошку на грудь любимого, оглаживаю рельефные мышцы. Спускаюсь ниже, обводя пальчиком каждый кубик пресса, -в ответ мне стали терзать чувствительную точку за ушком. Я же, ускорив движения, добрался до цели, и нежно обхватил ствол пальчиками, пробегая по всей длине. Жертва моего произвола замерла, даря полную свободу действий. Я не упускаю возможности и выписываю узоры, повторяя рисунок вен на напряженном стояке. Нежно касаюсь головки, размазывая тягучую капельку смазки. Из груди Леви вырывается тихий рык, когда я нежно ласкаю дырочку уретры, одновременно поигрывая уздечкой. Тут терпение у мужа лопнуло, и он, зафиксировав мои руки над головой одной рукой, чуть отстранился. Я замер в ожидании. И смотрел ошалевшим взглядом в чернеющие глаза любимого. Мне грубо развели ноги в стороны. и не дали возможности к отступлению. пристроившись между ними. Леви, не сводя с меня внимательного, полного возбуждения взгляда, свободной рукой медленно прошелся по внутренней стороне бедра. Ловкие пальцы быстро спустились к колечку ануса, и я резко вздохнул. Обилия смазки, как в тот раз не было, и, учитывая, что природа милого не обделила, мне даже стало немного страшновато. — Давай… Я… — Я попытался освободиться и намекнуть, что могу себя растянуть. — ТЦ… Молчи. — меня грубо прервали сильнее сжимая руку и жестче фиксируя. Сильнее раздвигая коленями мои ноги, Аккерман наклонился ко мне, даря глубокий и жаркий поцелуй, а сам, тем временем, легко нажал на колечко мышц. А я ошибся, смазки хоть и мало, но было. Под мой судорожный вздох он ввел один палец, начиная медленно, но настойчиво поглаживать стенки изнутри. Вот уже и второй палец протискивается внутрь. Упорство дает результат, и я вскрикиваю сквозь поцелуй, когда Леви нажимает на заветную точку. По телу прошла сладостная судорога, и я подался навстречу руке, пытаясь самостоятельно насаживаться на пальцы.Мои руки отпустили, и я судорожно мял простыни под сладкой пыткой, а пальцев уже три, и не могу более терпеть. Как только поцелуй разрывается, я судорожно хватая ртом воздух, прошу взять меня, но к моим мольбам остаются равнодушны. Леви выпрямившись, наблюдая за мной, продолжает медленно иметь меня пальцами. С губ слетает очередной стон, и я грубо толкаюсь на встречу его руке. — Тихо. — мне приходиться закусить свою руку глуша свои же стоны. Глаза закрыты. А тело пылает от жажды большего. Меня корежит, но мои попытки ускорить процесс пресекает рука, жестко фиксируя на одном месте, надавливая на живот. По щеке катится струйка крови. От остроты удовольствия я прокусил-таки себе руку, и тут все прекратилось… Как?! Я же почти кончил! Распахиваю глаза, и вижу что Леви тянется к тумбочке у кровати и быстро, что-то достает. Мелькает баночка, и Леви смазывает свой член. Я в предвкушающе облизываюсь, и приподнимаю бедра и в ответ получаю обещающую ухмылку… Секунда, и мой стояк у основания перетягивает мягкая лента. Ой… Я так не играю!.. Меня быстро переворачивают на живот, и фиксируют в коленно-локтевой позе… Я испуганно оглядываюсь назад и из моей груди вырывается протяжный стон, когда Леви без промедления входит на всю длину. Он тут же ложится на меня грудью, мой рот затыкает его ладонь, и несколько пальцев ныряют мне в рот. Я начинаю их посасывать, сходя с ума от медленных и ленивых толчков внутри меня. Обалденное чувство заполненности. С каждым толчком задевается простата. От острого наслаждения, и невозможности кончить в глазах темнеет. Все тело пронизывают волны удовольствия на грани боли. Я хочу больше. Сильнее. Быстрее. Уже не соображая сильно прикусываю пальцы во рту, максимально подаваясь назад. Тихий рык и меня больно кусают за загривок вызывая звезды удовольствия от столь грубой ласки. А Леви уже срывается, и начинает глубоко и грубо входить. Руки не держат, и я падаю лицом в кровать, отчаянно закусывая простынь, а меня, схватив за бедра до синяков, грубо и быстро втрахивают в матрас. От дикой смеси удовольствия схожу с сума. Пах разрывает, и я не могу кончить от чертовой ленты. Тело сводят маленькие судороги запредельного удовольствия. Но вот толчки становятся максимально глубокими. Ловкая рука развязывает ленту. Пара толчков-и меня заполняет обжигающая сперма из пульсирующего члена. Вспышка удовольствия. Меня выгибает и трясет. Из груди-хрип загнанной лошади, и я извергаюсь. Меня колотит и трясет. По телу раскатываются волны удовольствия, а сознание заволакивает сладкая темнота. Я, кажись, выебан до потери сознания. В сознании напоследок мелькает мысль, что теперь я буду озабоченной сволочью, и буду совращать мужа при первой же возможности. ___________________________________________________________________________________ В темной комнате сплелись два тела. Запах секса и наслаждения дурманит разум. А их тела, с легкой дрожью наслаждения окутывает сладкая дрема, уводя двух любовников в царство Морфея. И темная ночь сохранит тайну запретной страсти.