Добро добром вернётся

      В этот раз поездка действительно должна была быть недолгой. Уже через неделю Иван планировал вернуться домой. Но с самого начала планы нарушились. Середина лета, на дорогах полно машин, бесконечные пробки, да ещё и жара. Как назло, полетел кондиционер, а открытые окна не очень и спасали.       Новости о нападениях на дальнобойщиков не на шутку встревожили всех. Теперь водители старались держаться колонами по четыре-пять машин. На стоянках не слышно было привычных шуток, народ подозрительно приглядывался ко всем легковушкам, заезжавшим на площадки для большегрузов. То и дело слышалось: «Кто едет до Челябинска? Троицка? Пензы?..»       Ивану повезло: и туда, и обратно нашлись попутчики. Они так и двигались: одна машина сворачивала, её место занимала другая. Мужики подстраховывали друг друга, и от этого становилось спокойнее. Даже если в дороге случалась поломка, останавливались все, быстро помогали с ремонтом и ехали дальше.       Каждый вечер звонил Антошка. Иван, первый раз увидев его смешную мордашку на телефоне, а потом и прочитав надпись «Антон Иванович, сын», долго смеялся, поняв наконец, что имел в виду Антон. Ну, раз Тошка назначил его своим отцом, то кто он такой, чтобы быть против. Тем более сам о таком и не мечтал. Папкой Антошка его, конечно, не называл, но всё равно было приятно.       Ещё приятнее было, когда телефонную эстафету перехватывал Антон-старший. Тогда Иван уходил подальше от лишних глаз, потому что от разговоров с Антоном горели не только уши и щёки.       — Иван, неужели и ты сдался? — подшучивали над ним знакомые водилы. — Хороша зазноба, наверное?       Иван отмалчивался — ни к чему им знать, что за «дама сердца» у него появилась. Личная жизнь на то и личная, чтобы не светить ею перед всеми подряд. А в его ситуации — тем более.       Брать на обратном пути попутный груз было нормальной практикой. И машину не приходилось гнать порожняком, и лишняя копейка перепадала. Главное, чтобы всё было оформлено официально, а путевые листы и накладные не вызывали подозрений.       Иван никогда не отказывался от такой шабашки. Эта поездка не стала исключением. Правда, до своего города груза не было, и надо было сделать небольшой крюк, чтобы доставить его в нужное место. Зато потом можно было спокойно возвращаться домой и поговорить с начальством об отпуске. Иван уже несколько лет не отдыхал нормально. А как бы было здорово уговорить своих Антонов смотаться куда-нибудь подальше от города, да хотя бы к ближайшей речке. Взять палатку и насладиться прелестями дикого отдыха. Антошке должно понравиться…       Замечтавшись, он не сразу заметил серую иномарку, упрямо следующую за ним уже несколько километров. Внутри неприятно кольнуло. Как на грех, ни впереди, ни сзади никого больше не было. Дорога была абсолютно пустой, словно всё живое вокруг спряталось в ожидании беды.       — Где эти чёртовы отпускники, когда они так нужны?! — тихо ругался Иван, сбрасывая скорость.       Те, кто находился в иномарке, тоже притормозили, сохраняя расстояние.       — Значит, не просто так ребятки ко мне прицепились, — рассуждал Иван вслух, теперь уже вдавливая педаль газа. Звук собственного голоса не давал панике вырваться наружу.       Иван понимал, что шансов оторваться у него не много, но всё же надеялся, что получится.       Когда за окном сгустилась темнота, а до города оставалось всего ничего, преследователи, видимо, решили, что пришло их время. Машина заметно прибавила скорости и пошла на обгон, мигая при этом фарами в требовании остановиться. Иван делал вид, что не замечает сигналов. Ему бы только до ближайшего жилья добраться, а может, повезёт, и где гайцы будут сидеть в засаде… Но, похоже, везение в этот раз отвернулось от него.       Иномарка, прибавив ещё скорости, вырвалась вперёд и остановилась поперёк дороги, загородив Ивановой фуре путь. Пришлось резко тормозить.       — Вот сволочи! — ругнулся Иван. — Опытные, гады! Ишь как всё рассчитали! — Фиат, теперь Иван рассмотрел точно, стоял в паре метров от остановившегося большегруза.       Из машины вышел хлипкий на вид мужичонка и не торопясь направился к кабине. Иван, забыв об осторожности, со злостью открыл дверь и спрыгнул на землю.       — Ты что творишь?! — заорал он. — Тебе жить надоело? Какого хрена под колёса лезешь? А если бы я затормозить не успел?!       — Тебе же показывали, чтобы ты остановился, но ты не понимал, — спокойно ответил мужик. — Пришлось идти на крайние меры.       — А ты что, дорожный патруль, чтобы я по твоему сигналу останавливался? — ещё больше разозлился Иван.       — Ага, — нагло ухмыльнулся незнакомец. — Можешь считать меня санитаром трассы.       — Да я тебе!.. — Иван хотел схватить его за грудки, чтобы всю душу из этого недомерка вытрясти, но не успел.       Затылок обожгла боль, перед глазами всё закрутилось, и он как подкошенный рухнул под колёса собственной фуры.       «Умирать нельзя. Меня ждут», — последнее, что пронеслось в голове, прежде чем провалился в вязкую темноту.       Иван несколько раз приходил в себя ненадолго, но не мог понять, где он и что с ним. Тело было тяжёлое, непослушное, даже глаза приоткрыть не получалось. В ушах стоял гул, и время от времени сквозь него пробивались голоса. Слов Иван разобрать не мог, но то, что рядом с ним кто-то был, успокаивало.       Чуть позже у него уже получалось удерживаться в сознании подольше, но состояние всё ещё было слабое, словно у младенца. Иван понял, что он, скорее всего, в больнице, и даже научился различать голоса. И очень обрадовался, когда среди чужих услышал знакомый и почти родной.       Голос то приближался, то отдалялся. Он что-то говорил, но Иван, как ни старался, не слышал — что. От бесплодных усилий к шуму в голове добавился звон, и он почувствовал, что опять падает в чёрную пропасть. Испугался, что в следующий раз голос не услышит, собрал последние силы и попытался позвать его, сказать, чтобы не исчезал, что он, Иван, обязательно вернётся. Вместо слов вырвался тихий хрип, но зато получилось шевельнуть рукой.       — Доктор!!! Да позовите же кто-нибудь врача! — закричали рядом, и Ивану захотелось улыбнуться — наконец-то он разобрал слова. А голос прозвучал совсем рядом: — Вань, Ванька, слышишь меня? Ванька, не смей опять отключаться! Ванька-а…

