RG+

Фото + песня: http://vk.com/matt_berry?w=wall136866371_4658%2Fall

Сатанинская игра. Болезненная схема. Поза нападающего. Робкая крошка, что не может избавиться от ошейника Во тьме разлагающегося Рая. Неудавшееся двойное самоубийство... ...Грех и верность смешались. Закулисные интриги, из которых ничего не рождается. [ГРЯЗЬ] Твое замечание И позиция Не заслуживают доверия. [ГРЯЗЬ] Твое замечание И позиция - Сплошная фигня! "Sludgy Cult". The GazettE

Больничная палата как-то странно наполнена тишиной. И на душе становится гадко. Уруха, Кай и Аой еще не добрались до оказавшегося в плену белых стен друга. Но звонки друзей немного скрасили одиночество, и Рейта знал, что они уже едут к нему. Знал он и то, что об аварии, случившейся вчера, они узнали от Гакта, позвонившего ребятам этим утром. Сказал бы им кто-то другой о произошедшем, они бы не поверили ни слову, потому что знали - Акира слишком осторожен на дорогах, чтобы влипнуть в аварию по своей вине. К тому же, во вчерашних новостях сообщения об этом не было. Они не видели его. Когда, как оказалось, весь Токио знал о случившимся. Это было странно, ведь Кай обычно просматривает новости по вечерам перед тем, как заняться работой. Но даже эту странность они заметили не сразу, решив, что просто не обратили внимания или не услышали из-за своих забот имя друга с экрана. И первым делом, после звонка певца, все трое поспешили в больницу. Только вот... Звонка от Таканори басист так и не дождался. Именно это и вызывало то гадкое чувство в груди - то ли страх, то ли тревога... Эта странная вибрация во всем теле, словно задетая струна. Ужаснейшее чувство. Он не помнит почти ничего из вчерашнего вечера, словно заработал амнезию при столкновении - как рассказали ему - со встречной машиной. И ему кажется, что он забыл что-то очень важное. Что-то, чего не должен был забывать. Впрочем, пострадавшему недолго пришлось копаться в своей памяти и мучиться от чувства тревоги - распахнувшаяся в волнении дверь открыла взгляду перепуганных лидера и лид-гитариста. Облегчению их не было предела, когда они поняли, что состояние его друга стабильное, а после их настигла и радость, которую принесла с собой вошедшая в палату медсестра, сообщившая друзьям, что уже завтра Акира может отправиться домой. Аой же пришел с опозданием, как раз на разговоре с девушкой в белом халате, объяснив это тем, что у него были какие-то дела с утра. И именно после этих слов в голове Рейты залегли подозрения. Аой в делах с самого утра - в жизни он этому не поверит. Гитариста разбудить-то опасно для жизни, обычно это делает либо Кай, на которого Юу просто не может сорваться, либо Уруха. Каким чудом Кою удается легко и без происшествий разбудить согруппника - не знал никто. Но даже так - сегодня ни Кай, ни Уруха не звонили гитаристу. Кроме того, единственные утренние дела, на которые мог согласиться дикий кот - репетиции или подготовки к концерту. Он даже в офис не всегда приходит, обсудить какие-то вопросы группы - за все отдуваются Ютака - как лидер, и Руки - как создатель Gazette. Но Акира лишь промолчал. На самом деле перемены в поведении Аоя басист заметил почти сразу. И первой самой большой новостью для группы стало то, что... Юу не курил. Вообще. У него даже не было с собой пачки сигарет. И это не просто странно - это дико и даже невозможно. Их ритм-гитарист раньше жил с сигаретой во рту. Как не посмотришь на него - всегда видишь зажатый между выразительных губ фильтр и дым, зависающий перед красивым лицом в воздухе. И не важно, где находились они - в репетиционной, в гримерной, на улице, перед сценой, у него дома, в гостях, в барах, в машине... Он не расставался с никотином. И никогда не хотел бросать. Даже не думал об этом. На жалобы фанаток о том, что это вредно, он лишь усмехался, говоря что-то вроде: "Я все равно не брошу курить". Причиной этому была его фигура, которую он боялся испортить едой, что заменила бы ему сигареты. Было и еще кое-что. Холодность их друга куда-то улетучилась. Почти мгновенно. С утра он был улыбчив и вежлив, на репетициях - обычно отстраненный и не желающий обсуждать с Кою гитарные партии - теперь с удовольствием соглашался играть вместе с другом, бурно обсуждая тот или иной ход в исполнении. А вечером - когда обычно Юу уходил первым, ища покоя в своем доме - он оставался вместе с Каем, предлагая ему свою помощь, чем сильно удивлял лидера рвением к работе. Ребята даже шутили, когда оставались одни, над тем, что забыв о своих безразличии и холодности, Аой потерял свой шарм. Но никто не забеспокоился о такой перемене в друге - все радовались тому, что гитарист наконец-то повзрослел и стал больше похож на члена семьи под "фамилией" Gazette. И только Таканори иначе смотрел на музыканта своим странным неподвижным взглядом, отстраняясь от него все больше с каждым днем. Словно они поменялись характерами. И так