***
На пересадку в другой шаттл им дали всего несколько минут. Кристина решительно двинулась вперёд, устроила их скудный багаж в отведённом для этого месте и заняла одно из последних мест неподалёку от выхода. Она будто бы точно знала, куда именно первым делом должен был отправиться доктор Маккой с его непереносимостью полётов. Неприметная дверь вела в столь редкую для шаттла комнату места уединения — другими словами, в туалет. Крохотное помещение размером чуть больше спичечного коробка и с неоспоримым плюсом, несмотря на все недостатки — наличием окна. Прильнув к стеклу, Маккой дрожащими пальцами достал изрядно помятую пачку сигарет. Вскрыть он её не успел — в дверь не слишком вежливо постучали. Дальнейшие события были больше похожи на дурную комедию. Женщина, буквально ворвавшаяся внутрь, вытолкала его взашей из туалета и не забыла при этом опозорить при всех присутствующих в пассажирской части шаттла. — Отлично. Он рухнул на своё место и со всем имеющимся презрением оглядел сидящего рядом парня, не забыв сообщить о намерении вывернуть желудок прямо на него. При этом его сосед вряд ли бы слишком озаботился этой проблемой — на его футболке виднелись пятна засохшей крови, а хорошенько отделанное лицо по какой-то причине умудрялось ухмыляться. Дальнейший монолог Леонард никогда в жизни не смог бы повторить снова, но импровизация сыграла с ним злую шутку — он выдал столько ужасающих подробностей о смерти в космосе, что парнишка быстро приуныл и потупил взгляд. Не оставалось ничего другого, кроме как представиться в ответ на почти робкое «Джим Кирк». В конце концов, Маккой поделился с ним неприкосновенным запасом виски, отложенным не просто на чёрный день, а на случай натурального апокалипсиса, например, если бы шаттл вдруг начало трясти или капитан Как-Там-Его объявил по громкой связи о том, что они незапланированно совершат варп-прыжок в соседний квадрант. О том, что шаттл на подобные эксперименты был попросту не способен, Маккой почему-то предпочёл позабыть, предавшись небезосновательному страху. Поймав осторожный взгляд Кристины, который буквально спрашивал, не собирается ли Маккой сорваться с места и выпрыгнуть из шаттла на ходу, он кивнул и прошептал одними губами: — Всё в порядке, — и вновь повернулся к на редкость болтливому попутчику, методично разъясняющему ему все прелести разъезжей жизни, а в частности — достоинства родного штата Айова. В какой-то момент Маккоя охватило странное чувство — нечто сродни предвкушению. Необъяснимое, всепоглощающее и вселяющее надежду в того, кто бежал неизвестно от чего к непонятно чему. Хотелось убаюкать это ощущение и остаться при нём хотя бы на ближайшие несколько месяцев. Или, на худой конец, до начала учёбы в академии. — Дай-ка угадаю, — откровенно устав от бесконечного трёпа, Леонард прервал Кирка, — с таким длинным языком ты пойдёшь в управление, верно? — А ты с такой хмурой миной — в безопасники? — Ты не ответил на вопрос. — Ты тоже. Маккой продолжал сверлить нового знакомого суровым взглядом — и, кажется, это не имело никакого эффекта. — Мне пообещали капитана через восемь лет, но я планирую ускорить процесс, — фляжка продолжала курсировать между ними; Кирк сделал новый глоток и поморщился от удовольствия. — А тебя я хорошо представил в красной форме службы безопасности на каком-нибудь корабле. Не знаю, что у тебя с физической подготовкой, но взглядом ты точно мог бы убивать. Впервые за несколько дней Маккой позволил себе расслабить каждую мышцу в теле и ухмыльнуться. Этот ничего не стоящий разговор вызывал почти умиротворение, а небезызвестный эффект попутчика заставлял раскрывать рот снова и снова. — Я доктор, мне не нужно никого убивать — только спасать, — он немного помолчал, допил остатки виски из фляжки и наконец признался: — Меня пригласили пройти ускоренный курс переподготовки в медицинской академии Звёздного флота. — Чёрт возьми, я запомню этот момент на всякий случай, вдруг мы увидимся снова. Потому что вряд ли ты хоть когда-нибудь говоришь столько слов за раз. Маккой что-то неразборчиво проворчал и отвернулся, почувствовав то ли смущение, то ли раздражение. Кирк больше не приставал, и