Близко-далеко

      Всю дорогу до дома Призрака Кристин бил озноб. Радость встречи с ее Ангелом была так велика, что все горести и беды последних нескольких месяцев резко отошли на второй план. Но напряжение, в котором пребывала все это время девушка, сыграло свою роль в ее самочувствии. Да и одета она была вовсе не по сезону: легкое домашнее платьице, прохудившееся в нескольких местах, домашние тонкие туфельки, точнее одна туфелька ― вторая слетела где-то по дороге к карете, когда Ангел нес ее на руках. Лихорадка потихоньку подступала к ней. И Эрик это видел.       Щедро расплатившись с возницей, попутно предупредив про язык за зубами с демонстрацией увесистого персидского кинжала, Призрак, взяв девушку на руки, занес её в дом. ― Я сейчас приготовлю горячую ванну, тебе нужно согреться и расслабиться. Давай, обопрись на меня, ― Эрик как мог помогал устроиться потрясенной и все еще молчаливой Кристин в мягком кресле. Убедившись в том, что продрогшая девушка надежно укутана в клетчатый плед, он поспешил в ванную комнату. Пока вода согревалась, Эрик приготовил рубашку, мягкую простыню и несколько флаконов с ароматными восточными маслами.       Сидя по шею в горячей, пахнущей благовониями воде, Кристина блаженно прикрыла глаза и попыталась расслабиться, как и советовал ей Ангел. Получалось откровенно плохо. Её голову никак не покидали мысли, связанные с событиями в Сен-Марсо. Как Ангел узнал? Он и впрямь Ангел? Он так изменился за прошедшее время ― прекратил носить маску, перестал при ней стесняться своего уродства. Все изменились: и сама Кристин, и Ангел, и Рауль… «Что там с Раулем?» ― мелькнула запоздалая мысль, вынудившая девушку нахмурить брови.       Кристин понимала, что на все вопросы ей ответить сможет только один человек. Она выбралась неторопливо из купели, насухо вытерлась и, вновь дрожа, надела приготовленную Ангелом длинную сорочку. Девушка вся завернулась в огромную простыню и поспешила в смежную с ванной комнату, что на поверку оказалась спальней.       В камине жарко полыхал огонь, а в одном из двух кресел напротив очага сидел ее Ангел и задумчиво глядел на пляшущие язычки пламени. На столике рядом с пустующим креслом расположились чашка с горячим чаем и тарелка с хлебом, сыром и ветчиной, приготовленные заботливо её верным покровителем. ― Вот, я уже немножко привела себя в порядок… ― начала дрожащим голосом Кристин. ― Подкрепись пока, ― перебил ее Ангел, ― а я посмотрю, что там на улице.       Кристин послушно кивнула и подошла робко к свободному креслу. Аккуратно присев на краешек, она протянула было руку к чашке, но, заметив, как дрожат ее пальцы, резко отдернула.       Чуть успокоившись, она все же смогла выпить свой чай и съесть маленький бутерброд с сыром. После еды глаза машинально начали слипаться. Именно в эту минуту в комнату вновь вошел её Ангел и тут же направился к окну, чтобы задернуть тяжелые коричневые портьеры. ― А как тебя зовут?.. ― неожиданно для самой себя спросила Кристин сонным голосом.       Мужчина на полпути к окну остановился и медленно развернулся к ней лицом, удивленно вскинув брови и прищурившись. «Вот значит как! Она даже не знает твое имя!» ― эта мысль заставила задать девушке встречный вопрос: ― Что?.. Ты и впрямь решила об этом спросить? ― его строгий голос зазвенел в ушах девушки, и она вся съежилась под его тяжелым взглядом, будто уменьшившись в росте. Внезапно всё поплыло перед её глазами — сознание покинуло ее. «Я просто мерзавец! Ничем ведь не лучше этого скота-виконтишки! Довел бедное дитя до обморока, а она и так натерпелась! Да и как она могла узнать имя, если ты сам запретил спрашивать?» ― корил себя Эрик, укрывая Кристин поверх пухового одеяла ещё и тёплым шерстяным пледом. Он был в ужасе, когда девушка, придя в чувства, затравленным зверенком свернулась в клубок и, поблескивая непролитыми слезами, попыталась спрятаться за креслом. ― Кристин, я тебя не трону. Только не бойся, прошу. Я ― не он. Знаю, у меня отвратительный характер, но… Я никогда не ударю, слышишь? Никогда, ― почти шепотом проговорил Эрик, осторожно подступая к креслу, боясь спугнуть перепуганную до дрожи девушку. Ему это удалось это, но не сразу. Затем еще полчаса ушло на уговоры лечь в постель и хоть немного вздремнуть.       