как Рейта проводил с вокалистом целые сутки едва ли не каждый день, он видел, как в темных озерах любовника зарождались отвращение и ненависть после разговоров с Юу. А по приходу домой мужчина, непривычно дрожа от гнева, срывался на своих вещах, разбивая по одной из них в день своей красивой рукой. Последней, кажется, была ваза... Впрочем, вокалист остывал так же быстро, как вспыхивал. И только в постели он был еще требовательнее обычного. На счет этого у Рея претензий не было, но все же... Акира не понимал, откуда и когда у вокалиста появились эти неконтролируемые беспричинные вспышки гнева, ведь Матсумото всегда был таким спокойным... Такие перепады настроения настораживали, и один раз басист едва ли не попал под один такой срыв... Он получил пощечину совершенно неоправданно узкой ладонью в перчатке. "Ты что, действительно не замечаешь, что творится с Юу?! Ты ведь проработал с ним десять чертовых лет!" Впрочем, пощечина не вызвала должной реакции, скорее наоборот - разбудила дикое желание. И ночь "примирения", непонятно за какие грехи, прошла немного агрессивно и резко, что, кстати, только понравилось обоим. Так что теперь басист считал себя не только болваном, непонимающим Аоя и любовника, но и извращенцем, как сам себя и окрестил после того, как наткнулся взглядом на яркие многочисленные полосы на своей спине в отражении зеркала в ванной комнате, приятно ноющие и оттого - погружающие в жаркие душные воспоминания, такие яркие, что подавлять в себе желание наброситься на сонного любовника вновь было трудновато. Но... Эта фраза. Настораживала. Он привык ко всем странностям этого прекрасного развратника, но его слова, сказанные с таким жаром и негодованием, не казались ему отголоском безумия Матсумото. Наоборот - они были более чем адекватными. И они, почему-то, именно сейчас всплыли в мозгу вновь. Когда ребята пришли проведать его. И взгляд Сузуки замер на приветливой улыбке Аоя, которая, после этих слов его любовника, теперь на самом деле казалась ему несвойственной для гитариста, какой-то неродной, будто и не Юу улыбался ему сейчас. И с каждой минутой, проведенной в обществе радостных, что все обошлось, людей, он замечал все больше несовпадений... С другой стороны, перемены могли произойти и по уважительной причине - вдруг их гордый гитарист наконец-то влюбился? Любовь ведь меняет людей, да? Кстати, о любви... - А где Таканори? Он не придет? Этот вопрос оборвал разговорившихся музыкантов. Действительно, Руки не звонил ему, даже не написал сообщения. - Кай, - Уруха обернулся к своему любовнику в удивлении. - Ты не позвонил ему? - У него телефон отключен. Сегодня выходной, может, спит до последнего? - Надо было заехать к нему... - И это бы не помогло, я переночевал в гостях, - улыбчивый мужчина, вошедший в палату с букетом цветов, заставил присутствующих обернуться на голос. - Ру-сан! Ты должен был придти сюда вперед всех! - упрекнул согруппника Аой, на что Руки виновато опустил взгляд в пол. - Простите, я проспал... Аки. Все трое понимающе улыбнулись. "Аки" - странно звучит при посторонних, обычно эти двое не показывают своих чувств друзьям, но сейчас им все простительно, ведь басист вчера столько пережил... И потому Ютака тактично принимается выталкивать гитаристов из палаты, понимая, что этим двоим надо побыть наедине. Уруха сопротивляется, желая знать подробности личной жизни друзей, но крепкие руки лидера все же выставляют секс-символа Газэ за порог, и его возмущенное фырканье заглушается закрывшимися за ними дверями. - Ну, как ты? Все в порядке? - Таканори протягивает басисту букет, и тот, несколько смутившись такому жесту любовника, с улыбкой может лишь кивнуть, неловко забирая шуршащий подарок из затянутых в перчатку пальцев. - Цветы? Не слишком ли романтично? - Разве больным не приносят букеты? Оба тихо смеются над этим жестом. А после пальцы Рейты ловят кисть вокалиста, притягивая мужчину ближе к себе - странно, но он успел соскучиться по нему. Не виделись со вчерашнего вечера, как он отвез его к Асаги, верно? - Как ты добрался до дома? - Я остался на ночь у Асаги-сан. Было поздно, так что я не стал тебе звонить. Думал, ты спишь. - Разве? Тебя никогда не останавливало это. Сколько тебя знаю - можешь придти или позвонить и в три ночи без всякого зазрения совести. Таканори лишь улыбается. - Ну... я подумал, что лучше дать тебе поспать - вчера была трудная репетиция. - Вот как? - Акира улыбается, заставляя любовника податься еще ближе. - А ты не подумал о том, что я мог бы мучиться от воздержания всю ночь? - Я даже не мог предположить, что ты вляпаешься в такую историю. - Хорошо, что тебя не было со мной. Стекла с твоей стороны были выбиты, боюсь даже думать о том, что могло случиться... Вокалист опускает голову. Его пальцы сцепляются с пальцами Акиры в замок, а лоб прижимается ко лбу так, что теперь они ощущают дыхание друг друга