через несколько минут Леонард заснул, оказавшись разбуженным только по прибытию шаттла на землю Сан-Франциско. Открыв глаза, он никого рядом не обнаружил, зато напротив стояла Кристина, держа в руках две небольшие сумки с вещами. — Что бы я без тебя делал, — прохрипел он внезапно севшим со сна голосом и встал. — Благополучно долетел до места назначения и стал ещё более востребованным специалистом, — её глаза хитро улыбались. — Скажешь тоже, — они покинули шаттл и двинулись за почти иссякшим потоком людей. Красные мундиры кадетов были лучшим ориентиром. — Я даже никого не обблевал на этот раз. — Кто это был рядом с тобой? По правую руку. — Понятия не имею. — Вы говорили как старые знакомые, и я подумала… — Его зовут Джим Кирк, это всё что я знаю. Этот юнец хочет стать капитаном через пару-тройку лет, посмотрим, что у него выйдет, — Маккой не слишком-то поверил парню, но это было совершенно не его дело. Он вообще надеялся забыть о попутчике как можно скорее — у него хватало и своих забот. Пока они неспешно шагали к главному корпусу академии, Маккой достал из кармана коммуникатор, включил его и на него мгновенно посыпались сообщения. Десять от Джоанны и одно сухое «Ты долетел?» от Джослин. Он тут же вполне закономерно предался воспоминаниям четырёхчасовой давности: Джоанна сидела на диване в гостиной, сложив руки на груди, и откровенно дулась на отца, мать и весь белый свет. Она отказывалась даже слушать о том, что её отец прибудет домой через каких-то там четырнадцать дней и проведёт с ней незабываемое время вместе — даже лучше, чем те разы, когда они ходили в парк аттракционов или в зоопарк. Маккой присел напротив неё, встал на колени и положил обе ладони на хрупкие плечи девочки. В глазах малышки плескались непонимание и обида, несмотря на то, что она знала об отъезде заранее и, как предполагалось, согласилась, что так будет лучше для её отца. — Папа приедет к тебе совсем скоро, — в очередной — казалось, тысячный — раз заверил он и попытался обнять Джо. В ответ раздавалось только обиженное сопение. — Джоанна Маккой, прекрати вести себя как ребёнок, — строго приказала Джослин, наблюдавшая за ними из другого конца комнаты. Не то чтобы Джоанна не была ребёнком в свои восемь с половиной лет. Несколько долгих секунд Джо смотрела на Леонарда, а затем, вскочив на ноги, вцепилась в него и руками, и ногами, повиснув на нём и зайдясь в слезах. Она рыдала навзрыд так, точно это была их последняя встреча, и тот момент Маккой сильно усомнился в правильности своего решения отбыть чёрт знает куда на два года. Хотелось развести бурную деятельность, забрать семью с собой сразу же, получить должность в местном госпитале, работать без отдыха и… Всё это было лишь теорией. Он должен был отбыть в Сан-Франциско один — ладно, не один — и пробыть там достаточно времени, чтобы решить все вопросы. О том, что именно думала Джослин по поводу Кристины Чэпел и её отъезда вместе с ним, Леонард так и не узнал. — Ваша жена думает, что мы любовники, — раздалось сбоку. Маккой вздрогнул и уставился на Кристину. На её хорошеньком лице застыло нечитаемое выражение лица. — Ты выдумываешь, — Леонард покрепче ухватился за ручку сумки и двинулся вперёд — к парадному входу в главный корпус. — Она пришла ко мне два дня назад, — Кристина говорила нарочито спокойно. Пускай она и имела железную выдержку, но о подобных вещах практически любая девушка или женщина сообщила бы незамедлительно и крайне эмоционально, — и спросила, стоит ли ей беспокоиться и готовить документы на развод. — Нелепая женщина, — Леонард вздохнул и ступил на первую ступеньку длинной широкой лестницы, — которая сама буквально вынудила меня принять это предложение. Я поговорю с ней. — Не стоит, доктор. — Кристина, я же просил… — Увидимся на занятиях, Леонард, — она улыбнулась и бодрым шагом направилась внутрь здания.***
