Глава 3. «То, что скрыто от глаз людских».
Облака сгущались, и дождь подступал к нам. Впрочем, идти по открытому полю было не самым лучшим решением, и мы спустились в подземку. Наша группа была уже под землёй, вход завалило обломками намертво, и путь лежал в неизвестность. Поскольку дорога была длительной и трудной, народ решил сделать ночлег и передохнуть… — Кликчма, стой на стрёме. Через два часа тебя заменит Вехрунсин. — Есть, Сэймпал! Приказ за приказом, но в конечном счёте некоторые уже сидели возле ненастоящего костра, а если более точнее — керосиновой лампы. Со временем в группе люди начали мёрзнуть: кто-то пытался заглушить чувство холода алкоголем, ну, а лично мне было фиолетово на хлад, но вот Диандории было не всё равно; она тряслась, пытаясь согреться. Завидев это, я отдал заветную отогретую куртку. Она от неожиданности сначала не поняла, в чём дело, но когда осознала, застеснялась взять одеяние и замешкалась. Уговорив её, она всё же накинула одежду и уже не тряслась. Однако через пять минут трясся уже я, сидя с недовольным лицом. Тем не менее, Диандория, осмыслив происходящее, обняла меня вместе с курткой. Романтика, одним словом. Вскоре наш покой прервал внезапный крик дозорного, от которого остались лишь кровавые направления куда-то во мрак. Вехрунсин, достав фонарик, осветил тьму, и группа увидела висевшего на кандалах Кликчму без туловища и ног. Зрелище не для слабонервных. — Это ещё что такое, мать твою?! — Фантомы. Нам следует поскорее убираться отсюда, пока… Неожиданно подлетела керосиновая лампа, опалившая всё вокруг. — А ну бегом вещи доставать, покуда огонь всё не сжёг! — яростно кричал во все горло командир отряда. Всё, что попадалось под руку — летело в рюкзак. — Не забудьте прикрыть чем-то лицо, если не хотите от газа околеть насовсем! — орал во всю глотку Сэймпал. С горем пополам отдельные вещи уцелели, но от карты остался лишь пепел. — Ну что ж, Следопыт, ты у нас знаешь всю местность, поэтому веди к Моизграбанду сам. — Сначала нужно выбраться, а уж потом думать, как дойти туда. Ты ведь и сам видишь, какая тут вакханалия творится. — Но путь-то завален. И что же остаётся делать? — Играть по Их правилам и попытаться выкарабкаться отсюда. Главное — не отставать, и смотрите как можно чаще под ноги. — Почему? — Фантомы любят Дыры делать везде, где поверхность позволяет. Если провалитесь — труп. Нужно найти карту местности, чтобы понять, где мы, и затем придумать план. — А разве это не карта? — спросила Диандория, указывая на пыльную стену. — Где ты карту-то увидела? Это же стенка, покрытая пылью. Она протёрла указанное место рукой, и обвинения Сэймпала опустились. — Угу, значит, единственный выход лежит через канализацию. Дайте-ка срисовать это. Повозившись с картой, всё было готово, и мы спустились вниз. Трески, возгласы непонятно откуда и напряжённость в группе мешали продвигаться дальше. Был риск поймать пулю лишь из-за нервозности товарища, но это всё же не происходило, что и к лучшему. — А что это темнота-то такая? — спросил один из людей в отряде, указывая на темень. — Тьма. К ней не приближаться и не входить. Назад уже не вернётесь. — Вот откуда ты знаешь эти… — спросил Сэймпал. — Явления? Однажды друг достал папку с документами, он не сказал, откуда и где, просто спросил, нужна она мне или нет. Я ответил, что да. И как-то раз ночью от нечего делать взял и начал листать бумаги, меня затянуло, и в итоге все эти вещи я уже знаю наизусть. Думаю, что мой дружище спёр папку у учёных, ибо такими вещами только они промышляют, не иначе. С Вашего позволения, мы продолжим путь. Пробегающие рядом крысы не заставляли нас скучать и периодически попадали под ноги, а звуки отваливающихся труб мигом пробуждали активность у спящих по дороге. По стезе были видны высохшие тела Искателей, которые погибли из-за своего любопытства, пытаясь понять, что за сгусток бездны, витающий воздухе. Земля вам пухом, Братья. Подойдя к одному из трупов, на нём чудом нашёлся предсмертный листок, гласивший: «Всё, это провал. Я в непонятном месте, отовсюду лезут непонятные существа, которые то и дело пытаются убить меня. Патроны ещё есть, и отстреляться можно, но, чую, это продолжаться вечно не может, и в конечном счёте я погибну. Сейчас временная