***

      — …сам купил. Тебя же нет. А он сказал, что ты ему лучше одежду всегда выбирал. Представляешь? Я ему фирменное всё взял, а ему не нравится! Хотя он не специально, наверное. Просто по тебе скучает. А рюкзак новый брать отказался, сказал, что с твоим ходить будет. Постирал его. Сам, прикинь? Лямки подшил и таскает. Ванька… Приходи в себя уже. Нам без тебя тошно. Не ради меня, так ради Тошки. Он же тебя как отца любит, сволочь ты такая. Ты права не имеешь его бросать. И меня тоже.       Антон каждый вечер приезжал сюда и сидел рядом с Иваном. Тот всё ещё толком не приходил в себя, но врачи успокаивали, что кризис миновал, и Иван обязательно поправится. Антон им верил — врачам виднее.       Тошка тоже просился к Ивану в больницу, и один раз Антон сдался. Мальчишка, увидев своего «дядь Ваню», разревелся и выбежал из палаты. Больше его Антон не привозил. Приезжал домой и пересказывал всё, что ему самому говорили врачи.       Было страшно, что Иван не придёт в себя или останется парализованным — никто не исключал такой возможности. Но лучше второе, главное, чтобы жил, а с остальным справятся. Как там говорят? Вместе мы сила? Так вот они втроём были силищей.       Антон легко сжал лежащую неподвижно кисть, в надежде, что почувствует хоть какое-то движение. Ничего…

***

      В этот раз выбираться было особенно трудно. Если раньше тело ощущалось просто тяжёлым до неподъёмности, то сейчас всё оно горело от боли — от макушки до кончиков пальцев на ногах. Иван не выдержал и застонал.       — Доктор! — закричали рядом. «Зачем так громко?»       Ивана стали трясти за плечи, приговаривая:       — Ванька, открой глаза, слышишь? Открой!       — Молодой человек! — прозвучал ещё один голос. — Прекратите его трясти и отойдите. Дайте мне осмотреть пациента!       Иван попытался открыть глаза, и у него получилось. Чётко увидеть что-то было невозможно, яркий свет слепил, а все предметы вокруг расплывались силуэтами.       Вот один из них приблизился, и Иван рассмотрел белый халат. «Врач», — подумал он.       Его ощупали, посветили фонариком в глаза — будто света мало! — и удовлетворённо сказали:       — Вот теперь я могу точно сказать, что всё будет замечательно. Отдыхайте, силы вам понадобятся, — Ивана похлопали по плечу, и это движение отдалось дикой болью. Он опять застонал и закрыл глаза. — Ничего, ничего, сейчас сестра вам капельницу поставит, и будет полегче. Отдыхайте. А вы, молодой человек, идите-ка домой и тоже отдохните.       — С ним точно всё хорошо теперь будет? — такой родной, но встревоженный голос. «Антон». Ивану захотелось убедиться, что он здесь, рядом. С трудом удалось пошевелить пальцами. Тут же их коснулась тёплая рука.       — Я тут, Вань, я рядом.       Помня о ярком свете, во второй раз глаза открывал осторожно. Теперь уже всё виделось чётче, и он смог рассмотреть склонившегося над ним мужчину.       — Похудел, — прохрипел Иван и отключился.