Дальнейшие события кружили Маккоя в своём водовороте так сильно, что к вечеру у него не оставалось сил не то что написать жене или позвонить дочке, но и нормально сбросить с себя одежду и расположиться на расправленной постели. Привилегия иметь отдельную комнату без прочих сожителей льстила Леонарду больше всего, но только до того момента, когда наступали выходные. Первую субботу он провёл, лёжа на кровати. Отчего-то хотелось занять себя праздным диалогом хоть с кем-нибудь, и не так уж внезапно он вспомнил о Кристине, с которой им так и не довелось увидеться за эти дни. Решение отыскалось само по себе. Выглянувший из комнаты, будто на разведку, Маккой обнаружил там веселящуюся толпу. Он знал этих людей по совместным занятиям, но не знал лично — и ему было плевать. Среди расслаблявшихся людей был и тот самый парнишка, донимавший его вопросами в шаттле. Он был облачён в красные академические штаны и ту же футболку — только теперь чистую, — в какой он был в день их знакомства. Он вертелся вокруг неизвестной Маккою девушки, ниже его на полторы головы, и откровенно клеился, то светя белозубой улыбкой, то пытаясь её приобнять. Получив окончательный отказ, он невозмутимо переключился на стоящего рядом парня. Маккой следил за разворачивающимся представлением из дверей своей комнаты и старался не удивляться неразборчивости этого парня. Не то чтобы его удивляли люди, подобные Кирку, но сталкиваться с ними нос к носу ему не доводилось, разве что на работе, когда благодарный пациент мужского пола начинал делать неприличные намёки в виде благодарности более весомой, нежели какие-то там жалкие слова. Кирк заметил его случайно. Он отвлёкся буквально на секунду, оторвавшись от попыток склеить миловидного паренька, которому на вид было едва шестнадцать. Джим — Леонард сделал над собой максимальное усилие, попытавшись вспомнить это имя, и очень преуспел — растянул губы в почти безумной улыбке и, бросив тусовавшуюся у чьей-то двери компанию, направился к Маккою. Отступать было поздно. — Я, конечно, знал, что ты будешь жить где-то в медицинском общежитии, но… — Джим начал трясти руку Маккоя, не переставая улыбаться. — Чёрт возьми, так приятно встретить кого-то знакомого в этих стенах. — Мы с тобой не знакомы, — невозмутимо отозвался Маккой. — Позволь не согла… — Ты даже не помнишь, как меня зовут, парень. — Подловил, — Джим подмигнул ему и без приглашения протиснулся мимо в комнату. — Вот это хоромы, — он присвистнул. Беспардонность Кирка поражала и отчего-то забавляла. Леонард спрятал улыбку, когда Джим развёл руками и застонал, завидев размеры ванной комнаты, куда он не забыл заглянуть. — Надеялся застать там какую-нибудь миловидную крошку, — признался Кирк. — Вообще-то я женат. — Мой сосед тоже, но он выставил меня на пару часов из комнаты, когда явился в компании девицы с вот такими… Договорить он не успел, Леонард открыл входную дверь и указал на неё рукой. — Как грубо, — отозвался Джим, не сдвинувшись с места; он уже сидел на краю кровати Маккоя. — Может быть, у тебя ещё и пятеро детишек имеется? — Только дочь. — Сколько ей? — Восемь с половиной, день рождения в январе. — У меня тоже в январе, — Кирк улыбнулся, и только теперь Маккой смог разглядеть в этом жесте искренность. — Как её зовут? — Джоанна. — Надеюсь, она не пошла в папочку характером. Кирк продолжил сыпать вопросами, безобидными на первый взгляд, и Леонард сперва с неохотой, а после с энтузиазмом отвечал на них, после каждого монолога получая ответную любезность — Джиму нравилось слушать и делиться историями из своей жизни. Джим продолжал сидеть на кровати и болтать, не особо усердствуя в попытках влезть в дела Маккоя. За неделю он успел натворить дел в академии и поэтому травил байки, не забывая вставлять едкие комментарии по поводу умственных способностей будущих безопасников. Маккой, развалившийся в кресле, стоявшем в углу, не так уж внезапно понял, что этот диалог, периодически превращавшийся в монолог, его ничуть не раздражал. Джим осторожно лавировал между неприятных тем, не касаясь их, и держался на плаву рядом с нейтральными — такими, каких можно придерживаться и с давним приятелем, и с едва знакомым человеком. — Не хочешь выпить? — последовал не самый ожидаемый вопрос. Маккой задумался ровно на секунду, ответ созрел моментально, но отказывался оформляться в обычные слова — гордость не позволяла признать, насколько сильно он нуждался в компании и расслаблении. Первая неделя была