Mamono inc.

      Ночь после больших разборок и собственного представления Макс спал спокойно. Саньке, несмотря на всю свою отстранённость от эмоций и привязанностей, он сочувствовал, а поэтому решил последовать словам Петра и попытаться аккуратно поговорить с младшим товарищем. Вся свистопляска в руководящем составе нового коллектива его и вовсе не затрагивала, а потому Шаман запер дверь и с лёгкой душой отправился в царство Морфея, подумав, что было бы неплохо, если бы следующий день преподнёс чего-нибудь интересного. Наутро он уже не изображал разведчика в дальнем выходе и вполне буднично прошлёпал в санузел, вооружившись мыльно-рыльными и прочими помывочными вещами. А вот на обратном пути его поджидал сюрприз — в коридоре на подоконнике сидела Юкина и увлечённо копалась в своём наручном прибамбасе, который Макс для простоты порешил называть инструментроном.       — О, привет, здоровяк, — гремлинша спрыгнула с подоконника, чуть не уткнувшись носом ему в грудь. — А я тебя и жду. Помощь твоя нужна.       — Да чего бы и не помочь хорошим людям… в смысле, мамоно, — после вчерашнего на диво адекватного поведения ведьмы Макс подуспокоился и уже не ждал подвоха в каждом мамоньем чихе. — Только чего бы я соображал в твоём ксенотехе? Так, круглое таскать, квадратное катать, брать побольше и кидать подальше, а пока летит — можно и перекурить.       — Скромность — дело, конечно, хорошее, — хмыкнула Юкина. — Если не в постели, тут скромность — лишнее и ненужное. Вот, смотри. Для нелегалок придумала, которые слова с трудом понимают.       С этими словами техномагичка пробежалась пальцами по инструментрону, и голографический проектор явил короткий ролик, в котором гремлинша вскинула на плечо трубу, похожую на разжиревший РПГ, короткий хлопок — и стоявшее метрах в двадцати чучело оплела сеть. Затем все повторилось заново, но чучело уже болталось на верёвке, подвешенное на дерево, а вылетевший из трубы комок развернулся в круглую сеть и благополучно полетел к чёрту на кулички замысловатой траекторией.       — Цель номер два не поражена, — нарочито механическим голосом прокомментировал Шаман. — Сбой системы наведения, требуется корректировка косорукости наводчика.       — Сами вы, люди, косорукие! — Юкина чувствительно пихнула его кулачком в пресс. — Над вами даже в интернете смеются — про подводную группировку спутников. Гагарин, наверное, от стыда бы покраснел.       — Это всё потому, что в техпроцесс святую воду внедрили, а она бракованной оказалась, — квасным патриотом Макс отнюдь не был, но вот признавать перед мамоно такую древнюю болезнь своей страны как коррупция, превращающую в официальных документах дерьмо в золото, никак не хотел. А уж мимо возможности пнуть толстожопых церковных дармоедов и вовсе никогда не проходил, потому и решил свести всё к полушутке. — При Гагарине не было такого, вот поэтому всё запускалось и летало. Да и до сих пор летают советские разработки, чего греха-то таить.       — Зачем? — гремлинша с любопытством уставилась ему в глаза. — Вот у нас, например, орденские святоши тоже мало не каждый арбалет освящают. Но это хотя бы действует, и если высших мамоно поблизости нет, может проблем устроить, да… Но у вас-то если раньше и были боги, то сейчас их точно нет. Я не маг, но даже я это чувствую. Зачем вам эти выдумки?       Шаман откровенно почесал затылок. Так-то он, не скрывая, делил верующих на три категории — мейнстримщики, мракобесы и мистики. Первых он презирал, как, впрочем, презирал всех, слепо следующих тенденциям моды, вторых в открытую называл потенциальными врагами, а вот третьих, пожалуй, даже понимал. Потому, что сам с возрастом всё чаще задумывался — а есть ли что-нибудь там, за чертой? Там, куда уводит людей старуха с косой, или, по древним поверьям славян, белая девка с серпом. И если всё-таки что-то есть, то что именно? Чего ждать, к чему готовиться? Самой смерти Макс не то, чтобы не боялся, но относился к ней пофигистически — всё равно ведь придёт, никто от неё ещё не уходил. Просто надо держать ухо востро, чтобы не пришла раньше срока и по глупой причине.       Но теперь, с появлением мамоно, его пофигизм ушёл, ушёл потому, что неизбежность конца лично для него зашаталась, словно крепость на прибрежном песке, и он осознавал, что будет держаться за оживших персонажей укуренного мангаки зубами и когтями даже не сколько ради себя, сколько ради перешагнувших шестидесятилетний рубеж родителей, которые, честно отработав всю жизнь, получили нищенскую пенсионную подачку и могли позволить себе приличную медицину только благодаря его помощи. И Шаман чётко знал, что без колебаний и сожалений сам спровадит за эту чертой всех, кто встанет между ним и открывшимися перспективами.       Но вот с мамоно делиться такой философией отнюдь не следовало, поэтому он решил утопить вопрос гремлинши в словоблудии, жалея, что у него нет такого подвешенного языка, как у приятеля Саньки.       — Да все правители, всегда и везде, хотели получить власть не только над деяниями людей, но и над их мыслями, — наконец-то сформулировал ответ Макс. — До СССР была всё та же религия. Грешили и каялись, убивали и строили церкви в покаяние. По крайней мере, искренне боялись кары божьей, может, кого это и тормозило от тяжких преступлений, не знаю. Власти-то над разумом не было, зато контроль был — священники тоже докладывать куда надо умеют, а искренний верующий на исповеди всё выложит. При СССР был атеизм, но церковь заменили идеологическим отделом партии. И снова здорово — только разве что, не каялись, а договаривались. А как Союз рухнул — вакантное место «надзирателя за мыслями» освободилось, и церковники решили снова прибрать бесхозное к рукам. Ну, а власть и не против — больше надзирателей. Вот и вваливают бюджет в церковников. И ладно ещё христиане — они наглые, но не опасные, а вот мусульмане… У тех всё черно-белое, обезьяны по-другому и не понимают. Либо живи по нашим правилам, либо тебя не грех убить при удачной ситуации, и добро к рукам прибрать.       — Орден… — коротко прошептала нахмурившаяся Юкина. — Я читала про ваших мусульман. И сейчас вот слушаю тебя и думаю — а может быть, когда-то давно какой-нибудь орденец попал в ваш мир, и вера Пресветлой за столетия трансформировалась в ислам? Ведь сколько схожих догматов — думать запрещено, за тебя уже подумали, все делятся на своих и врагов, убить можно без причины — просто потому, что ты не свой. Единая боги… то есть, единый аллах. Много схожего, слишком много…       — Вряд ли, — Шамана такая теория даже заинтриговала, но он хотел есть и поэтому не желал разводить философский диспут. — Просто-напросто давным-давно один араб посмотрел на иудеев и христиан, накурился гашиша и решил — а забабахаю-ка я свою религию, с джихадом и гуриями. Уберу всё лишнее, что евреи с христианами себе наворотили, вдруг да получится остаток жизни прожить великим пророком в своё удовольствие. А когда помру — да и похер, что там после меня останется. Пошли лучше паёк лопать, пофилософствовать всегда успеется.       В столовой не было никого, кроме Зины, с улыбкой навалившей обоим по здоровенной тарелке яичницы и по кружке с домашним квасом. Сама она в разговор не вступала, отойдя к окну и глядя на Петра, возившегося с выгнанной из гаража иномаркой. Юкина, может быть, от еды, а может, и просто так, пришла в благодушное настроение, хмурое выражение лица уступило место привычному лёгкому ехидству. Макс этому был только рад, не желая продолжать религиозную дискуссию. По его мнению, вопрос что с Орденом, что с исламом должен был бы решиться быстро и максимально жёстко, но он понимал, что ни Владычица демонов, ни правительства земных государств так не поступят. Если, конечно, жареный петух задницу в кровь не расклюёт.       — Ну что, продолжаем деловой разговор, — Юкина швырнула салфетку в урну и снова взялась за инструментрон, послушно развернувший чертежи, судя по всему, того самого сеткомёта. — Вот с этой штуковиной мне и нужна твоя помощь.       — Я понятия не имею, даже на каком принципе эта твоя гравипушка работает, — хмыкнул Макс. — А уж чтобы косяки править — не, уволь.       — Не-е-е, ты не понял, — расплылась в улыбке гремлинша. — Чтобы помочь мне её настроить, ты должен будешь поработать мишенью.       Шаман задумчиво посмотрел на улыбающуюся коротышку. Нет, он понимал, что хитрый план с его изнасилованием, предварительно запеленав в сеть — это уже даже за пределами сумасшествия, но укрепившаяся с годами паранойя всё же не позволяла отнестись к этому просто как к производственному заданию. Однако, обдумать предложение ему не дал прерывистый вой инструментрона.       — Сиськи пресветлой! — чертыхнулась Юкина, выведя на голоэкран какую-то хитрую схему. — Опять прорыв! Второй раз за три дня! Да чтоб ангелы побрали и нелегалок, и эту рогатую сиськоносицу, из-за которой мне теперь в поля идти. Так, здоровяк, давай-ка оповещай наших, а я к выезду готовиться. И ты готовься, скорее всего, с нами пойдёшь.       Пару секунд Макс запоминал предъявленную ему схему помещений, где следовало искать личный состав, а потом рванул к лестнице — сперва надо было забрать рюкзак.

* * *

      Личный состав, за исключением бессменного водителя Петра, выстроился нестройной кучей возле гаража, из которого уже доносился рык движка Уазика. Лара, оглядывая этот самый состав, задумчиво хмурила брови и нервно почёсывала левый рог. Произошедшая за последнее время цепочка событий никак не располагала к хорошему настроению даже по дефолту жизнерадостную мамоно. Одна из оперативниц, да ещё и волшебница к тому же, мало того, что сбежала, так ещё и наворотила дел, которые придётся экстренно разгребать. Тут и впавший в уныние молодой Александр, чья семья вместе с несостоявшейся любовью ушла в другой мир, и бойкая гремлинша-техномантка, положившая глаз на чужого мужчину. Её, начальницы, мужчину! Пусть он сам ещё об этом не знает, но это временное… Но словно нежданного прорыва и ухода ценного сотрудника было мало, базу тоже надо было прикрывать, да и стоило держать в уме вероятный случай ещё одного несвоевременного прорыва. Размышляя об этом, лазурная они быстро прокручивала в голове варианты — ну, Рэн в поля и не ходила, к тому же, у неё хакерской работы непочатый край — полностью стереть из реальности троих человек; Зина, Денис и Хеллис — с этими всё понятно; Элеонора, как одна из магов, а теперь и вовсе единственный достаточно сильный и знающий чароплёт, должна остаться в любом случае. Значит — Пётр, Макс и Юкина. Ну и Александр сверху. Два бесхозных мужика лучше, чем один, да и встряска ему не повредит. Ну, а коль не сможет побороть уныние, станет неплохим отвлекающим манёвром, а то и «жертвой» ради благого дела. Измученная переносом и новым, неприветливым миром, мамоно точно его утешит. Заодно и от Максима отведёт жаждущее любви мамонье внимание.       — На задержание идут Пётр, Юкина, Макс… — громко объявила Лара, а после недолгих сомнений добавила: — …и Саша. Ему сейчас встряхнуться не помешает. На этот раз нелегалку выбросило почти сразу за кольцевой. Она сразу рванула к Сьяновским пещерам. Значит, либо из пещерников, на расстоянии убежище почуяла, либо просто достаточно умная, чтобы хоть частично осознать ситуацию.       — Судя по излучению демонической энергии, — подхватила Юкина, взглянув на свой прибор, — точно не старшая, сигнал слабенький. А значит, и сильной магией не владеет. Но это плохо… будь она цивилизованной, умной и сознательной монстродевой, договориться бы было намного проще. Не то, что какая-нибудь орчиха или волкодлака. Этих дурёх ток если членом приманивать, как ослика морковкой.       — Секундочку, не так быстро. Сашенька-то вам зачем сдался? — пышной грудью встала на защиту своего не шибко недогадливого протеже Анна, которую, судя по всему, мало интересовала расовая принадлежность попаданки. — Ты посмотри, в каком он состоянии, да его же в мужья могут захапать прямо на месте, а он и пальцем не шевельнёт! Пусть лучше с нами побудет, в себя придёт…       — Ну нафиг… — буркнул Александр, который был, в общем-то, и не прочь сменить гнетущую обстановку. — Если кто захомутать захочет, то этой барышне придётся очень сильно постараться, доказывая искренность и честность своих намерений, — договорив, парень как-то странно ухмыльнулся, одновременно словно и весело, и через силу. — А то… у меня ж ещё дед живой. Второго такого «поворота» судьбы, боюсь, не выдержу.       — Рожа в грязи, в жопе ветки, — разрядил невольно начавшую нагнетаться от этих слов обстановку голос Шамана, поддержанный глухим мужским хохотом из гаража. — Это к нам ползёт разведка. Хотя, тут скорее не разведка, а контрразведка…       — От этого зависит безопасность, причём очень многого, — натянула улыбку на лицо Лара, хотя так до конца и не смогла понять всей сути произнесённой фразы. Но не посмеяться над шуткой заставляющего её сердечко и суть трепетать в сладком предвкушении человека она просто не могла. — И всего нашего предприятия, и нас, и вас, и этих несчастных заблудившихся в чужом мире нелегалок.       — Да и вашего мира тоже, — хмыкнул Макс. — Вон, Дэн с Санькой спецы по японскому творчеству, спроси у них про мангу «Врата». И это ещё не самый худший вариант. А вот, если в ваш мир загонят несколько пусковых со спецзарядами, жить вам придётся либо в других измерениях, либо у богов. А как только инфа про порталы вскроется, так и ждите гостюшек дорогих… Наши, ещё может быть, сперва попробуют договориться, а вот янкесы с туземцами особо не разговаривают.       — Хох, не видели эти твои янкесы «Облако педоморфизма», — ехидно хихикнула ведьма. — Городу на пятьдесят тысяч душ хватило пятнадцати минут. А ведь там собор Пресветлой был, и ещё четыре храма.       — Охх, не нюхали вы фосфорорганику, — в тон ей ответил Шаман. — Антидот подобрать даже ведьмы не успеют, там счёт уже на секунды идёт.       — Давайте не будем о грустном…— буркнул Денис, который содрогнулся, красочно представив, как над мирным городом мамоно вспыхивает рукотворное солнце. — Максим, тебя после армии так нахлобучило, или ты таким уже родился?       — Конечно, а ты как думал! — осклабился Макс. — Я ещё у мамки в животе сидел, а уже просчитывал, какая хрень поджидает меня в этом жестоком мире. Зато сорокет не за горами, а я жив-здоров, с деньгами и крышей над головой.       — По машинам! — гаркнул Пётр, распахивая дверцу лихо подлетевшего Уазика. — До Сьянов-то и недалеко, да по пробкам времени уйму убьём. А хотелось бы не в час ночи вернуться!       Послушавшись водилу, гремлинша, забросив в багажник к остальным ловчим инструментам свой псевдо-РПГ, запрыгнула на переднее сиденье. Макс дисциплинированно скользнул на заднее. Саша решительно шагнул к машине, но Анна, неуловимым движением оказавшись рядом, положила свою изящную мягкую ручку ему на грудь.       — Кохай, послушай меня, — хакутаку проникновенно заглянула в глаза Александра. — Тебе там может угрожать опасность. Потому я, как твой сэмпай, настоятельно тебе советую остаться здесь, со мной.       — Анна, я сейчас не в настроении слушать чужие советы, — еле слышно произнёс Саша. — То, что произошло… Может быть… отец и прав. Я слишком долго сидел на шее, почти ничего не решая своим умом. Всё отдавал на откуп другим… и что в итоге? Нет, я… я хочу пожить своим умом. Так или иначе, мне это нужно…       Оборвав фразу, он осторожно убрал руку монстродевы и, поддавшись непонятному порыву, крепко сжал девушку в своих объятиях, а потом, пока хакутаку растерянно алела лицом от не то смущения, не то накатывающего возбуждения, безмолвно хватая ртом воздух, быстро прыгнул на сиденье и хлопнул дверцей. Пётр, благодаря изменённому демонической энергией организму, слышавший каждое слово из короткого разговора, принял единственно верное решение и, воткнув передачу, вдавил акселератор. Уазик со шлифом стартовал, вылетел за ворота усадьбы и, оставив после себя клубы пыли на грунтовке, скрылся где-то за поворотом.       — Пойдём, подруга, — Лара обняла за плечи задумчиво глядящую вслед машине Анну. — Твой мальчик уже взрослым себя считает, вполне способным сам о себе позаботиться, не стоит тебе самой развеивать его иллюзии. Как обожжётся, сам к тебе первым прибежит. А сейчас он не один, да ведь и не на войну же с Орденом они отправились. Пойдём лучше накатим по маленькой, поговорим, если уж тебе так на душе неспокойно. Заодно и отпразднуем то, что твоя соперница ушла, а вот сладкий мальчик тут, рядышком остался.       Хакутаку промолчала, позволив они увлечь себя в дом. По пути Лара выцепила Рэн и шепнула ей что-то, а белая ламия в ответ лишь молча коротко поклонилась по своему обыкновению. Уже в кабинете хакутаку, крутя в руках рюмку с очередной настойкой на демонических фруктах, слушала Лару, вещавшую, что любому ученику необходима доля самостоятельности, если, конечно, он хочет вырасти как личность, стать лучше. Анна же, внешне с ней согласившись и немного поуспокоившись тем, что просто так Сашу в обиду не дадут. А если уж захват не пройдёт без сучка и задоринки, то это лишь подтолкнёт её милого будущего ученика в следующий раз выбрать безопасность… под её, мудрой коровки, присмотром. Ведь, конечно, рости над собой и становиться лучше через познание мира и самостоятельность — это хорошо, но не стоит забывать, что ученичество у хакутаку имеет только начало. Конец же этого увлекательного процесса учебной программой не предусмотрен.       А Рэн работала. Японку с детства манил цифровой мир, а болезнь тела не смогла помешать ей освоить профессию программиста, поэтому даже после встречи с мамоно и собственного обновленного существования широхеби продолжила совершенствоваться в любимом занятии. И сейчас белая ламия искала в бесконечных просторах интернета того, кто заинтересовал её начальницу. Привыкнув, что люди любят соцсети, Рэн была несколько удивлена, что искомый человек оказался, судя по всему, противником публичности своей жизни, и двинулась глубже. Наконец краснозвёздская база МВД сдалась под её напором, и на экране развернулись фотографии того, кто называл себя Шаманом. «Кушарев Максим Алексеевич» — шёпотом прочитала Рэн, скидывая данные на компьютер Лары по локалке. На этом её работа была завершена. Теперь ей хотелось уделить время Денису — это будет наилучшим отдыхом перед заметанием цифровых следов исчезнувшей в портале троицы.       Уазик катил по МКАДу, приближаясь к съезду на Донскую трассу. Саша с каменным лицом смотрел в окно, Юкина, надев здоровенные наушники, смотрела что-то на своём инструментроне, а Макс, то и дело ловивший на себе взгляды Петра, старательно делал вид, что ничего не замечает. Наконец водитель, нарочито громко откашлявшись, включил какое-то советское диско восьмидесятых и сделал вид, что всецело занят дорогой. Шаман тяжело вздохнул — он понимал, что Пётр сигналит ему начать разговор с целью выправления Сашиных мозгов, но решительно не знал, как это сделать. Макс, поглядывая на приятеля, перебрал в голове несколько вариантов, почесал затылок, мысленно выругался на чем свет стоит, но Саша неожиданно облегчил ему задачу.       — Ну что, — с кривой улыбкой произнес парень, перестав пялиться в окно. — Расскажешь, что любовь — это биохимия организма, или что все бабы — дуры? Ты не стесняйся, вижу, что тебя настропалили вправить мозги несчастному мне…       — Зачем повторять то, что ты и сам знаешь? — хмыкнул Макс. Наивным дураком он своего приятеля никогда не считал. Тот, вообще, для своего возраста имел на удивление взрослый взгляд на жизнь. — Да и не было у тебя любви, была лишь влюблённость. К тому же, влюблённость в ожившего персонажа порнушной сказки, который — сюрпрайз, мазафака — оказался вполне себе индивидуальной, полноценной личностью со своими тараканами. А вот к этому, мой маленький страдалец, ты не был готов.       — Да хоть персонаж, хоть… — зло усмехнулся Саша, едва ли не отмахиваясь от слов старшего товарища. — Факт в том, что мне предпочли моего же отца. Я всё понимаю, я не Ален Делон и не Железный Арни в молодости, но поступить вот так, влезть в семью… Ну и чем теперь мамоно отличаются от человеческих баб?!       — А с какого хера ты взял, что мамоно не могут влезть в семью? — нарочито преувеличенно удивился Шаман. — Особенно когда ты сам это «влезание» всесторонне одобрял. Да ты нам с Дэном все уши своим каноном прожужжал, ну так скажи, где там такое? И да, от человеческих баб мамоно отличаются тем, что твой отец не послал нахер твою мать, а заимел гарем, в котором все про всех знают и на всё согласны без принуждения. Кстати, тебя с сестрой он тоже нахер не послал, а такое сплошь и рядом происходит, когда человеческая баба разбивает семью, потому что для новой бабы вы — ненужные прицепы из прошлой жизни, конкуренты, с которыми ей придётся драться за ресурсы. А Мариэль вас считает своими детьми. С поправкой на суккубье мышление, конечно, но всё равно готова заботиться.       — А не ты ли топил за правильность мамоно? — язвительно прищурился Саша. — Типа, сексом тебя не удивить, ты уже уйму баб перетрахал, а вот человеческую бабу с такой моралью фиг найдёшь. Ну, как тебе такая мораль?! Кстати, по канону мамоно сперва выбирают незанятого мужчину, и только если уж случается так, что мамоно трахнет мужика, не зная про имеющуюся семью, вот тогда да, ищут первую жену и обращают её.       — А что с моралью-то не так? — неожиданно резко влезла в спор гремлинша, стянув с себя наушники и зло при этом насупившись. — Сказали же тебе, дурню — семью она не разбивала, на мороз в трусах никого не выкинули. Ты тут ушами слушаешь или жопой?! — от такого напора и высказываний даже Макс невольно рот приоткрыл, но голос решил лишний раз не подавать, мысленно согласившись с Юкиной. — А теперь запомни, умник: монстродевы никогда не изменят и мужика побогаче да поуспешнее на свою промежность искать не станут. Послушай меня, живую и настоящую мамоно, забудь ты уже про этот свой сраный «канон»! Мы тебе не автоматоны с прошивкой, мы личности! Тем более, уж на что бы опираться, так только не на японского этого извращугу. Уж на что Рэн хорошая девочка, но вот порядки в её краю местами намного извращённое Маккайских будут. Одна только продажа ношеных трусов совершенно незнакомому и нелюбимому мужику чего стоят?! Лучше воспринимай нас как обычных людей в том плане, что мы всё личности, а не набор штампов с бумажки.       — Да ты хоть знаешь, как это паршиво?! — не остался в стороне Саша, зло вступая в перепалку. — Попасть из нашего долбаного мира в сказку, а потом внезапно увидеть, что эта сказка не такая уж и добрая…       — Представь себе, знаю! — пришла очередь монстродевы грустно ухмыльнуться. — Вот в такой же ситуации, как ты сейчас, побывала. Причём имела глупость побывать и второй раз. А теперь вот тут, с вами сижу в мерзком и жестоком мирке, без мужика… без даже намёка на любовь или романтику… Только, в отличие от тебя, я не искала оправданий в приукрашенной писанине, а имела мужество открыто признать, что здесь вообще никто плоские миниатюрные формы не любит. Да, такое в жизни бывает сплошь и рядом. И так же, как у вас здесь не счастливый мир равенства, счастья и демократии, так и у нас не лезет лилим в штаны первому встречному крестьянину просто за факт его существования.       — Но мне предпочли моего же отца!!! — горько воскликнул Александр, но потом быстро успокоился. Так быстро, словно из шарика спустили весь воздух. — Но ты знаешь… я, наверно, сам в этом виноват. Мне практически прямым текстом дали выбор, а я, придурок, решил проявить джентльменство и великодушно этот выбор вернул. Я не смог ничего сделать ради своего счастья, своей любви. Просто не решился в надежде, что всё решат за меня. Вот и решили… Лузер я, самый настоящий неудачник. Некого винить.       — Прогресс пошёл, — хладнокровно прокомментировал Макс. — Ты начал анализировать и делать выводы. Только в самокритику не углубляйся, это бесполезно — я тебе повторю очередную истину, но в бабьей логике сам черт ногу сломит. Мариэль сама вряд ли сможет тебе объяснить, почему случилось именно так. Бабочки в животе запорхали, звезды в Раке встали раком, Ктулху перданул во сне… Короче, бабы сами не знают, почему выбирают конкретного мужика, причём, учитывая, что говорим мы о мамоно, то финансовый фактор выходит за рамки уравнения, поскольку мамоно не продаются.       — Всё мы знаем! — снова напялив наушник, недовольно фыркнула гремлинша. — Твой отец показался намного вкуснее, чем ты. Но даже так эта корова сисястая до самого конца тебя не отвергала. Если бы сам перед ней трусы снял и мясной палкой своей помахал, было бы на один гарем меньше.       — А ведь я действительно мог всё изменить, — пробормотал Саша, постепенно успокаиваясь. — Я мог бы помахать мясной палкой… хех. Как иронично.       — Лучше уж феечек арендовать, чем секс из жалости, — скривился на это Шаман. — По мне, так это то же самое, что в мусорке копаться или милостыню просить. Западло лютое. Ты пойми одно — если бы ты действительно ей нравился, то на нашу встречу вы приехали бы уже мужем и женой. Вот тебе ещё одно отличие мамоно от бабья — если ты ей нравишься, она не будет косплеить прынцессу, за руку которой надо притащить драконью башку, она сама тебе прямым текстом в койку предложит. Мне уже предлагали… А Мариэль и вовсе суккуба, хотела бы она тебя — затащила бы в койку на вашей первой встрече. Или скажешь, что тебя соблазняли, а ты весь такой няша-стесняша в белом плаще? Хрен поверю.       — Тебе хоть предлагали, — хмыкнул Саша, окончательно сдавшись под напором аргументов. — А ведь ты девственность свою потерял лет, эдак, двадцать назад. А мне только нервы будоражили обнимашками.       — Ты ей был весьма симпатичен, но не более, — резюмировала гремлинша, немного поуспокоившись. — Она тебя разочаровывать не хотела, вот и предлагала выбор. Но как любовь с первого взгляда не рассматривала, иначе бы ещё при первой встрече затрахала до невменяемого состояния. А насчёт девственности… эту дурь Кросс, балда, сам придумал. Ну, или нашептала ему бафометка его, наша несменная, чтоб её год не трахали, начальница. Для нас, мамоно, что ты, что этот грубиян пархатый всё едино девственны и чисты, хоть всех своих человеческих женщин пять раз по кругу перетрахайте. Ощущения не те, как и влияние на тело с душой. Пока с монстродевой ночь не приведёте, в наших глазах будете не знающими вкуса жизни наивными девственниками! — закончив свой девственный ликбез, Юкина с превосходством во взгляде зыркнула в сторону задумавшегося над её словами Макса. — А обнимашки для незамужней суккубы, это не больше, чем тебе другу руку при встрече пожать. Вообще стараться надо. Инициативу хоть немного проявлять, если монстродева так сильно нравится! Нам такое тоже невероятно приятно. Приятно настолько, что даже у последнего крестьянина появятся неплохие шансы заманить лилим на свой крестьянский сеновал. Вот!       — Как же у вас всё сложно, — немного помолчав, задумчиво бросил Александр, после обратился снова к Максиму. — Ну, а ты, старый асоциальный хрыч, почему так часто оказываешься прав? Набитый разводным ключом по башке опыт?       — Я не асоциальный, — коротко хохотнул Шаман, пришедший в отличное настроение при виде успокоившегося приятеля. — Я внесоциальный. Мне этот социум нахер не нужен, я и в одно рыло в глухой тайге прожить могу неплохо. Поэтому на весь этот социум я смотрю, как на стаю обезьян в вольере. А опыт — он всегда опыт. Как ни старайся учиться на чужих ошибках, а тётка Жизнь всё равно не позволит своих избежать. Так что ключа по башке не бойся, просто постарайся, чтобы в следующий раз он не так больно бил.       Переглянувшись, оба расхохотались. Макс, взглянув в зеркало, увидел, как Пётр украдкой показывает ему большой палец, но не удивился — он вполне представлял себе физические возможности инкубов и не рассчитывал, что тот останется в неведении относительно беседы. Юкина же, довольная результатом поучительной беседы, снова углубилась в собственные девайсы, не забыв пару раз по-дружески хлопнуть Сашу по плечу. А между тем, впереди уже завиднелся синий навес в холмовом полукруге. Операция близилась к старту.       По счастью, день был будний, время послеобеденное, поэтому туристов-гитаристов группа межмировой контрразведки не встретила, несмотря на то, что Сьяновские каменоломни были весьма популярным местом для москвичей и околомосквичей. Разобрали снаряжение — Юкина навьючилась сеткомётом, Пётр повесил на плечо смотанный аркан и намотал вокруг пояса цепь, Саше вручили сеть с грузилами и такую же верёвку, а Макс углядел в снаряжении некое подобие южноамериканского болас, каковое и приватизировал, рассудив, что в случае чего сумеет отработать этой штукой, как обычным кистенём, а вдобавок прихватил бейсбольную биту со щедро обмотанным войлоком навершием. Вот вход в, собственно, саму подземку был не очень-то удобен — несколькометровый вертикальный бетонный колодец со скобами. Макс высказал предположение, что тащить вверх на себе спелёнатую тушу хотя бы весом с него самого уже будет крайне весело и хреново осуществимо, но Пётр отмахнулся наличием на Уазике лебёдки, а Юкина и вовсе с победоносным видом заявила, что люди этого мира, при всем их технологическом развитии, всё же уступают техномантам мира мамоно. Ввязываться в дискуссию об отличии физических технологий от магическо-демонических Максу было лениво, поэтому он просто промолчал, а Саша, хоть и заметно повеселевший, был снова погружен в свои раздумья.       Компания шла по главной штольне, ориентируясь на инструментрон гремлинши, а точнее, на саму гремлиншу, выдававшую вслух направление. Место явно было популярным — стены испещряли шедевры наскального граффити, в нишах горели свечи и даже факелы попадались, ну а на полу валялись столь неотъемлемые признаки цивилизации, такие как пустые бутылки и упаковки от закуси. Пётр буркнул, что, мол, свиньи даже под землёй водятся, Шаман был с ним согласен, хотя и отметил, что тут всё же в разы чище, чем на обочинах его родного Краснозвездска, Юкина брезгливо морщила носик, вскользь бросив, что люди и в другом мире остаются людьми, а Саша лишь криво ухмыльнулся.       — Может, нам эту неведому зверушку на себя как-то вызвать? — поинтересовался Макс, когда группа прошла с полкилометра. — Ведь если вязать придётся, потом заманаемся на горбу тащить.       — А если это, к примеру, уши-они? — хмыкнул Саша. — Тут твоё фехтование с самбо ни о чём будет, если она на открытое место вылезет. Её в тупике надо прижимать.       — Вурма ещё вспомни. — буркнул помрачневший Шаман, перетряхнувший в памяти Энциклопедию. — Я тогда вообще не знаю, какого хрена мы сюда попёрлись даже без сраных резиноплюев. И вообще, любая фигня нас с тобой по духовной энергии за пару километров выпасет.       — Вурм по вертикальному штреку лазать не умеет, — авторитетно заявил Пётр. — Она бы в зелёнку ломанулась, благо леса тут хватает. А вот из тех, у кого руки и ноги в любом количестве имеются, тут любую можно ждать. И кстати, товарищ мосёл, против той же уши-они твой резиноплюй, как слону дробина — только разозлишь. А если уж разозлишь — может и совсем плохо выйти…       — Духовной энергией вы, конечно, хорошо фоните, — гремлинша говорила, не отрываясь от своего инструментрона. — В вашем мире магический фон чистый, старшие вас и за десяток километров учуют. Но подземный лабиринт — это не чистое поле, тут мало учуять, надо ещё и выйти на вас. К тому же, тут людей перебывало видимо-невидимо, остаточный фон сильный, путает. Так что новую попаданку мы на этом и вычислим — она же сердиться начнёт, что добыча рядом, а не дотянешься, на осторожность плюнет, так что услышим мы её раньше, чем увидим. А вот как услышим, так и будем решать, где нам выгоднее с ней встретиться. Так, теперь нам налево.       — Фройляйн гауптманн, ты лучше скажи, — Макс поставил на повороте метку куском известняка. — Как именно брать будем, если тут и в самом деле уши-они шарахается или ещё какой чемпион Слаанеш. Что-то мне наш боекомплект особого доверия не внушает.       — На живца, — прищурилась Юкина. — Выбор у нас небольшой — ты и Саша. И кому-то из вас придётся оттягивать её внимание на себя, пока остальные повяжут. И знаешь что, здоровяк? — на этих словах гремлинша неуловимым движением оказалась рядом с Максом и понизила голос до шёпота. — Как бы я ни хотела ошибиться, но большинство из обитательниц пещер выберут большого и крепкого тебя. Поэтому будь очень осторожен, не подставляйся. Потому что, когда тебя начнут трахать, отменить это не сможет уже никто, а для меня будет слишком слабым утешением, что ты не достался Ларе…       — Не думаю, что с Ларой вы соперницы… — Шаман после пары секунд нашёл слова, подходящие, чтобы замаскировать своё нежелание видеть в жёнах ни великаншу, ни девочку-подростка. — Но проблемы надо решать по мере их поступления. А вот одно я тебе скажу точно — покойник никого трахнуть гарантированно не сможет.       — Не вздумай! — Макс посмотрел в необычно серьёзные глаза Юкины и быстро понял, что шутки закончились. — Клятву ты ещё не приносил, поэтому совсем уж страшных последствий для тебя не будет. Хотя страшные — понятие субъективное… Тебе просто сотрут память и вернут в прежнюю жизнь. Без права вернуться. И тщательно проследят, чтобы ты ненароком не нарвался на какую-нибудь попаданку. Да, своих друзей, Сашу и Дениса, ты тоже забудешь, словно их и не было никогда.       Шаман молчал. Последствия не нужно было просчитывать — прощай долгая-долгая жизнь, а то и вовсе бессмертие для родителей и для него самого, прощайте, приключения в стиле технофэнтэзи, здравствуй, прежняя серая жизнь в качестве винтика в механизме, который последнее время, такое впечатление, испытывали на прочность с болезненным интересом — когда уже сломается. Видимо, на этот раз сдержать эмоции он не сумел, потому что Юкина внимательно изучила его лицо и удовлетворённо кивнула.       — Вижу, что дошло, — хмыкнула гремлинша, вновь обретая облик шебутной пацанки. — Так что как там в ваших военных фильмах было — взять живым любой ценой.       — Яволь, фройляйн гауптманн, — щёлкнул каблуками Макс, успевший прокрутить в голове ситуацию со всех сторон и решивший, что на совсем уж крайний случай пара сломанных костей к смерти не приведёт, а вот желание трахаться точно отобьёт. — Взять живым, сагрить моба на себя. А хилер-то в пати найдётся? А то мало ли что не так пойдёт.       — А что может пойти не так? — широко улыбнулась Юкина. — Мамоно не убивают и не калечат людей, так что целитель не понадобится. А вот ловкость и скорость ой как пригодятся. Да не переживай так, здоровяк, умная девочка Юкина кое-что припасла на тот случай, если кто-то из вас с Сашей рискнёт холостяцкой жизнью. В конце-то концов, своих попаданкам отдавать — последнее дело, я и сама умереть девственницей никак не желаю. Кстати, что это за «фроля гаман»? Это ты меня уже второй раз обругал или на свидание пригласил?       — А у древних греков аж целых две таких богини было, — попытался подколоть гремлиншу Саша, чьи нервы гудели, как натянутые струны в преддверии встречи с неведомой мамоно. — Ну, вечные девственницы. Афина и Артемида.       — Уж-ж-жас! — непритворно вскинула руки к лицу Юкина. — У нас, мамоно, это одно из самых страшных проклятий — чтоб тебе девственницей помереть. За такие слова могут волосы выдрать и хвост оборвать.       — Фройляйн гауптманн — это на немецком языке, — усмехнулся Шаман. — Означает «девушка офицер». Ты же у нас вроде как командир группы.       — Девушка, девушка, — пробурчала гремлинша. — Если думал комплимент сделать, то промахнулся. Упаси Повелительница от жизни девушкой, а в вашем мире такое как раз мне и грозит.       — Внимание! — Пётр, как известный поручик из анекдотов, обломал экскурс в жизнь мамоно. — Рядом уже, слушайте.       Все четверо замолчали, напрягая слух. И действительно, в соседнем штреке что-то топотало, гремело камнями и, похоже, что невнятно бурчало. Гремлинша сбросила с плеча сеткомёт, Пётр расправлял петлю аркана, Саша разматывал верёвку с грузилами, а Макс крутанул для проверки болас. Повинуясь жестам Петра, группа рассредоточилась по гроту, ожидая появления неведомой мамоно. Операция по захвату началась.       