***
Через какое-то время, после визита Джина, омеге принесли завтрак. И, смотря на содержимое подноса, можно было подумать, что Чимина кормят на убой, ибо по-другому нельзя было объяснить все те излишества, которые переполняли поднос. Глаза разбегались от всех вкусностей, но аппетит пропадает от понимания, зачем его так кормят. Затем, чтобы омега как следует набрался сил, дабы после вытрахать их из него. Но, пересилив себя и свою гордость, ибо вряд ли голодовкой чего-то можно добиться, он всё-таки подкрепился. Дожёвывая виноградинку, Чимин услышал, как в дверь кто-то вошёл. Пак поднял глаза от своего завтрака и увидел Уля, что мягкой поступью подходил к кровати. — Привет, котёнок, — присаживаясь рядом с Паком, разве что не мурлыкал Ё. — Привет, — проглатывая пережёванную виноградинку, буркнул Чимин. — Итак, у меня сегодня не так много времени, и я бы поболтал с тобой, но у нас нет времени на глупости. Приступим сразу же к обучению, — на лице Уля расползалась улыбка, в ответ на которую Пак поднял одну бровь в недоумении. Обучение? Неужели Ё пришёл к нему, чтобы учить быть шлюхой. Пака эта мысль не радовала. У него были немного другие планы на сегодня. — Я не совсем понимаю, о каком обучении ты говоришь, — Уль было порывался объяснять, но Чимин его остановил. — Но у меня есть несколько вопросов. — Разумеется, — Ё удобнее расположился на кровати и взял с тарелки виноград. — Я тебя слушаю, мой хороший. Чимин прокашлялся: — Что ж, я не буду ходить вокруг да около, сразу перейду к сути, есть ли какая-либо возможность выбраться отсюда? Пак смотрел с надеждой в глазах, и каково же сейчас Улю от понимания того, что ему придётся убить этот огонёк в зачатках. Этому мальчишке всего восемнадцать лет, ему ещё очень рано на тот свет, он ещё не пожил. Поэтому Ё тяжело вздыхает и отвечает ему. — Нельзя. Никак. И ты должен запомнить и уяснить это для себя ради своей же безопасности. — Но разве… — Никаких но, Пак Чимин, я запрещаю тебе даже думать об этом, — строго произнёс старший омега. — То есть, ты предлагаешь мне просто сдаться, даже ничего не начав делать? — Именно. Если ты сейчас думаешь, что я трус, если не пытался, так вот, я пытался, даже как-то получилось сесть на корабль. Вот только каждый раз меня отлавливали и возвращали. За каждую попытку побега меня били и насиловали. Ты самый молодой из новой партии, обычно омегам по двадцать лет, ты же даже не совершеннолетний, насколько я помню корейские законы. Совсем ребёнок, а уже собираешься ввязаться в страшную авантюру, за которую тебя, скорее всего, просто прибьют, не разбираясь. Много было таких смельчаков, и первые разы их возвращали и учили уму разуму, впоследствии Юнги приказал таких расстреливать. — Я так не могу. — Придётся тебе себя пересилить, — для Уля эта тема была больная. О его попытках побега ему напоминают шрамы. Последний его раз был самым запоминающимся, тогда им занимался сам Юнги. В тот день он переломал омеге руки, от чего те ноют, когда за окном непогода. — Давай закроем эту тему и перейдём к тому, зачем я вообще сюда пришёл. Чимин оставляет несколько пометок в своей голове на тему побега и откладывает её в дальний ящик. Нужно разбираться с проблемами по мере их поступления. — Хорошо, тогда о каком обучении ты говорил? — О, ничего особенного, я всего лишь объясню основные правила публичного дома и научу тебя, как правильно ублажать альф. Слова Уля подтвердили догадки Пака, от чего он слегка нахмурился. — Иными словами, ты научишь меня трахаться? — Какие отвратительные слова выходят