Фром дядюшка виз лав

      Скажите, когда вы совершаете какую-нибудь неведомую хрень, как быстро до вас доходит, какой степени тяжести вы её совершили? Ко мне, вот, осознание того, что у нас произошло с Печориным, дошло не сразу... Очень не сразу...       Я до сих пор пребываю в неком анабиозе от произошедшего. Сижу на холодном кафеле около двадцати минут, прислонившись спиной к двери и задумчиво вертя в руке телефон Печенега. Тот каким-то волшебным образом не выскользнул у меня из труселей во время... Кхм! Как же это назвать? Нет, сие действо легко именуется "петтингом", это мне понятно. Вопрос немного в другом: как мы до такого дошли? Как это вообще произошло? Такое ощущение, что я попал в какой-то фанфик с рейтингом NC-21, где главные герои сначала ненавидят друг друга, затем трахаются по пьяни, а потом счастливо живут вместе стопятьсот лет. Но это не фанфик двенадцатилетней извращенки! Это гребенная жизнь, в которой я чуть не потрахался с Печенегом! В дверь ванной тихо постучали. Стучу в ответ. Перестукиваемся так минут десять. Наконец, мне надоедает, и я, прислонившись к дверной щели, спрашиваю: - Чего тебе? - Ты скоро? - вопросом на вопрос отвечает Печорин. - Нет, - мотаю головой, будто библиотекарь может меня видеть. - Мне в душ надо сходить... Труселя, там, постирать... - Мои постираешь? Зависаю на пару секунд. Ээээм... Он серьёзно? - Что? - переспрашиваю я, надеясь, что мне просто послышалось. - Ты глухой? - в голосе Печенега чувствуется раздражение. - Мои трусы, говорю, постираешь? Кажется, серьёзно... - Ладно, давай, - всё ещё не отойдя от шока, говорю я, приоткрыв дверь. В щель пролезает рука с труселями. Забираю нижнее бельё. Хм, боксеры, серые... Обыкновенные такие... Эм, минуточку! Давайте разберём ситуацию! Я сижу в ванной, полуголый, в обконченных трусах. За дверью сидит Печорин, которого я ненавижу, и который ненавидит меня, но мы только что занимались петтингом. Он просит меня постирать свои грязные труселя. Я соглашаюсь?! - Это конец..., - отрешённо произношу я. - Ты чего завис? - интересуется через дверную щель Печенег. - Оргазм в голову ударил, что ли? - Наверное, - пожимаю плечами. - Кстати, можешь мне объяснить, почему я должен стирать твои трусы? - Может, потому что ты заперся в ванной, и я сам не могу этого сделать? - с издёвкой спрашивает библиотекарь. - Ну, а кто в этом виноват? - парирую в том же тоне. - Иди и сам стирай! - Ты дебил? Как я, по-твоему, войду? Хм... И правда, как? Стоп! Онегин! Кончай уже тупить! Петтинг - не секс. Сам кучу раз так развлекался, причём с людьми, чьи имена ты даже не знал. Ну, и что же в этом такого? Грустненько, конечно, что у вас это было с Печориным, но не умирать же из-за этого? К тому же, сам ты ничего не решишь. Тебе по-любому необходима вторая сторона "конфликта". - Короче, - вздыхаю я, - я пока иду в душ, а ты принеси мне мои штаны и портфель. Как закончу, я тебе открою. - Ладно, - соглашается Печенег. Вновь закрываю дверь на щеколду и иду к душевой кабине. Наши труселя закидываю в раковину. Потом с ними разберусь.       