«…Она ушла! Просто ушла! Ненавижу! Предательница! Врунья! Сволочь…
Вчера утром Иинг просила меня поговорить с ней, я даже испугался, что с ней что-то случилось: слишком уж странно она выглядела. Знал бы, почему, даже разговаривать не стал.
Эта предательница сказала, что выходит замуж! Замуж! Кто эта скотина, что хочет отнять её у меня?!
Она так мне этого и не сказала, зато убила «порадовала» другой новостью!
Она переезжает в какой-то храм, чтобы стать аколиткой и следовать за мужем.
Ненавижу!!! Ненавижу её, её мужа и этот грёбаный народ воздуха!...»
***
Закатное солнце согревало землю последними тёплыми лучами. Предночная тишина звенела в ушах, что только больше раздражало Кая. Он ненавидел в этом городе всё, начиная с его шумных кузниц и заводов и заканчивая традиционным образом жизни. Ю Дао, по большей части, был провинциальным городом, здесь всё ещё царствовал семейный патриархат, женщины редко работали из-за вечных родов, а компании были только семейными и передавались старшему сыну после смерти отца. Город был самым передовым во времена Аватара Аанга, подавал большие надежды, но его жители настолько огрубели, что сюда быстро вернулись старые порядки после смерти царя Земли — Ю Дао практически остановился в развитии. Кай смотрел на город, в котором родился, и с печалью понимал, что не может назвать его родным. Этот мерзкий, пропахший промышленными газами городишка принес юному мальчику лишь боль и страдания. Здесь мать родила и бросила его, оставив совсем одного в мире, полном жестокости и насилия, которое он испытывал по отношению к себе каждый день. Здесь он жил в приюте – худшем месте в мире… Иногда Кай думал над тем, чтобы жить на улице – всяко лучше того ужаса, что происходит внутри обветшалых стен и тщательно скрывается директором. Но самым главным было то, что именно здесь он обретал и терял самых дорогих ему в этой жизни людей. Все они уходили из его жизни, словно их там и никогда не было… Мама, Иинг… Если на мать ему было плевать (разве что глубоко в душе Каю было обидно за это), то Иинг просто разбила его сердце. Он больше никогда ее не увидит… Этот чертов город забрал и её, как забирал всё хорошее, что было в жизни мальчика. Ещё никогда в жизни Кай не хотел сбежать отсюда так, как сейчас. Что ему здесь делать? Мальчик настолько настрадался в жизни, что уже многое понимал в своём возрасте. Например, то, что он не может так жить. Просто не мог. Конечно, Кай не знал другой жизни, но это не мешало ему мечтать об этой жизни. В своих редких снах он видел большую любящую семью, где заботливая мама украдкой отдаёт сыну свою порцию мороженого, а строгий, но добрый отец делает вид, что не замечает этого; он видел себя, сидящим рядом с сестрой и братом, которых у него никогда не будет: они весело играли между собой, стараясь завоевать внимание такой занятой домашними хлопотами мамы… Всё это было лишь сном, несбыточной мечтой маленького сироты. Кай поправил рюкзак за плечами, в котором лежали скромные пожитки, и продолжил безучастно брести по освещённым улочкам, согревая замёрзшие руки дыханием. Несмотря на жуткий мартовский холод, на нём была лишь старая зелёная рубашка не первой свежести и когда-то бывшие тёплыми коричневые брюки. Было холодно… Город светился разноцветными огоньками, на главной улице громко играла веселая музыка, так не подходящая под настроение Кая, оттуда же доносились ароматные запахи свежей выпечки, сладкого вина и сладостей. Город праздновал начало весны. Это был особый праздник – начало весны, как символ новой жизни, это время пробуждения природы от зимней спячки, время, когда земля вновь начинает приносить людям щедрые дары. В Царстве Земли зимы были холодными, но не долгими. За это время земля успевала отдохнуть, чтобы осенью дать богатый урожай. Кай часто подрабатывал на фермах, помогая пожилым фермерам за деньги, платили ему немного, но за пару месяцев он успевал собирать сумму, чтобы хоть как-то прожить зиму (конечно, если эти деньги у него никто за зиму не крал). Но