Цвета.

      Красные капюшоны. Точно красные головешки, — среди них всего один чёрный… вероятно, полностью обуглившийся.       Красные капюшоны в тёмной дождливой мгле… вспышки, выстрелы.       Красная кровь, смешиваясь с дождевой водой, стекается в лужи и ручейки, бежит по асфальту.       Красный — это его гнев. Его ненависть. Его боль.       В тот день никто из его друзей не выжил. In demon days it’s cold inside You don’t get nobody, people sigh.       Ненависть жгучая, но она не греет. Гнев пылает, но внутри — холодно. Внутри — пустота, всё выжжено. Выедено, точно кислотой.       Красный — это его ад.       Рассел видел настоящих демонов. Они преследовали его. Они проникали в его голову. Они заползали ледяными щупальцами прямо в его сердце.       Он не знал, куда прятаться. Бежать было некуда.       Как сбежать от того, что внутри тебя?..       Красный — это адское пламя, которое выжигает его душу. Hiding in a hole in there All the glasses are too big Bring it back, got to hold it back To let you do that yet you don’t want me back Before it fall down, falling down, falling down Falling out to go far from the sun.       Рассел оказывается заперт в своей собственной голове. Он закрывается от всех, остаётся один на один сам с собой… Ему кажется, что всё его существо сейчас представляет собой одну сплошную боль. Одну нескончаемую, невыносимую, нестерпимо терзающую боль. Клыки демонов, разрывающие его плоть, и их красные языки, льющие отраву в его сердце…       Красные языки пламени.       Ему хочется сжаться в болезненный комок, сжаться, точно обугливающийся лист бумаги. Сжаться и почернеть. Сгореть… In these demon days it’s so cold inside So hard for a good soul to survive.       Расселу нестерпимо холодно. Кажется, что для него теперь наступила вечная зима. Холод оставляет мучительные ожоги и язвы. Вызывает оледенение плоти.       Кажется, что даже солнце над его головой погасло.       Красные языки адского пламени горят ледяным огнём. Красные языки демонов жалят кислотой.       Он один, они забрали их… забрали их всех.       Красные капюшоны.       Он совсем один. Никто не придёт.       Ему кажется, что сейчас о нём забыли и небеса, и мать-земля. In these demon days it’s so cold inside So hard for a good soul to survive You can’t even trust the air you breathe Cause mother earth wants us all to leave.       Расселу кажется, что его кровь замерзает, становится тягучей и неспособной циркулировать. Лёд подбирается всё ближе к сердцу с каждым новым ударом пульса.       Ему кажется, что огонь внутри него не сможет погасить уже ничто. Даже целый океан.       Целый океан не способен утолить его боль. Океан слёз не сможет изжить мучительную жажду. Слёзы будут только разъедать, как кислота. Слёзы выжгут его сердце насквозь.       И всё-таки он ныряет в воду. Ему хочется остановить боль. Если не остановить, то хоть ненадолго притупить её…       Красный — это его кровь. Кровь солёная, как и слёзы. И если проливание слёз не принесёт никакого облегчения, то наступит ли оно, если он прольёт кровь?..       Нет, чужой крови Расселу не нужно. Да и его кровь мало кому сгодится.       Даже если мать-земля позабыла о нём, вряд ли она возрадуется, если он окропит её иссохшие губы алыми едкими каплями.       Ведь земля тоже страдает от жажды. Ей тоже больно, — а где-то глубоко внутри неё бурлят и бушуют адские пожары и огненные потоки. Она горит изнутри, вся пылает… Но живёт.       Красный — это цвет жизни.       Красный — это его жизнь.       Небеса тоже не хотят созерцать наши страдания. В небесах светит солнце, яркое, ясное, светлое. Солнце — это небесный огонь, но он не жжёт и не пожирает изнутри.       Небесный огонь мягкий, он согревает, он даёт жизнь. Он напитывает силами и энергией, заживляет раны. Он исцеляет… Pick yourself up — it’s a brand new day, So turn yourself round. Don’t burn yourself, turn yourself, turn yourself around to the sun.       Восход. Алые лучи высвечивают на стене причудливые узоры. Утренний воздух — прохладный, кристальный.       Рассел поднимается, подходит к окну, прикрывая глаза и вдыхая. Он впервые дышит глубоко, и с каждым глотком воздуха в него словно входит некая живительная сила. Рассел пьёт утренний воздух, точно целебный эликсир. Воздух, пропитанный солнцем. Алым, точно кровь, которая течёт по его жилам, согревая тело, разнося клеткам живительный кислород.       Красный — это каждый новый день. Каждый новый рассвет.       Красный — это солнце. Солнце дарует жизнь.       Небесное пламя — это пламя жизни. Небесное пламя не уничтожает, – оно созидает.       Не сжигай себя, — повернись лицом к солнцу. In demon days it’s cold inside You don’t get nobody, people sigh It’s so bad, lasting far, but love yourself Hiding in a hole in there.       Он вдыхает ещё, ещё глубже, точно расправляя лёгкие. Нестерпимая боль в грудной клетке постепенно проходит; напряжение, сковавшее мышцы в мучительных судорогах, точно в железных цепях, наконец отпускает.       Нет, он не позволит погубить себя. Себя надо наполнять не ненавистью, а любовью. Любовью ко всему миру, всему прекрасному и светлому…       Красный — это ещё и любовь.       Весь мир — в тебе. Любовь — в тебе. Огонь жизни — в тебе…       Жизнь — это такой чудесный дар. Don’t burn yourself, turn yourself, turn yourself around to the sun, To the sun, to the sun, To the sun, to the sun…       Красный — это цвет его демонов. Но кто сказал, что он собирается им проиграть? Битва только началась.       Новый рассвет настал. В эти адские дни так холодно внутри, И доброй душе так тяжело выжить. Но не сжигай себя, — повернись лицом к Солнцу, К Солнцу, к Солнцу, К Солнцу, к Солнцу…