С грохотом и рычанием из штрека вывалилась здоровенная зеленокожая мамоно, на которой из одежды были лишь обрывки шкур на бёдрах и здоровенном бюсте. Шаман присвистнул — если Лара на голову превосходила его рост в метр восемьдесят, то эта фем-астартес превосходила всё на ту же голову уже Лару. Саша, отвесив челюсть, забыл про своё снаряжение и таращился на зелёную великаншу, и лишь сохранивший хладнокровие Пётр раскручивал аркан.       — Огр! — выдохнула Юкина, вскидывая на плечо сеткомёт. — Ну, спасибо, хоть и правда не уши-они, попробуем договориться…       — О как, у меня даже выбор есть! — громыхнул женский бас, иного определения для этого голоса, пожалуй, что и не существовало. — Слышь, мелкая, это ты их привела, что ли? Ну молодец, а теперь забирай инкуба и вали отсюда, не мешайся под ногами.       — Ты ещё не поняла, что не дома? — по мнению Саши, Юкина усилила голос какими-то техномагическими приблудами, слишком уж громко получилось. — Как здоровье, ничего не тревожит?       — Да мне насрать, дома, не дома, — хохотнула великанша. — Теперь тут мой дом, выгоню всех отсюда и буду жить, как хочу. Я тут самая сильная! Вот сейчас ещё мужичка поваляю, и силёнок прибавится. Так, один хлипкий какой-то, ещё придавлю ненароком, а вот второй покрепче будет, глядишь, хоть час да продержится. Иди-ка сюда, здоровый, не боись, больно не будет, понравится, потом за уши не оттащишь, а-ха-ха.       Макс из всего услышанного разговора понял не больше, чем из китайской речи, которую он не знал от слова совсем, но жесты великанши говорили сами за себя, поэтому он начал подозревать, что его шутка про агрить моба совсем скоро претворится в жизнь.       — Слышь, Макс, — не упустил возможности поглумиться над приятелем Саша. — Тебя только что назначили любимой женой. Короче, раздвинь ноги, лежи молча и думай об Англии, как-то так.       — Ну просто охренеть, как я польщён, — Шаман прикинул несколько траекторий для игры в салки. — Вот чего-чего, а потрахушек с бабоастартес тётка Судьба мне ещё не подгоняла. Ну, передай этой Злобыне Никитишне, что вот прям щас и начнём, только шнурки сперва поглажу.       — Мой приятель сперва хотел бы узнать имя благородной леди, — запетросянил Саша, весьма обрадованный тем, что лично ему стать мужем-добычей великанши не светит. — Ему, как наследнику древнего баронского рода Гипербореи, не подобает делить брачное ложе с неизвестной дамой.       — Че, блахародный лыцарь, штоле? — огра зашагала к Максу, игнорируя всех прочих. — Так им положено даже в нужник ходить, гербами обвешавшись от ушей до жопы. Где они, гербы-то? И где печать Верховной, чтоб ей всю жизнь со своими пальцами трахаться?       Пётр метнул аркан, зацепив лодыжку великанши и мгновенно обмотав конец вокруг большого сталагмита. Зеленокожая споткнулась, взмахнула руками, и тут же хлопнул сеткомёт гремлинши, вслед за которым раздалась разочарованная ругань Юкины — сеть всего лишь оплела выдающийся бюст огры вместо того, чтобы примотать руки к туловищу. Восстановив равновесие, огра недоуменно посмотрела на верёвку и дёрнула ногой. Звучно дзынькнуло, верёвка лопнула, и вместо привязи к сталагмиту на ноге великанши остался болтаться полутораметровый обрывок.       — Слышь, инкуб, тебе что, давно подзатыльников не давали? — недоуменно наморщила лоб огра. — Я щас тебя в эти нитки замотаю и к потолку подвешу. Катись отсюда, пока я добрая, и мелочь забери. Дрища только пока оставьте, пусть толмачит.       — Вообще-то, мы хотели предложить тебе поехать с нами, — примирительно подняла ладони Юкина. — Если ты ещё не поняла — ты находишься в другом мире. Прислушайся к себе, ничего не настораживает? Скоро ты начнёшь слабеть, здесь нет демонической энергии. Мы можем тебе помочь, переправить обратно домой.       — Другой мир, говоришь?.. — не прекращая разговор, зеленокожая прыгнула вперёд, но Макс был начеку и, уйдя перекатом, шмыгнул за гребёнку сталагмитов. — Значит, и Верховной дуры, и Ордена тут нет? Ну так это просто здорово! Тут я и останусь. А слабость — это для вас, мелочи, а нормальная мамоно с нормальным мужиком не ослабеет.       Пётр отобрал у Саши утяжелённую верёвку и раскручивал теперь её, Юкина, швырнув наземь сеткомёт, копалась в сумке, Саша комкал в руках сеть, не зная, что ему делать, а Макс слушал тарабарщину, смотрел, как от могучих пинков с хрустом разлетаются сталагмиты, и прикидывал следующий путь отступления.       — Одна моя знакомая чародейка чуть не умерла в этом мире, — сделала ещё одну попытку гремлинша. — Он сосёт из нас силы. Ты пришла недавно, через сутки-другие сама поймёшь, насколько тут опасно.       — Да и местная стража тут есть, — вступил в разговор Пётр. — Хоть и без Верховной, однако оружие у них куда пострашнее, чем у Ордена.       — Через сутки-другие я сама себе сил насосу, — откликнулась огра, растопырив по-голкиперски руки и следя за движениями Шамана. — Вот тогда и пусть ваши стражники приходят, посмотрим, кто сильнее. Эй, здоровяк, дашь ведь мне силёнок отсосать через член, правда, ха-ха-ха.       — Макс, тебе только что предложили королевский минет с проглотом, — отсинхронил скалящийся во все зубы Саша. — После чего тебе представится возможность посмотреть, как твоя благоверная будет мудохать местных мусоров.       — Мусоров мудохать — дело, конечно, благое и для народа полезное, — вздохнул Шаман, примериваясь к прыжку. — Однако я свой хрен не на помойке нашёл, чтобы такую цену платить. Спроси-ка эту мадам, она зубы-то чистить хоть умеет?       Однако перевод уже не потребовался — зеленокожая попросту и без затей прыгнула нырком, намереваясь если не навалиться сверху, то хотя бы сбить Шамана с ног, но тот, уловив начало движения, сперва запрыгнул на валун, а оттуда кувырнулся прямо на спину растянувшейся огре и попытался обмотать ей ноги болас, однако либо переоценил себя, либо недооценил великаншу, но улетел спиной вперёд от впечатавшейся ему в грудь пятки и еле сумел перейти в задний кувырок. Пётр подскочил, посылая вперёд раскрученную верёвку, на сей раз смотав-таки вместе обе ноги зеленокожей. Подскочил и Саша, расправляя сеть, однако разозлённая огра, перевернувшись на задницу, случайно нашарила сбоку хрен знает кем притащенное брёвнышко и, недолго думая, запустила его над полом подобно городошной бите. Пётр, ухватив Сашу за шиворот, нечеловеческим прыжком взлетел на двухметровый валун, в который и грянулось бревно, наполнив гулом не только грот, но и прилежащие штольни.       — Не стойте между Бумгильдой и её добычей! — рявкнула огра, одной рукой разрывая верёвку, а другой нашаривая ещё что-нибудь тяжёлое. — Раз по-хорошему не поняли, значит, придётся по-плохому!       Макс вскочил прыжком и тут же чуть не упал снова — коленом он приложился и впрямь неслабо. Плевать бы на боль, терпеть её он умел, но с ушибленным суставом не побегаешь, а нога подкашивалась при каждом резком движении, и коленный сустав словно пульсировал нарастающей болью. В рюкзаке, в металлической коробочке давно ждут своего часа надыбанные в сталкерском набеге на разведанный бункер два шприц-тюбика промедола, но это не вариант — если верить контрабасам, под опиатами можно только либо лежать и отстреливаться, либо брести в медсанчасть, стараясь не провалиться в наркотическое забвение. Да и не будет у него времени уколоться. Рука дёрнула молнию куртки и легла на успокаивающую ребристую рукоять травматика. Патроны с ментовской навеской пороха и с самолично вкрученными обрезанными шурупами в качестве бронебойного сердечника. Сработает.       —«Спектакль закончился, — подумал Шаман. — Буду бить по коленям — не помрёт, но и от меня отвяжется…»       — А ведь я тоже предлагала по-хорошему, — раздался спокойный голос Юкины.       В следующий момент Макс увидел, как в огру летит нечто, похожее на серебристую гранату. Полыхнули необычные нежно-сиреневые молнии, оплетя великаншу, а следом раздался треск, словно бы сразу несколько промышленных трансформаторов словили коротыша. Сразу же, как угасли молнии, Пётр спрыгнул с валуна, разматывая цепь, а следом за ним мешком свалился побледневший Александр, прижимавший к себе сеть. Косплея терминатора, Макс захромал к суетившимся вокруг лежащей великанши товарищам, и лишь подойдя поближе, увидел на лице огры очень знакомую гримасу женского оргазма и понял, что стонет она отнюдь не от боли, а от наслаждения. Помотав головой, Макс выдал запредельно матерную фразу, где цензурными были лишь имя Слаанеш и предлоги.       — Что это за слоняш такой? — выдала Юкина, обматывая голеностопы огры тонким тросиком сиренево-золотого цвета. — Опять иностранный, типа девушки офицера?       — Имя собственное, — скривился Шаман, садясь на валун. — Имя выдуманной богини, которая вам, мамоно, неплохо бы подошла…       — А-а-а… — поскучнела гремлинша. — Зачем нам выдуманные, у нас настоящие есть. Потом сам убедишься. Эй, здоровяк, а ты чего хромаешь?       — Коленом приложился, — поморщился Макс. — Надеюсь, Эля проходила курсы «готов к санитарной обороне». Слушай, а что это за хрень была, с молниями? И чего её так плющит?       — Самое понятное тебе слово — конденсатор, — почесала затылок Юкина. — Только заряженный энергией райдзю, громовой куницы. Выглядит как электричество, но никак не вредит, просто дает та-а-акой сильный оргазм, что некоторое время будешь просто купаться в блаженстве, не в силах вынырнуть. В нашей ситуации — лучше ничего не придумаешь. Жаль, конечно, тратить, я-то рассчитывала договориться… Ладно, ещё пришлют.       Когда зеленокожая, так и не пришедшая в себя, была тщательно обмотана цепью, Юкиниными приспособами и зачем-то ещё и сетью, Саша сменил цвет лица на более приличествующий живому теплокровному созданию, а Максу выдали пузырёк из запасов гремлинши, который, хоть и не снял боль окончательно, но всё же позволил ему относительно нормально передвигаться, техномантша извлекла свёрток, после хлопка развернувшийся в покрывало цвета хрен-пойми-какой металлик, и все четверо с кряхтением перевалили на него великаншу, с чьего лица не сходила счастливая улыбка.       — Вот так и будем транспортировать, — выпятив грудь, заявила Юкина. — Технологии гремлинов, антифрикционная волокуша. Можете убедиться.       Недоверчивый Шаман взялся за ремень, упёрся здоровой ногой, и…чуть не влепился лицом в пол — волокуша двигалась так, будто на ней лежал котёнок, а не, самое малое, двухсоткилограммовая туша.       — Думаю, техномаг-инженер сможет оценить это по достоинству, — с невероятно важной физиономией сказала гремлинша, посылая Максу недвусмысленные взгляды. — А если объединить наши и ваши технологии… Я даже не возьмусь предполагать, каких высот сможет достичь семья техномантов.       Макс в ответ лишь вежливо улыбнулся. Нельзя сказать, что его не интересовали ксенотехнологии, но он просто не представлял себе, куда можно их применить. Людям такое давать однозначно нельзя — самая первая обезьяна взяла в лапу палку отнюдь не для того, чтобы сбить ей бананы с дерева, а чтобы приложить супротивника по башке. И с тех пор обезьяны не изменились — лишь полновесная ответка удерживает вожаков разномастных обезьяньих стай от применения изделий Гейзенберга, Курчатова и Оппенгеймера. А в мире мамоно… Ну, разве что Лара права, и мамоно смогут доработать земные механизмы для своих нужд. И то, если трактора с сеялками и плугами ещё понятно — жрать надо всем, то один кислородный конвертер способен выплавить столько стали, что всем вместе взятым циклопам и гремлинам какого-нибудь города Нижнего Волчехренска хватит на сто лет вперёд. Хотя, кто его знает, что могут удумать тамошние техноманты, может, захотят на местную Луну слетать, если она там есть, конечно.       За этими размышлениями время пролетело быстро, и вот он — кружок неба над головой в главной штольне. Пётр захлопал ботинками по скобам, вылезая на-гора, а остальные сгрудились вокруг огры, наконец-то начавшей приходить в себя.