работать было тяжело и хлопотно (чего только стоило сбежать из приюта на весь день, рискуя отправиться в подвал к Чао), поэтому часто Кай пытался придумать какие-нибудь другие способы выживания. Ничего, кроме воровства, на ум не приходило. И это было действительно хорошим выходом, если бы не два очень влияющих фактора: первое – хоть у Кая и были ловкие руки, навыков ему не хватало; второе – наказание за воровство. Ю Дао в этом вопросе был очень консервативен: пойманного на месте преступления вора лишали обеих рук путем их отрубания. Этого Кай очень боялся, поэтому предпочитал не рисковать. — Мальчик, не желаешь свежую булочку? Только что испекла — свежее не бывает! Миловидная пухленькая торговка ткнула поднос со свежей выпечкой Каю практически в лицо. Живот мальчика мигом заурчал, напомнив, что еду видел в последний раз ещё вчера вечером. Кай, хмыкнув, засунул руку в карман и вывернул его наизнанку. Оттуда выпал лишь смятый фантик конфеты, которой с ним поделилась приютская подруга. Печально опустив глаза, Кай покачал головой и уже собирался идти дальше, но торговка, увидев голодный вид ребенка, не смогла пройти мимо. Глубоко вздохнув, она обернула самую большую булочку с корицей в салфетку и протянула мальчику. Увидев такой щедрый дар, Кай удивленно посмотрел на продавщицу и взглядом переспросил, правда ли это. Женщина довольно улыбнулась и вложила ему в руку угощение, потрепав волосы на прощание. — Спасибо, — сказал Кай таким тихим голосом, что сам удивился. Самое лучшее в жизни – первый кусочек пищи, когда ты действительно голоден. Кай с таким вожделением откусил немного от ароматной булочки, что чуть не подавился слюной. Вкус корицы, такой пряный и чуть горьковатый, обжёг горло, утоляя зверский голод. Конечно, такая маленькая булочка не смогла насытить ребенка, но от урчания в животе он полностью избавился. Найдя в тихом уголке деревянную скамейку, мальчик сел и начал растирать плечи, стараясь согреться. Наступила ночь и принесла с собой жуткий холод, от которого спасал только жар, исходивший из центра площади, где сейчас кипела жизнь. Молодые и взрослые пары кружились под задорную музыку, источая невероятную атмосферу праздника, до которой Каю сейчас не было дела. Хотя, в этом Кай себя немного обманывал. Исподлобья он посматривал на танцующие пары и завидовал их безмятежности. На танцполе были люди всех возрастов, не считая детей, которых взрослые давно отправили домой спать. Все весело танцевали, девушки размахивали своими длинными пышными юбками, не обращая внимания на холод, хотя в таком горячем танце мало обращаешь внимания на погоду, просто отдаваясь ему; мужчины не упускали возможности ухватить партнерш, которые зачастую даже не замечали этого, за грудь или пятую точку, некоторые же смельчаки делали это в открытую, выдавая за часть танца. Вся эта весёлая суетливая атмосфера была частью этого города, вынужденной частью жизни Кая. Но, слава Рааве, не самая худшая часть. Кай глубоко вздохнул и поднял лицо к ночному небу. Мелкими комочками оттуда падал снег, осыпая сироту с ног до головы. Теперь город выглядел поистине волшебно… Укутанный снегом, украшенный, словно витрина магазина, и такой… счастливый. Кай же не вписывался в эту атмосферу. Он, несмотря на жизненную ситуацию, рос добрым и весёлым мальчиком, но в последнее время видеть во всём только хорошее становилось всё труднее. Кай рос, и вместе с ним возвышались его мысли, менялось видение мира. Теперь в обычных вещах он видел те самые обычные вещи. Он взрослел… Невольно перед ним всплыло обещание, которое он дал Иинг на прощание. Никто и никогда не увидит его слабости… Кай понял это ещё давно. Он не один раз попадал в подвал к Чао и помнил, что чем больше ты будешь оправдываться, тем больше тебе попадёт. В этом мире всем плевать на него, поэтому свои истинные чувства и эмоции он может засунуть себе в… «Обещаю, Иинг, я стану сильным, стану тем, кем бы ты хотела меня видеть. Никто и никогда меня больше не сломает! И никто не поймет, что я чувствую на самом деле», – дал обещание Кай. Сейчас, в этот холодный праздничный день, мальчик решил, что навсегда уберёт личные чувства из жизни, скрыв их за невинной улыбкой. Больше никто не увидит, кто Кай на самом деле.***
