Последний феникс

      — Когда я пришла, - в панике рассказывала Рейна, - глаза у него закатились, а около губ еще не высохла пена изо рта! А это значит… а это значит…       — Его высочество умрет, — закончил Сайвис.       Рейна в изумлении взглянула на него. Увидев Мирда, она сразу поняла, что Риднару не выжить, но сейчас эта страшная мысль была произнесена вслух. Сердце закололо, словно его пронзили только что заточенными кинжалами. Громкие рыдания превратились в скорбный тихий плач. Рейна сидела, закрыв лицо ладонями, и пыталась понять, как ей дальше быть.       — Сайвис, умоляю вас, прошу, — в истерике билась она и упала на колени, — верните его! Хотя бы на минуточку, хотя бы на мгновение, но пусть он придет в сознание!       Сайвис увидел напуганного ребенка: наивного, беззащитного и одинокого, наполненного верой во всемогущего лекаря. Рейна затаила дыхание в ожидании ответа, а Сайвис, больше не в силах смотреть на эти умоляющие глаза, отвел взгляд в сторону.       — Рейна, — наконец промолвил он, подняв ее с колен, — я больше никогда вам ничего не пообещаю. Никогда. Я был почти бесполезен, когда захворала ваша матушка. Теперь же думал, что смогу помочь, но я снова бесполезен! Поэтому я, безусловно, сделаю все, что в моих силах, как и всегда, но ничего обещать не буду. Я не дам вам надежду. Вы здесь и сейчас должны подготовиться к самому худшему.       Рейна мучительно закрыла глаза и сжала дрожащие губы. Плея взяла ее ладонь и опустила голову вниз. Повернувшись, Рейна увидела скорбное лицо подруги и отошла от нее, глядя то на Сайвиса, то на Плейону.       — Уберите свои скорбные лица и сделайте все, что в ваших силах! — возмутилась Рейна. — Он еще не умер! Вот увидите, прежде чем это случится, мы все успеем попрощаться! Он еще вернется к нам!       Сайвису принесли какие-то флакончики. При желании Рейна смогла бы понять, что в них находится, но сил абсолютно не было. Она не отводила взгляда от бегающих из стороны в сторону помощниц и Сайвиса, который пытался вернуть в сознание Риднара, применив все когда-то полученные знания.       Целая бесконечность началась для Рейны. Ей казалось, что помощницы ходили слишком медленно, а Сайвис будто совсем не шевелился и в оцепенении сидел на стуле. Каждый раз, когда Риднар громко вздыхал, она подрывалась с софы, но это были лишь вздохи больного, находящегося в бреду. Капли пота стекали с него градом так, что волосы можно было выжимать. Рейна и не заметила, как сильно сжала в ладони своего феникса, наблюдая за всем происходящим. Он карябал ее ладонь золотым крылом. Рейна буквально прожигала взглядом всех, кто попадался ей на глаза, а особенно лекаря. Сайвис насильно вливал в Риднара различные отвары в надежде понизить его жар. В эти мгновения грузное тело лекаря и его широкая накидка не мешали ей разглядеть Риднара. Каштановые волосы от пота и воды, стекающей с полотенца, казались темнее, губы были совсем бледны, а грудь тяжело вздымалась.       Он боролся. Рейна видела, что он боролся. Возможно, Риднар уже слышал все, что происходило вокруг, но он не мог дать им знать об этом. Пока Сайвис старательно готовил отвар, Рейна робко подошла к кровати и присела на колени около нее, взяв совсем бездвижную ладонь брата. Риднару нужно было помочь справиться с этим, дабы ему не казалось, что он был один на один со своей бедой.       — Риднар, я с тобой, мой милый брат, — говорила она в слезах и гладила его по голове. — Прошу, вернись. Ты нам нужен, очень нужен. Ты ведь сильнее, чем думаешь, ты сможешь.       В отчаянии Рейна тяжко заплакала прямо на плече Риднара. Плея заботливо подняла ее с колен, но заставить Рейну отпустить руку Риднара оказалось куда сложнее, чем казалось . Она буквально вцепилась в нее, как в последнюю надежду.       — Ваше высочество, — прозвучал успокаивающий голос Плейоны, — отпустите, присядьте, вам нужно успокоиться.       Но Рейна не отпускала, будто Риднар мог жить, пока она держала его. Такая глупая надежда, которая питала ее, как ничто иное.       Если бы не Сайвис, который подошел, чтобы наконец напоить Риднара еще одним отваром от лихорадки, Рейна, наверное, так бы и стояла, не выпуская руку брата. Плее пришлось приложить усилия, чтобы усадить ее обратно на софу. Рейна в испуге наблюдала, как в Риднара вливают очередную гадость, но все было без толку.       — Лекарства должны скоро подействовать, — сказал Сайвис.       