Последний феникс

      Не успела Плейона промолвить и слова, как Рейна, окрыленная новой надеждой, понеслась к воротам замка. Она смотрела только вперед, желая побыстрее выйти из этого душного замка, кинуться в объятия отца и наконец все рассказать.       Рейна выбежала в главный холл замка, где толпились солдаты. Поначалу ее никто и не заметил. Раненых клали на кушетки и относили в лазарет, а невредимых прямо на месте распределяли по казармам. Было светло из-за множества свечей. Как только Рейна вышла из тени, она миновала все это скопление людей и пошла на поиски знакомых лиц.        На улице было ужасно душно из-за готовившейся грозы. Тучи почти достигли Эландора, и временами слышались отдаленные громыхания.       Рейна спустилась по многочисленным ступенькам, которые видела благодаря толпе солдат с факелами. Она бегающими глазами искала отца и искренне не понимала, что происходит. Король непременно должен ехать впереди всех, но Рейна видела лишь солдат. Когда она приблизилась к ним, все обернулись и поклонились, но головы так и не подняли. Лишь один человек смотрел Рейне прямо в глаза.        Знакомая златовласая голова. Принц Алден. Тот самый Алден, которого она так надеялась больше не увидеть до замужества. Он в испуге смотрел на Рейну: красные глаза, мертвенно белая кожа, дрожащие руки, запятнанное платье и взволнованные мокрые глаза — ее вид отражал все ужасы этой ночи.        — Где король? — поборов хрипотцу, спросила она требовательным тоном.        Алден опустил глаза и повернулся куда-то назад, будто не желая разговаривать с ней.       — Всем разойтись по казармам, — скомандовал он, после чего солдаты, немного потоптавшись на месте, приступили к выполнению приказа.       Рейна в непонимании наблюдала за этой картиной. Она никак не могла сообразить, почему все молчат, потупив головы. Был задан простой прямой вопрос, на который так никто и не дал простого прямого ответа.       — Где король?! — на этот раз Рейна прикрикнула.       Один молодой солдат уже было хотел что-то сказать, но Алден поднял руку, не позволив ему этого сделать.       — Я сам, — твердо сказал он и перевел взгляд на Рейну.       Она возмутилась поведением только что явившегося гостя и не догадывалась, почему эландорский солдат, так гордо носивший белый военный плащ, выполняет приказ не своей принцессы, а намиронского принца.       — Что вы делаете? — сбавив тон, спросила Рейна. — Я же ясно спросила: где король?!       — Я отвечу вам, когда все уйдут, — ответил он. — Поверьте мне: вы сами захотите, чтобы рядом не было лишних глаз.       Снова ужасное томление. Весь сегодняшний день был сплошными мучительными ожиданиями, которые, казалось, не собирались заканчиваться.       — Ваше высочество, довольно! — воскликнула она. — На моих руках только что умер брат, и мне как воздух необходимо знать, где мой отец! С ним что-то случилось? Он ранен? Где он?!       Печальный, но все же уверенный взгляд Алдена в секунду переменился. Поначалу он будто запаниковал и не знал, как действовать раньше, а затем медленно что-то достал из своего кармана. Рейна не сразу разглядела в руках Алдена печатку, которую отец никогда не снимал. Она сияла под огнем факелов и переливалась разными оттенками золота. На кольце красовался феникс, который теперь будто пылал, отчего казался живым.       — Получается, — произнес Алден, явно замешкавшись, а затем поднял ошеломленные глаза наРейну, — это теперь ваше.       Почти все солдаты разошлись, и не заметить тележку с эландорским плащом было невозможно. Алден направился к ней, когда Рейна все поняла и затаила дыхание, не желая знать ужасную правду. Даже издалека, даже в темноте она видела, что под плащом лежит человек. Ткани не хватило, чтобы закрыть его полностью, поэтому кожаные сапоги торчали из-под нее.       — На нас напали диомерцы, — начал свой горестный рассказ Алден. — У них был приказ убить короля. Враги, словно ворох, добрались до него и… простите. Прошу, простите.       Она слышала, каким потерянным голосом говорил Алден, которому выпало рассказывать убитой горем дочери, как умер ее отец. Алден вдохнул воздуха, дабы продолжить свою жестокую миссию, но Рейна не видела смысла в мучениях еще одного человека. Слишком много боли витало в во здухе.       — Откройте, — тоненьким голосом произнесла Рейна и приготовилась увидеть то, чего так боялась.       Она тяжелым шагом засеменила к тележке, сомкнув руки в кулаки и прижав их к животу. Алден не сразу выполнил просьбу, но, увидев ожидающий взгляд Рейны, все же переборов себя, приоткрыл плащ сверху.       Наступила страшная тишина. Голоса солдат уже не слышались, и лишь поднимающийся ветер шумел в ушах, развевая волосы.       Алден уже было хотел закрыть лицо Селнара, но Рейна подошла вплотную к тележке. Она вцепилась в нее руками и не двигалась, уставив испуганные глаза на мертвого отца.       — Папа, — промолвила Рейна сорвавшимся голосом.       Она была в ступоре и не осознавала, что творила. Не веря в еще одну смерть, Рейна схватила руку Селнара, дабы пробудить того, кто уже никогда не проснется, но вместо этого она в ужасе отпрянула от тела, в котором теперь с трудом узнавала собственного отца.       — Он же холодный! — воскликнула она и зажала рот руками, чувствуя себя последним чудовищем, которое пыталось разговаривать с мертвецами. — Закройте, закройте его!       