Тёплые капли отрезвляют. Я ведь действительно чуть панику не развёл! Может, стоит поговорить с Чацким? Пусть хоть какие-нибудь таблетки выпишет для успокоения моих расшатанных нервишек... Вылезаю из душа и подхожу к большому зеркалу, рядом с которым висит полотенце. Бросаю взгляд на своё отражение и замираю в полнейшем ступоре. На бёдрах красуются огромные фиолетовые синяки и ярко-бордовые следы от чужих рук и засосов. Поворачиваюсь к зеркалу спиной и в ужасе смотрю на свою пятую точку. Такое ощущение, что меня не просто лапали, а жестоко избивали! Печорин - твааааааарь! Убью гада! Мало того, что у меня от ремня следы на руках остались, и теперь мне придётся ходить в кофтах с длинным рукавом, так ещё и это! Меня же теперь Бегемотиха домой не пустит! Она ненавидит, когда меня лапают другие люди... Быстро завязываю полотенце на бёдрах и открываю дверь, готовясь выдать этому мужлану гневную тираду... Но внезапно замираю. Весь запал тут же сходит на нет при виде сей картины. Печорин стоит на пороге ванны, держа в руках мои рюкзак и джинсы. Из его носа тоненькой струйкой течёт кровь. Она скользит вниз по губам, подбородку, маленькими капельками окрашивая кофту и пол в ярко-красные крапинки... Он что? Совсем уже что ли?? На автомате хватаю библиотекаря за рукав и затаскиваю в ванну, закрывая дверь на засов. - Ты придурок?! - пытаюсь мокрыми пальцами вытереть кровь с чужого лица. - У тебя кровь не останавливается, а ты просишь меня только постирать тебе трусы?! Совсем больной?! Выхватываю из рук библиотекаря свои вещи и начинаю рыться в рюкзаке, пачкая его содержимое красной вязкой субстанцией. Наконец, нахожу то, что мне нужно - сухие салфетки. Судорожно разрываю пачку, вытаскивая несколько бумажных платочков. Продолжаю вытирать кровь уже ими. - Дебил! - продолжаю возмущаться я. - Придурок! Мог раньше сказать?! Ненавижу! - Это просто кровь из носа, - спокойно произнёс Печорин. - Ты даже ничего мне не сломал. Не понимаю причину твоей паники... - Тебе и не надо! - рыкаю в ответ, запихивая в нос парня бумажные валики. - Загадил весь пол... Потом будешь сам мыть... Не знаешь - молчи, придурок! А если бы ты умер? Что бы я тогда делал, а? Внутри что-то съёжилось... По коже пробежал холодок, задевая старое воспоминание... Нет! Только не снова! Дыши, Евгеша! Только спокойствие! Инстинктивно обхватываю себя руками, чувствуя лёгкое головокружение. Сердце начало усиленно набирать обороты. Видимо, от Печенега это не укрылось. Большие ладони несильно сжали мои плечи. - Ты в порядке? - в голосе парня чувствуется едва уловимое волнение. - Тебе плохо? Отрицательно мотаю головой, чувствуя как учащается дыхание. Надо держать себя в руках! Нужно успокоиться! - Всё нормально, - отмахиваюсь я. Фууууууух! Неужели, пронесёт? - Иди, мойся уже. Печорин внимательно смотрит на меня, тяжело вздыхает, взъерошивая непослушные пряди. Скользит взглядом по мне... И тут до меня доходит, что на мне, кроме короткого полотенца ничего нет. Я, конечно, не стесняюсь, но... - Не смотри на меня так..., - бурчу я, отворачиваясь от парня, чувствую, как мои щёки начинают гореть. - Как так? - хмыкает библиотекарь. - Ты стесняешься? Прибью, гада! - Размечтался! - рычу в ответ. Пока паническая атака - привет-привет, труп Печенега! Резко разворачиваюсь на пятках. Полотенце стремительно скользит вниз. Пытаясь его поймать, запинаюсь о собственные ноги, поскальзываюсь на мокром полу... Бля! Чувствую, как начинаю лететь вниз. Впереди меня летит моё полотенце. Зажмуриваюсь, готовясь к "эпичному" падению... ... И? Где мой холодный твёрдый пол? Нерешительно открываю глаза. Я уже... Не падаю? Ну, конечно, кто ещё меня мог поймать, как не Печорин? Тёплые руки библиотекаря осторожно поддерживают меня под подмышками, смыкаясь на моей груди. То его лапищи холодные, то горячие... Он в отряд хладнокровных записался? И вообще... Может, он меня уже отпустит, а? Голышом стоять - совсем не приятно!!! - Я уже не падаю, - сообщаю я Печенегу. - Я в курсе, - хмыкает библиотекарь у меня