Он все еще прятал глаза от Рейны, но ей лекарь, несмотря ни на что, все еще казался спасителем. Она не винила его в случившемся. Даже самым светлым человеческим умам не под силу остановить неизбежное. Смерть матери — так же была не его вина. Сайвису лишь не повезло быть лекарем семьи, в которой смерть начала приживаться.       — Спасибо, — почти шепотом произнесла Рейна, находясь в руках Плеи.       Сайвис впервые за все это время осмелился взглянуть на Рейну. Чем меньше близких людей оставалось вокруг нее, тем страшнее ей становилось. Когда умирала мать, рядом с Рейной были отец и Риднар. Они помогали друг другу, каждый для нее был целым миром, ради которого хотелось жить. Откуда было теперь набраться духа, чтобы продолжать смотреть, как этот мир рушился?       Из коридора послышались стремительные шаги, и через несколько мгновений в проходе точно так же, как и утром, возникли советники Лемент и Кринг, на которых Рейна не упустила шанса спустить собак. Она освободилась из рук Плеи и даже себе на удивление нашла силы встать, чтобы выразить все свое возмущение и злость.       — Вам всего-то и доверили наблюдать за Мирдом, — начала Рейна, тяжело вздыхая почти после каждого слова. — Неужто вы не заметили никаких признаков отравления?!       — Мы пошли сразу опрашивать предателя после приказа его высочества, — лепетал Ним, находясь в полном испуге. — Ничего странного мы не заметили, лекарь сказал, что рану зашили.       — Неужто у вас такое доброе сердце, что вы так и не устроили Мирду допрос с пытками?! — срывалась на крик Рейна, приближаясь к остолбеневшим советникам все ближе.       — Он был не в состоянии! — перебил ее Лемент. — Мы только сейчас узнали, что предатель умер!       — Он был не в состоянии! — кричала Рейна. — Он был не в состоянии! Теперь Риднар, ваш наследный принц, не в состоянии и шевельнуться!       — Ваше высочество, — встрянул в разговор Сайвис, — это все равно бы ничего не изменило.       — Время! — обернулась к нему Рейна. — У меня было бы больше времени!       Тамптин всем своим видом показывал, что не будет обращать внимания на истеричную молодую барышню. Ним же немного поддался вперед, и взгляд его застыл на умирающем Риднаре. Кринг находился в полной растерянности.       — Ваше высочество, — робко начал он свою мысль и повернулся к Рейне, — я прошу прощения, мои слова будут, возможно, сказаны совсем не вовремя, но вы же понимаете, что после смерти его высочества вы станете наследницей?       Рейна резко прекратила испепелять взглядом Лемента и повернулась к Ниму. Однако ей нечего было ему ответить, потому что до этого момента она оплакивала брата, но не наследника. Она приказала сделать Сайвису все, чтобы вернуть брата, но не наследника.       — У короля, насколько я знаю, остались какие-то дальние родственники, — нарушил молчание Лемент. — Если ее высочество захочет отречься…       — ЗАМОЛЧИТЕ! — во весь голос закричала Рейна. — Замолчите оба и прекратите эти разговоры! Если вы не забыли, ваш король еще жив и, с щедрой руки судьбы, будет жить еще долго! Не забывайте, что этот вопрос решать не вам, а прежде всех, ему! А сейчас и ваш принц еще здесь! И пока в нем теплится жизнь, пока его сердце может биться, чтобы я таких разговоров не слышала! Теперь вышли вон отсюда!       Советники поклонились и сдержанно выполнили приказ Рейны. Она с обидой ребенка смотрела им вслед, ненавидя их за произнесенные слова. Единственным верным наследником всегда был Риднар, пышущий здоровьем, покоряющий умом и рассудительностью, умевший обаять душой.       — Так не должно быть, — сквозь ком в горле промолвила Рейна. — Это неправильно…       Она мотала головой, словно оспаривая решение судьбы и не веря в ее настолько коварную сущность.       — Ваше высочество, продолжайте говорить с ним, — сказал Сайвис. — Это может помочь.       Рейна без раздумий обратно присела около Риднара, но растерялась и поняла, что никакие слова в голову не лезут.       — О чем лучше говорить? — спросила она у Сайвиса.       — О том, из-за чего он попытается вернуться из забытья, — ответил он.       Глаза Рейны бегали из стороны в сторону, пока она пыталась вспомнить, чем Риднар дорожил больше всего на свете. Уж точно не своим наследным титулом, не друзьями, которых у него особо и не было. Любимую и то отняли, перерубив все попытки Риднара что-то исправить.       — Вы можете помочь, — подсказал Сайвис, заметив замешательство Рейны. — Вас он любит больше всех.       Была правда в его словах. Будь Рейна на месте Риднара, она бы и боролась разве что ради отца и брата.       — Вспомните что-нибудь доброе, — закончил Сайвис.       Рейна закрыла мокрые глаза в попытках собраться с мыслями и запастись терпением и мужеством. Несмотря на слова лекаря, ей до сих пор никто не мог пообещать, что Риднар очнется до того момента, как пробьет его час.       Рейна глубоко вздохнула, смахнула быстрые слезы и заговорила, попытавшись зарыть глубоко внутри панику и страх, чтобы голос ее звучал спокойно и ласково.       — Риднар, помнишь, как ты в детстве надевал на меня плащ и вел с собой на фехтование? — начала она, погрузившись в теплые воспоминания. — Так глупо было полагать, что родители об этом не узнают, но ты хранил мою тайну даже тогда, когда отец вызвал нас к себе в кабинет. Спустя много лет ты продолжал это делать. Всегда это делал.       Рейна перевела дух. Было невыносимо вспоминать светлые для них обоих дни, когда на пороге в ожидании встала смерть со своей верной подругой тьмой. Невыносимо было понимать, что прежнего счастья больше не будет, поэтому здесь и сейчас приходилось бороться за последнее — за шанс проститься. Отвоевать этот шанс любой ценой.       — Отец не переживет, — шепотом сказала Рейна. — Его сердце не выдержит еще одну потерю.       Все видели, как горе медленно, но верно убивало Рейну. Она сама превращалась в живого мертвеца: и так белоснежная кожа еще сильнее побледнела, под глазами образовались мешки, а обычно летнего нежно-персикового цвета губы терялись на лице и совсем потрескались.       — Он не переживет, и я... — дрожащим голосом промолвила Рейна и от ненависти к самой жизни сжала юбку своего платья.       — Ты ему поможешь, — послышался знакомый голос рядом.       Рейна мгновенно оглянулась на Риднара. Глаза его были чуть открыты, а пальцы на руках начали тянуться к ней, но Рейна первая поспешила бережно взять околевшую от озноба ладонь брата.       — Риднар! — промолвила она. — Ты меня слышишь? Ты правда меня слышишь?       — Я давно уже тебя слышу, лучик, — ответил он, еле подняв один уголок губы. — Прости, что заставил так долго ждать.       — Риднар! — горе и радость смешались в Рейне и танцевали изнурительный танец. — Спасибо, спасибо, спасибо!       Она благодарила всех: Сайвиса, Риднара, помощниц — абсолютно всех, кто осмелился дать вызов растекающемуся по крови яду. Благодарила брата, который все же смог вернуться.       — Лучик, у нас мало времени, очень мало, — тяжело дыша, говорил Риднар. — Послушай меня сейчас внимательно. Я должен успеть все сказать.       Ему трудно давались слова, поэтому Сайвис поспешил поднести воды, чтобы как-то облегчить ношу Риднара.       — Прости меня, — начал он, пуская слезы то ли от боли, то ли от вида безутешной Рейны. — Подвел я тебя, оставляю раньше, чем хотел бы.       Риднар так закашлялся, что очаровательная зелень глаз слилась с красными дорожками крови, которые подобрались прямо к зрачкам.       — Только не замыкайся, прошу тебя, — умолял Риднар, прикладывая все усилия, чтобы открыть глаза. — Хотя бы ради отца не замыкайся. Вы должны беречь друг друга. Пока отец жив, цел и невредим, ты в безопасности. Когда все успокоится, поезжай в Тапприн. Живи счастливо, мой лучик, и молись, чтобы отец жил еще очень долго. А когда придет его час… вернись…       С каждой минутой Риднару становилось говорить всё тяжелее. Он угасал на прямо глазах, но все же продолжал выдавливать из себя слова.       — Я не наследница, я не готова! — плакала Рейна, будто это могло заставить смерть поменять свои планы на Риднара.       — Но вспомни, что я говорил тебе, — продолжил Риднар, немного отдышавшись. — Всему свое время. Раз теперь тебе уготовано стать наследницей Эландора, значит, так оно и должно было случиться.       — Нет! — вырвалось отчаянным криком у Рейны, хотя она сама себе пообещала дать Риднару сказать все, что он так желал сказать. — Раз мне уготовано стать наследницей Эландора, значит, это жестоко! Жестоко лишать всего, что я так люблю! Лишать всех, кого я так люблю!       — Судьба жестока, а особенно к тем, кому она от рождения дала слишком много, — сказал Риднар. — У нее свои планы, о которых мы узнаем порой таким ужасным способом. Но она и щедра. Только посмотри на себя, Рейна: у меня никогда не было сомнений, что ты была бы лучшим будущим для Эландора, нежели я. Храброе сердце, которое так редко встретишь. Лишь оно способно преодолеть все окружающие напасти. Судьба действительно оказалась щедра, подарив этому народу такое сердце. Сердце, которого хватит на всех.       