на своих лицах. И какое-то время они просто молчат, прикрыв глаза. Осознав в полной мере то важное, что могли потерять... - Я волновался... - Глупый. Я не умру так просто! - смеется басист, движением головы заставляя любовника поднять к себе лицо. - Я ведь обещал тебе еще двадцать лет на сцене. Как минимум... - Верно... - выдыхает жарко в чужие губы музыкант. - Gazette должны отпраздновать свое тридцатилетие - это остается нашей целью. - Мы обязательно сделаем это, Така... И губы басиста встречаются с губами любовника в нежном поцелуе. Они раскрываются, позволяя языкам сплестись во влажном танце, обжечь друг друга дыханием... Это может перерасти в нечто большее, могло бы перерасти. Это могло бы - и это... Ужасно! - Аки, я... - Ты кто такой, мать твою? Грубый тон разорвал всю чувственность момента. Акира впивается кофейным взглядом в лицо мужчины напротив, выдергивая руку из чужих пальцев. Это не его вокалист. Понимание этого было лишь где-то на подсознательном уровне, но... сейчас оно становилось все отчетливее. Музыкант сжимает зубы, а после, повернув голову к окну, сплевывает прямо на пол с таким отвращением, какое можно было ожидать меньше всего от Рейты. Но его посетитель лишь спокойно наблюдает за столь оскорбительным жестом, поднеся кисть к своему лицу и проведя указательным пальцем по своим губам. - Любовь - такая сильная вещь... - шепчут чужие губы под пристальным взглядом басиста. - Не подвластное мне чувство. Только любовь нельзя навязать и подчинить... Обмануть и излечить. Прекраснейшая черта, которая одновременно заставляет чувствовать тебя счастливым и умирать от боли. Этого мне никогда не понять. - Что за хрень ты несешь? - цветы в руке пациента Токийской Центральной отбрасываются на пол резким движением. Акира демонстративно вытирает губы краем простыни. - Кто ты такой и какого черта происходит?! Где Таканори?! - Боюсь, тут мало силы моей подопечной. Придется подправить тебе память своими силами... - Не трогай его, мразь. Эти слова, брошенные в сторону незнакомца рычанием, останавливают самозванца, уже было потянувшемуся к своей жертве. Он переводит взгляд к дверям, и выражение его лица резко меняется - на губах расцветает широкая улыбка, скрытые черными очками зрачки наполняются блеском. И стройное тело начинает бить дрожь возбуждения, того самого, когда ласки и поцелуи пересекают определенную грань. Дыхание его становится жарким и глубоким... Он видит. Видит за спиной взбешенного Широямы высокую фигуру, вальяжно опирающуюся плечом о дверной косяк. Фигуру в сером строгом костюме и плаще. Гибкую, наглую, одним своим видом - вызывающую. И взгляды их встречаются. И фиалковые глаза вновь вошедшего наполняются сумасшедшим восторгом, жаждой крови, предвкушением, жестокостью и радостью, непонятной радостью, которую можно сравнить со счастьем психа, расчленяющего свою жертву на кусочки, наслаждаясь видом крови и внутренних органов. - Тэтсуя... - Айра. - Ну наконец-то! И оба резко срываются с места. Все происходит так быстро, что Аой с Хиде и Акира не могут до конца отследить действий двоих обезумевших, пронесшихся по комнате мимо них и разбивших своими телами широкое окно палаты, исчезая за рамой в свете солнца... Аой успевает лишь добраться до кровати друга и закрыть того своим телом, крепко прижав к своей груди, чтобы град осколков, устремившихся к мужчине, не превратил его в решето своими острыми гранями. Зато они сыпятся на гитариста, заставляя его тихо зашипеть от боли - блестящие фрагменты проскальзывают по плечам и спине, выпуская из-под исполосованной кожи багровую росу, обращающуюся в густые ручейки. И Акира, оказавшийся в объятиях незнакомца, пожертвовавшего собой ради спасения его жизни, распахивает глаза при виде крови, проливающейся на простыни безобразным рисунком. - Юу! - В порядке! Рычание двух хищников, оставшееся в комнате звоном, проникает под кожу ужасом, и Аой, выпрямившись, бросается к разбитому окну, устремляя взгляд вниз - третий этаж... Но, к изумлению музыканта, на земле под окнами он не находит разбившихся об асфальт мужских тел. - Юу, впереди! Возглас Хиде возле постели Акиры заставляет вскинуть голову. - Не может... быть... И Акира, подскочивший с кровати, проигнорировав помощь участника D, бросается ко второму целому окну и замирает на месте, не веря своим глазам. Гример его любовника и человек, прикинувшийся Таканори Матсумото... оказались на крыше соседнего здания, которое отделяет от больницы широкая четырех полосная дорога. Блеснувшее в руках обоих холодное оружие, взявшееся из ниоткуда, встречается друг с другом широкими лезвиями со скрежетом, который заставляет нервы взвыть и передернуть тела. Но это... как... - Это... невозможно! - Некогда рассуждать над возможностью тех или иных вещей, - голос позади вновь заставляет оставшихся в палате обернуться. - Все трое - немедленно на выход. - Мана-сан?!