Алден немедля выполнил просьбу. Рейна стояла, не зная, куда девать себя и нахлынувшие с новой силой чувства. В конце концов ее колени начали дрожать. Она почти упала прямиком на землю, но Алден успел ее подхватить и сдержать в своих крепких руках. Когда она попыталась повернуться, дабы еще раз взглянуть на злосчастную тележку, он не позволил этого сделать, придерживая голову Рейны.       Несмотря на стоявшую духоту и ночную жару, ей было холодно как никогда. Почувствовав тепло сильных рук, Рейна держалась за это ощущение. Алден не пытался утешить пустыми словами, не напоминал, какие перемены теперь ее ожидают. Он просто молчал и тяжко захватывал воздух вместе с ней, будто забирая часть боли себе.       Ей так хотелось совладать с собой и быть достойной своего отца, но для этого необходимы были силы, покинувшие Рейну, оставив лишь их небольшую горсть, которой и хватало только для того, чтобы шевелиться. Даже ком, нарастающий с бешеной скоростью, сдерживать не удавалось, поэтому он выходил горячими слезами и низким хрипением. Рейна была не в состоянии смотреть в глаза Алдена, поэтому опустила голову и закрыла рот руками, ибо стеснялась своих рыданий даже перед тем, кому она и так раскрыла душу несколько месяцев назад.       Все это время Алден не отпускал голову и плечи Рейны ни на мгновение и следил, чтобы в округе не было лишних глаз. К счастью, до поры до времени до них не было никакого дела: в замке разбирались с ранеными. В отличие от почившего короля, солдат еще можно было спасти.       — Рейна, — осторожно позвал он ее. — Посмотрите на меня, ваше величество.       «Ваше величество» проносилось в голове у Рейны снова и снова, пока не пришло осознание: она дождалась отца. Отвергать правду было бы теперь глупо.       Она — королева Эландора.       Ветер заметно усиливался каждую минуту, а над Эландором сгущались черные тучи, почти добравшиеся до своей цели. В воздухе начинало пахнуть дождем, но ни Рейна, ни Алден не торопились зайти внутрь, наслаждаясь последними минутами тишины. Они почти не двигались, каждый погрузившись в свои мысли. Рейна тяжело дышала, но почти не плакала, отчего вызвала беспокойство Алдена, который прекрасно заметил, как дрожат ее намертво зажатые губы, будто сдерживающие какие-то слова.       — Алден, — произнесла она настолько хладнокровно, насколько могла, хотя голос ее подводил, — прошу, объясните все советникам и проследите, чтобы пробили колокола. Скажите, что это мой приказ.       Алден смотрел на Рейну пронзительным взглядом, будто собирался прочесть ее мысли. Он решил еще раз протянуть ей королевское кольцо-печатку. Без огня факелов оно уже не привлекало никакого внимания и в ночной темноте казалось лишь не заслуживающей внимания побрякушкой.       — Я не хочу причинять вам еще большую боль, — сказал Алден, положив кольцо в ладонь Рейны, — но я не имею права не передать слова вашего отца. Он сказал, что любит. Вас и…       — Моего брата, — закончила за него Рейна. — Отец передавал это кольцо Риднару, верно?       — Да, — поникшим голосом ответил Алден и потупил голову.       — Что ж, судьба, видимо, посчитала такой ход забавным, — истерично ухмыльнулась Рейна. — Умирающий отец надеялся на Риднара, а умирающий Риднар, хоть и слабо, но надеялся на отца.       С этими словами Рейна, сжав кольцо в кулаке, быстрыми шагами направилась в замок. Она быстрее молнии пронеслась мимо толпы, чтобы никто не успел сказать ей ни единого слова. Замысел удался, и Рейне оставалось лишь посмотреть, не помчался ли кто за ней. К счастью, коридор, вдоль полностью освещенный подвесными подсвечниками, продолжал пустовать. Она не знала, куда именно бежит. Коридоры будто сами вели ее вглубь замка подальше от лишних глаз, образовав лабиринт.       Наконец Рейна вышла из темных переходов и увидела дверь, которую теперь боялась словно огня. Центр замка, центр столицы, центр всего Эландора — тронный зал. Место, где вершились судьбы. Место, где сегодня решится ее судьба.       Она приблизилась к двери, как мотылек приближается к губительному пламени, готовому сжечь его дотла. Многие считали тронный зал самой красивой частью замка. Он начинался с белой двери, на которой был изображен герб Эландора — расправивший свои крылья золотой феникс и расписной меч, — и заканчивался не менее красивым и величественным троном, возвышавшим своего обладателя.       Гвардейцы распахнули двери зала и поклонились новой королеве. Рейна не собиралась заходить туда до момента, пока не позовут советники, чтобы перед двором объявить Рейну королевой, но ее необъяснимо манило туда, словно невидимая рука вела за собой к трону, будто предрекая будущее Рейны.       Ей хватило одной рукой показать, чтобы стражники оставили свой пост, как приказ немедля был исполнен, пусть и с недоумением гвардейцев.       Никого. Гробовая тишина. Лишь частый стук маленьких каблучков нарушал ее и разносился по всему тронному залу. Рейна второпях закрыла дверь тронного зала. Она со страхом смотрела на множество полотен с гербом, на этот трон, который теперь принадлежал ей.       