из такого милого ротика, — почему-то для Чимини это прозвучало как-то пошло, и его щёки покрылись румянцем. — Боже мой, ты такой невинный. Но, тем не менее, ты сказал все правильно. — Что будет, если я откажусь? — Тогда меня отправят к кому-нибудь другому, а к тебе придёт Хосок, который с тобой церемониться не будет, — Уль решил не добавлять, что, скорее всего, Чимин бы перешёл в руки Юнги, раз тот его выбрал. Зачем лишний раз пугать мальчишку? Если выбирать из двух зол, то Чимин бы в любом случае предпочёл Уля, ведь он тоже омега и уже успел на себе прочувствовать всю прелесть жизни в борделе. — Тогда учи меня. Ё убрал поднос на тумбочку и сел ближе к Паку. — Что ж, давай начнём с основных правил. Итак, если ты хочешь обратиться к какому-нибудь альфе, ты говоришь «Господин». Никогда не лезь с поцелуями в губы, если альфа сам не изволит это сделать. Старайся быть учтивым, мягким и податливым, ни в коем случае не груби и не сопротивляйся. Также перед вечером следует себя растянуть для своего удобства. По мере того, как говорил Уль, в Чимине просыпался гнев и ворох негодования. — А может им ещё в ножки кланяться? — от возмущения Пак развёл руками. Уль в ответ на это закатил глаза. — Ох и настрадаешься ты в этом месте. Ладно, основные правила я тебе сказал, а следовать им или нет — это уже дело твоё. Что ж, в таком случае предлагаю перейти к практике, — с этими словами Ё взял в свои ладони лицо Чимина и прикоснулся к его губам своими. Чимин впал в ступор: чего-чего, а этого он точно не ожидал. И пока Пак пытался осознать всю ситуацию, юркий язычок старшего омеги пробрался к нему в рот, затягивая Пака в более взрослый поцелуй. Губы Уля были мягкими, а все движения языка умелыми и точными, от чего Чимин стал расслабляться, отдавая себя в умелые руки старшего, которые незаметно для Пака стали пробираться под футболку, оглаживая мягкую кожу поясницы. Чимин настолько ушёл в поцелуй, что не успел сообразить, когда его успели уложить на кровать. — Стой, — наконец очнулся Пак, он слегка отстранился от Уля. — Что ты делаешь? — Мой маленький, разве ты не заметил? Я целую тебя, — футболка Чимина сползла, оголяя ключицы, на которых красовался совсем ещё свежий засос. Уль проводит по нему пальцем и смотрит Паку в глаза. — Кто это сделал? — с какой-то странной ревностью в голосе произносит Ё. Он уже вошёл в раж, испробовал такого сладкого омегу, которого ни с кем не хочется делить. А тут уже чужая метка. Чимин отводит взгляд, закусывая пухлую губу. — Ко мне вчера заходил Юнги. Уль сразу же смягчает свой взгляд, ревность куда-то испаряется, на её место приходит жалость к юному омеге. — Зайчик, ты как? — Пак смотрит Улю в глаза и слегка улыбается, давая тем самым понять, что он в порядке. — Не волнуйся, я в норме, — не успел он это проговорить, как Уль без особых усилий переворачивает Пака на живот и приподнимает его задничку. — Эй, что ты делаешь? — возмущается Чимин в подушку. — Тише, я ничего тебе не сделаю, просто хочу проверить, насколько всё в порядке. — Нет, стой, — но не успел Чимин возмутиться, как с него уже стянули штаны. — Боже… Уль оглаживает чужие ягодицы, подмечая, что они без отметин и синяков. — Расслабься, я же не альфа. — Ё раздвигает половинки, чтобы убедиться, что Юнги не ранил этого мальчика. Но беспокойства Уля были не оправданы — анус был лишь слегка опухшим, не более. Неужели Мин его пощадил? Чимин приподнялся на локте, прикрывая рукой все самое сокровенное. — Хватит, это чертовски смущает, — сгорая от стыда, Пак натянул обратно штаны