* * *

      Мог ли ранее, в казавшейся уже такой далёкой прошлой жизни, Денис подумать, что его утро будет начинаться вот так? Едва ли. Даже будучи оптимистом, молодой человек не смел и мечтать о подобном, хотя втайне в глубине души надеялся на чудо, которое ворвалось в его жизнь вопреки всем законам этого мира…       — Дорогой, просыпайся, уже полдень! — раздался приятный женский голосок.       По полу что-то прошуршало, звякнули ставни, и ворвавшийся в комнату прохладный ветер обдул лицо широко зевнувшего Дениса. После завтрака по случаю отбытия семьи Саши в другой мир и компьютерных игр вместе с Рэн он решил немного вздремнуть, сморённый жаркой погодой. Впрочем, стоило его всё ещё слипающимся глазам сфокусироваться на гибком силуэте у окна, как последние обрывки сна вылетели из его головы. Улыбка сама собой растянула губы парня, и он в который раз подумал, как же ему повезло… Одетая в полупрозрачное синее кимоно Рэн была прекрасна, и она это знала, медленно потягиваясь на фоне заглядывающего в окно солнца, подняв сплетённые руки наверх и выгнув спину, наслаждаясь производимым на парня эффектом. При этом светлая кожа молодой ламии красиво гармонировала с её чешуйками цвета чистого серебра, а соблазнительные изгибы тела девушки, отчётливо угадывающиеся сквозь невесомое одеяние, так и манили к себе. Сглотнув образовавшуюся во рту слюну, Денис поспешно вскочил с кровати и натянул на себя штаны, очень надеясь, что Рэн не успела заметить обозначившийся под одеялом холмик. Зато теперь, когда одеяло спало, широхеби очень хорошо увидела, что ночь в кровати Денис провёл не один, а с её маленькой соперницей — адской гончей Хеллис, уютно свернувшейся в калачик. И пусть даже за прошедшие дни Рэн стала относиться к маленькой волчице чуть терпимей, всё равно открывшееся ей зрелище кольнуло сердце ламии острой сосулькой ревности. Ведь с самой девушкой-змеёй парень только несколько раз целовался, но так и не остался на ночлег в её уютной комнате… И сегодня девушка была полна решимости исправить эту несправедливость!       — Милый, у меня чудесная идея! — лучезарно улыбнулась широхеби, подползая к закончившему одеваться Денису и заглядывая ему в глаза.       — Это какая же? — осторожно поинтересовался немного обескураженный её напором молодой человек.       — Скажи, ты разве не устал безвылазно сидеть в доме? — вкрадчиво спросила девушка, беря человека за руки и как маленького ребёнка подводя его к окну. — Посмотрим, как там хорошо! Давай сходим куда-нибудь, погуляем вместе? Только ты и я…       «Свидание? С Рэн? Если подумать, мы с ней и в самом деле нигде не были, кроме пруда в саду, — обдумал эту приятную мысль Денис. — Но как же Хеллис? Она наверняка захочет пойти с нами. А оставлять её одну дома не хочется…»       Широхеби словно прочла мысли молодого человека, хитро блеснув багряными очами.       — Не беспокойся за этого волчонка, милый. Я вчера вечером упросила Лару позаботиться о ней до вечера, пока мы с тобой будем гулять. Мне кажется, Лара сама была рада попробовать себя в роли матери, пусть и всего на несколько часов.       — Лара и Хеллис?.. — улыбнулся Денис, представив маленькую адскую гончую, которую нянчила огромная синяя они. — Я поговорю с Хеллис, и если она не будет против, то с радостью присоединюсь к тебе.       — Пойми, пожалуйста, — добавил он, заметив мелькнувшую в глазах Рэн грусть. — Вы обе мне безумно дороги! Я не хочу пренебрегать и обижать вас… Жаль, что вы всё никак не можете поладить…       — Тогда давай встретимся через час в столовой? — прогнав с лица печаль, предложила белоснежная ламия, поглаживая пальцами ладонь Дениса. — Я подберу что-нибудь из одежды, а ты пока поговори со своей… воспитанницей и попробуй её убедить остаться дома с Ларой.       Горячие губы девушки вновь коснулись уголка рта парня, после чего улыбающаяся своим мыслям Рэн шустро выползла из комнаты, ловко прикрыв за собой дверь кончиком хвоста, оставив Дениса наедине с непростым разговором. Но каким бы трудным он ни предстоял, парень чувствовал, что очень хочет побыть с Рэн наедине от всего мира, наблюдая лишь за её глазами и нежными обводами губ. А потому, собрав волю в кулак, он вернулся к кровати, на которой по-прежнему спала Хеллис, которую не смогли выдернуть из объятий сновидений даже голоса Дениса и широхеби. Или ему это только так казалось… Ведь одно из острых ушек девочки медленно поворачивалось вслед за молодым человеком, словно радар, отслеживая его перемещения по комнате.       Улыбнувшись краем рта, Денис сел на край кровати и потрепал заворчавшую Хеллис по макушке, взлохматив черные как смоль волосы.       — И как давно ты не спишь?       Поняв, что её раскрыли, Кермис прекратила притворяться и привстала на кровати, впрочем, сделала это так, чтобы рука Дениса по-прежнему была у неё на голове. Прищурив светящиеся глаза, девочка недовольно пробурчала, выпустив острые коготки на лапах:       — Как только услышала голос змеи-воровки прямо в моем логове…       — Не называй её воровкой, пожалуйста, — попросил Денис, продолжая поглаживать девочку по голове. — Рэн ничего не крала ни у меня, ни у тебя.       — Она пытается! Пытается украсть тебя у меня! — дрогнувшим голосом произнесла Хеллис, пододвигаясь поближе к молодому человеку и сжав острыми коготками его бедро. — Она взрослая, а я маленькая… Она тебе нравится, и я чувствую это. И она может дать тебе то, что я не могу… пока…       Она секунду помолчала, затем горестно прошептала:       — Если бы я только была больше…       — Ты уже дала мне очень многое, — возразил Денис, кончиками пальцев взявшись за подбородок адской гончей и приподняв её голову, чтобы видеть её багряные глаза. — Дала надежду и веру, что даже в нашем мире бывают чудеса. Именно ты вырвала меня из серой повседневности и позволила о себе заботиться. Ты младше, чем Рэн, это правда. И она мне очень нравится, это тоже правда. Но ты значишь для меня не меньше. Пусть сейчас ты ещё мала, но однажды ты станешь взрослой и очень красивой. Я никогда не брошу ни тебя, ни Рэн!       — Ты обещаешь, что не оставишь меня лишь потому, что я пока… маленькая? — шмыгнула носом Кермис, сильнее вцепившись коготками в ногу парня.       Вместо ответа Денис притянул адскую гончую к себе и крепко обнял, ощутив, как она вздрогнула, но тут же сама доверчиво прижалась к его груди, положив голову на плечо и едва ли не мурлыкая.       — Поклянусь, чем хочешь, — без колебаний произнес молодой человек, глядя на колышущиеся за окном зелёные кроны деревьев. — Я не оставлю никого из вас двоих и не буду выбирать между вами, ведь вы обе одинаково дороги мне!       — Если… если ты обещаешь потом со мной тоже сходить на охоту… я позволю тебе погулять со змеей в этот раз! — спустя минуту неуверенно проворчала Кермис, слегка отстраняясь от парня.       — Конечно, с радостью! — ободряюще улыбнулся Денис, указательным пальцем вытирая тонкие соленые дорожки на щеках девочки. — Свожу, куда ты попросишь, и буду весь день с тобой.       — Тогда… глупый самец, я буду ждать тебя вечером, — снова напустила на себя важный вид Кермис, слезая с кровати и вставая в полный рост. — А пока буду изучать стены вокруг своего логова и играть с большой рогатой самкой!

* * *

      Улица встретила вышедших на крыльцо Дениса и Рэн тёплым обволакивающим ветерком. Прикрыв глаза сложенной козырьком ладонью, парень поправил небольшую складку на своей любимой серой рубашке и с улыбкой посмотрел на подругу, не сдержав восхищённый вздох. Не зря Рэн более получаса выбирала наряды, придирчиво перерывая свой гардероб… Молодая широхеби на свидание решила одеть льдисто-голубое лёгкое платье, оставляющее открытым руки, хвост и верхнюю часть груди змеедевы. Льющиеся на спину подобно водопаду густые серебряные волосы слегка колыхались в такт её движениям и слабым порывам ветра, светлая бархатистая кожа, казалось, слегка светилась в потоках солнечных лучей, а взор сияющих багрянцем миндалевидных глаз буквально опалил Дениса, вогнав того в краску. Видя, как её любимый мнётся, силясь что-то сказать сквозь смущение, Рэн хихикнула в кулачок и, взяв немного растерявшегося парня под руку, произнесла с теплотой:       — Я рада, что тебе понравилось! Не стесняйся, можешь смотреть на меня ещё… и не только смотреть, хи-хи… Ну да хватит тут стоять! Пошли, милый, я знаю одно неплохое место неподалёку, — многообещающе заверила широхеби, потянув Дениса за собой и плавно изгибаясь своей змеиной частью тела по выложенной плитками дорожке.       Молодая пара пересекла раскинувшийся перед домом сад, направляясь к ведущим наружу воротам. Щурящийся от солнца Денис отметил, что машины во дворе уже не было, а значит, их товарищи уже уехали на очередное задание, о чём он и сообщил своей подруге.       — Они и до вашего прихода часто ездили на такие задания, — кивнула Рэн, срывая с ближайшей яблони пару плодов, передавая один Денису, а в другой сама впиваясь острыми клыками. — Это хорошо, что сейчас портал появился тут, в безлюдной местности.       — Тебе же приходится следить, чтобы вашу группу никто не раскрыл, — припомнил Денис чем занимается его возлюбленная. — С каким самым сложным заданием ты сталкивалась?       Рэн секунду морщила лоб, затем страдальчески закатила глаза и выдала:       — Когда одну молодую и невнимательную суккубу занесло прямо в один из лагерей ваших военных. Уж не знаю, каким образом Юкина и Мариэль умудрились вытащить из камеры ту демоницу, но очень хорошо помню, сколь много сил я потратила, когда Юкина подключила меня к их записям камер видеонаблюдения, и я тёрла все следы поимки демоницы. Девчонки говорили, что в один момент их могли даже заметить и убить… но к счастью, всё обошлось.       — Ну и начудите вы тут изрядно… — протянул Денис, подходя к воротам и открывая решетчатую дверь. — Я даже знаю, о чём именно речь. Воинская часть тридцать восемь, батальон химвойск.       — Ох, а откуда ты знаешь? — удивлённо моргнула Рэн, по приглашению парня первой выползая с территории базы и оборачиваясь к спутнику.       — У меня там друг год назад служил, — пояснил Денис, тоже вылезая вслед за широхеби и бросая последний взгляд на здание, в одном из окон которого он, кажется, различил маленький тёмный силуэт. — Рассказывал, как посреди ночи часовые подняли переполох, мол, поймали нарушителя и доставили в карцер. Девушку какую-то странную в костюме то ли летучей мыши, то ли дракона. Командир части в тот момент был с семьёй в посёлке рядом и примчался через полчаса. А пойманная «косплеерша» уже куда-то пропала, притом на камерах тоже ничего нет. Часовым тогда жуть как влетело, хотя они всем, что есть на свете, клялись, что трезвые, не под веществами и точно поймали нарушительницу. Но разобраться кто что видел так и не смогли, следов не нашли, и дело замяли.       — Да, это моя работа, — горделиво кивнула Рэн. — А ты слышал про пожар в заброшенном селе Стойное? Кажется, так правильно по-русски будет…       Она снова взяла парня под локоть и вместе с ним ползла по дороге, укрытой в приятной тени растущими на обочинах деревьями.       — Нет, ничего такого не припомню, — мотнул головой Денис, старательно перетряхивая память, но не находя никаких зацепок. — А что там произошло? Драконица «заресалась»?       — Хи, почти… огненный элементаль. Бедняжка так ослабла, что спалила несколько домов, чтобы местным огнём хоть как-то поддержать свои стремительно тающие силы, но здешнее пламя не несёт в себе силы её стихии… Девочки тогда еле успели её выручить и спасти.       Так за неспешным разговором они всё дальше удалялись от дома, ставшего базой для девушек-монстров из другого мира. Небольшой лесок, в котором пряталось здание, сменился просторными неухоженными полями. Идя по потрескавшейся от жары грунтовой дороге, Денис с интересом оглядывался по сторонам, но вокруг не было ничего примечательного. Его глаза цеплялись за колышущиеся стебельки дикой травы, уходящие полями до самого горизонта, за рощицы старых тополей и берёз и за редкие опоры ЛЭП, высящиеся над деревьями словно редкие гнилые зубы. Пожалуй, именно они напоминали парню, что он всё ещё находится на Земле, а не попал в иной мир или же в глубокое прошлое, в безраздельное царство необузданной природы. А ещё приятное тепло от изящных пальчиков Рэн, стискивающих его локоть, и не менее приятный голос сребровласой широхеби, гибкой змейкой ползущей бок о бок с ним.       — Сколько тут живу, всегда восхищаюсь вашими просторами, — призналась монстродева, поднимая свободную руку и обводя залитые солнечным светом поля. — Кажется, что, просто гуляя по вашим землям, можно взмыть в небо! Такая свобода… Как будто я вновь становлюсь мамоно, исцеляюсь и освобождаюсь от темницы собственного тела… У нас в Киото таких просторов нет. Зато много красивых гор!       — Места тут действительно красивые, — согласно кивнул Денис, утирая ладонью вспотевший лоб и бросая быстрый взгляд на сотканное из чистой лазури небо. — Но как же печёт… Словно я снова в Сахаре.       — Тебе плохо?! — тут же всполошилась Рэн, остановившись и заботливо положив прохладную ладошку на лоб парня. — Прости, я не знала, что ты плохо переносишь жару…       — Да пустяки, — отмахнулся Денис, прибавив шагу и потянув девушку за собой. — Давай дойдём вон до тех тополей и передохнем немного?       Пусть молодой человек и делал беззаботное лицо, чтобы не тревожить Рэн, но ему в действительности стало нехорошо. Давно прошли те дни, когда он мог целый день гулять с друзьями на даче, не обращая внимания на летний зной. Уже долгие годы он привык проводить дома, контактируя с солнцем лишь во время поездок на учёбу, да редких прогулок.       