над ухом. - Просто отсюда открывается весьма шикарный вид. Кровь вновь приливает к щекам. Онегин, сука, прекрати! Тебе почти тридцатник, а ты хуже малолетки, которая застукала старшего брата с его девушкой! - Извращенец, - злобно выдыхаю я, пытаясь высвободиться из крепких объятий, - отпусти немедленно! - Не хочу. - фыркает Печорин, перехватывая меня поудобней. - Ты в курсе, что тебя трясёт? Лично я не очень хочу снова везти тебя в больницу. Твой Чацкий меня изрядно бесит. - Он не мой, - возмущаюсь я, - и до больницы я и сам могу доехать! И вообще, хоре уже любоваться! Мне холодно! - Какой же ты противный, - выдыхает парень, легонько целуя меня в шею. - Бесишь до невозможности. - Взаимно, - мне наконец удаётся выбраться из чужих объятий. - Надоел уже... Пытаюсь поднять упавшее полотенце, но Печенег опережает меня. Злобно смотрю на библиотекаря. Как же он меня бесит!!!!! - Отдай, - требовательно протягиваю руку к Печорину. - Нет, - на лице парня играет коварная ухмылочка, - оно мне тоже нужно. - Предлагаешь мне голым ходить? - рычу я. Библиотекарь как-то странно фыркает и стягивает с себя толстовку. Натягивает сей предмет гардероба на меня. Ошарашенно смотрю на Печенега. Почти всё тело парня забито татуировками. Накаченные руки украшают яркие рукава в стиле "Трэш-полька", которые немного заходят на плечи и ключицы. Грудь, пресс, руки... Какого фига человек с таким дерьмовым характером имеет такое обалденное тело? - Что это ещё за благотворительность? - деловито интересуюсь я, поправляя кофту, которая лишь слегка прикрывала мои бёдра. - Тебе же холодно, - хмыкает библиотекарь. Лишь фыркаю в ответ и выуживаю из портфеля запасные трусы. Не, ну а что? Мало ли, где я буду ночевать? Не в грязненьком же потом ходить! Я, между прочим, и в Англии так делал...       Под пристальным взглядом Печорина, натягиваю на себя боксеры и тянусь за штанами. Однако те почему-то мокрые. И пахнет от них как-то подозрительно знакомо... Вашу маааааать! - Коньяк? - тихо спрашиваю я, сдерживая себя, чтобы не разорвать библиотекаря на части. - Коньяк, - подтверждает Печорин. Как?! Как такое вообще возможно?! Как нужно было запульнуть джинсы, чтобы они задели бутылку, стоящую на столе, и опрокинули её?! - И что мне теперь делать? - интересуюсь я. - Закинь в машинку и постирай, - пожимает плечами парень. - И где ты видишь здесь стиралку? Печенег молча подходит к зеркалу и спокойно отодвигает раму, являя миру закуток с небольшой стиральной машиной. - Порошок где-то сбоку, - заранее отвечает библиотекарь. - Закинешь мои джинсы тоже. Там есть режим сушилки. Молча киваю. Стиральная машина за зеркалом... Как до такого вообще можно додуматься? Я здесь уже почти месяц, но никогда бы не подумал, что здесь есть какие-то потайные двери или тайники... Выходит, Печенег знает куда больше, чем я. Известно ли ему про люк под диваном? Если это так, то мне нужно быть ещё осторожней... Звук включённой воды обрывает мои мысли. Оборачиваюсь. На месте, где раньше стоял Печорин лежали только его джинсы. Значит, в душ пошёл... Закидываю штаны и труселя в машинку. Я, конечно, нижнее бельё предпочитаю стирать отдельно, но сейчас это крайне неудобно. Сажусь на пол, опираясь спиной на кафельную стену. Ёжусь от холода. Попа мёрзнет: длины толстовки библиотекаря не хватает, чтобы прикрыть мою пятую точку. Начинаю рыться в портфеле: идти в кабинет нет смысла, учитывая мой внешний вид... Выуживаю из рюкзака мазь от ушибов и пачку чипсов, упёртую мной неделю назад из сейфа. А чего вы удивляетесь? Не только женская сумочка хранит в себе много тайн, так что мой портфель полон весьма неожиданных сюрпризов...       