и лёг в исходное положение на спину. — Как ты… — в глазах Уля непонимание, он даже путью слов не может подобрать. — Избежал побоев или насилия? — нашел, что сказать вместо него Пак. — Да, — поглаживая живот Чимина, отвечал Уль. — Понимаешь… Юнги, он не тот человек, который будет с кем-то считаться, а ты вчера ясно дал понять, что добровольно ты здесь ножки не раздвинешь. — Я бы не сказал, что это было добровольно. Вернее, вообще не добровольно. Я был настроен послать его куда подальше, но у Мина были свои методы убеждения. — Он угрожал тебе пистолетом. — Да. Я впервые перед собой видел огнестрел. Он приставил мне ствол ко лбу и всё, я растерялся и как-то даже особо не сопротивлялся, то есть, он не придал моим действиям значения. — Стой. Подожди. То есть, ты хочешь сказать, ты сопротивлялся, а Юнги тебе ничего не сделал так? — Чимин в ответ мотнул головой. — Но тогда почему ты такой целёхонький? — Пак поднял на него недоумённый взгляд. — Я про то, что ты так не хотел мне показывать. — Оу, — буркнул Чимин. — Он меня растянул, если это можно было назвать растяжкой. От слов Пака у Уля в удивлении расширились глаза. — Юнги сделал что? Растянул? А ты с сюрпризами, котёнок, — Ё вновь разместился между ног Чимина и приблизился к его лицу. — Итак, на чём мы там остановились? — Уль целовал его нежно, стараясь доставить младшему удовольствие. Чимин осторожно отвечал на столь умелые действия Ё, он боялся показаться дилетантом в этом деле, коим он, впрочем, и был. У Пака был всего один парень до того, как он попал сюда. И, будучи довольно стеснительным в этом плане, Чимин всячески избегал лишних прикосновений к себе. — Ты так мило отвечаешь, — улыбался Уль. Его рука пробралась в чужие штаны и, оглаживая половинки, придвигалась к дырочке, от чего омега под ним ещё сильнее смущалась. — Только посмотрите, кто-то потёк только от поцелуя, — Уль водил пальцем по мокрому входу Чимина, от чего тот мило пискнул. — Что ты творишь, — прикрывая ладонями лицо, шептал Пак. — Проверяю твою возбудимость. Ты такой чувствительный, — Уль слегка надавливает пальцем на дырочку и слышит мычание Чимина. — Не стоит смущаться, возбуждение — естественно. Чимини, детка, а тебе когда-нибудь делали минет? — Нет, — Пак убирает свои ладони от лица, которое было такое же красное, как спелый томат. — А к чему ты это спрашиваешь? — Это наш первый урок. Полагаю, спрашивать, делал ли ты его когда-нибудь, смысла нет, — ответ очевиден. Я сейчас спущу твои штаны и сделаю тебе кое-что приятное. Чимин затрепыхался и попытался остановить Уля. — Не стоит. Это… — Стоит, поверь мне. Давай ты мне просто доверишься, — ответом для Ё стало то, что Чимин убрал руки от брюк и перестал пытаться выбраться из-под Уля. — Вот и чудненько, — он приспустил штаны Пака, оголяя возбуждённую плоть омеги. Член был небольшим с розовой головкой, такой с лёгкостью поместится полностью во рту старшего. Уль приподнял его пальцами и подул на уретру, и только от этого Чимин чуть не кончил. Ё проводит языком по головке и вдоль всей длины, решая не мучить паренька, он берёт член в рот, втягивает щеки и начинает двигаться. Чимин звонко стонет и вплетает пальцы в мягкие волосы Уля. Такое с Паком впервые, он чувствует, как чужие губы смыкаются на головке, как язык проходится по длине. Он закатывает глаза, сжимает простынь, выгибается и пытается толкаться в тёплый рот. Уля кроет от вида Чимина, сейчас он весь такой раскрытый и разгорячённый, губы соблазнительно приоткрыты, волосы разбросаны по подушке, можно кончить, только