Кай был уверен в одном – в приют он больше не вернётся. Что бы ни случилось, добровольно он туда ни за что не вернётся. Никогда! Мальчик сидел все на той же скамейке и устало зевал. От пережитого за день стресса жутко клонило в сон, но спать было негде, если конечно Кай хотел проснуться утром. Он широко открывал рот и выдыхал пар, но это всё равно не помогало. Холод пробирал до самых костей. Кай решил идти. Неважно куда, главное двигаться. Соскальзывая со скамьи, мальчик хотел уже было уйти, как увидел кое-что очень интересное. Парень лет пятнадцати с бледной, как снег, кожей беседовал со взрослой женщиной, видимо, рассказывая ей что-то очень забавное, поскольку та смеялась. Вроде бы ничего интересного: Кай бы даже не обратил на это внимания, если бы не заметил, как вторая рука юноши ловко вытаскивает из женской сумочки кошелёк, явно наполненный купюрами. От увиденного глаза мальчика широко расширились, а ладони вспотели. Сейчас он стал самым настоящим свидетелем преступления. Мелкого, но всё же преступления. Этот парень грабит ни в чём неповинную женщину. От шока, который Кай испытал в этот момент, он даже не понял, что сделал потом. — Эй! Что ты делаешь?! Крик был так громкий, что женщина невольно отвлеклась от интересного разговора и озадаченно посмотрела на раскричавшегося мальчика. Зрачки вора испуганно сузились, он понял, что добыча может уйти. Мысленно выругавшись, подросток с такой силой оттолкнул жертву, что бедная женщина отлетела на пару метров, врезавшись в стену и ударившись головой. Воришка ухмыльнулся и спрятал в складках куртки выкраденный кошелёк. Он резко повернул голову и зло сверкнул в сторону Кая глазами, показал смертельный жест. Кай испуганно отшатнулся: он настолько растерялся, что даже не понимал, как на это реагировать. Тем временем воришка уже убегал, сверкая пятками: он ловко подпрыгнул на стоящие рядом с забором ящики с салютом и залез на забор. Достав из кармана маленькую зажигалку, он скинул её в первый попавшийся ящик и поспешил скрыться. Через секунду небо украсили взрывы и разноцветные краски. Тысяча гостей заворожено уставились вверх, дивясь великолепным огням, не обращая внимания на потерявшую сознание женщину. Поняв, что ему следует уходить, Кай схватил свой рюкзак и медленным шагом направился в противоположную сторону от той, куда побежал вор. Торопиться ему было некуда — салютов было много, а люди его и так никогда не замечали. Салют значил, что праздник подходил к концу. Всего за час огромная площадь опустела, и о недавнем празднике напоминали лишь закрытые ставни торговых лавочек и не снятые потухшие фонарики. Лишь холодный ветер танцевал свои замысловатые танцы на безлюдной пустой площади. Кай, всё это время бродивший неподалеку, вернулся обратно. За это время он успел окончательно окоченеть – пальцы на руках и ногах онемели, губы посинели, а кожа так побелела, что издалека Кай был похож на ходячего снеговика. Тёмные лохматые волосы были припорошены снегом, тонкая футболка насквозь промокла, а единственная пара стёртой обуви не спасала пальцы от обморожения. Но он держался. Знал, что помощи знать неоткуда. А вернулся мальчик за своим единственным шансом не замёрзнуть этой ночью. Он хотел переночевать в одной из закрытых лавочек, где, конечно, было не жарко, но провести ночь было можно. Ещё Кай надеялся найти там что-нибудь съестное. Он выбрал обычный невзрачный ларёк и скептическим взглядом осмотрел замок. — Вроде должно сработать… Довольно ухмыльнувшись, Кай потянулся к кармашку портфеля, где была надежно припрятана небольшая отмычка. Он неловкими движениями попытался хоть что-то сделать, но даже не знал, как. Кого парень обманывал? Он взял отмычку из тумбочки Лонгвея, который исчез после той истории с ворованным шоколадом. Кай разозлился из-за