Рейна не заметила, как ее ладонь сжалась в кулак. Слушать все эти слова было выше ее сил. Храброе сердце только тогда храброе, когда знает, за что сражаться.       — У тебя хватит сил, — сказал Риднар, словно прочитав ее мысли. — Только в отсутствии отца не успей погаснуть, не успей, прошу! Когда ты увидишь его, то снова почувствуешь, что нужна, и у тебя снова получится выкарабкаться из всего этого и даже подать руку отцу, дабы вытащить его вместе с собой.       Рейна так хотела смотреть Риднару прямо в глаза, чтобы запомнить их и больше никогда не забывать, но голова будто сама налилась горячим свинцом и опустилась на край кровати. Уставшие ноги затекли, пока она сидела на коленях около постели, и все напряжение уходило в пальцы рук, сжимавшие то простынь, то лицо, то ладонь Риднара.       — Рейна, — обратился Риднар, поглаживая дрожащей рукой ее по макушке. — Сейчас тебе необязательно браться за отцовские дела. Поручи это советникам. Они ведь и без нас провели допрос Мирда, верно?       Плач усилился вдвое при упоминании предателя и того, как неожиданно оборвалась его жизнь.       — Что не так? — настороженно спросил Риднар, увидев реакцию Рейны. — Рейна, что-то произошло?       — Орион Мирд умер, — Сайвис освободил ее от произнесения столь ненавистного имени. — Он был ранен тем же клинком, что и вы. Оружие было отравлено гидомерским ядом, от которого, увы, противоядие есть только у самих гидомерцев.       Риднар медленно закрыл глаза, дабы сдержать эмоциональный всплеск, который в таком состоянии мог кончиться плохо. Он поводил по краю кровати в поисках руки Рейны. Почувствовав слабое тепло на коже, она подняла красные глаза в ожидании слов.       — Тем лучше — одной угрозой меньше, — сиплым голосом сказал Риднар.       — Думаешь, он один работал на Диомер? — недоверчиво спросила Рейна. — Сомнений нет, что это дело рук Вердерта. Гидомерский яд тому подтверждение.       — Не знаю, — ответил Риднар. — Мне только понятно, что если не один, то заговорщиков немного. С нами диомерцы не действуют в открытую, а пытаются посеять разруху изнутри. Конечно, самый верный способ — убить всю королевскую семью.       — Риднар, — робким голосом начала Рейна, опасаясь высказать очередную страшную мысль, — а если отец вовсе не в безопасности? Смысл покушаться только на жизни детей короля, а его самого оставлять в живых?       Риднар все еще лежал с закрытыми глазами, чем безустанно пугал Рейну. От мертвеца его отличали только сжатые в ниточку губы, какими они всегда становились, когда он погружался в раздумья.       — Мы сделали все, что могли, — обреченно сказал Риднар. — Остается только ждать. Если что-то случится, войска Лорнда вернутся с новостями. Они уже следуют за отцом по пятам.       Рейна увидела, как по щекам Риднара тоже медленно начинают ползти слезы. Мысли о его боли заставили ее, вопреки трясущимся коленям, встать и поднестись к колбочкам Сайвиса.       — Должен же быть выход, — причитала Рейна и трусившимися руками пыталась открыть противоядия и лекарства, которые так и не смогли помочь. — Сейчас смешаем, надо снова попробовать…       Рейна уронила флакон с настойкой ромашки, который разбился вдребезги прямо у ее ног, а вся жидкость оказалась на белом платье. Но Рейне было все равно на никчемную настойку — она с бешеными глазами искала противоядия, пробовала их открыть, но ослабевшие пальцы никак не могли откупорить туго закрытые колбочки.       — Мы даже не знаем такой змеи, ваше высочество, — мотал головой Сайвис. — Вы можете только навредить. Если вам больше нечего сказать собственному брату и вы желаете быстрее избавить его от мучений, действуйте. Смешайте все, что есть на этом столе, и дайте ему выпить. Поверьте, результат не заставит нас ждать.       — Выйдите, — еле дыша, сказал Риднар Сайвису и Плее. — Оставьте нас с сестрой.       — Силы покидают вас, может, мне все-таки…— хотел было возразить Сайвис, но был прерван Риднаром.       — Когда силы покинут меня навсегда, — сказал он впервые за весь ужасный вечер твердым голосом, — я хочу, чтобы в этот момент рядом была только моя семья.       Сайвис и Плея переглянулись и поклонились. Перед тем как выйти, Плейона кинула тревожный взгляд на Рейну, сидевшую на стуле около постели. Ее глаза смотрели в пол, а Риднар провожал взором слуг, дожидаясь, пока они исчезнут за проходом, дабы уже сказать все желаемое.       — Последнее, что я хочу делать в свой последний час, — обманывать тебя, — начал Риднар и крепко сжал руку Рейны.