Во время цветения сакуры

       Падать с большой высоты в пропасть страшно, но не больно. Больно осознавать, что летишь ты долго, но никак не можешь достичь дна, в то время как всякие разные монстры тянут к тебе лапы, пытаясь схватить и впиться острыми клыками в кожу. Ты дерёшь горло, кричишь, моля о помощи, но не один звук не вырывается за пределы бесконечной заглатывающей в себя темноты, лишь чудищ твоего воображения становится всё больше, привлекаемых соблазнительным голосом своей добычи. Отбиваться от них становится с каждой минутой сложнее, силы стремительно покидают хрупкое человеческое тело. Твоё тело не чувствует больше боли и вот наконец, ты остаешься в пустоте один. Разорванный душевно, с глубокими кровоточащими ранами — почти достигаешь дна, как пустоту и какофонию из тёмного марева разбавляет едва заметный, родной запах хвои, что позволяет вынырнуть из своего подсознания в реальный мир — сразу же окутавший тебя невыносимой болью…

***

       Первое, что я услышал, это — собственный сдавленный хрип. По телу прошёл табун мурашек от холода. Попытка встать не увенчалась успехом, лишь прошибая тело импульсами боли то там, то тут. Всё что со мной произошло — не оказалось сном, выдумкой расшалившегося разума после проигрыша. Прорвало на истеричные хрипы и рыдания. Предал. Я их предал. Закрыв рот здоровой рукой, я сжал зубы, чтобы особо не шуметь и издавать звуков. В комнате никого кроме меня не было. Нужно придумать план и сбежать, пока не поздно. Нужно встать и уйти. Около десяти минут ушло, для того чтобы только встать с постели — слабость и духовная разбитость дали о себе знать. Эти монстры даже не убрали своих следов, в открытую как бы мне бросая вызов и указывая на своё место шлюхи. Ненавижу, как же я их ненавижу! Глаза застилает пелена слёз, однако, я не даю себе времени выплакаться. Успею ещё, сейчас нужно уходить. Схватив первую попавшуюся одежду, наспех натягиваю на своё изуродованное тело — мой сосуд для души, теперь мне напоминает одну большую гематому. От шороха со стороны сердце застревает где-то в горле, мешая нормально дышать — как бы я не храбрился, я их до дрожи боюсь. Этого показывать нельзя, а ещё лучше, с ними мне не пересекаться. Только сейчас понимаю, что меня тревожило всё это время — в комнате я всё-таки не один. Кто-то из этих тварей сейчас в душе, а может, они даже там в вдвоём. Другого шанса больше не будет. Открываю тяжелые шторы и смотрю вниз, в надежде, что это хотя бы третий этаж. Не в мою пользу. Этаж девятый, не меньше. Уже ни на что не надеясь, на цыпочках продвигаюсь к двери, ведущей меня к свободе. Сердце собирается пробить грудную клетку от волнения… Бинго! Она не заперта на моё счастье. Натягиваю на голову капюшон безрукавки, дабы не светить лицом. Судя по тому, как от меня шугаются уборщики, даже в одежде для такого места я выгляжу нелицеприятно. Ещё бы от меня не отшатывались. Несёт течкой и этими суками за версту, не скорее всего, а точно. Левая рука при каждом неосторожном движении награждает взрывами боли, от которой хочется лечь и свернуться клубком — не двигаясь, не думая, не дыша. Боже, сколько же здесь ступенек?! Нужно было спускаться лифтом, но вероятность того, что я встречу кого-то из американцев там высока. Внезапно в голову начали лезть совсем ненужные мысли, из-за которых я чуть не сбил человека с подносом в руках. Столкновение отрезвило меня. Подняв взгляд, я столкнулся с глазами Нэша, который прищурившись меня рассматривал с другого конца большого холла известной гостиницы. От этого холодного и дикого взгляда, кровь застыла в венах, а мышцы как будто забыли, что нужно двигаться, нужно уносить ноги отсюда. Слова прозвучавшие на весь полупустой холл стали спусковым крючком к…:        — Куда это ты собрался, малыш? -… к тому, чтобы я рванулся к выходу, превозмогая чудовищную боль. Вылетев из отеля, я со всей скоростью, на которую был способен в данный момент, побежал в сторону парка. Сзади слышался злой голос, судя по всему, материвший меня на своём языке, но я просто так сдаваться не собираюсь. Как только добегу до парка, там он меня уже не тронет, там будут люди, которые мне помогут… Ещё немного, пару метров, ну же, ты сможешь, Юкио… Он меня сбивает с ног… приземлившись на больную руку взвываю, однако не даю отчаянию поглотить себя и пытаюсь ползти, так как встать нет никакой возможности. Схватившие за волосы руки, с силой прикладывают меня пару-раз головой об бетонную поверхность. Реальность плывёт перед глазами, раздваиваясь и мельтеша разноцветными пятнами.        — Я ведь и вправду не хотел быть с тобой таким жестоким, обезьянка, но ты не оставляешь мне другого выбора. Придётся тебя посадить на цепь и переломать ещё пару косточек, чтобы даже не думал больше сбегать. Негоже игрушке решать, наигрался хозяин или нет. — С садистским удовольствием на лице выдала эта мразь, ласково проведя пальцами по моим разбитым губам.        — Зачем ты это делаешь? Прекрасно понимаешь, что меня будут искать… Они… меня найдут, слышишь?! И вам тогда точно несдобровать. Отступись, пожалуйста… — Я никогда не любил, да и не использовал своих альф для припугивания или чего-то подобного. Но я просто уже не могу контролировать вырывающиеся изо рта слова. Не мог смотреть в эти невыносимые глаза без страха. Кисе, Кисе, Аомине… где же вы? Отец… Следующие слова окончательно убивают во мне надежду:        — О, безусловно, мы вернём тебя им на глазах у всех твоих знакомых. Красиво алеющего засосами и растраханным. А может, даже, с меткой. Ну уж в противном случае, если ты нам наскучишь за неделю, по частям они тебя точно получат. И повеееерь, никто мне и слова сказать не сможет. — Презрительно ухмыляясь, закончил баскетболист. Я поверил каждому сказанному его слову…