взглянув на это развратное зрелище. От умелых движений Ё Чимина надолго не хватает, и он, не успев отстранить Уля, изливается тому в рот. Мышцы Чимина расслабились, и, прикрыв глаза, он переживал свой самый прекрасный оргазм в жизни. — У меня нет слов, — с придыханием говорил он. — Почему ты позволил кончить тебе в рот? — Потому что омеги сладенькие, — ложась рядом с Паком, отвечал Уль. — Ты был прекрасен в оргазме. — Боже, прекрати меня смущать. — И лишить себя удовольствия лицезреть твои розовые щечки? Ну уж нет, — в этот момент в комнату кто-то постучался, и Чимин спешно натянул на себя штаны. — Да, войдите. В комнату заглянул молодой бета и обратился к Улю. — Господин Ё, вас требует к себе господин Чон, — бета удалился за дверью. — Господин Ё? — с усмешкой спрашивал Чимин. — Представь себе, дослужился до господина, — Уль поднялся с кровати и стал приводить себя в порядок. — К сожалению, на этом нам придётся прервать наш урок, но обязательно продолжим его позже, — с этими словами он направился к двери, обернувшись, когда его окликнул Пак. Чимин присел на кровати, успев поправить свою одежду. Он был всё таким же разломленным и чертовски соблазнительным. А у Юнги есть вкус на омег, всегда был. Сколько Уль находится в борделе, не было ещё ни одного раза, когда парни, которых отбирал Юнги в гарем чем-то могли не угодить. Все они были красавцами, которые были богичны в постели, и уж точно не краснели, когда им предлагали минет. А Чимин краснел и закрывал лицо от смущения. Всё-таки, он был слишком юн для всего этого, как когда-то и сам Уль. С юными омегами больше мороки, поэтому было принято решение повысить возрастной ценз до двадцати, как на отборе пропустили этого малыша оставалось загадкой. — Уль, — позвал его Пак. — Не мог бы ты передать мне книгу, а то я тут со скуки повешусь. — Конечно, мой хороший.***
Тот же бета, что заходил ранее, принёс Чимину пару книг. Когда он увидел их, Пак чуть не расплакался от счастья: теперь ему есть, чем себя занять. Чуть позже он перекусил, освежился в душе и решил посмотреть, что за книги ему передал Уль. Чтение неплохо так отвлекало от дурных мыслей, что так и лезли в голову юному омеге. Чимин искренне надеялся, что сегодня его первым и последним посетителем будет Уль. У него не было никакого желания вновь переживать вчерашний день, он всего лишь хотел тихо посидеть и привести свой мирок в порядок после того, как альфа грубым образом вторгся в него, пытаясь навести там свои порядки. Но это не то место, где исполняются желания омег. В его комнату заходит альфа. Тот, что вчера надругался над ним, унизил и заставил пережить самый худший момент в жизни. Юнги бесшумно ступает по мягкому прикроватному коврику и оказывается слишком близко к Чимину, который замер с книгой в руках, смотря на Мина, как смотрит жертва на хищника. — Здравствуй, Чимин, — в ответ омега молчал, собирая себя по кусочкам потому, что альфа отчего-то страшный, чертовски хочется спрятаться от него. Юнги не был крупным мужчиной, также не отличался высоким ростом, скорее, о нём можно сказать, что Мин довольно хиленький. Но это не так, Чимин помнит, как эти руки скрутили его, не дав и шанса вырваться. Взгляд прожигал и заставлял подчиняться, но Пак этого не желал, противился, переступал через сущность омеги, которая уже сдалась. Наконец Чимин отвёл взгляд от гипнотизирующего омута, и его голова начала работать. Сердце забилось чаще, в кровь хлынул адреналин, и Пак буквально спрыгнул с кровати, отходя как можно дальше от Юнги. — Не подходи, — Чимин