Раздался истошный крик. Он повторялся вновь и вновь до потери голоса, до потери сил. Так сама душа вырывалась из тела, будто пораженного сотнями, тысячью кинжалов, воткнутых в него. Кольцо полетело и ударилось прямо о трон, издав громкий металлический звук, а Рейна упала на колени и буквально согнулась пополам, положив тяжелую голову на одну из многих ступенек лестницы перед троном. Она издавала протяжные монотонные стенания, остановить которые было уже не в ее власти. Ноги сами привели Рейну именно сюда. Эти стены впитают в себя ее крики, страдания отпечатаются, словно кровь, а слезы очистят эти ступени.       Крики еще бы долго сменяли стоны, будь у Рейны второй голос, но в конце концов ужасные вопли стихли и остался лишь хриплый плач. Вдали послышался стремительный одинокий топот. Наконец двери тронного зала распахнулись и, благодаря свечам, зажженным в коридоре, Рейна даже сквозь темную пелену в глазах смогла разглядеть буквально влетевшего в зал Алдена.       — Ваше величество! — воскликнул он в испуге и, во избежание лишних глаз, закрыв дверь, кинулся на помощь. — Поднимайтесь же, держитесь за меня.       Но как бы она ни старалась, ноги все еще были ватными и валили обратно на ступени. Алдену ничего не оставалось, как присесть до уровня Рейны, раз она не могла подняться.       — Ну же, отдышитесь, — приговаривал он, держа ее за трясущиеся руки.       Рейна распахнула глаза и посмотрела прямо на Алдена. Он не сводил с нее взгляда, так же полного горечи и боли. Чем дольше Алден находился рядом Рейной, тем тяжелее становился его взор, но сильные руки и уверенные светло-голубые глаза, скрывавшие в себе целое небо и воздушные облака, вселяли необъяснимое, пусть и недолгое успокоение. До этого Рейне казалось, что Алден пытался забрать часть ее горя себе. Однако теперь она смотрела в эти глаза и чувствовала: Алден старался не только взять часть удара на себя, но и отдать свои силы той, которая нуждалась в них больше.       — Вы уже все рассказали? — в страхе спросила Рейна, приготовившись слушать шаги советников, которые вот-вот должны были приблизиться к залу, но пока в коридоре царила тишина.       — Нет, — ответил Алден, пытаясь приподнять ее. — Позволите?       Рейна, не раздумывая, кивнула и ощутила на своей талии сильные руки, которые помогли ей встать на обмякшие ноги. Алден бережно придерживал ее и повел прочь из зала, пока сюда не нагрянули любопытные.       — Куда мы идем? — спросила она. — Как вы нашли меня?       — Я зашел в замок и услышал, как какой-то слуга сказал, что видел вас убегающую в сторону тронного зала, — ответил Алден, оглядываясь по сторонам, дабы никто их не увидел.       Он намертво сжал ее плечи. Рейна не старалась уже ориентироваться в пространстве, доверившись Алдену, в кольчугу которого она вцепилась окаменевшими пальцами.       — Он долго мучился? — тоненько, почти шепотом спросила она. — Отец долго мучился?       — Нет, — уверенно ответил Алден, — пусть ваша душа за это не болит. Его величество только и успели передать те слова и кольцо.       Рейна потупила глаза и сосредоточила свой взгляд на многочисленных ступеньках, на которых она так и намеревалась споткнуться, волочась, будто в бреду. Никогда замок не казался таким большим, запутанным и сложным. Лишь дверь ее покоев, показавшаяся вдали после сотни шагов, все же осталась такой любимой и до боли привычной.       После случившегося количество стражей в этом крыле увеличилось, отчего сложилось впечатление, что здесь жила не королева, а заложница. Как только Алден довел Рейну до ее закутка, она аккуратно освободилась от его рук под давлением такого количества глаз. Вот чего, а глупых сплетен сейчас только и не хватало, хотя стража всегда хранила молчание и честно выполняла свой долг.       Рейна уже хотела закрыть за собой дверь спальни, но Алден остановил ее.       — Ваше величество, постойте, — сказал он и своим уверенным ясным взором посмотрел в глаза Рейны, пытаясь донести свои слова прямо до ее сердца. — Что бы ни случилось, не позволяйте врагу победить.       — А если они уже победили? — непонимающе спросила она.       — Нет, — непоколебимо ответил Алден, полный веры в свои слова. — Вы живы, а значит, им до победы еще далеко. Держа путь в тронный зал, помните лишь об одном: никто и ничто не может отнять у вас вашу силу. Вы сможете — вот увидите.       — Риднар считал так же, — обреченно сказала она. — Как бы мне самой поверить в это. Я словно в тумане.       — Туман быстротечен и обманчив, — кивнул Алден. — Совсем скоро он рассеется, и все в вашей жизни начнет возвращаться на круги своя. Вот увидите: завтра ваш разум станет яснее. А сегодня переживите лишь встречу в тронном зале, и больше никто вас не потревожит, если вы того не захотите.       — Что ж, тогда я хочу быстрее покончить с сегодняшним днем, — ответила Рейна и медленно закрыла дверь.       Оказавшись в своих покоях, Рейна услышала тоненькие всхлипывания. Плейона сидела на стуле и утирала красный нос белым расписным платком. Конечно же, она все знала.       — Хватит, Плея, — умоляюще сказала Рейна, смахнув и свою слезу. — Я ошиблась, думая, что у нас есть время для слабости. Пора привести себя в порядок, нельзя в таком виде появляться в тронном зале.       Слезы подруги заставляли ее страдать еще больше и погружаться в туман все глубже и глубже. Они не давали Рейне держать себя в руках и провоцировали новый срыв, на подавление которого уходили последние силы.       — Да, конечно, — насколько это было возможно, бодрым голосом промолвила Плея и отошла от кровати, дабы Рейна увидела платье, которое уже было для нее приготовлено.       Рейна медленно подошла к нему и принялась внимательно рассматривать. На смену тому, запачканному, лежало платье цвета благородного фарфора, расшитое тоненькими золотыми нитками. Столь привычные, столь родные цвета знамени, под которым она родилась.       — Цвета Эландора, — заметила Рейна.       Она гладила мягкую ткань, будто умоляя платье придать новых сил его обладательнице, из шелка превратиться в металл, стать доспехами, защитой от всех недобрых глаз.       Приготовления проходили в полном молчании, лишь иногда сдавленные всхлипывания исходили от Плеи, но она старательно сглатывала свои чистые искренние слезы, которые была способна пускать только по-детски ранимая душа.       Рейна же смотрела опустошенным взглядом в окно напротив. Гроза стремительно приближалась к замку. Молния зловеще сверкнула, и через несколько мгновений раскатились оглушающие долгие громыхания, заставлявшие каждый раз содрогаться обеих девушек. Плея и вовсе пару раз подскочила, а Рейна, которая обычно не боялась таких пустяков как гроза, при звуках грома резко закрывала глаза и напрягала тело, будто чувствуя опасность.       Когда Плея усадила ее перед зеркалом, чтобы расчесать волосы, Рейна впервые за весь день увидела себя. Белая кожа казалась теперь вовсе не белоснежной, а бледной и еще сильнее подчеркивала красноту глаз. От тревожной ночи под ними появились пока еле заметные круги. Перед двором Рейна так желала казаться собранной, несломленной, но даже ее внешний вид выдавал всю свалившуюся горечь. Руки ходили ходуном, а колени тряслись от страха перед неизведанным. Как же уверить целый двор в собственной силе, если сама ее не чувствуешь?       — Ну вот, — прощебетала Плея, положив волосы Рейны ей на плечи. — Самая красивая королева, которую знал целый Алавинор.       — Большое спасибо, Плея, — прошептала Рейна. — Можешь отдыхать, ты столько сегодня пережила вместе со мной, и я никогда не забуду твоего мужества.       — Полно, полно вам, — ответила Плейона и еще крепче обняла ее. — Вы уверены, что я больше не нужна? Может, проводить вас или…       — Ты нужна, Плея! — воскликнула Рейна и взяла ее за руки. — Но сегодня ты мне уже ничем не поможешь. Дальше я сама, только не переживай. Пусть хотя бы твое сердце будет на месте этой ночью. Я буду ждать тебя завтра утром.       Плейона робко кивнула и вышла из покоев, напоследок посмотрев на Рейну беспокойным взглядом. Как только дверь закрылась, раздался еще один зловещий раскат грома. Свеча горела скромным огоньком и еле освещала туалетный столик, на который Рейна облокотилась, закрыв лицо руками. Она собиралась с последними мыслями, словно ей предстоял путь не к трону, а на плаху, и молилась о том, чтобы эта ночь, самая длинная в ее жизни, скорее закончилась. Кинув последний взгляд на свое отражение в зеркале, Рейна встала, глубоко вздохнула и направилась в тронный зал настолько уверенно, насколько могла.       На этот раз она шла не узкими коридорами, где был мал шанс наткнуться на какого-нибудь вельможу, а через большие величественные холлы, которые демонстрировали всю красоту замка и символизировали не меньшую красоту Эландора. Белые гобелены местами украшали стены и при свете дня придавали замку благородное сияние.       Чтобы понять, о чем разговаривают советники и генералы, было необязательно заходить в тронный зал. В коридоре оттуда слышался ужасный гул, словно Рейна следовала на рынок. Гвардейцы уже собирались распахнуть двери, но она мановением руки остановила их, прислушавшись к пересудам.       — Так и неизвестно, наденет ли ее величество на себя на корону, — говорил Кринг. — После смерти принца она не дала четкого ответа. Потому-то женщина на престоле и есть большая редкость — они слишком эмоциональны.       — Дайте время! — сетовал Алден. — Ее величество — прямой потомок не только эландорских королей, но и алавинорских! Только она и может занять этот престол!       — Ее величество, — подчеркнул новый статус Рейны Тамптин, — еще несколько часов назад была принцессой, которая и не подозревала, что перед ней встанет такой выбор. Мой долг как советника — не допустить смуты. Ваш долг, господин Кринг, таков же!       Теперь все зависело только от Рейны. Первый выход на политическую арену решит, кем ее будут считать подданные: испуганной девчонкой или королевой, которая в силах пережить любое горе и взять себя в руки ради вверенного ей государства.       Не этого хотел Риднар. Не этого бы хотел отец, узнай он о смерти сына. Не хотела этого и Рейна.       — Не забывайте, что прямые потомки важнее, нежели какие-то дальние родственники, — вставил свое слово Кринг. — Мы их даже не знаем!       — Но важно избежать скандала, — сетовал Лемент. — Эти родственники в любой момент могут предъявить свои права, и тогда конфликта не избежать. В таком случае придется получить официальное отречение. Вы тоже не забывайте, что ее величество не сын, а дочь…       — Дочь короля Селнара и законная наследница престола! — не выдержала Рейна и вошла в тронный зал. — И прошу оставить все разговоры о законности моего еще не успевшего начаться правления!       