этого еще больше, пытался найти его, но, в итоге, ограничился тем, что забрал все вещи бывшего друга себе. — Что за хрень! – выругался он. – Да как же тебя… — Давай покажу! Чей-то грубый голос застал Кая врасплох. Он выронил отмычку и испуганно обернулся. Прямо перед ним стоял тот самый вор, что оглушил и ограбил бедную женщину под жалкие попытки Кая остановить его. Рядом стояло ещё четверо парней разного возраста. Кай не был дураком, он понимал, что с ним хотят сделать. Мальчик попятился от опасности назад, но деревянная дверь помешала ему. — Н-не надо, я с-сам… — Ну отчего? Мы тут все в этом мастера! — сверкнули тёмно-серые глаза одного из воришек. — Кроме Бао: он тупой, как дерево! Сказав это, парень рассмеялся так, что схватился за живот. Стоявший рядом с ним шатен с такой силой ударил его локтем под дых, что парень мигом забыл свою шутку и едва удержался, чтобы не свалиться. Но, видимо, Бао на этом не успокоился и схватил обидчика за шиворот. — Ещё раз услышу — найдёшь свой болтливый язык у себя в завтраке! — прошипел парень. — Ой, как страшно, а свой кинжал ненаглядный кровью заляпать не побоишься? Атмосфера настолько накалилась, что двое парней готовы были прямо сейчас вцепиться друг другу в глотки. Однако им помешали. — Пасти позакрывали! Придурки, так и знал, что всё испортите! Мы должны не сами драться, а этого маленького стукача проуч…. А где он?! Кай бежал так быстро, как только мог. Его сердце билось так, что грозилось вот-вот выпрыгнуть из груди, дыхание сбивалось и не давало Каю нормально дышать при беге (что очень мешало мальчику), но самым страшным было то, что Кай не был магом и никак не мог ускориться. Это грозило ему полным провалом – его не пощадят, если поймают. И Кай в этом не ошибся. Едва он ступил на каменную площадь, в него прилетело что-то весьма тяжёлое. Земляная глыба разбилась о затылок Кая и распалась на миллион маленьких камушков. Кай потерял сознание в ту же секунду, упав лицом прямо на землю. — Идиот!!! Ты ж его прикончил! — чей-то крик, полный ужаса эхом раздался в ушах Кая, прежде чем он впал в бессознательное состояние. — Я переборщил… Да ладно, одной проблемой меньше. — Высокий брюнет пожал плечами, словно ничего и не произошло и вообще он детей каждое утро пачками убивает. — Джиро, ты — имбицил, — заключил вор и приблизился к бездыханному телу Кая. Сирота лежал неподвижно. На секунду компания действительно забеспокоилась, что прикончила этого ребенка. Парень опустился на колени и попытался нащупать пульс. — Живой… Хотя на грани. — Акайо, мы переборщили, — сказал Бао, глядя на бедного ребенка. — Мы должны помочь ему. Услышав подобное заявление, главарь шайки удивлённо вскинул бровями и посмотрел на друга, как на идиота. Ещё пару минут назад он со всей уверенностью хотел показать этому мальчишке, что… быть стукачом… скажем, плохо, но Бао был прав: они переборщили, а всё этот садист Джиро, которого хлебом не корми — дай насытиться чьими-либо страданиями. — С какого перепуга?! Этот мелкий стукач реально меня чуть не сдал! — возмутился Акайо. — Но не сдал же! — в спор вступил вечной спокойный Наби, которого вывести из себя было почти невозможно. — Посмотри на него. Видно, что беспризорник. — Это откуда такое наблюдение? — Невооружённым глазом видно. На улице минус двадцать, а он в рубашке и летних штанах, ещё и с рюкзаком за плечами. Да и видно, что без родителей растёт. Давай поможем ему! — попросил другой маг земли. — Тем более, нам такие мелкие, как он, нужны. — Спасибо, взяли недавно одного, так этот придурок только ныть и умеет! — Акайо ногой толкнул мальчика, пытаясь перевернуть его лицом вверх. — Этот ещё и приметный, в глаза сразу бросается. Бао присмотрелся и вынужден был согласиться с лидером. — Полукровка. Один из родителей явно из народа Воды. Уж больно похож… — Да какая разница! — в спор вступился ранее молчавший Хаджи — мальчик лет пятнадцати с серыми, как хмурое небо, глазами. — Босс, мы шли сюда подать мальчику урок, просто урок, но в итоге чуть не убили! И теперь ты хочешь оставить его здесь умирать? Акайо, не бери грех на душу, ты и так уже много нагрешил. Этот мальчишка… такой же, как мы, и мы просто обязаны помочь! Хотя бы вылечить! Иначе он просто замёрзнет тут! Акайо закатил глаза и практически зарычал. Порой его друзья жутко бесили его. Хотя бы тем, что умели надавить на жалость и унизить одновременно.***