выставил перед собой руки, стараясь хоть как-то оградиться от своего монстра. — А то что, — насмехался над ним Юнги. — Кажется, кто-то меня совершенно не понял, — Мин надвигался на Чимина, а тот, в свою очередь, отходил к стене, загоняя себя в угол. Альфе это напоминает вчерашний день. Глупый омега, раз думает, что своим сопротивлением может добиться чего-то, кроме злости альфы. Юнги от действий омеги только заводился, этого парнишку хотелось до чёртовой судороги. Попробовав однажды, уже не оторвёшься. Вчерашний вечер засел в голове Мина, омега был слишком красив и соблазнителен, чтобы забыть его. Не забыть, как тот извивался, царапался, кусался, но потом всё же сдался и ответил альфе. Что же будет, когда мальчишка откроется полностью? — Ты собираешься опять… — слова застревают в горле, от чего Паку приходится откашливаться. — Трахнуть тебя? Да, это так, и если ты и в этот раз собираешься брыкаться, я тебе что-нибудь сломаю, — Юнги было протянул к нему руку, как Чимин с визгом скрылся за дверью ванны. Послышался щелчок, этот паршивец закрылся от него. — Что ж, ты сделал свой выбор, — Мин выходит, захлопнув за собой дверь. Эта сука слишком много себе позволяет, пора преподать ей урок. Юнги идёт по коридору, а вокруг него электризуется воздух. Мину бы вернуться и преподать мальчишке урок, но у него нет времени, он шёл за быстрой разрядкой, а может, просто увидеть его, хоть этого альфа никогда не признает, а этот сопляк закрыл перед ним дверь. На лестнице он пересекается с Намджуном, и в его голове появилась мысль, как же всё-таки наказать Чимина. Он останавливает Кима рукой. — На сегодня Чимин весь твой. — Недели не прошло, а парень успел тебя довести? — улыбаясь, говорил Нам, но, видя гневное лицо босса, улыбка быстро сползает с его лица. — Мальчишка получит своё.***
Чимину было страшно, он был достаточно смелым парнем и предпочитал смотреть своим страхам в лицо. Но как смотреть в глаза человеку, который угрожал тебе пистолетом, а потом переломом руки? В детстве он боялся темноты, и, чтобы побороть этот страх, он залез в чулан и просидел там до вечера, пока его не хватились родители. Страх темноты быстро отступил, а за ним — боязнь выступать на публике и прочее. Что делать теперь Чимин не знал, ведь лицо у страха вполне себе человеческое, с таким ему ещё не приходилось бороться. Он прислушивается к звукам за дверью, слышит, как Мин ему что-то говорит, как он яростно захлопнул дверь. Но отчего-то он до сих пор в ванной за закрытой дверью, как за щитом, хотя в комнате остался один. Пересилив себя, Пак всё-таки выходит и пытается отдышаться, но не получается. В воздухе ещё витает запах альфы, наполняя лёгкие омеги собой. Чимин открывает окно, силясь найти свободу от Мин Юнги, но, вот ведь незадача, улица пахнет им же. Всё вокруг пропахло чёртовым морским бризом. В комнату вошёл бета с подносом, хоть Чимин уже успел прийти в себя, но от звука открывающейся двери он вздрогнул. Отчего-то у него было отвратительное предчувствие, будто бы должно произойти то, что Паку точно не понравится. Но он скидывает волнение на пережитый стресс и приступает к трапезе. Непонятно по какой причине омега чувствует невероятную усталость, тело расслабляется, голова наливается свинцом, и он отключается. Грузный охранник тащит Чимина к подвальным помещениям, которые омеги прозвали «пыточными». Его подвешивают за крюки и оставляют одного в темноте. В помещении было сыро, где-то в углу проглядывалась плесень, на стене висели плётки, кнуты и стеки. Рядом с Паком находился