Она твердым шагом направилась к трону, не глядя ни в чью сторону. Она поднялась по лестнице, позабыв про дрожь в коленях, и села на трон не как мимолетная гостья, а как единственная хозяйка, которая прекрасно знала, что именно принадлежит ей. Все присутствующие поклонились новой королеве и подняли свои головы только тогда, когда Рейна села на трон.       — Я думаю, неразумно обсуждать все риски за моей спиной! — рыкнула она, стрельнув взглядом на Лемента.       Ярость наполнила все ее существо и помогла телу на время окрепнуть.       — Отказываться от трона я не собираюсь, — немного дрожащим, но строгим голосом объявила Рейна. — Да, для меня обрушавшаяся ноша стала потрясением, как и для вас. Но я все еще в ясном уме, господа! Как вы могли подумать, что мне хватит духа бросить собственный дом и обесценить все старания моего отца?       Повисла тишина.На лицах всех, кто безоговорочно поддерживал кандидатуру Рейны, отразилась гордость за свой правильный выбор.       Рейна сжала ручки трона, чтобы отвести от глаз присутствующих дрожащие пальцы. Тряслись они не от неуверенности и сомнений, а от живых воспоминаний и кипящего чувства справедливости. Она дала обещание себе не сдаваться и задумала сдержать его чего бы это ни стоило. Лишь бы на это нашлись силы, которые стали непостоянны и могли покинуть ее в любой момент.       — Что ж, тогда завтра после похорон вы будете объявлены народу как новая королева Эландора, — подвел итог Лемент, убедившись в разрешении вопроса. — Да здравствует королева!       Вторившие Тамптину голоса разнеслись по тронному залу. Все командующие, советники, Алден — те, кому не посчастливилось провести эту ночь в замке, — поклонились. Рейна сверху вниз смотрела на них, и ее не покидало ощущение: что-то не так. Она вглядывалась в лица, пересчитала всех по несколько раз и, только обратив внимание навымотанногоЛорнда, глаза ее заметили то, что все это время ускользало от них.       — Где командующий Стелдрод? — воскликнула Рейна. — Утром сказали, что он отбыл по приказу короля. Кто-нибудь его вообще видел?       Командующие в недоумении переглянулись и один за другим отчеканили: «Никак нет». Рейна запаниковала, вспомнив, кто именно отправил ее отца в многострадальный Митор.       — А его подразделение? — продолжила она задавать вопросы. — Для исполнения приказа он же должен был взять с собой хотя бы одного подчиненного! Позовите сюда несколько солдат его подразделения, быстро!       Стража, услышав приказ, отправилась в казармы.       — Что случилось, ваше величество? — спросил Кринг.       — Послушайте все! — переведя дыхание, начала Рейна. — Как вы уже, скорее всего, знаете, принц Риднар стал жертвой вероломного предательства командующего Мирда. У него был яд из Гидомера, который в ходе драки попал в его кровь и убил сегодня вечером. Король был убит диомерцами по пути в Митор. Хотите сказать, Стелдрод вчера весь день обсуждал с королем поездку в Митор, а после просто исчез, и никто из вас ничего не знает? Слишком много здесь неувязок, чтобы я оставила это без внимания.       — Подождите, — встрянул Алден. — Стелдрод подготовил отъезд короля в Митор? Это точно?       — Да, — кивнула Рейна. — В этом нет сомнений. Он передал королю письмо Анегера Ридверского.       — Это письмо? — Алден достал сверток из дорожной сумки Селнара, затем поднялся к Рейне и вручил ей бумагу.       — Я не видела ее в глаза, но думаю, что да, — ответила она, читая письмо. — Здесь подпись и печать Анегера.       — Тогда я как представитель и главнокомандующий Намирона требую главнокомандующего Стелдрода к ответу, — зарычал Алден. — Позволите мне все рассказать, ваше величество?       — Конечно, — закивала Рейна.       Алден встал на одну из ступенек, чтобы его видели все. Он держал сверток на уровне груди, рьяно сжимая его в мощном кулаке, словно опасаясь, что единственное доказательство его слов куда-то от него испарится.       — Я уже рассказал, как все произошло на границе, — начал Алден, — но мое повествование было больше о короле, нежели о деталях битвы. Диомерцы напали на нас в полной готовности, но со временем я заметил, что мы застали их врасплох. Как только они поняли, что проигрывают нам в количестве, то бросились сразу на короля. Остальные их не волновали! Все вражеские силы были направлены на устранение короля. Напали они со стороны эландорского леса, который охраняется, конечно же, эландорскими солдатами. Ваше величество, слишком много совпадений! Это было предательство. Как еще объяснить замешательство диомерцев? Думаю, они не ожидали увидеть намиронскую армию. Они готовились к определенному количеству солдат. И как объяснить, что границы Эландора со стороны леса оказались незащищенными? Если только солдат отослали под каким-нибудь предлогом.       Все внимательно слушали Алдена и временами кивали головами, соглашаясь с его доводами. С каждым словом картина становилась все яснее и убедительнее, и голос Алдена, который и без того отличался уверенностью, наполнился еще большей сталью.       — Король Селнар думал, что в Ридвере снова набеги диомерцев, — продолжал он, — оттого Анегер и бежал в Митор, якобы прислав уже оттуда письмо. Но я не слышал ни о каких набегах и собираюсь сегодня же отослать весточку своему брату, королю Фелидену, дабы узнать окончательно, слышал ли он о них что-нибудь. Я склонен верить, что короля так же предали, как и его сына. Полагаю, то, что ее величество здесь перед нами, живая и невредимая, — настоящее чудо.       