К счастью, до заветной рощицы и спасительного тенька оставалось всего ничего. На всякий случай поддерживаемый Рэн, он добрел до деревьев и сел на корень одного из них, потянувшись к висящей на поясе сумке, куда он заранее положил бутылку с водой и немного еды про запас. Ламия устроилась напротив него прямо на земле, сложив под собой хвост в несколько колец и положив ладони на колени Дениса, с тревогой вглядываясь в его лицо. В её глазах он увидел, что девушка уже ругает себя за то, что потащила его на прогулку, рискуя здоровьем любимого. Уязвлённое самолюбие кольнуло сердце острой иглой, и Денис, сделав несколько глотков воды, ободряюще коснулся ладони широхеби.       — Говорю же, я в норме. Просто не привык к свежему воздуху. Жизнь затворника ещё никому не шла на пользу, — усмехнулся молодой человек, переводя дух и любуясь личиком девушки.       Пару мгновений в тени рощи таилась полная тишина, когда Денис и Рэн молча смотрели друг на друга, чувствуя неловкую паузу, повисшую между ними. Затем сверкнувшая алыми очами широхеби внезапно потянулась вперёд подобно атакующей змее, и вздрогнувший парень ощутил жар её губ, закрывших его рот, и узкий раздвоенный язычок, требовательно проникший туда. Опалённый стремительно нахлынувшей страстью, он схватил Рэн за плечи и притянул к себе томно застонавшую девушку, крепко прижимая к груди её грациозное тело, жадно впиваясь поцелуем в губы ламии и чувствуя, как бешено колотится её сердце. Руки Дениса, словно живущие своей жизнью, медленно опускались по спине прильнувшей к нему широхеби, наслаждаясь плавными изгибами и шелковистой кожей молодой девушки, пока не легли на две упругие округлости внизу. И единственное, что отвлекало его в эти сладкие долгие минуты, было проклятое солнце, нащупавшее таки лазейку среди листвы над их головами и пристально взирающее сверху вниз на обнимающуюся парочку. После продолжительной борьбы с самим собой Денис слегка отстранился от Рэн, разорвав их долгий поцелуй, всё ещё чувствуя на губах приятный сладкий привкус и кружащий голову запах.       — Хи-хи, ты немного запыхался, милый? — прошептала облизнувшаяся Рэн, щеки которой налились румянцем, а багряные глаза блестели от переполняющей девушку радости и экстаза от близости с любимым.       Впрочем, её веселье мигом улетучилось, когда она заметила бледное лицо молодого человека.       — Рэн, я бы что угодно отдал, чтобы остаться тут подольше, но… ещё немного — и я просто растаю как сыр на сковородке! — страдальчески признался Денис, криво улыбаясь и раздражённо смотря на небесное светило, которое с каждой минутой, казалось, пекло всё сильнее и сильнее.       — Я поняла… — закусила губу широхеби, отстраняясь от молодого человека и помогая ему встать на ноги. — Тогда давай лучше вернёмся? Мы прошли только полпути, и если тебе станет ещё хуже, я могу донести тебя до дома…       — Ну уж нет! — аж вздрогнул Денис, представив, что скажут его друзья, если увидят его на руках ламии. — Скажи, там, куда мы сейчас направляемся, есть где укрыться от зноя? Судя по прогнозу погоды, к вечеру жара спадёт, и мы с тобой спокойно насладимся прогулкой.       Нахмурившая брови Рэн извлекла из поясной сумки небольшой планшет, ловким движением открыла карты и после нескольких секунд просияла, ткнув пальцем в экран.       — Да! Скоро впереди будет перекрёсток, а за ним территория заброшенного тридцать лет назад завода. Там мы подождём, пока тебе не станет лучше, и продолжим путь. Но ты уверен, что нам не стоит вернуться?.. Милый, я не хочу, чтобы тебе было плохо из-за меня!       — Ты тут не виновата, Рэн, — ободряюще улыбнулся Денис и не удержался, ещё раз потянувшись вперёд и страстно впиваясь в губы прикрывшей глаза широхеби. — Я и сам не думал, что меня так развезёт под солнцем. Но поворачивать назад из-за таких пустяков не надо. Лучше скажи, как далеко нам идти и куда мы вообще идём?       — О, я нашла одно очень красивое место примерно в часу ходьбы от нашего дома, — мечтательно блеснула глазами Рэн. — Небольшое озеро в окружении хвойного леса. Судя по снимкам с беспилотника, вечером там просто волшебно! От территории того завода нам останется пройти всего около получаса, и мы прибудем на место!       — Озеро, значит? — потёр зудящую шею Денис. — Да, искупаться бы не помешало в такую погоду… Хотя сменного белья я не захватил.       — Не бойся, дорогой, мы найдём, чем заняться пока сохнет одежда… — сладким голосом пообещала широхеби, щекоча щеку Дениса горячим дыханием и касаясь раздвоенным язычком его уха.       От таких обещаний в паху молодого мужчины возникло приятное напряжение, а в груди разлилось будоражащее тепло. Впрочем, долго наслаждаться грёзами ему не дало паскудное солнце, вновь напомнившее о себе волной жара и света из небесной выси. Сжав пальцами приятную прохладную ладонь Рэн, улыбающийся своим мыслям Денис поднялся на ноги и вместе с широхеби покинул рощицу, направившись дальше по грунтовой дороге.       Упомянутого девушкой перекрёстка они достигли минут через десять, хотя, положа руку на сердце, называть это место перекрёстком Денис бы не стал. Просто в один момент от основной грунтовой дороги отпочковывалась ещё одна, ещё уже, ещё сильнее поросшая травой, уводившая прямиком к темнеющему неподалёку лесу.       — Нам туда, — уверенно сообщила Рэн, указав пальчиком на неухоженную тропинку.       Изнывающий от жары Денис был только рад убраться подальше от солнцепёка, а потому с удвоенной силой зашагал в сторону лесного массива, обещающего тень и вожделенную прохладу. Впрочем, вряд ли дело было только в палящем солнце. Ведь каждое утро он при помощи хитрого устройства Юкины делился своей духовной энергией с Хеллис и Рэн, помогая девушкам восполнять жизненные силы, стремительно сгорающие под чужой для них звездой. И покуда он находился в особняке, местная энергетика, а также пища помогали ему восполнять собственные резервы, однако стоило ему оказаться далеко от базы мамоно, как истощённый организм дал о себе знать. Рэн уже несколько раз порывалась помочь ему так, как подсказывали ей её инстинкты монстра, и парень понимал, что не сможет долго сопротивляться обаянию белоснежной ламии, в багряных глазах которой горело неугасаемое пламя страсти. Понимал, что Кермис хоть и была его первым чудом, но из-за своего юного возраста стала для него скорее приёмной дочерью, в отличие от молодой широхеби, влекущей к себе подобно прекрасному цветку.       С такими мыслями он рука об руку с обеспокоенной его состоянием Рэн ступил под изумрудные сени леса. Звуки детства наполнили его слух. Пение птиц, шелестение листвы, хруст веточек под ногами, поскрипывание древесных стволов. То, что он слышал, когда жил с бабушкой и дедушкой на даче, когда они ещё сами были живы, и то, что почти забыл, повзрослев и переселившись в город, где царствовали бетон, железо, пластик и стекло. Здесь солнечные лучи уже не могли его достать, уступив место приятному ветерку, гуляющему среди растущих ввысь деревьев. Шагая по теряющейся в траве тропинке, он посмотрел на Рэн, ловко ползущей рядом с ним, с интересом наблюдая, как покрытый белоснежными чешуйками хвост ламии причудливо изгибается по земле. Было в этом зрелище что-то невероятное, необычное, от чего происходящее казалось лишь сном. И больше всего Денис боялся проснуться от этого сна. Очнуться в своей кровати от звонка будильника, призывающего снова вставать навстречу унылому буднему дню. Осознать, что всё сейчас происходящее — лишь крайне правдоподобный сон, прекрасный, чудесный, растянутый в бесконечность в мире сновидений, но такой зыбкий и мимолётный перед ликом реальности. Парень представил, как просыпается в своей кровати, и холодная пустота заполняет его грудь, то место, где сейчас горит приятный огонёк, ради двух прекрасных существ. Которые на самом деле — лишь плод его воображения. Это было бы концом для него, крушением всех надежд и мира. И такой мир ему был бы не нужен…       — Я никуда не денусь, милый, — ласковый голос Рэн буквально вырвал Дениса из кошмарных мыслей.       Он понял, что стоит на месте на поляне, куда их вывела тропа, и слепо смотрит вперёд, погружаясь в собственный страх. Ладонь широхеби коснулась его щеки и повернула голову парня в бок, чтобы его глаза встретились с рубиновыми глазами ламии. Продолжая поглаживать человека, девушка приблизилась вплотную и, перед тем как их губы соприкоснулись, шепнула:       — Я реальна и никогда от тебя не уйду…       Денис уже прекратил удивляться тому, как Рэн угадывала его мысли и эмоции, да сейчас это было неважно. Лишь одно оставалось важным — вкус и тепло губ монстродевы, заключившей его в ласковые объятия. Он в свою очередь крепко сжал девушку руками, боясь, что вот сейчас окружающая реальность разорвётся как старая ткань, обратившись в зыбкий сон, и что эта добрая и милая змеедева по имени Рэн улетучится из-под пальцев подобно утреннему туману. Так он и стоял, наслаждаясь мягкостью и жаром губ возлюбленной, её язычком, хозяйничающим у него во рту, её упругим телом, крепко прижавшимся к нему, и приятным запахом, ласкающим ноздри. И страх понемногу уступал, исчезал на краю сознания, но не до конца, превращаясь в далёкое эхо, которое повторяло, что в мире ничего не бывает просто так, и мало какие истории заканчиваются хорошо…       Что-то тёмное угловатое отвлекло Дениса от этих мыслей и от поцелуя. Оторвавшись от блаженно улыбнувшейся Рэн, парень повернул голову в сторону и осознал, что тропа, подобно змее вьющаяся через лес, вывела их на ещё одну дорогу. Тоже давно заброшенную и поросшую растительностью, но все ещё угадывающуюся на когда-то очищенной от деревьев просеке. И вела она прямиком к группе бетонных зданий, укрытых от постороннего глаза в этой забытой всеми глуши.       — А вот и заброшенный завод, — обрадованно заявила широхеби. — Там мы можем подождать до вечера, пока не станет прохладнее, и продолжим путь к озеру. Отсюда до него уже хвостом подать.       — Не терпится уже отдохнуть от проклятой жары! — в сердцах признался Денис, делая несколько широких шагов вперёд и переступая через узловатый корень раскидистого дерева.       И окружающий мир дёрнулся и прыгнул вверх, превращаясь в смазанное серое месиво. Испуганный вскрик Рэн повис в воздухе и тут же потонул в шелесте осыпающейся почвы. Стремительный рывок вырвал прохладные пальцы широхеби из руки молодого человека, бросил его куда-то вниз, во внезапно разверзнувшуюся под ногами яму. Потерявший равновесие Денис ощутил, что падает и как земля уходит у него из-под ног, как будто стремясь выполнить его только что загаданное желание, утаскивая незадачливого человека навстречу хладу и вечной сырости. Ощущение невесомости, от которого засосало под ложечкой, продлилось всего один миг, затем последовал ощутимый удар пятками о что-то твёрдое, с щелчком открывшееся подобно ненасытной пасти. Мигнул на прощание солнечный свет, тут же сменившийся непроглядным мраком, когда это «что-то» сверху ещё раз щёлкнуло, отсекая летящего вниз человека от клочка лазурного неба. И ещё через секунду так и не успевший завопить от ужаса парень с грохотом рухнул на твёрдую гладкую поверхность, пребольно ударившись о неё пятой точкой. Сдавленный всхлип вырвался через плотно сжатые зубы, куда тут же попала густая пыль, забив горло мерзким хрустящим порошком. Дениса скрючило в череде громкого надсадного кашля, пока он вцепился пальцами в холодную шероховатую поверхность, боясь шелохнуться и упасть ещё глубже. Однако мир уже пришёл в норму, усмехнувшись напоследок струйкой мелких камешков, ссыпавшихся Денису за шиворот, над исполненным желанием человека.       Когда кашель прекратил рвать его горло, парень поднял голову и ощутил, как что-то холодное медленно скребётся в его внутренностях, пробуждая древние инстинкты. Вокруг царила кромешная опустошительная темнота, настолько вязкая, что парень поначалу подумал, что ослеп и лишь огромным усилием воли удержал себя от того, чтобы приняться шарить грязными руками по лицу, проверяя в порядке ли глаза. Его пальцы мелко тряслись, когда он тянулся ими к карману, молясь всем богам, чтобы смартфон уцелел. И был готов выть от радости, когда холодное свечение жидкокристаллического дисплея разорвало мрак, сгустившийся над пришельцем из внешнего мира. С третьей попытки Денис попал пальцем по нужному значку на дисплее, и с тыльной стороны смартфона зажегся небольшой фонарик. Им парень рывком обвёл окружающее пространство, разгоняя темноту и свой страх. Круг света озарил серые бетонные стены небольшого квадратного помещения, вдоль стен которого были свалены в два ряда какие-то выпотрошенные деревянные ящики. Третья стена оканчивалась тупиком и лестницей с пропущенными скобами, ведущей наверх, а четвертая терялась в темноте уходящего вдаль коридора. Закусив губу, Денис поднял телефон над головой, осветив высокий потолок и большой круглый люк, намертво отрезавший его от внешнего мира.       Голос в голове подсказывал, что это бесполезно, но он не смог сдержать рвущийся из груди крик:       — РЭН!!! РЭН!!! Ты слышишь меня!!! РЭН!!       — Рэн… Рэн… рэн… рэн… — играя с этим словом вторило эхо, удаляясь от человека всё дальше по коридору и унося с собой имя любимой.       И когда оно ушло, вновь навалилась тишина.       — Это бред… так не бывает! — прошипел Денис, с кряхтеньем вставая на плохо слушающиеся ноги и ковыляя к лестнице.       