Слова, которые я (не)сказал

Оно смотрит вокруг себя — и видит бескрайнюю пустоту. Оно пытается вспомнить хоть что-нибудь, но не находит в себе ничего, кроме забвения — и Забвения. Где-то в памяти мелькает отголосок чего-то странного, чего-то, что не должно быть: красное небо, белая вспышка, неприятное чувство, выкручивающее… кости? Оно не помнит, что такое кости, но это слово кажется правильным. Оно вспоминает название чувства — “боль”. И тут же забывает. Оно не знает, чем является и откуда взялось, но последовательность нулей и единиц вдруг вспыхивает и собирается в новое значение. Оно понимает: кто-то из братьев-сестер близко. Оно понимает — это Безумная Звезда, Дыра-по-форме-Ситис. Оно вспоминает еще одно имя, старое имя — Бездна-отраженная-дважды. Нули и единицы колышутся в приветствии, а после складываются в образ, удобный смертным (кто такие смертные?). Безумная Звезда выглядит молодым мужчиной из народа, которого больше не существует. Его глаза слепы — но Оно видит в них отражение собственной последовательности единиц и нулей и узнает свое имя. Закат-и-Закат, Луна-и-Луна. Затем всматривается глубже и видит еще одно имя, старое имя — Сехт. У него нет иных значений, кроме боли и скорби, не в этой кальпе — но звучание кажется правильным. Оно решает звать себя Сехтом. Безумная Звезда чувствует это намерение — и смеется. Код вокруг вихрится, вспыхивая цианом. Сехт обращается к памяти прошлых Закатов и понимает — когда-то давно Бездна-отраженная-дважды была порождена иными Безумной Звездой и Луной-и-Луной. Но это было в одной из прошлых кальп — вспоминать о таком нельзя. Подобное дестабилизирует сейчас-истинное пространство-время. Сехт заставляет свои нули и единицы принять новую форму — остатки иных Закат-и-Закат не говорят ничего о приемлемом облике, поэтому он выбирает сам. Прежде недвижное лицо Безумной Звезды вдруг меняется, принимает выражение, равно полное удивления и смирения, ненависти и облегчения. У оболочки Сехта бледное лицо и блестящие руки. Он вспоминает слово: латунь — но быстро его забывает. — Всегда есть Закат-и-Закат. Умирает один — рождается новый. Но это… забавно. Сехт не видит ничего забавного, но чувствует — понимание кроется в прошлой кальпе. Ему не следует этого знать — он создан в нынешней кальпе, а не в прошлой, в отличие от Безумной Звезды. Это знание может внести критические повреждения в новорожденную последовательность нулей и единиц — поэтому Закат-и-Закат по имени Сехт забывает это. Безумная Звезда издает звук, значение которого — отчаяние пополам с разочарованием, и растворяется в этой части Забвения, воссоздаваясь в собственном домене. Сехту все равно. Прежние Закат-и-Закаты никогда не были союзниками Безумной звезды, а единственный их союз обернулся появлением нестабильного элемента в мировом коде. Кроме того, Инвертированные Ситис всегда безумны — как и любые звезды. Рассвет-и-Рассвет не хочет думать об этом больше. Вместо этого Сехт обращает внимание на плывущие в Снорукаве руины. Он знает название. АРЕНА. АРЕНА покрыта льдом, и огнем, и пылью давно умерших звезд. Сехт вспоминает название “хортатор” и имя “Неревар”, но эти слова причиняют боль, поэтому он ограничивает их защитой. После решит, удалять данные, или пытаться понять их глубже. Он спускается на АРЕНУ и понимает, что такое “смертный”. Ему не нравится это понимание. Его значение — белая вспышка, красное небо, боль, перекраивающая код наживо. Сехт смотрит туда, где смертные видят лишь небо цвета #ff0000, — сам он видит сбывшийся сон, нерассказанный миф, единственно важную последовательность единиц и нулей. Он вновь смотрит на облик, который решил считать первым — бледная кожа, твердое злое золото вместо рук и ног, — и вспоминает как плавятся нервы. Ему кажется — это тело когда-то принадлежало смертному из прошлой кальпы, который пытался подчинить себе солнце, и звезды, и черную воду. Ему кажется — этот смертный добился успеха. Ему кажется — он и есть этот… Сехт стирает последовательность единиц и нулей, складывающихся в эту мысль. То, что было до не-рождения, должно быть стерто, если только это не память, сила и значение прежних Закат-и-Закат. Переход из кальпы в кальпу отсекает ненужное. Смертный по имени Сил Сота, изменивший себя и уничтоживший для этого свою кальпу, добился успеха. Он действительно изменился — пусть и умер как смертный и как Сота Сил. Но Закат-и-Закат, Луна-и-Луна, Мать-и-Отец Роз, которого посвященные смертные знают под именем СЕХТИ ЭЙ СЕХТ, никогда этого не узнает. Боги не должны ничего знать (помнить) о собственной смерти.