Он повернулся к Рейне. Только она могла увидеть, сколько трепета было в глазах Алдена, сколько благодарности судьбе, что хотя бы она осталась нетронутой. Рейна еще раз взглянула на злосчастное письмо. Тряска снова возвращалась, когда она неотрывно смотрела на витиеватые буквы, по-королевски размашистую подпись Анегера и печать.       — Оно останется у меня, — промолвила Рейна.       Двери тронного зала распахнулись. Все взгляды нацелились на четырех гвардейцев из подразделения Стелдрода. Времени у них собираться не было, поэтому простая одежда заменила увесистые доспехи. Они поклонились и встали в ожидании вопроса.       — Где ваш командующий? — спросила Рейна, оставив все предисловия.       — Мы не видели его с того дня, как уехал король, — отчеканил самый старший, хотя сонливость все равно слышалась в его голосе. — Караульному он сказал, что уехал по приказу короля.       — Кто стоял на карауле? — требовательно спросила Рейна.       — Я, ваше величество, — промолвил солдат.       Никто раньше из присутствующих не видел Рейну в таком гневе.        — Командующий был в доспехах, — продолжил гвардеец. — Предупредил и сказал, что вернется.       — Он был один? — пыл давался       Рейне слишком тяжело, поэтому с трудом, но ей пришлось остынуть.       — Да, ваше величество, — кивнул гвардеец, — Уехал, когда еще все спали после отъезда короля.       Ее подозрения с каждым словом подкреплялись все большими доказательствами, подтверждая предательство. На Рейне уже не было живого места для новых ран. Она сидела, уставившись в пол, и не чаяла, когда все разойдутся. Однако вопрос рождался за вопросом, и она не могла пустить их на самотек ни как королева, ни как дочь, ни как сестра.       — А если все же мы ошибаемся и Стелдрод действительно уехал по приказу короля? — спросил Лорнд.       Рейна понимала, что для обвинения нужны прямые доказательства или признание предателя, но для подозрений хватало лишь сомнений королевы. А она в невиновность Стелдрода не верила.       — Говорите, это произошло около границы? — обратилась она к Алдену.       — Да, делегация короля уже пересекла границу с Намироном и находилась от нее в часах двух пути, — ответил он, нахмурив лоб в ожидании продолжения мыслей Рейны.       — Если мы правы, и Стелдрод стоит за убийством короля, — подытожила она, — он может быть уже далеко. Командующие, организовать группу для поисков Стелдрода по Эландору, хотя, думается мне, эти поиски ни к чему не приведут.       — А если он вернется? — спросил командующий Финс.       — Если Стелдрод вернется, сразу ко мне, в любое время дня и ночи, — приказала Рейна. — А если он так и не вернется в ближайшие дни, то тем самым докажет свою виновность. Скажите, у Мирда есть семья?       Командующие переглянулись между собой и со словами «никак нет» замотали головами.       — Похороните его. Также к завтрашнему утру организовать королевские похороны, собрать людей на площади. После этого вы, господин Лемент, на правах первого советника объявите меня королевой Эландора. Командующим утром перед похоронами доложиться о формировании поисковой группы. Если у кого-то еще есть вопросы, лучше задать их прямо сейчас.       Рейна была почти готова умолять всех, чтобы никто больше не задавал вопросов, но она, взяв последнюю волю в кулак, выпрямилась и, напротив, всем своим видом показала, что готова выслушать и ответить на любой вопрос, который порождал в умах первых людей Эландора какие-то сомнения. Нельзя было этого допустить. Рейна старалась поведением, взглядом и речами пресечь любые колебания, и все ее старания были направлены именно на это.       Внезапно двери тронного зала резко распахнулись, и в них показался стражник.       — Гонец из Намирона, ваше величество! —объявил он.       Рейна кинула молниеносный взгляд на Алдена и разрешила гонцу войти. Юноша быстро подбежал к трону, поклонился Рейне и протянул письмо.       — Это, должно быть, мне от брата из…—начал Алден, почти коснувшись свитка, но гонец притянул его обратно к себе.       — Нет, — возразил он. — Было велено лично в руки королю, но…       Гонец растерянно посмотрел на занимавшую трон Рейну. Она уловила его растерянность и без лишних слов протянула руку за письмом.       — Накормите его, — распорядилась Рейна, и гонец ушел отдыхать после дороги в сопровождении стражника.       Она дрожащими руками раскрыла письмо и принялась быстро читать. Все застыли в ожидании. С каждым словом, написанным королем Намирона Фелиденом, кровь все больше закипала в ее венах, но вот сердце опускалось до пят. Ей пришлось несколько раз перечитать письмо, чтобы понять, что произошло.       — Это письмо обращено к королю Селнару, — гневно начала Рейна. — К счастью, что при жизни ему не пришлось увидеть подобное письмо. Но новость касается всех нас, и в первую очередь командующих, чьи солдаты защищают сейчас границы Намирона. Король Фелиден пишет, что отныне Намирон отказывается терпеть нахождение эландорских солдат на границах. Во-первых, он отказывается содержать их, а во-вторых, Намирон больше не хочет быть постоянным полем боя.       