Кай видел сон. Замечательный сон, где он сидел в кругу своей семьи, и все вместе они весело проводили время у огромного каменного камина, пили горячий шоколад и слушали истории отца – ещё не старого, но пожившего мужчину. Кай со счастливой улыбкой и блеском в глазах пытался всмотреться в их лица, но, как бы ни старался, не мог. Их лица были размыты и затемнены, а голоса лишь эхом отдавались в ушах. Кай попытался подняться, но ноги не слушались его, как будто приросли к полу. В страхе мальчик дернулся, но тщетно. Шумы становились всё громче и громче, а лица всё более и более смазанными. Вдруг всё это начало таять, просто плавиться, как мороженое (которое Кай никогда не ел) на солнце. Вместе с идеальной картинкой начал таять и Кай. От ужаса мальчик попытался закричать, но крик застыл в горле. Зрение Кая резко ухудшилось, он перестал видеть окружающий ужас. Вдруг кто-то ударил его. С такой силой, что едва дух из него не выбили. Этого хватило, чтобы кошмар закончился. Кай распахнул глаза и резко подскочил, из-за чего у него закружилась голова. — Что ты тут разорался?! Людям спать мешаешь! Чей-то мужской звонкий голос возмущённо отчитал Кая и вновь исчез. Кай, едва он пришел в себя, удивлённо осмотрелся и понял, что он точно не в приюте. Небольшая грязная, пропахнувшая каким-то медицинским средством комната, где был самый минимум мебели: кровать с пружинистым матрасом, где и лежал Кай, небольшой низкий столик, заваленный какими-то бутылочками и другим медицинским хламом, стул, потрескавшаяся краска на стенах и до такой степени пыльное и грязное окно, что сквозь него не проникал свет. На полу, на матрасе, лежал длинноволосый брюнет лет шестнадцати-семнадцати и явно пытался заснуть. — П-прости… Где я?! — Я сказал: орать будешь у мамки под юбкой, а сейчас, будь добр, завали пасть. Брюнет накрылся простыней, служившей одеялом, и отвернулся от сироты. Кай озадаченно покосился на него. Он не понимал, где он и как попал сюда, но точно помнил, что этот парень был с недавним вором. Поразмыслив о своей ближайшей судьбе, Кай понял, что ему нужно уходить как можно быстрее, но как сделать это, не знал. Сглотнув, мальчик попытался подняться, но каждое движение отдавалось тупой болью в голове. Схватившись за нее, Кай застонал. — Если ты сейчас же не угомонишься, я тебя за уши к кровати привяжу! — зарычал Джиро. Но Кай продолжал стонать от боли. — Ты тупой или как?! От злости, накатившей на него, парень резко поднялся и подошел к столу с лекарствами. Строгим взглядом он окинул стоящие пузырьки и потянулся к самому большому. Понюхав, Джиро скептически кивнул и капнул пару капель в стоящий рядом стакан. – Пей и угомонись. – Ч-что это? – недоверчиво спросил он, принюхиваясь. Пахло от стакана с лекарствами настолько отвратительно, что мальчика едва не вырвало. Жидкость была тягучей, какого-то темного тошнотворного цвета и источала запах несвежей рыбы (которую, кстати, Кай ненавидел), а сам стакан, видимо, в последний раз мыли год назад. И это Каю предлагали выпить? Он не был таким идиотом. — Яд! Чтоб не мучился, — парень посмеялся со своей шутки. — Пей, говорю! — Нет, мне… Договорить Кай не успел. Джиро схватил ребенка за горло и резко влил противную жидкость прямо ему в рот. Отвратительная масса полилась по горлу, заставляя Кая практически начать задыхаться. Мальчик закашлял и схватился за горло. Приютские завтраки, по сравнению с этим, были просто деликатесами. Наконец, прокашлявшись, Кай смог отдышаться и немного придти в себя. Голова уже болела не так сильно, так что думать и двигаться Кай мог безболезненно. Первое, что бросилось в глаза – почти полное отсутствие