Невозможная любовь

Каждый вечер они собирались втроем — Санса, Джон и Призрак. Дни их были заняты неотложными делами, отнимающими все время без остатка — так, что они даже поесть иногда не успевали, - но вечера принадлежали им. «Моя маленькая семья», - с теплотой думала Санса, глядя на улыбающегося ей Джона. Никто не смел нарушать их уединения в эти загадочно-прекрасные вечера. Мизинца, как-то раз попытавшегося это сделать, оба обдали смертельным холодом, а после его выловила Бриенна и дала понять, что его присутствие нежелательно. Она даже вытащила свой огромный меч, и Бейлиш понял, что шутить она не любит. "Ну что ж, - подумал он, - придется действовать иначе". Джон и Санса содрогнулись бы, увидев его улыбку. Но они пребывали в блаженном неведении относительно планов Мизинца. Уютно устроившись у камина, Джон и Санса обсуждали проблемы текущего дня, делились воспоминаниями, смеялись над шутками друг друга, пили эль или вино с пряностями. Санса иногда вышивала, тихо напевая, и Джон чувствовал себя по-настоящему счастливым и спокойным в эти минуты. С каждым днем Джон становился все роднее для Сансы. Она привыкала к нему, к его глазам, его голосу, его шагам. К его манере сутулить плечи, вскидывать голову. К мелочам, казавшимся ей теперь такими важными. В один из таких вечеров Джон рассказывал ей о своих детских годах. Рассказывал с улыбкой, но Санса почувствовала боль отверженного мальчишки-бастарда, горечь ребенка, не имеющего родной души в целом свете. Она вдруг почувствовала, какой ужасной злюкой была по отношению к нему. - Прости, Джон, если бы я только знала... - Ты не виновата, - ответил ей Джон, мягко улыбаясь. Ей вдруг до боли захотелось коснуться его лба, волос, заглянуть в эти добрые, любящие глаза. - Джон, - позвала она, не до конца осознавая, что же собирается ему сказать. Ей просто до физической боли хотелось, чтобы он посмотрел на нее. Джон поднял взгляд, и сердце Сансы пропустило удар. Она не в силах была произнести ни слова, но Джон словно и не ждал этого — он молча смотрел на нее, и ей казалось, что он читает ее мысли. Санса утонула в его взгляде, ей казалось, что весь мир вокруг них замер. Боги, Старые и Новые, как же ей хотелось позволить себе коснуться его прямо сейчас! Провести руками по его волосам, по шраму у него на лбу... В груди ее стало тесно и жарко от его взгляда и от своих непрошеных мыслей, и она поднялась, прерывая этот молчаливый диалог. - Уже поздно, пойду-ка я спать, - нарочито зевнула она. Сделала шаг и пошатнулась — это выпитый эль сыграл с ней злую шутку! Джон вмиг подскочил к ней, поддержал за локоть. Его глаза оказались так близко, что она не смогла удержаться от искушения. Кончиками пальцев, легонько она коснулась его висков, провела по скулам и губам, к которым так хотела прижаться. Джон закрыл глаза, наслаждаясь секундами неожиданной близости, и осторожно притянул ее к своей груди. Санса обвила руками его шею и прижалась к нему. - Джон, ты ведь не оставишь меня больше одну? - дрожащим голосом спросила она. - Никогда! Пока я жив, мы будем вместе. Я обещаю. Санса закрыла глаза, доверяясь его словам, его рукам, крепко охватившим ее тонкую талию. Она хотела большего, но это было невозможно — они ведь не Таргариены и даже не Ланнистеры — они Старки, потомки великого рода королей Севера. Она отстранилась и хихикнула. - Похоже, я не дойду до своей опочивальни. Ты проводишь меня, Джон? - Конечно! - Джон с готовностью подхватил ее под руку. Они дошли до двери ее спальни, и Санса открыла ее и обернулась к Джону. - Спасибо. Спасибо тебе за все. - Пожалуйста, Санса. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, - отозвалась Санса, закрывая дверь. Нет, ночь ей предстояла более чем неспокойная. Кончики пальцев все еще кололо от воспоминаний о прикосновениях, которые она себе позволила. Санса прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Джон, Джон! Кто бы мог подумать, кто мог бы предположить, что этот человек станет ей так дорог. Ее сводный брат, которого она не замечала столько лет. Брат, который был так близко — только руку протяни — и в то же время так далеко. Недостижимо далеко. Брат, о котором она думает все чаще — и не может заставить себя перестать. Брат, лицо которого она видит, закрывая глаза, руки которого чувствует, несмотря на то, что их объятия давно разомкнуты. Ни к одному мужчине во всем свете она не испытывала ничего подобного. Никогда. Ни к Джоффри, которого когда-то любила, ни к Тириону, чьей женой она была. Ее пробрала дрожь от невысказанных, затаенных желаний, от потребностей ее пробудившегося, женственного тела, звавшего ЕГО — единственного мужчину, которого она желала всей душой и единственного, которого не могла получить.