по-настоящему нелепой. Не сложной, не выматывающей — нелепой, потому что каждый день в академии начинался с попыток определить, в какой корпус идти, какого профессора искать, на какой этаж подниматься и с каким именно потоком заниматься. Каждый день, утопая в неопределённости, Маккой не вылезал из своего падда — единственного помощника и приятеля. — Разве алкоголь не под запретом в академии? — очередная нелепость. — Конечно под запретом, — Кирк неопределённо взмахнул рукой, — но кому это интересно? — Человеку, которому пообещали младшего лейтенанта через два года. — Одно другому не мешает, — сообщил Джим, уже стоя у двери. — Я мигом. Леонард вздохнул и побрёл на кухню — в холодильнике была еда, которая могла легко сойти за закуску к нехитрому алкогольному ужину.***
Спустя ещё неделю Маккой засобирался домой. Он понятия не имел, будет ли организован обещанный рейс так быстро, но на всякий случай сложил вещи в дорожную сумку и смотался в город за подарком для Джоанны. Малышка ждала встречи с нетерпением, слала сообщения с фотографиями своей теперь уже любимой игрушки, собаки по имени Пит, и убеждала папочку, что эти две недели она была хорошей девочкой. — Куда собрался? — Джим сунулся в комнату без стука, за что незамедлительно получил свёрнутыми в тугой узел носками в лоб. — Пошёл вон, — привычно отозвался Маккой. — Ты это каждый день говоришь, — Кирк уже сидел в излюбленном Леонардом кресле и внимательно разглядывал учинённый в комнате беспорядок. — Хоть раз подействовало? Маккой хмыкнул и продолжил сборы. Джим хоть и был той ещё занозой в заднице, но при этом с ним было… терпимо. Маккой ни за что бы не употребил плебейское слово «весело» и уж тем более не позволил себе никаких мысленных комплиментов из разряда «интересно». Кирк, для своего возраста, знал достаточно много занятных фактов, имел нехилый опыт в поездках по стране и мог точно указать любую звёздную базу на карте. О том, кто был его отец, Джим помалкивал, и Маккой не лез в душу, лишь молча прошерстил электронную библиотеку, жадно впитал каждый факт из биографии Джорджа Кирка и решил подождать, пока Джим не расскажет всё сам. Отчего-то факт того, что Кирк не кичился печально-известным отцом-героем, трогал душу. Настолько, насколько что-то могло тронуть Леонарда Маккоя. — Мне позволено возвращаться домой каждые две недели. Своего рода привилегия, которая соблазнила меня согласиться поступить в академию. — Зачем? — Джим задал этот вопрос со всей серьёзностью, и Маккою мгновенно стало его… жалко? Этому парню было некуда возвращаться, и не к кому. — Преимущественно к Джоанне. С Джослин у нас… к чёрту, какая разница. Маккой достал из сумки падд и открыл папку с фотографиями. Открыл первую попавшуюся и молча показал Джиму. На снимке Джоанна была запечатлена в самом смешном виде, в каком он её помнил: растрёпанные светлые волосы, заляпанные на кончиках синими и красными красками, одетая в джинсовый комбинезон размера на три больше нужного. Счастливо улыбаясь, она держала в руках целую охапку кистей для рисования, а над ней нависал мольберт, скорее заляпанный красками, чем украшенный чем-то, представляющим художественную ценность. — У неё твой идиотский нос, но ей он идёт больше, — отозвался Джим с улыбкой, — и, наверное, улыбка. Я не знаю, как ты улыбаешься, Боунс. Дурацкое прозвище, подаренное ему Джимом до сих пор вызывало отторжение, даже по прошествии двух неполных недель. На вопрос, какого чёрта, Кирк пожимал плечами и, начиная загибать пальцы, приводил ряд дурацких и неправдоподобных причин, почему ему хотелось называть Леонарда именно так. Маккой отвернулся, пряча ту самую заветную улыбку, которую Джим хотел бы увидеть, и убрал падд в сумку. Отчаянно хотелось закрыть глаза и провалиться в беспамятство, оно помогло бы ему пережить неприятный перелёт до родного штата, лишив сомнительной радости половину полёта обниматься с раковиной в крохотном туалете. — И сколько тебя не будет? Джим сел на край кровати и начал неспешно собирать раскиданные по ней учебники, которые успел притащить в один из дней, мотивировав это тем, что у них с Маккоем было целых пять смежных дисциплин. Леонард ни за что