Последний феникс

      Все утро серые тучи накрывали небо — солнца совсем не было видно. Рейна смотрела в окно и наблюдала, как на сырую после дождя площадь собралось множество людей, дабы проститься с королем и принцем. Похожую картину она наблюдала два года назад, когда так же жители Элмира заполонили всю площадь, лишь бы проститься с королевой Лирой, которая на все государство славилась добротой и милосердием. Рейна прекрасно помнила слова отца, сказанные перед выходом на люди: «Не надо плакать, дочка. Иди достойно, как бы этого хотела твоя мама. А вечером мы все вместе погорюем».       Казалось, Селнар и сейчас говорил эти слова: «Не надо плакать, дочка». Она не будет плакать: наденет железную броню на раненую душу или сама обратится в металл. Только так можно дальше бороться с надвигающимися бедами и не погрузиться в беспробудный тоскливый сон, где Рейна была лишь бродящим по замку призраком.       В последний раз ей предстояло взглянуть на свою семью. Рейна отчаянно пыталась запомнить лица родных, чтобы больше их не забыть, как это постепенно происходило с мамой. Сначала она подошла к Риднару, вглядываясь в его безмятежное лицо. Будто и не было ужасной ночи, будто не провел он свои последние часы в убийственной агонии. Риднара причесали, умыли и одели в воистину королевский наряд. Рейне нечего было сказать ему на прощание, поэтому она лишь погладила его по голове, как всегда делала в минуты негодования брата, отчего тот сразу успокаивался.Она вспоминала их последние разговоры о престоле, об отце и ответственности перед королевством. Риднар не раз говорил о тревоге за судьбу, и дай ему выбор — он бы никогда не выбрал участь короля.        — Тебе не дали выбора, — промолвила Рейна. — Теперь ты свободен, милый брат.        Отцу, наоборот, очень много хотелось сказать, а еще больше — спросить у него. В детстве Рейна перестала рассматриваться как потенциальная королева Эландора, когда все увидели, что жизни Риднара ничего не угрожало. Может, в воспитании и навыках она не уступала брату, но ее никто не готовил к такой ответственности. Жена короля — да, правящая королева — никогда.        — Я не подведу тебя, — прошептала Рейна осипшим голосом. — Обещаю.       Она не могла себе позволить опозорить отца или разрушить то, что он удерживал громадными усилиями. Обещание, скорее, не перед ним — перед собой, дабы не сдаться, выжить в этой борьбе и не стать худшей королевой, какую знал мир.       Она несколько раз всхлипнула, но все же смогла подавить слезы и преодолеть дрожь. Пришло время закрыть крышки гробов. По традиции, это делал новый король из почтения к своим предкам.       Она срывающимся голосом прошептала: «Прощай, папа, прощай, дорогой брат». И медленно закрыла гробы, в которых покоились Селнар II, выполнивший свой долг перед людьми и государством, и принц Риднар, его наследник.       Рейна вздрогнула: звоном колоколов объявили начало процессии. Это означало, что осталось всего несколько мгновений, прежде чем солдаты понесут гробы Селнара и Риднара на площадь.       — Ваше величество, — тихо промолвил зашедший гвардеец, словно боясь разбудить тех, кто уже никогда не проснется, — можем начинать?       Рейна еле заметно кивнула.       Гвардеец позвал сослуживцев, после чего они обвязали гробы веревками и потащили к коням, которые должны были провезти их по всей площади.       Рейна встала напротив окна. От дневного света резало глаза, но после дождя солнце так и не выглянуло из-за туч. Она не спала всю ночь. Утром даже Плея не смогла ее уговорить съесть хотя бы кусочек чего-нибудь, оттого порой сильно кружилась голова, и Рейну косило в сторону.       Когда гвардейцы вышли, она резко схватилась за подоконник. Рейна глубоко вдыхала и выдыхала, приводя себя в порядок.       Белая кожа Рейны превратилась в бледную, от бессонной ночи и моря пролитых слез под глазами образовались мешки и синяки, а губы потрескались. Взгляд был тяжелый и даже безучастный, поэтому, когда она произносила что-то, Плея удивлялась этому.       Опять прозвенели колокола, которые Рейна уже возненавидела всем нутром. Эти колокола были словно знамением самого худшего, что успело произойти за такой короткий срок.       