стол с креплениями для рук и ног, чуть дальше стоял ещё один, только на нем была атрибутика для «пыток», в числе которых фаллоимитаторы, зажимы, вибраторы, скальпель, несколько щипцов и прочие вещи, которые могут как подарить наслаждение, так и причинить боль. В пыточной загорается тусклый свет, но этого хватит, чтобы увидеть чужое лицо. Намджун проходит в глубь помещения, осматривая омегу, и про себя ругается, — эти идиоты не раздели его. Все самому. Ким берет со стола ножницы и подходит с ними к омеге. Сейчас лицо Чимина было расслабленным и умиротворённым, Намджун засматривается на идеальные черты и понимает, почему Юнги забрал его себе, сложно противостоять такому соблазну. Ким разрезает футболку Пака, оголяя его грудь и впалый живот, альфа не сдерживает себя и проводит по ним рукой, спускаясь к лёгким штанам омеги, он стаскивает их вместе с боксёрами и отбрасывает куда-то в сторону. Намджун обходит Чимина, осматривая свою сегодняшнюю работу, которую ему предстоит сотворить с этим мальчишкой. В его глазах загорается огонь азарта, он идёт к дальнему углу, где стоит ведро с водой на тот случай, если кого-то придётся приводить в чувства, как сейчас. Ким окатывает омегу ледяной жидкостью и оставляет ведро. У Чимина шумит в ушах, с трудом, но он открывает глаза и пытается сфокусировать свой взгляд на мужчине, что стоит напротив. Руки почему-то саднит, а по телу прошёл холодок. Сознание медленно возвращается к Чимину, и вот он уже понимал, кто перед ним стоит, вернее, догадывался, что это Намджун. Пак хмурит брови и пытается вспомнить хоть что-то об этом альфе из того, что ему говорил Уль, но попытки тщетны. — Ты Намджун? — прокашливаясь, спрашивал омега. Ким растягивает губы в улыбке. А пацана уважению, видимо, не учили. — Да, я Ким Намджун, и ты должен обращаться ко мне на «Вы». Я старше тебя на десяток лет. — Что со мной? — игнорирует его замечание Пак. — Ничего особенного. Просто ты отходишь от волшебных таблеточек Чонгука. Скоро пройдёт, не волнуйся. — Что тебе от меня надо? — Мне ничего, а вот Юнги, видимо, что-то от тебя хотел, а ты не дал, поэтому ты здесь. И ещё кое-что, — Намджун замахивается и даёт пощёчину наотмашь. Чимин опять теряется, уши закладывает, и, кажется, он больше не чувствует правую сторону своего лица. — Не тебе, а Вам. Не Намджун, а Господин Ким, — вкрадчиво произносит альфа. — Тебе ясно? Чимин пытается осмыслить то, что ему сказал Ким, с трудом, но у него это получается. Он вспоминает наставление Уля по поводу обращения, но Пак лучше откусит себе язык, чем назовёт кого-то из этих ублюдков Господином. Чимин сейчас подвешен и обездвижен, перед ним стоит альфа в два раза больше его самого, который дал прочувствовать свою силу через пощёчину, но Пак не чувствует страха, как несколько часов назад, когда над ним возвышался Мин чёртов Юнги. — Мне ясно только одно, — Чимин поднимает глаза на альфу, и его губы кривятся в подобии улыбки. — Ты такой же ублюдок, как и Юнги. Ким ухмыляется, сжимает шею Чимина, перекрывая тому кислород, альфа нагибается и рычит на ухо омеге. — О нет, мой хороший, я гораздо хуже его, — Намджун резко отстраняется, отпуская шею Пака, а тот, в свою очередь, начинает жадно глотать кислород, которого его лишили несколькими секундами ранее. — На первый раз тебе будет достаточно и пяти ударов плетью. Но ты их должен считать, в противном случае ударов будет больше. Так что это в твоих интересах. — Да пошёл ты, — выплёвывает слова Пак. Намджун идёт к стене, на которой висят плети, берёт одну из них и