* * *

      Валяться на больничной койке было бы скучно, если бы не Антоны. Рыськин-старший обязательно приходил с утра, убегал по делам, а вечером возвращался с Тошкой.       Антоха как-то вдруг повзрослел, и Иван чувствовал себя виноватым. И так у пацана детства не было, теперь вот опять в глазах страх появился. Это Иван боялся привыкать и привязываться, а у Антошки таких вопросов и не возникало — он принял его сразу, даже сыном вон назвался.       — Я так испугался, — пыхтел он ему в плечо в первый вечер, давясь слезами. — Они мамку просили к телефону позвать, а я им сказал, что у меня только папка и дядька, а мамки нет.       Иван успокаивающе гладил Тошку по голове и шептал, что всё нормально будет, он сильный, поднимется.       Хотелось так же обнять стоявшего рядом Антона, но было нельзя. Они только перекидывались взглядами и говорили ни о чём.       Несколько раз приходил следователь, уставший мужчина с равнодушными глазами. Спрашивал, записывал, опять спрашивал. Иван отвечал, рассказывал, что мог вспомнить, но не верил, что это поможет найти ублюдков. Оказалось, зря. С его помощью или без, но их, наконец-то, повязали. Следователь принёс несколько фотографий, и Иван уверенно показал на одну из них, на память, слава богу, не жаловался, того хлюпика запомнил очень хорошо. Подписал кучу бумаг, уверил, что из города в ближайшее время уезжать не собирается — врачи предупредили, что выздоравливать придётся долго — и распрощался. Вроде и не напрягали его все эти расспросы, понимал, что надо, но бесило, что следователь норовил сунуть нос, куда его не звали. Почему о сыне никто не знает? Да потому что знать некому. Почему Антошка живёт не с отцом, а с дядей? А где ему ещё жить? Иван всё время в разъездах. Не таскать же пацана с собой! Было страшно, что следак начнёт копать глубже, и тогда их точно ждут неприятности, но Антон успокоил. У него-то все документы были оформлены официально, ни одна собака не подкопается, а что Иван нигде не числился отцом, так то не его вина — мать у мальчишки непутёвая была, это каждый, кто её хоть мало-мальски знал, подтвердит. Вроде успокоил, но Иван всё равно не понимал, какая связь между нападениями и его «отцовством».       Лежать надоело до чёртиков, но врачи всё ещё не разрешали подниматься. Правда, Иван тайком всё же нарушал запреты — не привык он валяться без дела, так и с тоски сдохнуть недолго. Голова кружилась, тело словно и не его — напрочь отказывалось слушаться. Сначала он просто садился, потом начал вставать и делать два-три шага вдоль кровати. Коленки предательски подгибались, но он был горд собой. Пусть эти медики говорят что хотят, но у него нет времени на болезнь. Да и работать надо, деньги, конечно, в жизни не самое главное, но без них никуда.       Лечащий врач всё же засёк его попытки и махнул рукой, мол, делай как знаешь, здоровье-то твоё.       Когда выписывали, Иван радовался как мальчишка. Раньше не верил, что можно устать от безделья, а тут испытал на своей шкуре. Его бы воля, он бы и на работу уже вышел, но тут врач и Антон были неумолимы. Один твердил, что ему ещё предстоят недели и недели реабилитации, а второй категорически заявил, что больше не отпустит. Позже, правда, успокоился и смирился, когда Иван напомнил, что кроме как баранку крутить, ничего больше и не умеет.       — Домой? — спросил Антон, когда вещи были собраны, а рекомендации выслушаны.       — Домой, — согласился Иван.       На улице уже вовсю хозяйничала осень. Иван, прижавшись лбом к стеклу, с грустью смотрел на мелькающий пейзаж.       — Что-то не так? — с тревогой спросил Антон.       — Да нет, нормально всё. Хотел вам предложить летом в отпуск съездить куда-нибудь на природу, чтобы только мы втроём, а оно вон как всё обернулось…       — Нашёл, о чём переживать! — улыбнулся Антон. — Съездим в следующем году. Ты же не против, что я тебя к нам везу? — Антон вроде бы спрашивал, но по тону было понятно, что возражения приниматься не будут. — Мы и вещи твои уже перевезли.       — Все? — поинтересовался Иван, старательно пряча улыбку.       — Нет, мебель оставили, — хохотнул Антон, сворачивая в знакомый двор.       — Мебель — это хорошо. Не придётся в пустые стены возвращаться.       — Кто тебя отпустит?! — Антон остановился, но из машины выходить не торопился. — Вань, я ведь серьёзно тогда говорил, ты нам нужен.       — Вы мне тоже, — признался Иван. Конечно, машина не место для этого разговора, но кто знает, когда получится спокойно поговорить. Так что надо было пользоваться моментом. — А как мы Антошке всё объясним?       — Думаю, сейчас он не будет задавать никаких вопросов, а дальше — решим, — успокаивал его Антон. — Давай просто жить, а проблемы решать по мере их появления? Согласен?       Иван задумался. Может, Антон прав? Почему бы не попробовать? Так не хотелось сейчас оставаться одному. И, чего уж там, привязался он к своим Антонам, как ни сопротивлялся. Конечно, будет непросто, но они справятся. Обязательно.