Аккорды

Спортзал встречает Вову и Гарика гулкой пустотой. Сейчас половина восьмого, уроки ещё не начались, и они первые, кто зашёл сюда за сегодняшнее утро. Вова идёт впереди, неся в руках какие-то коробки для возможного прикрытия, Гарик идёт следом и глухо ворчит себе под нос. Накануне он тщетно пытался убедить друга не дурить и не устраивать из матча цирк, но тот остался глух к его словам. - Ты можешь мне не помогать. - Улыбка у Вовы широкая и безмятежная, и Гарик с тоской думает, что он здесь единственный здравомыслящий человек. - Ещё чего, - жёстко усмехается он, скрещивая руки на груди. - Если уж ты ради своей Ксюши готов забить на собственное будущее, - Вова морщится, - то я пока ещё в своём уме. Ты хочешь петь? Отлично. Тогда я сделаю так, чтобы даже это не помешало нам победить. Ради команды. "И ради тебя, невозможный ты придурок", - добавляет он про себя. - "Я бы в любом случае тебя не кинул, потому что друзья так не поступают". Вова понимающе щурится, и они с Гариком кивают друг другу, как идущие на дело гангстеры. То, что они собираются сделать, действительно почти преступление. /// Гарик почти сообразил, как заставить работать сложную цепочку из микрофона, усилителя и колонок, когда у него за спиной раздаётся хорошо знакомый голос: - Ну и что вы забыли у моего пульта? Вова оборачивается. Гарик только вздыхает и болезненно морщится. Пила не отказывает себе в удовольствии как следует посмеяться над грозным капитаном "Белых медведей", а потом начинает не торопясь расстёгивать чехол своей гитары. - Что ты делаешь? - светски интересуется Гарик, лениво опираясь спиной о пульт. - Петь всегда лучше под гитару, - столь же непринуждённым тоном поясняет Пила, по-прежнему насмешливо улыбаясь. - Под клавиши, на худой конец. Но наш синтезатор я вам не отдам, будем обходиться тем, что есть. - Ты нам помогаешь? - оживает, наконец, Вова. - Да. - Пила поднимает на него глаза, и её взгляд неуловимо теплеет. - Мне нравится твой план. Давайте раскачаем эту игру. - Вы оба ненормальные. И я вместе с вами. Эти двое довольно улыбаются. Гарик снова вздыхает и устало закрывает глаза. /// Когда Вова начинает петь, Гарик смотрит на него и понимает, что вот здесь, сейчас его друг выкладывается не хуже, чем во время самых ответственных матчей. А он ничем не может ему помочь - если на площадке Вова всегда мог рассчитывать, что Гарик прикроет ему спину, то теперь Гарик может только наблюдать. А ещё он понимает, что роль игрока поддержки добровольно взяла на себя Пила со своей гитарой. И она сейчас рискует совсем так же, как он сам во время игр. Одно дело - выступать на школьных концертах, с группой и с согласия администрации, и совсем другое - устроить что-то подобное прямо во время матча. Но глядя на то, как светится от удовольствия Вова, сжимая микрофон, как улыбается Пила, следя за ним взглядом и продолжая играть, как смотрит на капитана команда и даже как закусывает идеальную губу Ксюша, ради которой вся их сегодняшняя игра была поставлена под угрозу срыва - глядя на них, Гарик начинает думать, что, возможно, они не зря всё это затеяли. /// Через полтора часа Гарик лежит на траве на школьном дворе и созерцает плывущие над головой облака. Вова бессовестно сбегает сразу после матча - уже переодевшийся в костюм, с трудом сдерживающий довольную улыбку. Гарик хлопает его ладонью по плечу и соглашается прикрыть перед отцом. Вове некогда. Фрида говорит, что его ведёт любовь, Гарик фыркает, но в глубине души считает так же. Только от большой любви можно из нормального здравомыслящего человека превратиться в такого придурка. Фрида склоняет голову к нему на плечо, и Гарик непроизвольно улыбается. Уж он-то в курсе. Почти все уже разошлись по домам, когда рядом с ним на траву опускается знакомый чехол, а потом и сама Пила. - Ты один? - спрашивает она, щурясь на солнце. - Один. - Где Ромео? - У Ксюши на вечеринке, где ему ещё быть. - А ты почему не пошёл? - Не люблю вечеринки. - Ясно. Обмен односложными фразами заканчивается, Гарик косится на Пилу и задумчиво ерошит волосы. Тонкие запястья с широкими браслетами, голые плечи, точёный профиль, рыжие волосы, вспыхивающие на солнце золотыми искрами. Ему снизу не видно, но кажется, Пила улыбается. - Спасибо, - с чувством произносит Гарик. Это всё влияние Фриды, не иначе, но он чувствует себя так, как будто сейчас пересеклись два параллельных мира - баскетбол и музыка, и они - два парламентёра, пытающиеся проложить между этими мирами хрупкий мостик взаимопонимания. - Было круто, - Пила запрокидывает голову и смотрит вверх. - Да, - соглашается Гарик, тоже поднимая взгляд. - Круто.