возвращается к омеге. — Дело твоё, — Чимин пытается собрать себя и отвлечься от предстоящей боли, но у него это выходит с трудом, когда он чувствует, как на его спину опускается плеть, оставляя после себя кровавый след. Пак кричит, и его крик эхом разносится по подвалу, кажется, он оглох на секунду от собственного голоса. — Я не слышу счёт, — Чимин не успевает и слово проронить, как на него обрушивается ещё один удар, он снова вопит. Из глаз брызнули слезы, спину жжёт, и омега понимает, что ему придётся открыть свой рот и начать считать, ибо боль адовая, а впереди ещё четыре удара. — Один, — пищит Пак и сразу же получает ещё удар. — Два, — выкрикивает, не сдерживает себя больше ни в чём и ревёт. Он чувствует, как по спине стекает его кровь, от этого его тошнит, но не даёт себе волю и продолжает считать. — Три, — кажется, он сейчас отключится, но... — Четыре, — Намджун не останавливается, делает минутные промежутки между ударами и вкладывается в последний. — Пять, — и Чимина забирает в свои объятья темнота. На спине красуются шесть полос от плети, любовно нанесённые Намджуном, он ими любуется, как художник картиной. Проводит ладонью по спине и легко похлопывает по ягодице. — А ведь ты мог обойтись пятью, — Ким обходит омегу и видит, что тот отключился. Намджун гладит по зарёванной щеке парня. — Чем же ты так насолил Юнги, что он был так зол? — Ким отвешивает ещё одну звонкую пощёчину, тем самым приводя Чимина в чувства. — Мы с тобой ещё не закончили. Чимин фокусирует взгляд на Киме и чертовски хочет выколоть тому глаза. Пак никогда не был жесток, но обстоятельства могут вынудить любого. Его отстёгивают, и он повисает на руках Намджуна, тот несёт омегу к столу. — Тебе стоит научиться подчиняться. — А тебе пойти нахрен, — прохрипел Чимин. — Как скажешь, — Ким бросает омегу на стол, а тот, в свою очередь, чуть ли не воет от того, что спину опять жжёт, он выгибается, скулит и плачет, а помочь себе избавиться от боли не может. Намджун его руки к изголовью пристёгивает, ноги в коленях сгибает и тоже к столу фиксирует. Пред альфой лежит полностью раскрытый и заплаканный Чимин. — Всё закончится, как только ты кончишь, — Чимин на это только недоумённо смотрит на Кима и мысленно говорит ему, что он дурак, раз допускает такую мысль. — Не нужно удивляться, ты сегодня кончишь. Я тебе в этом помогу, — Ким со стола берёт какой-то тюбик, выдавливает немного содержимого на свои пальцы и смазывает ими соски парня. То же самое он проделывает с головкой члена и анусом, слегка проталкивая мазь внутрь для лучшего эффекта. — Что это? — заплетающимся языком спрашивает Чимин. Намджун пожимает плечами и делает невозмутимое лицо. — То, что поможет тебе расслабиться, — Пак постепенно привыкает к ноющей боли в спине, слёзы подсыхают на его щеках, и у него появляются связные мысли. Намджун отходит к столу, кладёт тюбик, стирает с рук оставшуюся мазь. — Как ощущения? — в ответ на свой вопрос он получает тишину. Чимин не совсем понимает, о чем говорит Ким, пока не начинает чувствовать первые покалывания в тех местах, куда альфа нанёс мазь. Намджун видит, как омега хмурит брови, как пытается понять, что с ним происходит, и альфу это всё чертовски забавляет. Горошины сосков покраснели и напряглись, член оживился и встал, дырочка омеги припухла и слегка раскрылась. Пака накрывало волнами возбуждение, боль в спине отходила на второй план, а сердце увеличивало свой ритм, будто омега сейчас бежит марафон. — Интересное средство, не правда ли? — издевательски спрашивал Намджун. Он