Душевая кабина почти бесшумно открывается, и из неё выходит Печорин. Теперь я полностью могу заценить его тело, по крайней мере, ту часть, которая не скрыта полотенцем. С мускулистого, подтянутого, но не бодибилдерского тела медленно стекают капельки воды. Бёдра узкие, а плечи широкие... Ну, блин... Даже ноги вкаченные. Вот почему кому-то всё, а кому-то - ничего! - Прекрати смотреть на меня так, как-будто хочешь убить, - произносит Печенег, откидывая мокрые прядки волос назад. - А я и хочу, - фыркаю в ответ, пытаясь открутить колпачок от мази от ушибов. Библиотекарь пару секунд наблюдает за моими безуспешными действиями, а затем подсаживается ко мне, отбирая тюбик. С лёгкостью откручивает крышечку и задумчиво глядит на меня. - Может, отдашь уже? - спрашиваю я, тянясь за тюбиком. - Нет, - мотает головой парень, - я сам. - Что сам? - не понимаю я. - Сам тебя намажу. Погодите! Что?!! Он это серьёзно? Я не самоубийца, чтобы ему свою задницу подставлять! Тем более, когда у него в руках столь "деликатное" средство... - Ну, ладно. Только руки не распускай... Здравый смысл уходит в поисках верёвки и мыла. А я что? А мне интересно, как это будет... Вот. Кто-нибудь... Дайте мне мозги и отключите уже эту функцию, когда у жопы появляется желание пойти на поиски приключений! Кажется, мне и правда пора к Чацкому... Задираю края толстовки и раздвигаю ноги. Печорин садится между ними, скользя взглядом по многочисленным синякам. - У тебя слишком чувствительная кожа, - наконец, выдаёт он, выдавливая себе на пальцы немного мази. - Интересно, как ты догадался? - фыркаю я, получая в отместку щелчок по одному из синяков. - Ай! Больно! - Сам виноват, - отрезает Печенег, осторожно размазывая крем по засосу. Тихо рычу в ответ и сосредотачиваюсь на ощущениях. Хм... А сейчас всё как-то по другому. Щекотно просто и всё. Хотя... Если вот тут провести чуть выше, а здесь сильней надавить, то... То будет очень даже ничего. Ой, бля... Накаркал! - Эй! - несильно пинаю библиотекаря в живот. - Я же просил! Я не хочу второй стояк за сегодня! - Успокойся, - рычит в ответ парень. - Осталось немного. - Нет уж, хватит! - возмущаюсь я. - Прекращай истерить! - Печорин тоже поднимает голос. - Заебал уже! - Ты тоже уже задрал! Ненавижу тебя! - Как же ты бесишь! Печенег отбрасывает тюбик с кремом в сторону и садится у стенки, бурча себе под нос какие-то ругательства. Как он мне надоел! Иду за мазью. Библиотекарь закинул её почти в другой конец ванной. Обида обидой, а попа-то в синяках...       Приподнимаю конец кофты, хватая его зубами. Приспускаю труселя, пытаясь так вывернуться перед зеркалом, чтобы всё видеть. Получается не очень. Печорин несколько минут наблюдает за моими стараниями, тяжело вздыхает. - В чём-то тот псих был прав, - с усмешкой произносит он. - Кроме задницы, у тебя, действительно, больше ничего нет... Злобно зыркаю на библиотекаря, продолжая мазать синяки кремом. Сначала наорёт, потом поиздевается, затем переквалифицируется в извращенца... Человек ста настроений, честное слово! - Не нравится - не смотри, - фыркаю я, проверяя, все ли синяки я смазал. - А кто сказал, что мне не нравится? - Печенег удивлённо приподнимает бровь. - Как по мне: вид шикарный. - Придурок, - бурчу я в ответ, натягивая боксеры и возвращаюсь к месту у стены, - если у тебя нормальное (безумно секазное, сасное, восхитительное, членостояковое и прочее и прочее) тело, то это не повод издеваться над другими. - Я