Цветы под кожей

"Я не люблю его". Майкл сжимает в руке тяжёлый золотой крест, наполняет кислородом лёгкие. Он делает шаг - и вот уже толпа людей умолкает, ожидая начала проповеди. И Михаил читает - наизусть, конечно - голос звучит спокойно и уверенно, именно так, как он и хотел. Если бы это было бы разрешено он бы закрыл глаза - ему всегда так легче вжиться в молитву, сделать её настоящим обращением к Богу, а не просто заученной фразой. Он рассматривает лица людей, почти умоляя Господа о том, чтобы не встретиться взглядом с ним. Но знакомая светлая макушка так и не появляется в поле зрения, и Майкл спокойно продолжает читать. Когда люди расходятся уже поздний вечер. Майкл сегодня дежурит - остаётся на ночь. Сам вызвался. Он спокойно садится на скамеечку у выхода, молча осматривая храм. Он чувствует опустошение. Впрочем, тихие шаги он слышит сразу же, мгновенно напрягаясь. Распахивает глаза и едва подавляет стон. "Он прекрасен", - думает Майкл. И сам же отрицает: "Он - мой кошмар". У блондина напротив такие голубые глаза, что затмевают райские своды. Его чуть отросшие волосы слегка завиты. Губы - чёрные, и хоть Михаил знает, что это всего лишь помада, но сознание все равно превращает в метафору. Молодой священник не понимает, как его вообще пускают в храм в таком виде - яркий малиновый джемпер с черепами, чёрные джинсы, облегающие стройные бедра, высокие кожаные сапоги, серьги в ушах. Всё, чего желает Михаил - этого мальчишку с невозможно голубыми глазами. Всё, что стоит между ними - его вера, честь и мораль. - Люцифер... - Он тяжело вздыхает. Майкл точно не знает, кем надо быть, чтобы назвать своего ребёнка именем Денницы. Возможно, именно это повлияло на него. Возможно, поэтому его вожделение является готом. - Что ты здесь делаешь? - Он пытается придать строгости голосу, но получается откровенно плохо. - Я соскучился. - Просто отвечает гот. Руки у него в карманах, но Майкл знает точно - на одной из них кожаная перчатка без пальцев. Фраза режет ножом по сердцу. - Люцифер, мы ведь уже говорили об этом. - Голос звучит мягко и успокаивающе. Почти без укоризны. Паренёк не отвечает. - Я не люблю тебя. Ложь. Ложь, дикая чушь, враньё, но это лучшее что он может сделать. Это, разумеется, неправильно, он, служитель Божий не имеет права лгать, но этот случай - особенный. У Майкла руки слабеют и кидает в озноб, когда он проскальзывает рядышком. У Майкла сбивается дыхание и учащается пульс, стоит ему только встретиться с ним взглядом. У Майкла внутри всё сжимается, умоляя подтвердить что всё взаимно. Видит Бог, искушение Иисуса Христа не было таким мучительным и таким очаровательным, как его. - Ты лжешь. - Отвечает Люцифер. - У тебя руки дрожат, Михаил. Ты боишься меня? - Он опускает взгляд на ладони. И правда, дрожат. Глубоко вздыхает. - Замёрз. - Здесь жарко как в Африке. - Опровергает блондин, подходя ближе. - Майк, пожалуйста. - Он произносит это так умоляюще, так надрывно, что хочется закричать, схватить его за плечи, впечатывая в ближайшую стену и целовать. Шею, руки, губы, неважно. Целовать, пока не помрачится рассудок. - Нет. - Выдавливает Михаил, ненавидя самого себя. Тишина виснет между ними. - Пожалуйста, не приходи сюда больше. - Крик царапает горло, рвётся наружу.

«Не уходи! Останься со мной!»

Люцифер не отвечает, лишь удаляющиеся шаги говорят о том, что он понял... Ни чёрта он не понял! Михаилу плохо. Действительно плохо. Его разрывает на две половины, он мечется от веры к любви, и ненавидит, ненавидит происходящее.