— Я тоже не уверен, что отец в безопасности. Поэтому прошу тебя: подготовься к самому худшему.       Пока Риднар переводил дух, Рейна в страхе безотрывно смотрела на него, время от времени шмыгая носом. Он отвел от нее взгляд, и через мгновение из них полились медленные слезы, похожие на утреннюю росу, стекающую по зеленым, как глаза Риднара, листьям.       — Когда я понял, что мне не выжить, — голос его дрожал от жара, — все, о чем я мог думать, — это время. Успеть сказать все, чтобы оставить тебя и самому уйти со спокойной душой. Но это оказалось невозможно. У меня слишком мало времени! Поэтому сейчас, Рейна, внемли моим словам, умоляю.       Риднар еще крепче сжал ее руку, будто отдавая оставшиеся силы той, которой они понадобятся больше.       — Что бы ни случилось, не сдавайся! Если отец не вернется, Эландор ляжет на твои хрупкие, но такие выносливые плечи.       — Он вернется, он вернется! — причитала Рейна, убеждая сама себя.       — Будь я сейчас жильцом, я бы тоже так говорил, — замотал головой Риднар. — Но я уже не узнаю, что приготовит тебе завтрашний день, поэтому сейчас моя главная задача — подготовить тебя ко всему.       Рейна чувствовала, как душа опустилась до самых пяток.       — Не сдавайся! — повторил Риднар. — Продолжай нести с собой тот свет, благодаря которому мы назвали тебя лучиком. Превратись из луча в солнце и сияй для всего Эландора. Борись только за правильные вещи. Вот увидишь: этот свет проведет себя сквозь тьму, наступающую на весь Алавинор.       Рейна одной рукой без устали вытирала красные мокрые глаза, а другой держала брата.       — Рейна, я знаю, что ты человек слова, — продолжил Риднар. — Поэтому единственный путь, который я вижу, — это взять с тебя обещание. Обещай: несмотря на то что ты изменишься, а ты изменишься, несмотря на то что рано или поздно тебе придется принимать тяжелые решения, касающиеся всего народа, ты никогда не сдашься. Ни-ко-гда.       Рейна в страхе посмотрела на Риднара, а затем отвела взор не в силах выдерживать умоляющий взгляд брата. Он прекрасно знал, что значит для Рейны обещание, которая редко что-либо обещала, а клялась еще реже.       — Обещаю, — промолвила Рейна так убедительно, как могла.       Может, это слово будет ее путеводной звездой. Может, в дни отчаяния, когда она вспомнит о нем, оно поможет двигаться дальше, напоминая, кому и при каких обстоятельствах было дано это обещание. Она отчаянно хотела в это верить. Отчаянно хотела верить, что не обманула собственного брата на смертном ложе.       — Спасибо, — облегченно сказал Риднар, и уголки его губ еле заметно поднялись. — Я уже и не чаял почувствовать хоть каплю легкости.       Он блаженно закрыл глаза и ослабил хватку, но Рейна продолжала крепко его держать, не желая отпускать ни на мгновение.       — Риднар, ты слышишь меня? — испуганно воскликнула Рейна,       — К счастью, слышу, — совсем слабо ответил он и приоткрыл глаза. — Мне становится тяжело говорить, однако мне еще есть, что сказать.       Риднар пытался восстановить сбивчивое дыхание, которое с каждой минутой становилось все тяжелее.       — Если судьба милосердна и ты увидишь отца, — продолжил он, — то передай ему, что я старался быть лучшим сыном и лучшим наследником. Скажи, что я ни за что не злюсь на него. Скажи, что я уважал его как короля и любил как отца.       — Конечно, — кивала Рейна. — Как только увижу, я все скажу.       — Если окажешься в тупике, прислушайся к своему сердцу: оно всегда подсказывало тебе верную дорогу, - сказал Риднар.       Риднар закрыл глаза и больше ничего не говорил, лишь время от времени покашливая. Когда его дыхание начало становиться все более слабым, Рейна забила тревогу.       — Риднар, скажи еще что-нибудь, — умоляла она, стиснув его руку. — Тебе же еще есть, что мне сказать.       — Конечно, есть, — прохрипел Риднар, так и не найдя сил открыть глаза. — Всегда будет. Однако правда в том, что ты знаешь все лучше меня. Сделаешь все лучше меня.       — Как? — пронзительно посмотрела Рейна на Риднара. — Меня не готовили, я не готова, я ведь… я ведь…       — К этому нельзя быть готовым, — сказал Риднар, открыв дрожащие веки. — Даже если изначально кажется, что готов. Ты же помнишь, что рассказывал отец. Он был наследником с самого своего рождения и занял престол в тридцать лет, в зрелом возрасте. Несмотря на это, он тоже не был готов. Поначалу ему было тяжело как никогда, но со временем он понял, за что нужно бороться и что для него значит эландорский народ. Так что, думается мне, так всегда: сначала помутнение — затем новые силы.       