Рейна сразу услышала громкий гул на площади: пора было идти. Сделав глубокий вдох и сжав ладони в кулаки, она вышла к подданным. При виде нее толпа сразу стихла и обратила взоры на свою новую королеву. Рейна быстро нашла глазами предназначенное ей место: на лестнице при главном входе в замок стояли королевские гвардейцы Эландора, которые присутствовали на всех торжественных событиях государства, солдаты намиронской армии во главе с принцем Алденом, а также командующие и советники. Выделялся лишь полный старик в белом балахоне — жрец Атант. Его Рейна помнила еще с похорон Лиры. Он был уже очень стар и на своем веку успел проводить двух королей Эдандора: ее прадеда Митнара IV Тихого и деда Риднара III Миролюбивого. Помнил жрец и свадьбы монархов, и похороны королев, и рождение наследников.       Теперь он пришел, чтобы проводить в последний путь еще одного короля. Рейна встала в центре и с трудом смотрела вниз из-за головокружения, не представляя, как она будет спускаться по лестнице, когда придет время.       Когда жрец сошел на несколько ступеней, чтобы народ его слышал, наступила полнейшая тишина. Все затаили дыхание, чтобы внимать прощальным словам Атанта. Жрецу предстояло сказать, с каким прозвищем Селнар войдет в историю и останется в памяти людей. Рейна неотрывно смотрела на Атанта и боялась, что отцу будет даровано скверное имя.       — Никто не может знать, сколько времени ему отведено, — начал Атант.— Селнару было всего сорок пять лет, но в людской памяти отложится не число прожитых лет, а деяния. Селнар вошел в историю как король, не допустивший кровопролития на Эландорской земле. С самого первого дня он правил честно, не прибегая к предательству, изменам и коварству и осознавая всю ответственность перед собой, предками и народом. Но сердца, в которые уже давно проник яд, нельзя изменить. Король и его сын стали жертвами этих ядовитых сердец. Однако даже на смертном одре они держали себя достойно и приняли свою судьбу.       Рейна впитывала каждое слово и на мгновение даже забыла, что стоит перед глазами многочисленной толпы. Холодный ветер привел ее в чувства. Слушая речь жреца, она оглядывала людей, среди которых заметила и Плейону со сжатым в руках белым платочком.        — Отныне и вовеки веков Селнара II будут помнить под именем Благородный, ибо правил он честно и великодушно, — закончил свою речь Атант.       Впервые за все утро с лица Рейны на миг сошла тревога. Слова жреца стали бальзамом для ее сердца и мятежной души. Селнара оценили по заслугам и не занесли в историю под позорным именем, которое бы навсегда поставило на нем клеймо. Он вошел в историю как благородный король, и большего ей было не надо.       Атант вернулся на свое место. Настало время говорить Рейне.Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы ее слышала хотя бы бо́льшая часть площади. После вчерашних слез и криков голос Рейны казался не таким звонким, как обычно.       — Жители Эландора! — наконец начала она свою речь. — Два дня назад в жестоком бою пал король Селнар. Селнар II Благородный. Принц Намирона, а также солдаты Эландора и Намирона проявили честь и благородство и отчаянно боролись с врагом.       Рейна хотела обратиться к стоящим позади солдатам обоих королевств и Алдену, поэтому повернулась к ним.       — Я как нынешняя королева Эландора, как дочь и сестра благодарю вас за отвагу и доброту, за то, что были рядом в смертный час падшего и вернули его домой.       Она в благодарность склонила голову, и солдаты с принцем ответили тем же. Рейна повернулась обратно к площади и продолжила речь.       — Вы назвали Селнара Благородным, с этим именем его и будут помнить потомки. Король действительно был благородным человеком и учил и сына, и меня быть таковыми. Быть честным перед собой и людьми, заботиться, прежде всего, о благополучии жителей королевства, служить ему без остатка, не поддаваться жажде большей власти, сохранять и преумножать богатства Эландора — вот что означало для Селнара благородство. Он был требователен к себе и другим и не терпел ни вероломства, ни предательства.       «От которого и погиб», — подумала Рейна. Эта страшная мысль не давала ей покоя. Селнар так старался окружить себя честолюбивыми людьми и в один момент настолько уверился в их благих намерениях, что потерял бдительность.        — Принц Риднар был настоящим сыном своего отца. Я уверена: он стал бы достойным королем, потому что каждый раз, принимая решение, исходил из интересов государства. Принц обладал не только живым умом и мудростью, но и добрым сердцем, которое не позволяло оставаться в стороне от чужих бед. Сегодня о нашем отце должен был бы говорить он и, не сомневаюсь, сделал бы это лучше меня. К несчастью, Риднар так же пал жертвой предательства и не смог исполнить свое предназначение перед королевством, и теперь мне предстоит занять его место.       Рейне понадобилось срочно остановиться. Ком подступал к горлу и не давал говорить, а дышать становилось все тяжелее из-за бешено колотящегося сердца. Спустя несколько мгновений Рейна попыталась прийти в себя и наконец закончила свою вымученную речь.       — Теперь пришло время проститься с королем Селнаром Благородным, служившим Эландору верой и правдой, и принцем Риднаром, его наследником.       Рейна кротко кивнула, дав команду начать церемонию прощания. Гвардейцы, ждавшие распоряжения, сели на коней, к которым были привязаны гробы, и повезли их по площади. Вскоре они объехали почти всю площадь и вот-вот должны были снова вернуться к лестнице перед главным входом.       — Ступайте, — сказала Рейна Алдену. — Я должна проститься последней.       — Я вернусь, чтобы подать вам руку, — забеспокоился он, — все это примут за соблюдение правил приличия.       — Не надо, — тут же одернула она Алдена, строго посмотрев ему прямо в глаза. — Я справлюсь.       Не успел он кивнуть, как повозка уже подъехала, и пришло время спускаться намиронским солдатам во главе со своим принцем.       Когда намиронцы отошли от гробов, все взгляды присутствующих обратились к Рейне. Она осторожно спустилась вниз вместе с эландорскими солдатами. Там уже ждал гвардеец с короной в руках. Рейна взяла ее и торжественно положила на крышку гроба отца. Эта красивая и печальная традиция символизировала лишь одно: однажды король — навсегда король. Даже после смерти.       Рейна застыла, вцепившись руками в гробы. Она подняла глаза и увидела, что все ждали. Сотни глаз торопили Рейну с прощанием, но она не могла разжать пальцы. Для того чтобы кони двинулись и повезли гробы к усыпальнице, необходимо было лишь кивнуть. Одно кроткое движение головой, и все закончится. Рейна не старалась уже убрать руки от гробов, поэтому, пересилив себя, кивнула, и родные сами ускользнули от нее. Повозка тронулась и поехала к усыпальнице — последнему пристанищу Селнара и Риднара, где они навсегда и останутся.       Народ расходиться не собирался, ибо все знали, что будет дальше. Настало время Лементу сказать слова, которые начнут новую главу в истории Эландора. Советник, как и все предыдущие ораторы, спустился чуть ниже, а Рейна, наоборот, поднялась по ненавистной лестнице и встала в самом центре. Так обещала пройти вся ее оставшаяся жизнь: под прицелом множества глаз в самом сердце Эландора.       Лемент выпрямился, важно оглядел толпу и наконец произнес роковые слова.       — Король мертв. Да здравствует королева!       Все вторили советнику, приветствуя нового монарха. Рейна пыталась посмотреть в глаза каждого эландорца. У кого-то читалось воодушевление, у кого-то растерянность, у кого-то любопытство. Но чаще всего ей приходилось видеть в глазах этих людей ожидание и надежду. Они ждали благих дел, надеялись на лучшее для своего дома, своих семей и самих себя.       Когда толпа прекратила скандировать, Рейна в сопровождении советников и слуг вернулась в замок. Рядом с ней шел советник Кринг. Стоило ему открыть рот, чтобы заговорить с Рейной, как к ней подошел жрец Атант.       — Ваше величество, — начал он. — Позвольте старику сказать кое-что.       — Конечно, говорите, — кивнула Рейна, отойдя немного дальше, чтобы их никто не слышал.       — Слова утешения бесполезны для израненной души, я это прекрасно знаю, поэтому я хочу сказать лишь то, что уяснил давным-давно. Раз судьба посылает такие испытания, она хочет, чтобы сквозь эту боль вы окрепли. Чтобы стали еще сильнее.       Подобное Рейна недавно сказала Риднару. Она хотела донести до него, что сквозь страх и боль можно стать сильнее, но теперь не верила собственным словам.       — Зачем? — охрипшим голосом спросила Рейна.       — Я не провидец и не могу знать, что точно вас ждет, — ответил Атант. — Но я научился читать знаки судьбы. Если она хочет сделать вас сильной и неуязвимой перед лицом боли и страданий, значит, у нее на вас большие планы.       