одежды. Мальчик был в одних трусах и это смущало его (даже очень сильно). Второе — у него до жути сильно билось сердце, он слышал его очень отчётливо. И, пожалуй, самое главное — Кай совершенно не понимал, где находится. Его пугал грубый парень, давший ему лекарство, напрягала грязная, даже антисанитарийная обстановка, а уж тот факт, что его поили отвратительными неизвестными лекарствами – вообще ужас. — Где я? — вновь повторил Кай, чем окончательно вывел Джиро из себя. Мускулы парня напряглись, на лбу образовалась складка, означавшая, что он сильно раздражён. Брюнет пол ночи не спал, пытаясь привести Кая в чувство, а этот неблагодарный ещё и не оценил столь благородного поступка. Конечно, он понимал, что Кай этого не знает, но догадаться же можно было! — Иди вон отсюда, раз не нравится! — Я… Такого не говорил, просто спросил! — обиделся Кай. — Раз такой умный — сам узнай, — Джиро устало зевнул. — Вон дверь, ноги на месте! Я проверял… Мальчику ничего не оставалось делать, как подчиниться. От своего спасителя он точно ничего не добьётся, тот, Кай был уверен, больше ради него и глаза не приоткроет, что ж там о рте говорить. Кай, с большим трудом, слез с кровати и, опираясь о стенку, направился к двери. Голова кружилась от каждого движения, жутко тошнило. — Только не сдохни по дороге, у тебя сотрясение. Лёгкое, ничего серьезного, но резких движений лучше не делать. Мальчик кивнул, едва сдержавшись, чтобы своей «умной» головушкой не заехать в стенку. Во что он только вляпался?! Как ещё и жив остался? Почему тот вор не прикончил его? Миллион вопросов крутилось в маленькой больной головке, не давая Каю покоя, он не мог понять, что от него хотят. Обычный сирота, у которого не было ничего (от слова «совсем»), он ничего не умел, следовательно, был бесполезен. — Ты там перед шестью мужиками трусами своими дырявыми собрался светить? Этот вопрос заставил кончики ушей Кая покраснеть. — Твои штаны вон там, какая-то сердобольная плакса их высушила после ночной «стирки». Кай кивнул в знак благодарности, хотя было понятно, что это сделал не Джиро, и оделся. Он скривился, когда почувствовал запах, исходивший от единственной пары штанов — ночью они намокли и испачкались, и постирать их было негде. Выдохнув, мальчик натянул порванную рубашку и поспешил уйти из комнаты, чтобы не раздражать лекаря. Акайо скуривал очередную сигарету. Он смотрел вверх, в потолок, размышляя о чём-то сокровенном. Так он делал каждое раннее утро, пока вся банда ещё видела сны, а он мог наслаждаться тишиной и спокойствием. Этот ежедневный ритуал он называл «медитацией». Конечно, на настоящую медитацию это было не похоже, но Акайо считал медитацией всё, что успокаивало тело и душу. Отчасти, он был прав. Вот и сейчас глава шайки пытался успокоиться и придти в себя после столь долгой ночи. Он мысленно прокручивал все её события и задавался вопросом: «Зачем он решил помочь этому мальчишке?» Он даже не знал его имени, вообще ничего. Этот парень был просто очередным сиротой, которых тысячи, а то и десятки тысяч. Но что-то заставило Акайо обратить на него внимание, но только что, он не знал. Возможно, то, что этот паренёк выглядел так же, как когда-то он сам. Избитый, брошенный, потерянный… Без цели и мечты, опоры и поддержки. Ещё очень давно мачеха выгнала пасынка на улицу, а собственный отец и слова поперёк не сказал – трудно что-то сказать после трёх дней беспробудного пьянства. Акайо долго скитался, практически умирал от голода и холода, как и этот бедный мальчик. Но он справился. Показал всем, чего он стоит. Но самое главное, он, как и его друзья, увидел что-то в этом мальчишке. Возможно, тот скрытый потенциал, что был в каждом, но не каждый мог его раскрыть. А этот смог бы… Например, Акайо понравилось то, что он использовал сложившуюся ситуацию в свою пользу — пока противники сами убить друг друга были готовы, мальчишка поспешил незаметно скрыться. У него были мозги, оставалось только их заточить. — Привет, Акайо! Я принёс завтрак! Неожиданно