Подбросив несколько поленьев в камин и убедившись, что случайная искра не натворит пожара, Эрик присел на край кровати и, протянув руку, дотронулся до лба девушки. Он, как и всё тело Кристин, был ледяным. Согреться она никак не могла. В комнате было жарко, словно в пустыне, но девушку трясло, будто она попала в зимнюю стужу. Вспомнив, что в где-то в чулане он видел грелку, Призрак поспешил на её поиски. Нужная утварь нашлась быстро. Еще быстрее Эрик насыпал в нее угли из камина и засунул под одеяло. Озноб Кристин так и не прошел ни через пять минут, ни через пятнадцать. ― Чёрт! ― в голос выругался мужчина.       Он вдруг подумал о том, что в таких случаях может очень помочь живое тепло. Даже в медицинских трактатах говорится, что можно подложить, например, домашнее животное. Кого не было в хозяйстве у Призрака. «О, небо! Эрик, будь реалистом! Или ты прекращаешь изображать из себя английского джентльмена, коим не являешься, ложишься в постель и греешь ее своим теплом или к утру никакой Кристин Дае на земле уже не будет!» — эта своевременная и спасительная для девушки мысль придала уверенности Призраку. ―Почему я не могу согреться?.. ― стуча зубами и глядя на Эрика огромными глазами, спрашивала Кристин. ― Потому что у тебя лихорадка, ― буркнул Призрак в ответ, размышляя про себя, как бы поделикатнее сообщить девушке, что он сейчас будет делить с ней одно ложе. ― Вот что. Твоих сил не хватит, чтобы согреться самостоятельно, поэтому я сейчас лягу рядом, и тебе станет лучше. Хорошо? Ты не будешь против?..       Кристин кратко кивнула и попыталась подвинуться, освобождая место.       Она стала очень худой. Он это понял, когда осознал, каким всё было лишь полгода назад. Тогда, когда он держал её в своих бережных объятьях, она казалась ему хрупкой, но никак не истощеной, нет. «От нее половина осталась!» ― возня Кристин под его бока оборвала едва зародившуюся мысль. Похоже, она успокоилась и начала согреваться, а оттого быстро засыпать. Повертев головой, каким-то невообразимым образом она смогла прислониться аккуратно лбом прямо к горячим губам Эрика и, по-детски причмокнув пухлыми, бледными губками, довольно засопела.       Ей приснилась мама. Странно, ведь она ее почти не помнила. Осталось только ощущение маминых губ на детском челе. Вот и сейчас это чувство вернулось ― детская безмятежность, покой и уют. Отец рассказывал, что маленькая Кристин никогда не могла уснуть до тех пор, пока мама не прижималась к ее лбу своими теплыми губами. ― Мама… ― всхлипнув, проговорила сквозь сон девушка.       У лежавшего рядом мужчины от ее сонного бормотания разлилась в груди приятная нега. Волна тепла прокатилась по телу и сосредоточилась в районе горла, сжав его спазмом.       Он не смел думать с самого их расставания о том, что однажды наступит такая ночь. Такая, что Кристин окажется в его мягких, непринужденных объятиях, что она позволит ему быть столь близко, что и сама будет жаться к нему отчаянно, словно продрогший от холодных дождей котенок.       Его пальцы невесомо заскользили по мягким волосам мирно спящей девушки и он глухо вздохнул от тяжелого осознания того, через что пришлось ей пройти, через какие страшные испытания, через какие муки… Его не было рядом, чтобы помочь. Не было, но он провалился в сон уверенный в том, что больше этого не допустит.