И здесь его поджидал ещё один отблеск страха, смотрящий на него из темных провалов на местах многих скоб. Примерно до середины стены лестница ещё была цела, а дальше редела и не дотягивала до люка добрых два метра. Да и сама металлическая крышка казалась незыблемой и словно сливающейся с потолком.       «Мне тут не выбраться…» — ошпарила Дениса непрошенная мысль.       Отшатнувшийся назад, на центр комнаты парень загнанным зверем смотрел на бетонный карман, в который свалился, тщетно пытаясь увидеть что-то, что поможет ему вновь выбраться наружу, навстречу солнцу, которое уже не казалось таким неприятным, жгучим и тяжёлым. И чем дольше он стоял, тем всё сильнее ощущал холод, обжигающий спину с той стороны, где начинался укрытый мраком коридор. И тем яснее понимал, что единственный его шанс снова увидеть солнечный свет — это идти в глубины подземелья, надеясь, что тут есть и другие выходы на поверхность. А ещё он понимал, что мешкать не стоит. Бросив взгляд в угол экрана смартфона, он гулко сглотнул, увидев, что деление зарядки, рядом с которым мерцал значок отсутствия связи, едва дотягивает до половины шкалы. По своей старой привычке он заряжал телефон лишь, когда замечал, что тот выключался без питания. На ум сами собой лезли сюжеты из многочисленных фильмов ужасов и книг, повествующие про заброшенные подземелья, куда к своему несчастью наведывались ничего не подозревающие герои. Перед глазами поёжившегося Дениса пробежал длинный список выдуманных монстров, демонов и призраков, живущих в подобных местах.       «Так, хватит думать, о чём попало! Ничего тут нет и быть не может! — одёрнул себя молодой человек, расправляя плечи и направляясь навстречу неизвестности. — Если буду себя так накручивать, то так и останусь здесь сидеть, а наверху наверняка меня ищет Рэн…»       Мысль о широхеби подстегнула парня не хуже удара хлыстом. Едва покинув комнату, в которую свалился с поверхности, Денис очутился в уходящем вдаль коридоре, безжизненном и пустом, пол которого устилала мелкая осыпавшаяся с потолка крошка, а когда-то выкрашенные в темно-зелёный стены щеголяли потёками и отвалившейся штукатуркой. Напряжённо вглядываясь в стену темноты перед собой, парень быстро зашагал вперёд, то и дело поглядывая на экран телефона, почти физически чувствуя, как медленно уменьшается полоска зарядки. Коридор же и не думал заканчиваться, бесконечной змеёй протянувшись под землёй и не обращая внимания на одинокого гостя, угодившего в его утробу.       Пару раз Денис замечал уходящие в стороны туннели, но понять, куда они вели, было невозможно — от табличек-указателей на стенах остались лишь потемневшие прямоугольники, напоминающие тени. Здесь вообще было много теней. Они ползли на периферии зрения, стелились под ногами, скользили по потолку, стоило устремить взор вперёд. Словно рассерженные потоком яркого света, уже много лет не посещавшего это место. И почти полная обволакивающая тишина, казавшаяся оглушительной и давящей после наполненной щебетом птиц и шелестом листвы поверхности. Денис поймал себя на том, что старается как можно громче шагать по бетонному полу или гулко сглатывать накопившуюся во рту слюну, чтобы хоть как-то отогнать её, развеять устоявшееся безмолвие. А ещё приятная прохлада, освежившая его в первые минуты пребывания под землёй, всё сильнее перерастала в пробирающий до костей холод, заставляющий парня ёжиться и растирать ладонями плечи.       «Интересно, где сейчас Рэн? — вяло думал Денис, монотонно двигаясь через темноту. — Хорошо бы она сбегала за помощью, а не принялась искать меня в одиночку. Так хоть есть шанс, что я продержусь до этого момента».       Правда, в крепости своего рассудка парень уже не был так уверен. Он и до этого боялся тёмных помещений, страх перед которыми лишь подчёркивали многочисленные просмотренные им фильмы ужасов. Во многом из-за этого он и занимался «сталкерством». Проще говоря, бродил по мрачным заброшенным объектам, доказывая то ли друзьям, то ли самому себе, что в них нет ничего ужасного. Только сейчас всё было по-другому. Он оказался отрезан ото всех в огромном подземном лабиринте, чьё назначение и истинные размеры оставались загадкой. Конечно, подобное приключение не могло не сказаться на психике, питаемой богатым воображением.       Уже не в первый раз Денис слышал где-то на грани восприятия отдалённые шелесты, словно осыпались мелкие камешки. Или тихое постукивание, как будто несколько маленьких когтистых лапок быстро цокали по бетонному полу. Последнее Денис изо всех сил спихивал на крыс, хотя за всё время своего пути он так и не встретил в туннеле ни одной живой души. Пару раз ему казалось, что за спиной кто-то тихо вздыхал, но когда покрывшийся холодным потом парень резко оборачивался, разрезая темноту ярким светом, то видел лишь всё тот же бесконечный коридор. Эти звуки то отдалялись, затихая, то приближались почти вплотную, скреблись где-то за стенами, преследуя гостя с поверхности.       «Всё, надо передохнуть», — подумал молодой человек, останавливаясь возле стены, ногой расчищая небольшой пятачок и усаживаясь туда.       Как же он устал… Вымотанный сначала жаркой погодой, а теперь ещё и этими блужданиями в темноте, Денис чувствовал себя хорошо выжатым лимоном. На время выключив фонарик, чтобы поберечь зарядку, прислонив голову к холодной стене, обхватив себя руками, чтобы согреться, и прикрыв глаза, он старался отрешиться от окружающего мира, чтобы хоть немного перевести дух. Мысли сами собой потянулись к светлым воспоминаниям, драгоценным сокровищам, хранимым в укромных уголках души. И почти ощутил под пальцами шелковистые волосы Хеллис, любившей во сне доверчиво прижиматься к своему «самцу». Наверное, окажись она сейчас тут, вместе с ним, Денису и фонарик бы не понадобился. Хватило бы огоньков из глаз маленькой адской гончей, которая уверенно бы шла впереди, принюхиваясь к сырому воздуху и взяв парня за руку, чтобы приободрить его, а может, и саму себя. Не меньше он бы обрадовался, найди его сейчас Рэн. Наверняка она сейчас ужасно корит себя за то, что затеяла эту прогулку, хотя кто виноват, что Денис не смотрел себе под ноги, шагая через лес? Может и заметил бы тот злосчастный люк или что там было… Улыбнувшийся парень представил, как прохладные пальцы девушки касаются его щеки, а багряные губы вновь накрывают его уста будоражащим сердце поцелуем. Что бы она сказала при этом?..       — Милый… — донёсся далёкий голос ламии с края сознания.       Вздрогнувший всем телом Денис вскочил на ноги, поспешно зажигая фонарик и, затаив дыхание, вслушиваясь в навалившуюся тишину. И через мучительно долгую минуту он был вознаграждён.       — Милый… — повторно долетело откуда-то спереди и справа.       Слишком реально, чтобы быть лишь плодом его сходящего во мраке подземелья разума. Слишком похоже на голос Рэн, ищущей его в мрачных катакомбах.       — Я здесь!!! — что есть силы заорал пересохшим горлом Денис, выпустив изо рта клубы пара и закашляв от проникшего внутрь холода.       Раздосадованное шумом эхо, завывая, понеслось по коридорам, а сам парень, не выдержав, устремился вперёд, чуть не споткнувшись о какой-то булыжник, лежащий на полу. Очень скоро он добежал до очередной развилки. На этот раз табличка на стене уцелела и гласила, что справа находится какое-то «РУ №4».       — Дорогой!.. — чуть громе принесло эхо голос Рэн как раз с той стороны.       — Я тут, я иду! — закричал молодой человек, сворачивая из основного коридора и кидаясь в боковой туннель.       Долго бежать не пришлось. Вскоре перед тяжело дышащим Денисом предстала закрытая металлическая дверь, похожая чем-то на те, что он видел в фильмах про подводные лодки. Свет фонаря отражался от её гладкой поверхности без единого следа ржавчины. Обхватив пальцами обжёгшую холодом ручку, Денис со второй попытки повернул её и, напряжённо засопев, с трудом смог приоткрыть тяжелую дверь, огласившую коридор мерзким визгом давно несмазанных петель.       — Рэн, я здесь! — сквозь сбившееся дыхание прохрипел парень, переступая порог и озаряя светом сравнительно небольшое помещение.       И с каждым мгновением холодное чувство неправильности всё сильнее морозило сердце парня. В комнате никого не оказалось, как и не было из неё ещё одного выхода, который мог бы вести его к широхеби. Ряды металлических стеллажей вздымались от пола до потолка, совершенно пустые и отбрасывающие на стены позади себя многочисленные тени, похожие на прутья решётки. Они дробились и плясали в свете немного потускневшего фонарика, как будто пытаясь скрыться от нежелательного внимания. Все кроме одной. Поначалу Денис принял это просто за тёмное пятно на стене, становящееся то мутнее, то чётче от льющегося на неё света. Чувство неправильности стальной иглой пронзило его позвоночник, и он вперил напряжённый взгляд в эту кляксу, похожую на распластанную по стене медузу. Или на паука в своей паутине. И чем дольше он на неё смотрел, тем яснее понимал, что это не грязь и не копоть, а тень от чего-то, чего точно не было в комнате. И один из «лучиков» кляксы, похожий на тончайшую тёмную иголку, потихоньку удлиняется, медленно сползает со стены на пол и подобно древесному побегу растёт прямо в сторону двери. В сторону замершего на месте парня. Инстинктивно Денис сделал шаг назад и ударился плечом об один из стеллажей, чуть не потеряв равновесие. Конус света сместился в сторону, заплясав по рядам полок, а затем снова вернулся на стену, идеально гладкую и чистую без всяких пятен и теней.       Как ошпаренный Денис одним прыжком выскочил в коридор, со скрипом проехавшись ботинками по полу. Одной рукой он схватился за дверь, показавшуюся ему лёгкой, как пушинка, и со страшным грохотом захлопнул её, так что с потолка посыпалась штукатурка, а звук разлетелся, наверное, по всему комплексу. Чувствуя, как стучат друг об друга его зубы, парень спиной шаг за шагом отступал назад, не выпуская дверь из пятна света, запрещая себе думать, что это могло быть и станет ли для него преградой толстая пластина металла.       «Это всё нереально! Просто чёртовы глюки! Я уже кукухой тут поехал, вот и мерещится всякое…» — мысленно твердил сам себе Денис, до рези в глазах смотря на дверь, боясь, что если он сейчас моргнёт, то выпустит «это» наружу.       Прижимаясь боком к стенке, он отступал назад по коридору, с замиранием сердца видя, как контуры двери мутнеют и растворяются в заполняющей туннель темноте. Тяжёлая и густая, как кисель, она подобно прессу надвигалась на пятящегося Дениса, способная раздавить и поглотить смельчака, дерзнувшего спуститься в её царство. Тут было холодно, даже холоднее чем в том проходе, где парень бродил до этого. И всё же он явственно ощутил слабый сквозняк, коснувшийся кожи на его лице прохладной ладонью и пробравший ознобом до костей, подувший со стороны закрытой двери подобно чужому дыханию. Краем глаза чуть не споткнувшийся Денис успел заметить, как один из сгустков мрака словно капля ртути перетёк по потолку, скрывшись за лампой с разбитым плафоном, щерящейся осколками стекла.       Парень сам не понял, как снова оказался в основном коридоре, как и не понял, куда именно он сейчас что есть сил бежит, почти не видя перед собой дороги и один раз чуть не налетев на стоящий поперёк коридора полусгнивший стол. Луч света метался во мраке вместе с ним, выхватывая то ржавые скобы на стенах, на которых подобно сытым червям разлеглись гофрированные кабели, то пролегающие под потолком трубы, из которых срывались редкие тяжёлые капли хладагента, то горы мусора и обломков мебели, сваленные вдоль стен. Поток морозного воздуха обжигал его лицо, но ещё сильнее Денис чувствовал подступающий со спины холод, сотканную из нитей темноты прохладную руку, тянущуюся вслед за беглецом.       «Это всё нереально! Я сплю! Я уснул и сейчас мне снится кошмар!!!» — сквозь спутанный клубок мыслей пробивались эти панические слова.       Денис был готов пойти на всё, чтобы проснуться сейчас в постели бок о бок с прижавшейся к нему Хеллис, щекочущей кожу парня острыми коготками на лапах. Снова увидеть улыбку Рэн, почувствовать тепло и мягкость её кожи, услышать ласковый голос широхеби, обнявшей любимого со спины и положившей голову ему на плечо. Услышать голос мамы, которая осталась совсем одна в городе и ещё не знает, что больше никогда не увидит своего сына, сгинувшего без вести в мёртвом подземном лабиринте. С трудом давя рвущийся из горла вопль, Денис бежал вперёд, не разбирая дороги, почти ничего не видя перед собой, кроме кошмарных видений собственной смерти, пока со всего маху не налетел на ещё одну металлическую дверь, озлобленно лязгнувшую металлом. Стиснув взмокшей рукой изогнутую ручку, парень взмолился всем богам обоих миров и потянул её на себя. Протяжный скрип давно несмазанных петель показался ему лучшей музыкой на свете и, не теряя больше времени, Денис поспешно переступил порог и с грохотом захлопнул за собой дверь. На секунду ему показалось, что с той стороны в металл что-то с силой врезалось, а затем вокруг стало ещё холодней. Быстро отдёрнув от неё руку, молодой человек развернулся, чтобы бежать дальше, и замер, освещая светом новое помещение, в котором оказался. И чувствуя, как пойманной птицей бьётся сердце в груди, боясь признаться самому себе в очевидном. Он загнал себя в ловушку.       