Во время цветения сакуры

       Кисе с тихим вздохом отключается от связи. На душе стало как-то легче и теплее, после разговора с вредной, порой грубой, но любимой омегой. Они переглянулись с Аомине и одновременно напряглись: через чур ровный голос, легкие смешинки проскальзывающие в ходе разговора… с одной стороны, всё было в порядке. С другой же, в беззаботном голосе Касамацу слышались едва заметные нотки отчаяния и боли. Снова навалилось ощущение чего-то неизбежного и апатичного. Если бы не Акаши, который окликнул их и оповестил о начале тренировки, то два форварда так бы и сверлили друг друга тяжёлыми взглядами, думая об одном и том же. Игра у этих двоих, мягко говоря, была паршивой. Тренер Кагетора злился всё больше и больше, когда Аомине раз за разом не попадал своими фирменными финтами в корзину мячом, а Кисе прибывал в каком-то полусонном состоянии, даже не пытаясь отбить мяч у противников, при этом мешая другим это делать. Сейджуро был на гране срыва: ещё чуть-чуть и Рёту с Дайки можно было бы собирать по кусочкам. Благо, Куроко предложил закончить на сегодня тренировку, ведь после долгой дороги все устали и им нужен отдых. На удивление некоторых игроков, все поддержали данную идею и даже проявив инициативу, позвали в кафе неподалеку для совместного ужина. Смотреть на хмурые и унылые лица основных весельчаков было непривычно и в какой-то степени больно. Первым, не выдержав напряжённого молчания, голос подаёт всё тот же Куроко:        — Что с вами такое? Вы сами на себя не похожи — хмуря брови, в упор смотрит на Дайки Тецуя, а после того как тот отводит взгляд и поджимает губы, не желая ничего говорить, юный омега переводит сверкающий взгляд голубых очей в сторону Рёты, который криво улыбается и приоткрыв один глаз, спрашивает:        — Так заметно, что мы беспокоимся, Куроко-ччи? Забейте, это вас не касается — не отнимая головы от своих рук, тихо, но жестко проговаривает блондин. Должно быть, разговор на том бы и закончился, если бы не внезапный поступок Акаши: он картинно хлопает себя по лицу ладонью. Аомине раздражённо передёргивает плечами и начинает:        — Даже не дума… — его перебивает не менее решительный голос Сейджуро:        — Я так понимаю, это всё из-за Касамацу? Почему вы не навестили его, а примчались сразу сюда? Вам на него наплевать или же наоборот, это своеобразная забота? — с улыбкой демона на губах провоцирует на агрессию капитан команды Поколения Чудес. У него на славу это получилось. Два взгляда обжигают своей яростью.        — Ты что этим хочешь сказать, Акаши?! — вставая со своего места и рыча на Альфу, который усомнился в нём и его паре, сжимает кулаки Дайки. Улыбка становится ещё слаще у красноволосого юноши, который продолжает, совсем не боясь гнева брюнета:        — Что я хочу сказать? Не строй из себя дурака, Аомине. Я говорю о том, что вы сомневаетесь в своей нужности ему, другими словами, в его преданности и любви к вам. — Холодно закончил Сейджуро. На такое заявление почему-то возмущается Кагами:        — Хэй, ты случаем нигде головой не ударился? Касамацу-сан не так воспитан, чтобы такое про него думать. Рёта, Дайки, вы-то чего молчите? Неужели… да ну, бред какой-то. И вправду похоже сомневаетесь — удивлённо воззрился после своей тирады Тайга на Альф, которые низко склонив головы, смотрели вниз. За столом установилась гробовая тишина. Никто не двигается с места, мысленно продумывая все варианты событий: вот сейчас Дайки ударит Акаши или это сделает до него Кисе; Аомине берёт и опрокидывает стол, сбегаются люди; начинается потасовка между старыми друзьями… но всё это лишь раздумья сидящих за столом игроков. В настоящем же, Рёта медленно поднимается и мелкими шагами доходит до выхода из кафе, где через плечо бросает:        — Всем до завтра. Аомине-ччи, ты идёшь?        — Естественно. Подожди немного. — Громко хлопнувшая дверь возвестила всех об уходе форвардов. Игроки облегчённо выдохнули — как только из поля зрения скрылись альфы, явно не настроенные на общение, дышать стало в разы легче. Мидорима укоризненно качает головой, но молчит. Кто-то задаёт вопрос:        — Зачем ты так с ними, Акаши? Это было грубо, пройтись по самому больному месту.        — Меня раздражает их неуверенность и слабость. Будь кто другой на месте этих двух идиотов, давно бы силой потащил Касамацу-сана в загс, а эти всё ждут, только не пойми чего. Я действительно сильно хочу помочь им, но если они не предпримут никаких уверенных действий, профукают своё счастье…

***

      Рёта и Дайки около двух часов прогуливались по вечернему городу, пытаясь привести мысли в порядок. Слова Сейджуро заставили мысли, которые они так долго прятали вглубь себя, вылезти наружу. Они запутались, но продолжали упорно делать вид — всё хорошо, счастливей них на свете больше никого нет. Прибывавший сознанием где-то в далёком воспоминании Аомине, где было всё так просто и ты смотрел на мир сквозь призму оптимизма, не заметил как они с Кисе оказались в пустом парке. Завалившись на одну из многочисленных скамеек, юноша со смуглой кожей начал разглядывать вечернее небо, в котором один за другим зажигались звёзды. Вдруг на его равнодушном лице промелькнула живая искра озарения. Недолго думая, баскетболист сразу же выложил свои мысли рядом сидящему блондину:        — Рёта, может нам стоит поговорить с ним? Возможно он нам подскажет выход в данной ситуации. — Лениво протянул брюнет.        — О ком ты, Дайки? — Устало потирая лицо, задал встречный вопрос Кисе. В конце концов, он не экстрасенс, чтобы читать мысли людей.        — Я об отце Юкио. К своим родителям я не обращусь, как и ты впрочем, так почему бы нам не поговорить с его родителями?        — Это довольно-таки неплохая идея. Пойдём, надеюсь, мы не потревожим семью Касамацу-сана таким поздним визитом…