не издеваюсь, - библиотекарь внимательно смотрит на меня, как-то странно улыбаясь. - Мне, правда, нравится... В сердце что-то радостно ёкает. Вот, что за милости-приятности? Какого фига, скажите мне? То я его бешу, то ему нравится... Аааааааа! Ладно! Мне приятно! Очень... Так давно никто не говорил, что ему что-то нравится во мне. Обычно, всё происходило наоборот... - Чего лыбишься? - голос Печорина вырывает меня из собственных мыслей. Тихо смеюсь в ответ, прижимая ноги к животу. Печенег с непониманием смотрит на меня. Подвигаюсь к нему так, чтобы наши плечи соприкасались. - Чипсы будешь? - разрываю пачку и протягиваю её парню. - А ты? - тот с недоверием косится на меня. - Есть будешь? - Совсем дурак? - фыркаю я, выуживая самую большую чипсину. - Если бы я не собирался есть, я бы тебе не предлагал, - подношу угощение ко рту Печенега. - На! Жри, пока я добрый... Печорин осторожно снимает чипсину с моих пальцев своими губами. Жуёт. Несильно берёт меня за запястье, прижимается губами к следам от ремня. - Болит? - тихо спрашивает. - Неа, - отмахиваюсь я, пытаясь скрыть лёгкий румянец. - На мне быстро всё заживает..., - отбираю свою руку у парня. - Чипсины жри, а не меня! Я не могу есть в одиночестве! А кушать-то хочется! Печенег громко фыркает и запускает руку в пачку. Ест. Странный он какой-то... Вот тянет его на всякие ванные и туалеты! Только здесь он белый и пушистенький (относительно). А так... Интересно, если бы мы были в каком-нибудь другом месте, то мы бы смогли точно также сидеть? Просто молча сидеть плечом к плечу, как сейчас? Пачку чипсов приканчиваем быстро. Облизываю солёные пальцы (уж простите, привычка такая). Печорин приобнимает меня за плечо, заставляя прислониться к его груди. Чувствую, как чужие пальцы ерошат волосы, вытягивая непослушные рыжие прядки. - У тебя в первый день был другой цвет волос, - задумчиво протягивает парень. - Это была краска, - поясняю я, потирая следы от ремня. - Она сделана так, чтобы не портить волосы, поэтому красящий пигмент долго не задерживается. Я хотел и здесь такую купить, но в тут даже про неё никогда не слышали... Приходится рыжим ходить. - Зачем вообще красился? - К твоему сведению, в Британии слишком много шуток про рыжих... И это надоедает! Особенно шуточки про Уизли. - Про кого? - недоумевает Печенег. - Ну, Уизли, - поясняю я, - из "Гарри Поттера". Ты не читал что-ли? Ещё фильмы есть. - Нет, - библиотекарь пожимает плечами. - Я не смотрю телевизор и не читаю такое... - Ты серьёзно?! - аж подскакиваю на месте. - А "Мстители"? А "Игра Престолов"? "Бегущий в лабиринте"? "Доктор Хаус" хотя бы? Печорин отрицательно мотает головой. Блин... Выходит, он только по книгам профи? Да все люди смотрели хотя бы один шедевр из этого списка. Чем же он занимается целыми днями? - А твои волосы? - перевожу тему. - Они в первый день вообще были белые и кудрявые. Что с ними случилось? - Это Андрей Сергеевич, - фыркает парень. - В свой последний приезд намешал в мой шампунь ярко-красную краску. Смываться она не хотела, поэтому пришлось обесцвечиваться... А потом снова краситься. Кудри сами появились, потому что волос был тонкий... Ну, по крайней мере, так сказали в парикмахерской. Беззлобно хмыкаю. Да... Такие шутки в стиле дядюшки. Я как-то раз таким же образом едва не перекрасился в розовый. Благо, заметил, как окрасились руки. - А татухи во сколько сделал? - спрашиваю. - Я тоже себе хотел, но там, где я учился это не приветствовалось... А сейчас вроде уже тридцатник скоро. Говорят, не солидно. - Можно же сделать