Новость тут же вызвала волну возмущения, и в первую очередь командующих. Рейна с вопросом в глазах посмотрела на Алдена, а он в свою очередь глядел на нее таким удивленным взглядом, что Рейна поняла, насколько эта новость застала Алдена врасплох.       Когда возмущения немного поутихли, вперед вышел Ачейн Глим — командующий копьеносцев. Рейна не удивилась, что именно он вызвался говорить от лица своих товарищей, потому что Ачейн обычно был резок и крепок на слово даже в разговоре с первыми лицами Эландора.       —Слишком большого мнения о себе намиронский король! — воскликнул он. — Наши солдаты защищают Намирон на границе с Митором, рискуют своими жизнями, а он еще вздумал обвинять нас в этом? Мы не виноваты во всех бедах Намирона! Так уж сложилось, что он располагается на границе с Митором, который стал военным полем для всех! Мы в чем повинны? Он городит чушь, когда пишет, что Намирон вдруг содержит наших солдат! Провизия, оружие, доспехи, да все — это у них от Эландора! Писарь, здесь есть писарь, я прямо сейчас напишу письмо этому…       — Господин Глим, — повелительно произнесла Рейна, взывая копейщика к спокойствию.       —Намирон просто ищет причину…— не слышал ее Глим.       —Господин Глим, успокойтесь, прошу, — пыталась перебить его Рейна, но Ачейн уже завелся.       —Он думает, что так легко нас кинуть в такое время, что…       —Ачейн! — воскликнула Рейна, и АчейнГлим наконец замолк.       Рейна не сразу вспомнила, что Ачейна можно заглушить, лишь перекричав его. Только когда Рейна назвала его по имени, он выдохнул и немного застыдился своего поведения. Но Рейна на него не злилась. Таков был Ачейн. Он не любил официальных обращений, которые резали ему слух, поэтому отозвался Глим только на свое имя. Может, он и не очень походил на королевского приближенного и командующего целым подразделением, но все его как раз за это и любили. За то, что он не обращал внимания на велеречивые слова, но всегда был человеком дела.       Рейна снисходительно посмотрела на Ачейна, как взрослые смотрят на капризного ребенка. У нее уже не было сил кого-либо осуждать. Всем сейчас приходилось непросто.       — Хочу уверить вас, — Алден нарушил тишину, — что разорвать союз между Эландором и Намироном будет не так просто, как думается моему брату. Я буду препятствовать этому всеми возможными способами.       — Но вы не король, — с каплей досады кинул ему Ачейн.       — Но я его наследник. Хочет этого король Фелиден или нет, ему придется ко мне прислушаться.       Рейна видела, что Алден уже уговаривал сам себя. В его голосе слышалась нескрываемая злость на брата, от которой он буквально побледнел. Его положение было незавидным — стоять в сердце королевства, с которым твое государство хочет разорвать все связи, — непростое испытание. На Алдена многие смотрели либо с враждебностью, либо с недоверием, либо с непониманием, будто он знал о намерениях Фелидена, но тщательно скрывал их.       —Когда все объединяются против нас, мы идем к тому, чтобы разорвать наш наикрепчайший союз? — обратился к Алдену советник Кринг.       — Видимо, не такой он крепкий, — оскалился Лемент.       —Я ничего не знал, клянусь вам, — оправдывался Алден. — Я в таком же замешательстве, как и вы. Я бы никогда не поддержал брата в таком решении.       Алден немного подался вперед, отдавая себя на растерзание возмущенным эландорцам. Пока он убеждал собравшихся вельмож, что союзу Эландора и Намирона ничего не угрожает, она застыла взглядом на ровно выведенных буквах. После слов «Намирон больше не заинтересован в союзе с Эландором» она мучительно закрыла глаза и представила себе, что будет, если все так отвернутся от Эландора. Намирон — чуть ли не единственное сильное королевство, в котором Эландор был уверен и в котором мог искать помощь. В Эландорский союз входил еще Сиклименд, но он был в разы слабее.       Рейна не знала короля Фелидена лично, но злилась на него так, будто их связывали долгие годы дружбы, которая теперь была на грани разрыва.       — Спорами здесь не поможешь, — мрачно промолвила Рейна.       Ее тихий глубокий скорбный голос так выделился среди мужских криков, что споры в один миг прекратились, и все внимание снова было обращено к ней.       —По этому письму у меня создалось впечатление, что король Фелиден достаточно упрям, — ее слова были обращены скорее к Алдену.       —Достоточно упрям, — кивнул Алден, и по его взгляду Рейна поняла, что он достаточно нахлебался от упрямства брата. — Но здесь больше проявилась не столько его упрямство, сколько его гордость.       — И как же нам избежать ссоры? Как уговорить упрямого и гордого человека изменить свое решение?       — Проявить еще большее упрямство и подпитать эту гордость.       Рейна нахмурилась. Алден продолжил свою мысль.       — Пока первое, что я могу предложить, — это вам самой начать разговаривать с Фелиденом. Мой брат не любит, когда другие монархи ведут с ним диалог через советников или любых других вельмож, да простят меня ваши советники. Фелиден считает, что король должен говорить только с королем — в этом он и упрям, и горд. Второй способ — показать Фелидену, напомнить ему, что Эландор нужен Намирону так же, как и Намирон Эландору.       Рейна кивнула.       — Хорошо, тогда завтра обсудим, какие у нас есть варианты, — сказала она. — До завтра Намирон же не станет нам врагом?       — Ни в коем случае, — уверил ее Алден.       — Ее величество права, господа, — живо взял слово советник Кринг. — Сегодняшняя ночь и так забрала у нас слишком много сил. Не думаю, что сейчас мы сможем решить столь важные вопросы. Ваше величество, я же прав?       Рейна с благодарностью посмотрела на Нима, человека, который только что спас ее от дальнейших испытаний хотя бы до утра.       —Вы абсолютно правы, господин Кринг, — кивнула она устало. Командующим держать меня в курсе всех изменений. Если что-то будет известно о тех диомерцах, которые напали на короля, или о Стелдроде, о ком угодно — в любое время дня и ночи, без всяческих соблюдений приличий — сразу же докладываете. А вас, господин Лемент и господин Кринг, я жду завтра рано утром в кабинете. Ваше высочество, вы тоже можете присоединиться. Будем думать, что же нам делать с нашим хрупким союзом.       После последних слов по телу Рейны в ту же минуту растеклась слабость. Как только все направились к выходу, она обмякла на троне и отпустила ручки, позволив пальцам дрожать. Алден остался стоять на лестнице, дожидаясь, пока все выйдут. Когда тронный зал опустел, он повернулся и Рейне и протянул ей руку, дабы помочь спуститься.       — Идите, выше высочество, — прохрипела она не своим голосом, перестав держать осанку. — Вы целый день в дороге и очень устали. Идите. Я справлюсь сама. Спасибо вам за все. Благодарю не только как королева, а как ваш друг, как Рейна.       Алден не верил ее притворству, потому и стоял, как скала, не желая оставлять Рейну снова в той безысходности, в которой нашел ее в этом же тронном зале.       — Идите же, умоляю, — она пустила слезу не в силах больше держаться. — Я не хочу, чтобы сейчас меня кто-то видел, даже вы, мой друг. Все слуги в вашем распоряжении, а покои, в которых вы жили несколько месяцев назад, другого гостя с того времени не знали.       Рейна говорила очень быстро, подгоняя этот бесконечный день к завершению. Алден тяжело вздохнул и поклонился. Он не сводил взгляд с Рейны в надежде, что она передумает и попросит о помощи, но ничего подобного не произошло, поэтому ему нехотя, но все-таки пришлось уйти.       Рейна взяла последнюю волю в кулак и встала на ватные ноги. Она потерла глаза, чтобы взбодриться, и уже хотела спуститься по лестнице, как ее нога на что-то наступила. Подняв подол платья, Рейна сквозь слезную пелену увидела кольцо. Она медленно подняла его и потупила глаза, внезапно почувствовав сильный стыд. Кольцо носил отец, дед, которого она едва помнила, прадед, прапрадед и так до первого короля Эландора, Аландара Основателя, внука последнего короля полноценного Алавинора Амунда III. Через эту печатку проходила целая нить, которая связывала ее с великими предками. В кольце заключалась бесценная память, напоминание о том, за что они боролись когда-то. Как Рейна, королева одного дня, имела право просто взять и кинуть его, словно отказываясь от всей памяти, от всех жертв, принесенных для благополучия Эландора?       Она сжала кольцо в ладони и наконец вышла из тронного зала. Вдалеке слышались голоса то ли советников, то ли командующих — уже было неважно. Больше всего на свете Рейна мечтала сейчас оказаться скорее в своей комнате, в уютных стенах, которые принимали свою хозяйку, подобно заботливым материнским рукам.       Зайдя в спальню, она оглядела ее взглядом потерянного ребенка. Рейна легла на кровать, крепко обняла подушку и разрыдалась, уже не собираясь сдерживать себя. Какое счастье, что гром избавил ее от пугающей тишины и заглушил плач. Но даже он не смог заглушить те крики за дверью спальни Риднара, его слова и ужасные звуки агонии. Рейна закрывала уши, словно это могло помочь, но становилось только хуже.       Постепенно отголоски сегодняшней ночи стихли, милосердно оставив Рейну в покое. Однако со временем они сменились на детский смех, который повлек за собой череду ярких и светлых картинок.       Двое маленьких детей бегали по лестницам освещенного летним солнцем замка и играли в догонялки. Игра была нечестной, так как крошечной девочке было всего года четыре, когда ее старшему брату — семь лет, и бегал он, конечно, более быстро и легко преодолевал ступени, когда его младшая сестра волочила ножками, пока не упала, расплакавшись прямо посреди лестницы.       Мальчик подбежал к сестре и протянул руку.       — Ну чего ты разревелась? — возмущенно спросил он. — Подумаешь, упала.       — Больно очень, — сквозь слезы промолвила девочка. — Ты убежишь от меня, а я догнать не могу.       — Рейна, знаешь, сколько еще падать будешь в этих догонялках? Что ж теперь, каждый раз реветь навзрыд?       — Не могу не плакать, — жаловалась Рейна, — больно очень, Риднар.       — Ладно, вставай давай, больше не буду так убегать, — пошел на уступку Риднар. — Но, когда вырастешь, поблажек тебе не дам.       — И я тебе тоже, — возмутилась она.       Риднар помог Рейне встать. Больше они в тот день не играли, потому что малышка действительно сильно ушиблась, отчего Риднар весь день чувствовал себя виноватым, но сестре так и не сказал. Ей тогда к ране приложили противный отвар, который неистово щипал. Риднар корчил рожицы, чтобы Рейна как-то отвлеклась от боли.       Вместо рыданий маленькой принцессы благодаря стараниям ее брата в комнате разносился звонкий детский смех.