передышка, и есть минута, чтобы написать о том, что не следует ступать ко мраку в воздухе, иначе назад дороги уже не будет. Тот, кто найдёт это послание, передайте Бармену, что он был хорошим товарищем и другом. Прощайте, друзья, я вас не заб…» После последних слов были заметны пятна крови, очевидно, парень не успел дописать то, что планировал. — Следопыт? Ну, ты там долго будешь с телом возиться? Время-то тикает. Я промолчал и убрал листок в рюкзак. Мне было жаль парня, а ведь мог бы выйти из него хороший человек, увы… — По пути назад отдам, и покойся с миром, неизвестный друг, — сказал я про себя, поднявшись с колен. Группа продолжила путь, впрочем, как и я. Сзади подошла Диандория и спросила: «Следопыт, ты как?» — Зови просто — Клевертругом. Со мной всё в порядке, не беспокойся. — Ой, да я же вижу, что с тобой что-то не то. Скажи, мне интер… — Да в порядке я, — произнёс, стиснув зубы, пытаясь сдерживать гнев внутри себя. — Оставь в покое. — Клевертруг, — она неожиданно взяла меня за руку и продолжила, — почему ты всегда держишь всё внутри себя? Отмахнувшись от её мягкой и холодной длани, я проронил: «Я многое пережил и видел немало дерьма в людях, пытавшихся начать со мной разговор. Мне уже тошно говорить о себе и своём прошлом, ибо никому это неинтересно. Все зевают, слушая меня, а вот когда речь заходит о себе любимом, так сразу море энергии и информации». — Мне жаль тебя, ведь ты стоящий человек, как я погляжу. — И по канону жанра придёт та, которая будет утешать героя, дабы тот обрёл новые силы в дальнейшем. Я всё это уже проходил и видел. Вернуть меня жизнерадостного и весёлого уже не получится, прошлый я — мёртв. То, что ты видишь, — результат работы паршивых и ненасытных по горло людей. — Не преувеличивай, люди выходили и не из такой грязи, в которой ты сейчас находишься, — изрекла она, положив руку на плечо и глядя мне в холодные глаза. — Ты очень настырная, как я погляжу. Что тебя вообще заставило мной заинтересоваться? — Необычность и непохожесть на других. Да и… забота, что ли. — А грубость с моей стороны тебя никак не смущает, да? — Да это даже грубостью трудно назвать. Мне больше интересно, почему ты сейчас пребываешь в таком настроении, увидев трупа парня. — Это ещё совсем молодой парень. Ему на вид ещё только восемнадцать, а уже погиб. А ведь могло бы выйти отличное будущее, я так думаю. Ладно мне двадцать восемь, я уже отжил своё, как говорится, и помирать можно спокойно, но он-то зачем испустил дух… Плохо это, что молодняк-то гибнет, будучи ещё в самом соку. — А что ты говорил насчёт прошлого себя? — Долгая история, да и болезненная… — Не рассказав однажды, долго будешь себя бичевать в будущем. — Что верно, то верно. Ну, что ж, слушай и вникай, ибо об этом говорить буду я очень редко. Всё произошло задолго до этих дней, когда ещё солнышко светило, люди улыбались, и жизнь кипела в городах. Но в один отвратительный день, прогуливаясь со своей девушкой, в меня прилетает дубина по голове, и я падаю на землю и чувствую, что не могу встать. Девушку сразу же схватили и на глазах у меня изнасиловали, после этого они её прикончили выстрелом в голову. От меня решили избавиться, сбросив в канаву. Упав, я уже ничего не помнил. Если говорить более подробно, то я впал в кому. Спустя пару дней очнулся в опустевшей больнице без врачей и людей в принципе. Было очень больно вставать с койки для пациентов, но пересилив боль, всё же смог это сделать. Выглянув наружу через окно, я увидел то, что сейчас видишь ты на улицах и по сей день: небо с туманом и обезлюдевшие улицы. Осознав то, что со мной произошло, прошлого «Я» уже не существует. Он умер. Вот такое вот оно прошлое, которое ты ожидала услышать от меня. — Оу, мои… соболезнования. Главное, что ты не унываешь и сейчас, а это самое ценное качество нынче. — Мне нужен временный отдых, оставь меня наедине с самим собой. — Как скажешь… Наше прошлое отражает нас сегодняшних и посему нужно уметь думать головой, чтобы не сожалеть о своих поступках потом. Но, когда ты не в силах изменить ситуацию, мир рушится на глазах, словно игрушечный домик. И главное в таких ситуациях не сломаться внутреннее, ибо тогда единственное, что останется от тебя — это лишь имя на грунте.Конец третьей главы.