подошедший Лонгвей ни капли не напугал думавшего парня – даже не обратил на себя его внимания. Акайо выдохнул большое облако дыма и стряхнул пепел с сигареты. Закончив витать в облаках, главарь лениво кивнул мальчику. Лонгвей, довольно улыбнувшись, разложил принесённые быстрые завтраки в пакетах на низком кофейном столике и плюхнулся на диван. Лениво потянувшись, мальчик зевнул и свернулся калачиком. Главарь приоткрыл один глаз и внимательно начал рассматривать засыпающего ребенка. Под чем он был, когда согласился принять этого мальчишку в банду? Год назад, когда они нашли его на улице, умирающим от голода, Акайо пожалел ребенка и решил, хотя бы ненадолго, приютить сироту. Но, когда он достаточно окреп, не стал его прогонять. Лонгвей был за это благодарен – помогал в ограблениях, хлопотал по хозяйству и был хорошим слушателем. Но Акайо ему не доверял – уж слишком тот был прилежным, да и историю его никто не знал. — Ночью мы одного пацана притащили, твоего возраста примерно. У него из-за одного идиота сотрясение, да и истощение сильное, так что присмотри за ним. Здесь он ненадолго, но я боюсь, что вытворит что-нибудь, — озвучил свои мысли брюнет, — и ещё… Вдруг бахнула дверь, в проёме показалась лохматая голова спасённого мальчика. Кай сощурился от яркого света, ударившего в глаза, и нерешительно шагнул вперёд. — Кай?! Мальчик удивлённо осмотрел старого друга и просто не мог поверить своим глазам. Бывший товарищ смотрел на него так ясно, что Каю на секунду показалось, что на него смотрит не человек, а воспоминания. Те самые, которые заставляли его тело покрываться мурашками, сердце замирать в ужасе, а конечности просто дрожать. Лонгвей присвистнул и широко улыбнулся. Уж кого-кого, а его здесь он увидеть не ожидал. — Офигеть! Глазам не верю! Кай! Однако ожидаемой радости встречи не произошло. Кай нахмурился, не удостоив бывшего друга ни словом, и выжидательно посмотрел на своего спасителя. Акайо, отложив сигарету, заворожено наблюдал за происходящим. Он точно понял, что эти двое хорошо друг друга знают, а значит, наклёвывалось что-то интересное. — Привет, — попытался хоть как-то сгладить неловкое молчание Кай. — Ну, привет, — Акайо вновь потерял к происходящему какой-либо интерес. — Чего подскочил в такую рань? Кай помялся, раздумывая, что ответить. Ему было страшно, но, что ещё важнее, он был в смятении. Что ему ответить? Или, лучше, самому спросить? — Где я? — В нашем убежище, — ответил Лонгвей, пытаясь подобраться к другу. — Это Акайо! Мальчик кивнул в сторону главаря. Брюнет не удостоил Кая приветствием. Он сделал ещё пару затяжек, кинул окурок в банку, служащую пепельницей, и, наконец, решил поговорить со «стукачом». Он окинул сироту ленивым взглядом и задержался на его глазах. — Как тебя зовут? — Кай. Кай производил впечатление потрёпанного жизнью взрослого, который, по ошибке, всё ещё был в теле ребёнка. Это можно было легко понять, не по телу, покрытому шрамами и синяками, а по большим и грустным зелёным глазам. Его взгляд был и лёгким, и тяжёлым одновременно, будто в нём были две личности – ребёнка и взрослого, повидавшего многое на своём пути. Полон печали и разочарования. Разочарования в этом несовершенном и жестоком мире. — Как ты понял, Кай, знакомству я не очень рад. Итак, поговорим о том, что ты здесь делаешь, и как долго ты это будешь делать, — Акайо вновь потянулся к пачке, но не нашёл там желаемого. — Мелкий, сгоняй за сигаретами. Старший мальчик кивнул и быстро покинул дом. Кай остался один на один с тем, кого уже начал бояться. Акайо не располагал к общению, это было видно. И сейчас он уж точно не обладал желанием с кем-либо разговаривать и объясняться. Однако Кай, несмотря на нависшее напряжение, решился задать вопрос первым: — Почему вы помогли мне? Акайо удивлённо, даже более насмешливо, приподнял брови. — А сам как думаешь? — ответил вопросом на вопрос он. Кай молчал. Он просто не знал ответа, и Акайо видел это. — Мы не звери. Так бы сделал любой человек, у которого есть хоть немного