Денис очутился в довольно просторном зале, раза в три больше предыдущего помещения, куда его завлёк голос Рэн, который оказался то ли плодом его воображения, то ли приманкой того кошмара. Именно здесь парень окончательно убедился, что никакого завода, о котором упоминала широхеби, тут никогда не строили. Ряды архаичного вида пультов спускались вниз, к дальней стене, целиком занятой многочисленными давным-давно погасшими экранами, черными окнами в никуда. Толстые слои пыли покрывали дисплеи и угловатые клавиатуры, мимо которых медленно шёл гость с поверхности, а валяющиеся на полу кресла были плотно укутаны паутиной, от чего напоминали коконы несчастных жертв, угодивших в лапы неведомых тварей. Стены с давно истлевшими плакатами и разбитыми экранами и провалившийся в центре зала потолок, откуда из дыры подобно гнилым потрохам свешивались черные гофрированные кабели.       Выдохнув облачко пара, Денис снова обернулся, припечатав конусом света дверь, через которую вошёл, но пока что никаких подозрительных теней вокруг себя он не видел. Это место хоть и было когда-то залом управления, сейчас напоминало ему склеп. Памятник давно минувшего прошлого, призрак которого смотрел на него с сохранившегося участка потолка. Скрещённые серп и молот были видны все ещё достаточно чётко, невзирая на пятна влаги и местами облупившуюся краску. Надгробная плита давно исчезнувшей страны, создавшая этот комплекс для своей защиты и бросившая его за ненадобностью.       Денис медленно спускался по ступеням, шагая мимо рядов разгромленной аппаратуры. Луч света тщательно вылизывал стерильно-белые бетонные стены в тщетных поисках выхода, но пока что ничего похожего на вторую дверь парень не видел. Гулко стучащее сердце постепенно приходило в ритм, а ноги наливались свинцовой тяжестью, умоляя хозяина прекратить эту беготню и немного передохнуть. Тяжело выдохнув, Денис остановился возле одного из пультов, рядом с которым лежало более-менее сохранившееся кресло. Подняв его с пола и смахнув пыль, парень сел на его спружинившую поверхность, облокотившись о пульт и прикрыв глаза, чувствуя себя совершенно опустошённым. Страх, притупленный усталостью, отступил в глубины сознания, оставив после себя пустоту, в которой вяло бились искорки перегоревших эмоций. Денису уже было все равно, что с ним произойдёт. Умрёт ли он с голода здесь или через секунду на его плечо опустится когтистая лапа той твари, что гналась за ним по коридору. Единственное, что в нем оставалось — слабый проблеск сожаления, что перед тем как исчезнуть, он не сможет увидеть лица тех, кто ему дорог.       Он хорошо услышал тихий скрип металла и слабый шелест по полу. Но у него не оставалось сил даже обернуться и посмотреть в лицо своему страху. Прикованный к месту незримым льдом, Денис молча смотрел в покрытый пылью дисплей, видя в его подсвеченной лежащим рядом фонариком поверхности своё смутное отражение. И что-то тёмное, заполняющее пространство позади него.       — Дорогой… — долетел хорошо знакомый голос со спины.       И это стало последней каплей. Кулаки Дениса с хрустом сжались, а горло спёрло от переполняющего его жара. Горючее бешенство разливалось по внутренностям человека, удесятеряя, казалось бы, закончившиеся силы.       — Можешь делать со мной что хочешь, мразь, но не смей звать меня её голосом!!! — взревел Денис вскакивая на ноги, отшвыривая прочь кресло и кидаясь на сгусток ожившей темноты позади себя.       Он почти ничего не видел перед собой сквозь оранжевые огоньки, пляшущие перед глазами, но ощутил, как что-то длинное и толстое, похожее на щупальце, крепко обвивает его поперёк пояса, однако руки парня уже нашли что искали, крепко сжавшись на шее гнавшегося за ним чудовища, вырвав полный боли стон, переходящий в хрип.       «Я заберу тебя с собой, тварь!» — не в состоянии вздохнуть от жгущего его изнутри бешенства, думал парень, изо всех сил сдавливая пальцами податливую плоть монстра, чувствуя, как что-то смещается и ломается там, внутри.       Сквозь гул своего сердца он едва разобрал далёкий слабый голос:       — Это же… я… милый… Крылов-сама…       Что-то щёлкнуло в мозгу человека. Оглушённый внезапно навалившейся догадкой, он поспешно разжал руки, высвободился от уже не удерживающего его щупальца, схватил со стола свой смартфон и направил луч света на подкравшегося к нему монстра. Всего на секунду поток света озарил лежащее на полу тело, а затем смартфон выпал из онемевшей руки парня, сердце которого рухнуло в чёрную бездну.       — Рэн!! — взвыл Денис, падая на пол рядом с распростёртой широхеби.       Это и в самом деле была она. Исцарапанная, покрытая пылью, в изодранном платье и со спутанными волосами. Казавшаяся бледной тенью самой себя, она неподвижно лежала на полу, наполовину освещённая светом смартфона. Вставший рядом на колени Денис бережно приподнял тело девушки, притянул к себе, губами коснувшись её лица. Она была лёгкой почти невесомой, безвольно лежащей в объятиях человека, словно сломанная кукла.       — Рэн!!! Не молчи, скажи что-нибудь, Рэн!!! — сквозь сдавленное горло молил Денис. — Прости… прости, молю… я думал что это… что это не ты… Не молчи, пожалуйста!..       Аккуратно придерживая голову ламии, он приложил ухо к её груди и затаил дыхание, что есть силы стиснув зубы и давя рвущийся из горла вой. Минута за минутой утекали в пустоту, но Денис слышал лишь одно бешено стучащее сердце — своё собственное. Из последних сил сдерживая волну ужаса, рвущуюся сквозь плотину его воли, парень свободной рукой нащупал запястье Рэн и приложил палец к его основанию.       — Нет, нет, нет!!! — хриплый чужой голос, едва похожий на его собственный, слабо долетал сквозь могильную тишину.       Он не знал сколько времени сидел вот так, крепко прижав к груди неподвижное тело ламии, из раза в раз наклоняясь к её лицу и касаясь её губ, все более и более холодных. Всхлипывая, не обращая внимания на срывающиеся вниз слезы, он бормотал почти бессвязно:       — Прости меня… прости, Рэн… Я не хотел… Клянусь жизнью, не хотел… Не молчи, не молчи, скажи мне что-нибудь… Я ведь думал о тебе… хотел тебя найти, молился найти тебя… Почему ты не отвечаешь, Рэн…       Его любимая безвольно лежала на его руках, выгнув спину и запрокинув голову к потолку, а её красивые багряные глаза не видели склонившегося над ней Дениса. Лишённые блеска, они были двумя потухшими рубинами на неподвижном лице девушки. И лишь её губы, изогнутые в счастливой улыбке, ещё походили на улыбку прежней Рэн, радующейся тому, что с её любимым все в порядке.       Темнота вокруг медленно сгущалась. Сиротливо лежащий рядом смартфон, последнее связующее звено с внешним миром, светился всё слабее. Полоска аккумулятора истончалась, как истончалась и надежда выбраться отсюда. И вот в какой-то миг экран и фонарик погасли, и мрак ликующе ринулся вперёд, смыкаясь над сидящим на полу Денисом темным пологом, обжигая хладом. Но парень не обратил на него никакого внимания. Тьма давно поглотила его сердце и разум, растворила в себе подобно океанической бездне. Он не повернулся на мягкие невесомые шаги и не вздрогнул, когда что-то ледяное коснулось его лица. Лишь сильнее прижал к груди холодное тело Рэн, наклонился к её лицу и одарил губы возлюбленной поцелуем в последний раз.

* * *

      — Милый?! Милый! Ты в порядке?!       Чей-то дорогой нежный голос звал его из царства темноты. Отсюда не хотелось уходить. Тут было всё что нужно — безмолвие, мрак и холод. Не требовалось никуда спешить, о чём-то думать или переживать, куда-то стремиться. Тут было место, которого он желал всю свою жизнь… Или всё же нет?..       Что-то обжигающе тёплое прильнуло к нему, опалило его лицо, крепко обвилось вокруг, вытаскивая прочь из плена хлада. Он боялся вновь дать волю омертвевший чувствам, дать волю надежде, боялся, что на этот раз чуда не произойдёт. Боялся снова ощутить эту БОЛЬ, когда своими руками уничтожил то, что любил. Мысли медленно двигались по ледяным туннелям его разума, сплетаясь в одно единственное слово, от которого шло тепло:       — Рэн… — одними губами шепнул Денис.       И открыл глаза, боясь, что снова увидит мёртвое лицо широхеби и её красивые алые глаза, в которых он сам затушил жизнь. И первое, что он увидел, была Рэн. Растрёпанная, покрытая пылью, с царапинками и порезами на коже и на чешуйчатом хвосте. Она склонилась над ним, обняв руками за плечи, обвив поперёк тела серебряным хвостом и с тревогой и страхом в глазах глядя на него. Когда же их взоры встретились, девушка радостно взвизгнула и крепко прижала к себе крякнувшего от её напора парня.       — Ты цел!!! Ты цел, милый!! Я так боялась… я так боялась, что потеряла тебя!! — она говорила всё медленней, её голос дрожал, а тело трепетало.       Все ещё не в силах поверить в случившееся, Денис поднял мелко дрожащие руки и тоже заключил змеедеву в объятия, положив голову её на плечо и зарывшись носом в густые серебристые волосы. Он ещё долго так сидел, наслаждаясь теплом любимой, частым стуком её сердца, её звонким голосом, когда она сбивчиво рассказывала, как искала вход на поверхности и потом самого Дениса по катакомбам, ориентируясь на его запах. Нащупав губами уста Рэн, парень на время прервал её речь, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.       — Рэн…       Выбраться на поверхность не составило труда. Темнота не была для ламии преградой, и она быстро отыскала путь через катакомбы. И когда нога Дениса вновь коснулась земли, ноздри ощутили запах листвы, а тёплый ветер растрепал волосы, он ощутил, что вновь родился. Избавился от плена гигантской могилы, раскинувшейся глубоко под ногами.       Молодая пара стояла у входа в обшарпанное серое здание с выбитыми окнами, одно из многих на обширной территории, обнесённой забором с провисшей колючей проволокой. Пустое и безжизненное место, преддверье того ада, что ждал неосторожного путника там, внизу. И Денис поспешил покинуть его, крепко сжимая руку ползущей рядом Рэн.       — Прости меня, пожалуйста, — сконфуженно произнесла широхеби, когда они покинули огороженную территорию и углубились в лес. — Это я виновата. Это я затеяла это свидание, повела тебя сюда, не заметила тот люк… Из-за меня ты чуть не погиб…       — Не вини себя, Рэн, — негромко отозвался Денис, наслаждаясь податливой почвой под ногами, казавшейся мягкой ватой после бетонного пола подземелья. — Просто мне нужно было внимательней смотреть, куда ступаю. И… я очень рад, что ты меня нашла! Там, под землей, ты спасла меня.       — А теперь я должна убедиться, что с тобой всё в порядке, — сжала губы змеедева, поправляя своё испачканное в пыли и грязи платье. — Жаль, что я так и не смогла показать тебе то озеро…       — После того, через что мы прошли, я просто не могу допустить, чтобы это свидание закончилось вот так! — резко остановился Денис, посмотрев в глаза удивлено моргнувшей широхеби. — Солнце ещё не село, так что время у нас ещё есть. Давай поспешим, и тогда Лара не будет нас сильно ругать, что мы припозднились…       Обрадованно улыбнувшаяся девушка с удвоенной силой поползла по тропинке, уводя парня за собой. Менее чем через полчаса лес вокруг начал редеть, а затем деревья впереди расступились, пропуская молодую пару к их желанной цели.       Озеро было не очень большим. Денис довольно чётко видел его другой берег, также огороженный частоколом древесных стволов, подобно лесным стражам охраняющих это водное сокровище, покрытый травой и плоскими горячими камешками пляж, прозрачная вода, через которую угадывалось дно с мелкими резвящимися рыбёшками, и множество ярких огоньков, рассыпанных по зеркальной глади отражением звёздного неба, раскинувшегося над головами человека и широхеби. Багряный диск заходящего солнца красил изумрудные древесные макушки яркими красками и играл со своим двойником на водной поверхности, ставшей ярко-оранжевой, почти красной, похожей на глаза Рэн. Увлекая парня за собой, широхеби ловко ползла по шелестящим камешкам, выискивая подходящее место на пляже. Ничуть не смущаясь, она быстро скинула своё платье и первой вошла в воду, пустив по дотоле неподвижной глади маленькие волны.       — Вода просто бесподобна! — взмахнув мокрыми волосами, воскликнула девушка, оборачиваясь к порозовевшему парню и маня его изящной рукой.       Мешкать в такой ситуации было бы непростительно. С наслаждением стянув пропахшую пылью, грязью и потом одежду, оставшись нагишом, Денис поспешил забраться в воду, надеясь, что она скроет всё, что ниже пояса от пытливого взгляда ламии. Судя по её зарумянившимся щекам, заблестевшим глазам и блаженной улыбке, надеялся он на это зря… Зайдя по шею в тёплую воду, Денис остановился и глубоко вздохнул. Не зря он настоял на том, чтобы всё же дойти сюда. Озеро словно смыло все пережитые страхи, сделало их далёкими и иллюзорными, даже смешными и глупыми, как детские кошмары.       Повертев головой в поисках Рэн, он заметил снизу серебристый отблеск, а затем что-то горячее коснулось его живота. Ойкнув от неожиданности, парень опустил голову, чуть не стукнувшись лбом с вынырнувшей вплотную ламией. Она была очень близко. Денис видел каждый отблеск огонька в её прекрасных глазах, ощущал её тёплое дыхание и приятные упругие полушария, прижавшиеся к его груди. Бежать и отмахиваться словно герой японских аниме было глупо и бесполезно, да и совсем не того сейчас желал Денис. Его руки обняли тонкую талию Рэн, коснулись её бёдер, переходящих в гладкие чешуйки хвоста, которым она медленно и нежно обвивалась вокруг него. Их губы вновь встретились, а затем немного приподнявшаяся девушка с силой прильнула низом живота к паху возлюбленного, принимая в себя плоть охнувшего от наплыва ощущений Дениса, прижимаясь к нему как можно крепче и уже не сдерживая тонкий вскрик, полный приятной боли, наслаждения и счастья от сбывшейся мечты.