Рейна вслушивалась в слова и пыталась найти в них смысл, ответить на собственные вопросы.       — Судьбе было угодно лишить меня всех родных только для того, чтобы я стала сильнее? — с издевкой спросила Рейна. — Вы действительно так считаете?       — Да, — уверенно ответил Атант.       — Тогда судьба прогадала, — отрезала Рейна.       — А мне кажется, что нет, — воспротивился жрец, посмотрев своим мудрым взглядом прямо в глаза Рейне. — Не разочаровывайтесь в себе так быстро. Дайте себе время, и вы сами почувствуете, что способны на многое.       — Ступайте в усыпальницу, — прервала этот неприятный разговор Рейна. — Ваша миссия на сегодня еще не окончена. Искренне благодарю за прекрасную речь на похоронах.       Атант поклонился и отправился в усыпальницу, дабы завершить обряд погребения.       Не успела Рейна очутиться в пустующем замке, который ещё не наполнился слугами, которые сейчас разошлись для поминального обеда, как к ней вернулся Кринг.       — Новости от короля Ридвера так и не появились? — она решила первой обратиться к нему.       — Нет, ваше величество, — запыхавшись, ответил Ним. — Вдруг он вовсе не приехал на переговоры?       — Мы не можем пока знать этого, — сказала Рейна, нахмурив лицо, — но возможно, что Анегер и не доехал до Митора. Как выяснилось, у Вердерта отличные шпионы, которые могут быть слишком близки к секретным сведениям.       — Как в случае со Стелдродом и Мирдом? — осторожно спросил советник.       — Да, — ответила Рейна с тревогой в глазах. — Поэтому я предупреждаю вас, господин Кринг: все, что обсуждается в наших беседах или на общих заседаниях без моего присутствия не разглашать. Не испытывайте мой гнев.       — Ваше величество, я пятнадцать лет служил верой и правдой Селнару Благородному. Как советник я понимаю и поддерживаю вашу осторожность, но все же… не думайте, что я способен предать корону, — сказал Ним с некоторой обидой в глазах.       — Я на это очень надеюсь, — ответила Рейна. — Если появятся известия, сообщите немедля.       К счастью, она без присмотра удивленных глаз дошла до столовой, где в последний раз ужинала с отцом и братом. Теперь эта комната пустовала: есть здесь могли только члены королевской семьи. Около двери стоял стражник с каменным выражением лица, которому Рейна приказала подавать на стол, и тот отправился на кухню оповестить поваров.       Гробовую тишину нарушил вошедший стражник.       — Ваше величество, — спокойно сказал он без лишней торжественности, —его высочество интересуется, может ли он рассчитывать на разговор с вами.       — Да, пусть войдет, — без раздумий ответила Рейна.       Спустя мгновение в столовую вошел Алден. Рейна рукой указала ему на место напротив нее.       — Я написал брату, — присев, сказал Алден. – Уверяю вас, с Намироном все наладится.       — Если у нас есть на это время, — грустно усмехнулась Рейна. – Неужели вы правда не знали ничего о намерениях Фелидена пошатнуть наш союз?       — Клянусь – я не знал. Фелидену вообще не свойственно делиться со мной своими планами, признаюсь честно. Мое видение управлением Намирона и его часто не совпадают, что иногда приводит к ссорам. Так что я решил написал еще и Элайдену – нашему младшему брату.       Рейна нахмурилась, пока не понимая, к чему ведет Алден. Он, заметив смятение на ее лице, выдохнул и продолжил объяснять.       —Элайден не похож на нас. Когда мы с Фелиденом не можем найти общий язык и доводим друг друга до белого каления, на помощь всегда приходит Элайден. Вот и теперь я надеюсь, что он станет еще одной силой, которая поможет переубедить Фелидена. Оказать давление. Фелиден прислушивается к нему гораздо чаще, чем ко мне.       Рейна понимающе кивнула и уставилась в тарелку, устало перемешивая ее содержимое. Она приказала подать обед и Алдену. В его присутствии ей стало легче.       —И все же я боюсь, что у нас не так много времени, как мы думаем, — сказала Рейна, отодвинув тарелку. – Меня не отпускает мысль, что диомерцы напали на отца под своими знаменами. Что они присвоили себе убийство короля Эландора, хотя раньше они действовали более скрытно. Они всегда действовали, как разбойники. Без знамен, без короля. А теперь они убивают под диомерским вороньим крылом.       —Они кидают нам вызов, — согласился Алден. – Но вы же не намерены…       — Нет, — отрезала Рейна. – Как бы мне ни хотелось отомстить, мы не ответим агрессией на агрессию. Но мы будем готовиться к тому, чтобы в любой момент сделать это. Пока другого пути я не вижу.       — Будем терпеть, пока это возможно? – задумчиво спросил Алден.       — Да, — Рейна положила приборы. — Пока это возможно.       Повисла неловкая тишина, но ни Рейна, ни Алден из столовой уходить не торопились. Они погрузились в свои мысли, словно хотели друг другу что-то сказать, но все никак не могли подобрать слова. Первой молчание нарушила Рейна.       —Спасибо, — нежно промолвила она, отбросив металл в голосе. – Мне было важно ощущать вашу поддержку на похоронах. И за вчерашнее тоже спасибо, хотя мне стыдно за то неприглядное зрелище, которое вам пришлось увидеть в тронном зале, и…       — Рейна, — Алден взял ее руку, — не надо. Вам не за что извиняться или благодарить. Я посчитал своим долгом быть в такой час рядом – никакого выбора передо мной не стояло.       Рейна потупила глаза, поняв, что продолжать этот разговор было бесполезно. Она успела хорошо узнать Алдена, чтобы понять, что он будет до последнего отвергать все ее благодарности и извинения. Алден всегда все делал от чистого сердца и добрых слов в ответ не ждал, хотя заслуживалих как никогда.       Рейна поднялась из-за стола и подошла к сидящему Алдену. Она хотела, чтобы одну вещь он все-таки знал.       — Алден, — теперь уже Рейна взяла его руку. – То, что было в тронном зале, будем помнить только вы и я. Поэтому знайте, без вас я бы тогда с колен не поднялась. Мне действительно важно, чтобы вы понимали, что для меня вчера сделали. А теперь прошу простить меня – мне нужно идти. Хорошо бы заняться чем-то более важным, чем поминальным обедом. Я рада, что вы снова в Эландоре.       Рейна благодарно склонила голову перед Алденом и в смятении отправилась в королевский кабинет. Пожалуй, это было самым верным ее решением за сегодня – заняться делами и заполнить голову действительно полезными мыслями. Мыслями созидательными, а не разрушающими.       Рейна не раз была в королевском кабинете, но только в новом статусе поняла, за что его так любил отец. Он находился в немноголюдной части замка, недалеко от тронного зала. Здесь не проходили в огромном количестве, слуги, вельможи или военачальники. Появлялись они здесь лишь по зову короля или по зову долга, чтобы сообщить своему монарху что-то важное.       Рейна намеревалась залезть туда, куда обычно ее не допускали. Внимательно прочитать все последние письма отца, все договоры.       Поначалу находиться здесь было очень нелегко. Ее взгляд упал на бумаги, которые оставил здесь Риднар перед тем, как уйти к себе в покои и больше никогда оттуда не выйти. Она взяла одну из них, дабы прикоснуться к тому, к чему прикасался еще живой брат. Тоска охватила ее сердце, когда Рейна вспомнила, как Риднар был счастлив, что отец доверил ему управление Эландором на время своего отъезда. Тогда им казалось, что все начало налаживаться. Риднар постепенно наберется решимости, отец заключит договор с АнегеромРидверским, а Рейна выйдет замуж.       Но, как правило, за делом любая тоска хотя бы на время забывается. Рейна до вечера перебирала бумаги. Она прочитала все последние письма Анегера, который призывал к миру. Прочитала письма короля Маурала, отца принца Гарала, который с каждым письмом уточнял все договоренности. В одном из последних посланий Рейна нашла даже набросок брачного договора, который ей бы предстояло подписать перед свадьбой.       Придется просить отложить свадьбу, подумала Рейна. Теперь она никак не может покинуть Эландор, чтобы стать принцессой Тапприна.       За делом Рейна и не заметила, что время двигалось к сумеркам. Она устало откинулась в кресле и немного задремала, пока вскоре не послышался тревожный стук в дверь.       Объявили советника Кринга, который вошел в кабинет абсолютно бледный. При виде Нима Рейна вскочила с места и тотчас забыла об усталости. От быстрого бега, который он уже не мог себе позволить в почтенном возрасте, Кринг сильно запыхался, а лоб его покрылся капельками пота. В руках у него было письмо, которое он крепко держал перед собой, словно оно могло исчезнуть из его вида.       — Что случилось, господин Кринг? – взволнованно спросила Рейна.       — Разведка, — Ним изо всех сил пытался восстановить дыхание. – У нас неприятности.       — Будто они прекращались, — проворчала Рейна и взяла письмо. – Присядьте, отдышитесь уже.       Она нетерпеливо раскрыла письмо и принялась читать. С первых же строк ей стала предельно ясна причина волнения советника. Только если Ним побледнел от тревожных новостей, то к лицу Рейны, наоборот, прилила кровь, отчего она вмиг покраснела.       — Стража! – крикнула Рейна. – Пригласите принца Алдена, немедленно!       — Думаете, он может помочь? – спросил Ним, наблюдая за ходящей из угла в угол Рейной.       — Как же не вовремя намиронский король со своим упрямством! – Рейна не выдержала и с размаху стукнула кулаком по столу.       — Нельзя позволять ему отозвать наших солдат из Намирона, особенно с границ, — рассуждал Ним, который и глазом не моргнул от удара.       Видимо, Алдену передали приказ Рейны во всех красках, потому что в кабинет он зашел тоже впопыхах.       — Как я и думала, у нас нет времени, чтобы уговаривать Фелидена проявить к нам благосклонность, — с ходу сказала она ему, не дав сказать ни слова.       — Что случилось? – спросил Алден, переводя взгляд с Рейны на сосредоточенного Нима.       — Новости от разведки, — Рейна протянула ему письмо. – Диомерцы идут в Митор. И если Фелиден додумается отозвать наших солдат, то диомерцы перейдут сначала границу с Намироном, а потом границу с Эландором. Они пойдут с севера на юг и вскоре достигнут нас!       Алден озадаченно схватился за волосы.       — Я вернусь в Намирон, — решил он. – Нет смысла обороняться в Эландоре, если уже в Намироне мы не сможем сдержать диомерцев. В наших армиях сейчас есть смысл, только когда они вместе.       — У нас мало времени на переговоры, Алден! Солдаты не то что должны оставаться на месте – судя по количеству, которое указывает разведка, нам нужно отправить на границу Митора и Намирона еще больше солдат!       Алден уставился в письмо и, уподобившись Ниму, стал думать, как можно выпутаться из паутины, которую сплел его же брат. Рейна видела только три пути. Либо Алден действительно едет в Намирон и уговаривает Фелидена отказаться от своей идеи. Но этот выход даже выходом назвать было сложно, потому что кто знает, сколько бы на это ушло времени. Либо Фелиден настаивает на своем, и намиронцы сражаются на своей земле, эландорцы – на своей. И тогда диомерцы, скорее всего, доберутся до Эландора.       Но был и третий путь, диктуемый страхом. А страх порой помогает быстрее решиться на риск. Этот третий путь позволял не терять времени, но мог вывести Фелидена из себя навсегда и надолго.       — Плевать мне на Фелидена и на его гордость, — тихо сказала Рейна, точно убедившись в своих намерениях.       — Что? – Алден вышел из своих мыслей.       — Мы отправим солдат в Намирон, — сказала Рейна, посмотрев на Нима и Алдена.       — Вы хотите совсем разозлить намиронского короля? – выпучил глаза Ним.       — Я хочу выиграть время, — настаивала Рейна. – А если с ними Стелдрод? Этот предатель знает все об эландорской армии! Нам никак нельзя допустить, чтобы диомерцы с его помощью добрались до Эландора, зная все наши слабые стороны, а еще хуже – зная, все сильные стороны, которые всегда позволяли нам застать врага врасплох.       — Хорошо, — согласился Алден. – Я поеду с вашими солдатами.       — Вы поедете со своими, — замотала головой Рейна. – С эландорскими поеду я.       Алден и Ним одновременно удивленно уставились на Рейну.       — Мне нужно там быть, — оправдывалась Рейна. – Во-первых, я смогу на месте контролировать всю ситуацию, а не сидеть здесь, получая новости письмами с опозданием. Во-вторых, так мы хотя бы худо, но сможем сгладить неизбежное недовольство короля Фелидена.       — Как сгладить? – не понимал Ним.       Рейна посмотрела на Алдена. Удивление уже исчезло с его лица, потому что он, скорее всего, понял, к чему ведет Рейна.       — Ваше высочество, что вы там говорили насчет того, чтобы проявить еще большее упрямство и подпитать королевскую гордость вашего брата? Так я и поступлю. Убеждать в неправильности его решения будете не вы, Алден, не советники, не командующие, а я. Тем самым я не только покажу, что Фелиден – не единственный упрямый человек среди нас, но и подпитаю его гордость. Не любит говорить через советников – пусть говорит со мной. Раз уж я нарушу волю короля Фелидена и прикажу солдатам отправиться в Намирон, то лично отвечу за это.