сочувствия. — И оно у вас есть? Акайо ни капли не обиделся. — Удивительно? — Да вы меня убить хотели! — возмутился Кай. Главарь засмеялся, обнажая пожелтевшие от сигарет зубы. Кай растерялся, не понимая, как на это реагировать. Акайо всё больше пугал его, и Кай с горечью понимал, что покинуть это место ему придётся как можно быстрее. С горечью, потому что придётся жить на улице. — Никому ты даром не сдался. Но запомни, стукачей никто не любит! И терпеть их тоже не будут. — Я не стукач. Просто… растерялся! Потом же никому не говорил! — скрестил руки на груди Кай. — И у тебя же всё получилось. Брюнет хмыкнул. Он потряс пустую пачку в руках и мысленно выругался, что этот бесполезный малый всё ещё копался. — Как долго мне можно быть здесь? – спросил Кай, переходя сразу к делу. Зачем он спросил?! Ведь ответа ребенок очень боялся. Вор осмотрел Кая ещё раз, пытаясь найти хоть какой-нибудь смысл в его пребывании, но, к его же радости, не находил. — Сегодня вечером чтобы я тебя не видел. Кай уже было отвернулся в немом согласии, как кто-то с такой силой обнял его, что мальчик едва не задохнулся. Лонгвей, как прежде, обхватил друга за шею и потрепал волосы, во второй руке он держал новую пачку сигарет, которую поспешил кинуть лидеру. — Акайо, можно он задержится здесь подольше? Я его не один год знаю, он может быть очень полезен! Парень, как мог, пытался помочь старому другу. Конечно, он знал, что его слово здесь ничто, но все таки надеялся, что Кай останется с ними, ведь было ясно, что идти тому некуда. — И что же он может делать? Настроение и настрой Акайо резко выросли, когда он всеми лёгкими почувствовал такое приятное для него лёгкое жжение. — Я… быстро учусь, — опустил голову Кай. — Мне некуда идти. Я буду делать всё, что скажете, только… Позвольте остаться хотя бы до лета. Главарь нахмурился. Ещё один голодный рот был ему не нужен, а вот ценный член банды даже очень. Год назад с той же потребностью он взял Лонгвея, но быстро разочаровался в нём, а вот этот юноша мог стать тем, в ком парень так нуждался. Кай же всерьёз был готов сделать все, что угодно, лишь бы снова не попасть в приют, где Чао с него точно шкуру за побег спустит. Остаться здесь – его единственный выход, чтобы не умереть с голоду или не замёрзнуть насмерть. — Ну не знаю… — Давай, он действительно очень одарённый! Всё на лету схватывает! – умолял Лонгвей. Кай понимал, зачем он это делает. Наверняка всё ещё чувствует вину за тот давний проступок перед ним. Акайо выдохнул большое облако дыма и шумно вздохнул. — Ладно, чёрт с вами. Слушай, Кай, я дам тебе три дня на то, чтобы показать, на что ты способен и не будешь ли обузой для нас. Пока можешь отдыхать, но если втянешь нас всех в неприятности или хоть кому-то из банды ты не понравишься… — С-спасибо, — перебил его Кай, — большое спасибо! Я вас не разочарую! Обещаю! Лонгвей на радостях продолжил трепать волосы Кая, но тот был этому даже рад. Неужели он нашёл тех, с кем он может не бояться просыпаться по утрам?«1 апреля 166 год ПГ У меня получилось! Уже больше двух недель я живу с ними, и, как мне кажется, они начинают доверять мне! Вчера Хаджи и Джиро взяли меня с собой на дело, и я был просто поражен! Они настоящие мастера! Ребята постепенно начинают доверять мне, и это радует. Наби решил научить меня взлому, и у меня уже есть первые успехи, он говорит, что я его самый лучший и, кстати, единственный ученик! Но некоторые всё ещё с опаской относятся ко мне. Например, Бао и Акайо. Конечно, я пытаюсь сделать все, что можно, но они мне не доверяют… Лонгвей постоянно крутится рядом со мной, и это раздражает. Я не собираюсь его прощать! Мои приступы начали отступать. Память возвращается, а кошмары мучают не так часто, как раньше. И… я очень скучаю по Иинг. Интересно, как она там? Может, прислала мне письмо? Этого я точно никогда не узнаю, потому что моя нога больше не ступит на территорию того ада. Знаю, что она это не прочтет, но все равно скажу: прости меня, Иинг, я всегда буду тебя помнить. Кай»