Риднар полностью ослаб и уже не мог и сомкнуть бледные пальцы на руках. Грудь его вздымалась все реже, а по спальне разносились страшные звуки изнуряющего и удушливого кашля, с которым будто выходила сама душа Риднара.       Рейна вздрогнула, когда в это время неожиданно разразился гром, а вдали сверкнула молния. Даже на темном небе виднелось, как на Эландор надвигались черные тучи, а гром создал пугающий дуэт с предсмертными хрипами, которые без конца издавал Риднар.       Рейна подошла к окну, но перед тем, как задернуть шторы, она взглянула вдаль, дабы хоть что-то рассмотреть в этой кромешной тьме.       — Тучи идут со стороны Намирона, — сказала Рейна. — Вдруг отцу из-за непогоды пришлось сделать привал! Может, войска Лорнда успеют нагнать его?       Ответа не было. Рейна задернула шторы, дабы не видеть туч, безжалостных предвестников беды, и присела на край кровати. К Риднару возвращался жар. Каждый глоток воздуха обжигал ему губы, горло и легкие, оттого дыхание и становилось все более лихорадочным.       — Стража, позовите Сайвиса! — воскликнула она, держа руку на пылающем лбу Риднара.       — Я здесь, ваше высочество, — послышался в проходе строгий голос лекаря. — Вы же не думали, что я отойду от больного?       Риднар снова впал в беспамятство. Он уже не обращал ни на кого внимания, и оставалось только надеяться, что до него доходили слабые отголоски мольбы Рейны.       — Риднар, не засыпай, прошу! — пыталась она пробудить его . — Ты еще не все сказал! Я еще не все сказала!       Взяв с Рейны роковое обещание, он перестал бороться за жизнь и отдал всего себя на растерзание убивающему яду. Ни одна его мышца уже не двигалась, поэтому в руках лекаря он казался тряпочной куклой.       — Скоро начнется агония, — констатировал Сайвис и, все же приложив холодную тряпку Риднару на лоб, отошел от кровати. — Остается лишь ждать.       Страшнее слов Сайвиса было только смирение. На этот раз Рейна, словно маленький ребенок, от тоски съежилась в комок около Риднара и аккуратно положила голову ему на грудь, слушая слабые и неровные биения сердца.       В голове предательски возникали картинки из прошлого, которое, казалось, было в другой жизни. Счастливые королевские чада беззаботно бегали по саду. Мало кто помнил, что в раннем детстве Риднар был тем еще задирой и частенько дразнил малышку Рейну, которая несмело бежала своими неокрепшими ножками за братом, когда он в очередной раз что-то отбирал у нее. Такие догонялки всегда сопровождались криками нянечек, которые безуспешно пытались поймать своих подопечных. В три года Рейна так сильно упала, что разодрала себе колени и ладони и расплакалась. Маленький принц не сразу понял причину ее слез, ведь сам к шести годам набил столько шишек и уже не обращал внимания на какие-то царапины. Он не понимал, что Рейна еще не привыкла к боли.       Но с годами в этом она опередила его. Вырвавшись из опекающих рук родителей, Рейна всегда тянулась туда, где царили боль и тьма. Когда Риднар проводил время в богатых королевских кабинетах за политическими разговорами с отцом, она с утра до ночи сливалась с потоком помощниц в лазарете. Когда Риднар более предпочитал уединение с книгой, она только и делала, что после очередных уроков фехтования узнавала у солдат, как обстоят дела на поле битвы. В отличие от отца и брата, она никогда не пряталась от войны, а пыталась подготовиться к ней. Фехтование научило ее давать отпор, а умирающие эландорцы помогли преодолеть страх перед лицом смерти.       Только почему-то сейчас эти бесценные уроки забылись. Невозможно было прятаться от боли, когда буквально на её руках умирал родной человек. В голове продолжали мелькать красочные картинки из детства, но они начала смешиваться с эхом последних слов Риднара.       В ту же минуту кашель вернулся к нему, а дыхание стало еще тяжелее. Рейна подняла голову с груди Риднара в надежде снова увидеть его открытые глаза.       — Риднар, ты слышишь меня? — робко спросила она.       Рейна увидела, что он постепенно возвращается, потому что кашель его становился все более сознательным. Риднар морщился, приподнимался и даже сжимал пальцы рук. Однако Рейна уже не обольщалась, а понимала, что это то самое страшное возвращение, которое происходит перед агонией. То беспощадное возвращение, которое дарило многим семьям умирающих солдат пустую надежду на жизнь их родных.       — Риднар, пожалуйста, услышь меня, — говорила Рейна и приблизилась к его лицу, не собираясь терять ни минуты. — Я тебе обещаю, я не сдамся! Что бы ни случилось, я не сдамся! Буду живее всех живых! Обещаю, обещаю!       Рейна не знала, сможет ли она в конце концов сдержать свое слово, но на этот раз она не лгала. Оставалось лишь молиться, чтобы Риднар услышал ее сердечное обещание и ушел в другой мир с легким сердцем.       После того как удушливый кашель прекратился, Рейна вернула голову на грудь Риднара, пытаясь не задеть его ран. Нарастающий ком в миг опять превратился в слезы, которые было уже не остановить.       — Я не сдамся, — лепетала она. — Обещаю.       Внезапно Рейна почувствовала руку на своей голове и поспешила поднять глаза на Риднара. Он все еще лежал с закрытыми глазами, но его ладонь была на ее макушке.       — Спасибо, — выдохнул Риднар, опустив руку. — Я тебя люблю. Прощай, лучик.       Слезы хлынули с новой силой после этих слов. Он больше не вернется, никогда не вернется, и прямо сейчас отдавал себя в лапы смерти. Рейна все еще ощущала то слабое тепло на макушке от его ладони, что раздирало ее душу еще больше.       — Я тоже тебя люблю, — сквозь рыдания говорила она. — Я буду очень скучать.       Она плакала, боялась, но не отходила от Риднара ни на шаг и продолжала держать его руку. Тяжелым дыханием она скоро могла уже с ним поравняться. Сердце неистово билось в ожидании. Сайвис попытался отвести Рейну подальше, но она лишь дернула плечом, смахнув его руку. Казалось, ладонь Риднара дрожала, но на самом деле это тряслась ее ладонь. Рейна поклялась самой себе, что будет здесь до конца. На месте Риднара она бы хотела, чтобы в ее смертный час рядом кто-то крепко держал ее и помог набраться мужества уйти. Поэтому, как бы тяжко ни было, Рейна будет около него и не позволит никому занять ее место.       Тело Риднара внезапно дернулось. Сайвис, словно позабыв о своем возрасте, буквально подлетел к постели и стал держать Риднара за плечи. Рейна еще сильнее сжала руку брата, а все ее существо наполнилось страхом и ужасом. Риднар дергался все чаще, и через несколько мгновений открыл глаза. Рейна видела, что это уже не ее брат, не его взгляд, а лишь оставшаяся оболочка, которая мучительно освобождалась от души. Риднар задыхался, а его тело во время припадка приходилось сдерживать всеми силами. Рейна сжала зубы и плакала то ли от страха, то ли от горя, но помогала Сайвису сдерживать Риднара. Около его рта начала образовываться пена, а тело от судорог напряглось еще сильнее.       Судороги с каждым мигом становились все слабее. Они совсем отступили, как только глаза Риднара закатились. Его застыл на потолке. Повисла тревожная тишина.       Гробовое молчание нарушила издавшая душераздирающий крик Рейна. В груди невыносимо защемило, а после и вовсе что-то оборвалось. Ее надрывный плач слышался за пределами комнаты. Она закрыла лицо ладонями, не желая никого видеть или слышать, однако все происходило совсем наоборот. Услышав чудовищные крики, в покои ворвалась Плейона, а за ней и советники. Плея тут же выбежала, неспособная смотреть на царящий кошмар, а советники опустили головы в скорби. Хриплый плач Рейны раздавался эхом по всему коридору.       Неожиданно вернулась Плея, уже стараясь не смотреть на мертвого Риднара, и попыталась приобнять Рейну, но та резко вырвалась из ее объятий. Одним взмахом руки Рейна приказала всем выйти из комнаты.       Ручьи слез текли уже по шее, не собираясь останавливаться. Необходимо было продержаться до возвращения отца, если он вообще вернется. Это «если» заставляло мучиться Рейну еще пуще и вселяло в ее сердце еще более сильную тоску.       Спустя какое-то время Рейне все же пришлось подняться и подойти к Сайвису, который вместе с Плеей и советниками ждал за дверьми.       — Сайвис, пожалуйста, помогите мне переодеть Риднара, — тихо попросила Рейна.       Сайвис был единственным из присутствующих, у кого смерть была частью работы. Он зашел обратно в покои. Рейна достала из шкафа Риднара белую рубашку и с помощью лекаря надела ее на бездыханное тело. Нельзя никому позволить видеть принца в таком виде. Пара слез упала на раненную грудь Риднара, и Рейна поспешила аккуратно смахнуть их, прежде чем вспомнила, что соленая вода на порезе уже не сделает ему больно. После она протянула в руки Сайвиса самое красивое одеяние, которое когда-либо было на Риднаре. Лекарь и без помощи Рейны смог надеть черный, расшитый золотыми нитками камзол на почившего.       — Штаны на нем вполне приличные и вроде нигде не порвались, — срывавшимся голосом пролепетала Рейна, хлюпая носом. — Сапоги, вот, только еще надеть бы.       Глаза ее забегали, вспоминая, где же у Риднара здесь лежала обувь. Покопошившись в другом шкафу, Рейна наконец нашла нужные сапоги и отдала один Сайвису, а второй надела сама.       — Так, — говорила она сквозь слезы, — еще ведь расчесать надо.       Рейна схватила лежащую на комоде расческу, присела на кровать и принялась расчесывать волосы Риднара.       — Я могу сделать все остальное, — предложил свою помощь Сайвис.       — Нет, — помотала головой Рейна, продолжая упрямо расчесывать волосы Риднара. — Я должна это сделать. Я буду с ним до конца. Никто лучше меня не сделает эту работу.       Голос ее срывался, но она не прекращала водить расческой по таким знакомым с самого рождения волосам. Таким же каштановым, как у нее, немного отдававшим цветом шоколада. Такой же цвет волос был у их отца, у их деда, и, судя по портретам, прадеда. Остальные портреты из королевской усыпальницы Рейна уже и позабыла.       Она ощутила на себе жалостливый взгляд Сайвиса, который смотрел на нее как на безумную. Рейна по сотому кругу расчесывала волосы Риднара, лишь бы чем-нибудь занять себя. Заполнить себя даже надуманными делами — единственный способ дождаться отца и не сойти с ума.       — Так сгодится? — дрожащим голосом спросила Рейна и отошла от постели. — Завтра, когда…       Она не смогла договорить свою мысль из-за накатившего истеричного рыдания. Расческа выпала у нее из рук, а сама Рейна ссутулилась и изменилась в лице. Она уже не могла держать себя достойно, за что при другом случае ей было бы ужасно стыдно, но сейчас позволила себе утонуть в собственных слезах.       Сайвис все еще пытался сохранять спокойствие, но глаза его были полны печали и сожаления. Он аккуратно поднял расческу и положил ее на комод, после чего дотронулся своей загрубевшей старой рукой до вздрагивающего от всхлипываний плеча Рейны.       Сайвис воспользовался минутой помутнения и подозвал Плею, чтобы та позаботилась о Рейне и отвела ее в покои. Несмотря на своё хрупкое телосложение, подруга почти без труда приподняла Рейну. Ее тело было податливее воды, а губы все еще бормотали слабое «я должна, я сама…», хотя она не нашла сил противиться даже Плее. Слабость одержала верх, и больше ничего не оставалось, как отдать себя в заботливые руки. Выйдя за пределы комнаты Риднара, этой обители смерти, Рейна попыталась взять тело и эмоции под контроль, но разум ее находился в тумане. Если бы не на удивление крепкая хватка Плейоны, Рейна бы уже, безусловно, упала тысячу раз и серьезно ударилась.       На пути Рейны и Плеи встречались взволнованные люди. Они спросонья не понимали важность произошедших событий. Командующие, слуги, лекари, гвардейцы — все с любопытством смотрели на новоиспеченную наследницу. Благо Плея свернула в более безлюдный коридор, где их никто не стал бы есть бессовестными глазами. Рейна искренне испугалась такого количества любопытного народа.       — Утром, — опустив глаза, тоненьким голосом промолвила она.       — Что утром, ваше высочество? — беспокойно спросила Плея.       — Похороны, — не сменив тон, ответила Рейна. — Похороны утром. Когда закончится эта ночь — похороны.       Она остановилась и уставилась в пол, ни разу не моргнув своими округлившимися глазами.       — Отца не будет, — закончила Рейна и стала жадно захватывать воздух, дабы горячие слезы не начали обжигать ее лицо еще больше. — Одной мне завтра хоронить его.       Плея уже открыла рот, чтобы возразить, но вовремя одернула себя и промолчала. Она никак не могла помочь. Все, кто сегодня видел последние часы жизни Риднара, при всем желании не смогут быть рядом. Сквозь одурманенный разум Рейна понимала, что одной ей завтра прощаться, одной быть в центре внимания соболезнующих, одной пережить это истязание души.       — Мне нужен отец, — пролепетала Рейна, и нотки маленькой девочки послышались в ее голосе.       Стоило это сказать ей вслух, как вдалеке послышался шум. Звучали взволнованные командирские приказы и стук дверей. Рейна выпустила руку Плеи и, с трудом взяв свое тело под контроль, подбежала к ближайшему окну. Несколько рот солдат. Намиронские красные плащи смешались с белыми плащами эландорцев. Отсюда казалось, что факелы — это множество спасительных огоньков, они светили ей и рассеяли кромешную тьму.       — Там солдаты! — воскликнула Рейна. — Отец вернулся! Это отец вернулся, Плея!