***

Когда новость появляется на экранах, Майкл сидит на кухне и пьёт чай. Автомобильная авария, ничего нового. Михаил скороговоркой произносит молитву за упокоение погибших, когда фото Люцифера показывают во весь экран. Чашка разбивается, падая на пол. "Единственный выживший" - гласит бегущая строка. "Нет родственников" - заявляет диктор. Внутри что-то крошится, ломается, с визгом искорёженного металла лопается. В больнице его встречает один единственный вопрос. "Кто вы ему?" Михаилу бы истерично рассмеяться, заявить, что он не имеет ни малейшего понятия, хлопнуть дверью и уйти. Навсегда. - Я его парень. - Вместо этого говорит он. И это становится решающим фактором. Потому что к чёрту все эти иконы и молитвы, когда можно выразить всю свою любовь к миру, всю свою благодарность, всю радость одним только его именем, и это будет правдой.

***

Люцифер не знает, что и говорить. Ему хочется верить, что еженедельно появляющиеся передачки не дело рук сердобольных медсестёр. Его выписывают утром. Люцифер знает, что у Майкла сейчас очередная проповедь. Он хочет забыть его, он пытается, но не может. Он рисует портрет за портретом, показывает их персоналу. Те улыбаются. Загадочно так, будто что-то знают. Его это раздражает. Его выписывают утром. Этим же утром он решает, что как только окажется дома - сожжёт их. Впрочем, он просрочил плату за крохотную комнатку уже на три месяца, так что дома у него нет. Три месяца без Михаила. Три месяца вычеркнутых из жизни. Люцифер натягивает любимые сапоги - теперь ободранные и джемпер - на улице лето, плюс двадцать три, но ничего другого у него сейчас нет. Он выглядит жалко. Вахтёрша - улыбчивая старушка говорит ему что-то про парня, ожидающего его на улице. Люцифер только удивлённо смотрит на неё и посмеивается. Впрочем, смех получается несколько истеричным. Он выходит на улицу на негнущихся ногах, спускается с лестницы. На предпоследней ступеньке оступается, и уже готовится встретиться носом с бетоном, когда чьи-то тёплые руки удерживают его от падения. Люцифер в ступоре смотрит на предмет своих мечтаний. Михаил мельком оглядывает его. В следующую секунду джемпер с него стаскивают. Майкл снимает с себя футболку - тёмно-синюю - и одевает на него. Люцифер чувствует как по щекам бегут слёзы. Он не может отвести взгляда от рельефной груди своего возлюбленного, хотя из-за пелены на глазах она смазана. Передачки. Оплата лечения. Альбомы и канцелярия. И всё Майкл. Его мягко притягивают к себе, поглаживая по спине. Люцифер боится только одного - что сейчас Михаил заявит, что это всё из-за жалости, из-за его доброты, что сейчас прозвучит это ужасное вспарывающее черепную коробку "я тебя не люблю". Михаил усаживает его в машину, сам садится за руль. Машина старая, явно бывшая в употреблении, но добротно починенная и почищенная. - Куда мы едем? - Охрипшим от слёз голосом спрашивает Люцифер. - Домой. - Коротко отвечает Майкл. Но автомобиль останавливается в незнакомом дворе, у незнакомого дома. И Михаил ведёт его в абсолютно незнакомый подъезд, чужую квартиру. Комната очень просторная и светлая. Окна нараспашку, солнечный свет бьёт в окно. Люциферу нравится. Он всё ещё не понимает, что здесь делает, но ему нравится. Он чувствует губы на своём затылке. - Добро пожаловать домой. - Тихо произносит Михаил, и всё встаёт на свои места. Так, как должно было быть. "Я не люблю его", - такая страшная фраза. Но Майкл наконец осознаёт, что главное в ней - кавычки.