подошёл к омеге и провёл кончиками пальцев по животу Чимина, омега же пытался приподняться, дабы продлить эти прикосновения, но его связанное положение не позволяло ему это сделать, от чего тот начал хныкать, как ребёнок, прося большего. — Вижу, ты дошёл до кондиции, — Ким берет резиновое кольцо и надевает его на член Пака, от этого омега прогибается в спине и стонет. Чимин ещё не испытывал настолько сильного возбуждения, от которого хотелось плакать, даже в течку омеге было легче, чем сейчас. — Намджун, пожалуйста… — почти что молит альфу Чимин. — Ты посмотри, какие вежливые слова мы знаем. Надо было сразу так, глядишь, и одной поркой бы и ограничились. — Ким берёт небольшой вибратор и подходит к омеге. — Ты всё ещё неправильно просишь, — Намджун подставляет к текущей дырочке Чимина фаллоимитатор, водит им по ней, дразнит. Пак чувствует, что его сейчас разорвёт от возбуждения, член сдавливает это чёртово кольцо, доводя омегу до слез. Ким смотрит на заплаканного Чимина и вводит в него игрушку, гладит по его члену и наблюдает за очаровательной реакцией омеги. — Эта штучка очень много чего умеет, — Намджун включает сразу третий режим на пульте, приводя вибратор в движение, от чего Чимин не просто стонет: он кричит, срывая голос. — Может, опробуем сразу пятую? — Пак в ответ что-то мычит и хнычет, и альфа воспринимает это за положительный ответ, включая последнюю скорость вибрации, и наслаждается криками омеги. — Пожалуйста… — мычит Чимин. — Что пожалуйста? Котик, выражайся яснее, — Ким берёт в руки стек и оглаживает им соски Чимина, он слегка бьёт по одному и переходит к внутренней стороне бедра омеги. В удары силы не вкладывает, сейчас нужно доставить максимум удовольствия, а не боли. А Пака уже выворачивает от этого чёртова удовольствия, он бы согласился на ещё пять ударов плетью, чем выносить эту ужасную пытку возбуждения. — Пожалуйста, Господин Ким, трахните меня, — воет от боли Чимин. Намджун поглаживает покрасневшие от стека бёдра и наклоняется к Паку так, чтобы тот смог разобрать, что альфа ему скажет. — Это ты должен был сказать Юнги, тогда бы этого всего не было, — Ким выключает вибратор и вытаскивает его из омеги, отстёгивает его ноги и руки, которыми омега тут же тянется к Намджуну. Альфа расстёгивает брюки и спускает их вниз вместе с бельём, придвигает к себе измученную омегу и, наконец, даёт ему то, что он так жалобно просил. Чимин протяжно стонет, когда чувствует, как в него входит член Намджуна, он намного больше, чем вибратор, который до этого был в омеге, но ему это нравится. Нравится чувствовать себя настолько заполненным, что почти больно, нравится чувствовать грубые толчки Кима и его губы на шее. Намджуна кроет от узости омеги, он будто девственника трахает, это невероятное ощущение, когда мягкие стеночки обхватывают член и раскрываются для него. Ким предпочитает жёсткий секс, Чимин же мягкий и нежный, но отчего-то он запрокидывает голову и стонет, пока альфа грубо засаживает ему по самые яйца. Пак кайфует даже тогда, когда Намджун неаккуратным движением рвёт его, и по ягодицам стекает тоненькая струйка крови, всё-таки Ким слишком большой для Чимина. Но это отходит на второй план, когда альфа снимает с члена Пака резиновое кольцо и позволяет ему наконец излиться с протяжным стоном. Невероятная эйфория окутывает всё тело Чимина, мышцы становятся ватными, и омега полностью расслабляется в руках Намджуна, который спускает в него. — Вот теперь можешь отключаться, — шепчет ему Ким, и Пак, закрывая глаза, тонет в царстве Морфея.