бы не признался вслух, как сильно ему было симпатично рвение Кирка к знаниям: тот буквально поглощал электронные и обычные книги, не отрывался от учебного падда, а также не забывал лезть в чужие учебные программы, пытаясь выяснить, не обучают ли медиков лучше, чем управленцев. Стоило ему убедиться, что школа командования исправно трудилась для того, чтобы вырастить достойных старших офицеров, Джим вынимал нос из чужих конспектов и успокаивался. — Два дня. — Можно мне остаться в твоей комнате? — Джим просил без надежды, лениво развалившись на чужой кровати, и даже не смотрел на Леонарда. — Зачем? — намерение согласиться на этот безумный эксперимент требовало особого подхода, а именно — чёткого соблюдения определённых правил эксплуатации комнаты, но перед этим стоило банально помучить Кирка. — Я бы отоспался как следует, — парень принялся шутливо загибать пальцы, — в тишине и покое, когда никто не будит тебя посередине ночи и хриплым от возбуждения голосом просит постоять за дверью с полчаса… Джим прочистил горло, очевидно вспомнив несколько эпизодов, которые уже успели случиться с ним за время, проведённое в стенах академии. — Ты не планируешь отомстить нарушителю твоего спокойствия? — Конечно, я планирую, — мгновенно отозвался Кирк, наконец стащив себя с чужой кровати, — как только проснусь после полноценного двенадцатичасового сна, сразу приступлю к продумыванию плана мести. Слушая вполуха, Маккой закончил сборы и на всякий случай припрятал свой учебный падд в шкаф с цифровым замком. Комната была готова принять и комиссию по проверке помещений, и важных гостей, и даже Джима Кирка, который, кажется, не собирался учинять здесь беспорядок или устраивать пьяных вечеринок. — Тронешь мои вещи — больше сюда не попадёшь. Встрепенувшись, Джим во все глаза уставился на Маккоя и на всякий случай приблизился почти вплотную. — Не шутишь? — С трудом представляю, как бы я посмел шутить о подобном, — отозвался Леонард и глянул Джиму в глаза, в них плескалась благодарность, помешанная с никуда не исчезнувшим удивлением. — Тот день, когда ты произнесёшь первую шутку, я обведу красным в календаре падда и отмечу как следует. С разбегу запрыгнув на чужую кровать, Кирк растянулся на ней в позе морской звезды и блаженно застонал. — Твоя намного мягче и удобнее моей, — застонал он в подушку и обнял её руками. — Увидимся через два дня, парень, — Леонард махнул ему рукой и, не дождавшись никакой реакции, кроме блаженного мычания, удалился из комнаты. Добравшись до ангара, Маккой ровно в последний момент вспомнил о Кристине и её желании время от времени путешествовать на родину вместе с ним. Расстояние было не таким уж большим, если учитывать скорость шаттла, которую он бы сам с радостью убавил вдвое, но одиночное путешествие казалось не столь воодушевляющим без компании старого знакомого. Написав Кристине сообщение, Леонард приблизился к человеку, ожидающему его у шаттла. Мужчина кивнул ему, осведомился о цели поездки и с предельным спокойствием запросил по коммуникатору разрешение на отбытие в Атланту. Уже после он сообщил Леонарду, что ждёт ещё одного человека, и исчез в недрах шаттла. Отчего-то не на шутку обрадовавшись, Маккой забрался внутрь и с удобством там расположился, прильнув к окну. Явившийся следом за ним незнакомый человек примерно его возраста представился ничего не значащим для самого Леонарда именем и уселся в конце кабины, мгновенно отключившись от происходящего. И только тогда на коммуникатор поступило сообщение. «Слишком много учёбы, Леонард», — это была Кристина. — «Желаю вам приятного полёта!» Дальше она перечисляла пять видов успокоительных — скорее в шутку — и не без иронии напоминала, что за эти две недели они так ни разу не увиделись, несмотря на множество смежных дисциплин, которые уважаемые профессора читали им в одних и тех же аудиториях. Размеры лекционных залов впечатляли и давали уникальную возможность потерять в них не только кого-то из знакомых, но и самого себя. «В следующий раз обязательно поеду с вами», — это было последнее, что написала Чэпел, прежде чем сообщить, что её срочно вызывают в медцентр для ассистирования на операции.