там, где никто не видит, - многозначительно произносит Печенег. - И во сколько хочешь. Я первую в четырнадцать сделал. И разве есть разница, кто кому и что говорит? Эх, верно ты говоришь, Печорин! Только вот данное утверждение соответствует только твоему миру. В моём же случае, общественное мнение играет самую большую роль в твоём становлении. Если попытаешься пойти против него, тебя обязательно раздавят... - Чего хмуришься? - Печенег пытается заглянуть мне в лицо. - Да так..., - отмахиваюсь я, утыкаясь носом в широкую грудь. - Вспомнил кое-что... Библиотекарь беззлобно усмехается, утыкаясь носом в мои волосы. Мне сейчас слишком хорошо и тепло, чтобы думать о плохих вещах. Тихо шумит стиральная машинка. Интересно, как долго продлиться эта идиллия? - Печорин, - негромко зову я. - А что между нами было? - Хмммм, - протягивает парень. - Эксперимент? - Ага, - фыркаю. - Ещё скажи, что мы поддались моменту. - Может быть, - соглашается Печенег. - В любом случае, это было неплохо... - Неплохо? - хитро сморю на него. - Твоё лицо говорило, что это было не просто "неплохо", а очень даже... - Это было бы "очень даже", если бы мы дошли до конца, - возражает Печорин. - Размечтался, - фыркаю я. - Я, к твоему сведению, не заинтересован в отношениях ради секса. Либо у нас перепихон на одну ночь, либо мы полноценно встречаемся. И учти, что я начинаю с кем-то встречаться, если мне этот человек нравится. Так что ты в обоих случаях уже пролетаешь: я к тебе ничего не чувствую, и я против интрижек на работе. - А псих и общественник? - Ну, сколько можно тебе повторять, - возмущённо гляжу на Печенега. - Я не встречаюсь ни с тем, ни с другим. Чацкий - натурал до мозга и костей, пусть и с гейским шуточками. А Берлиоз... Между нами ничего не было, нет и не будет. У меня в жизни не всё так плохо, чтобы спать с такими, как он. Understand (англ. - понятно)? - Понятно, - вздыхает парень. - И как же ты собираешься характеризовать наши отношения? - Худшие друзья, - предлагаю я, - или лучшие враги? - Второй вариант, - кивает библиотекарь. - Как говорится, от любви до ненависти... - Это не работает в обратную сторону, - с улыбкой возражаю я. - Посмотрим... Замираю. Это что? Угроза? Нет, нет, нет, и ещё раз нет! Это не просто угроза! Это чёртов вызов! Меня берут на слабо? Интерееееесно... Очень интересно... - Тогда, - поднимаю голову, глядя в лицо Печорина. - Буду ждать. Парень коварно улыбается, улыбаюсь в ответ. Наконец-то! Я нашёл, чем мне заняться в этом скучном Мухосранске. Прощай, скука, - привет, веселье! - Кстати, - неожиданно для себя вспоминаю я. - Что ты делаешь послезавтра вечером? - Тебе зачем? - спрашивает Печенег. - Считай, что это вечеринка по поводу новоселья. Я уже всех пригласил, остался только ты. Не придёшь - уволю. Печорин недобро скалится. Конечно! Кому понравится такой наглый и бесстыдный шантаж? Эх! Хорошо быть главным... - Ну, ладно, - бурчит библиотекарь. - Я подумаю. - Ай, умница! - неожиданно для самого себя чмокаю Печенега в шею. - Приходи, хоть пожрёшь нормально. Печорин тихо рыкает и несильно кусает меня за ухо. В отместку пихаю его в бок. Смотрим друг на друга, затем начинаем безудержно ржать. Ну, точно идиоты! Библиотекарь резко обхватывает меня двумя руками за талию, удобно устраивая свою голову на моём плече. Громко фыркаю, взъерошивая тёмные волосы. Тихо шумит стиральная машинка. Интересно, как далеко мы зайдём?

***

      Если честно, то идею с новосельем мне подкинул Чацкий. Тот "скромно" намекнул, что неплохо бы выпить в моей новой обители, вспомнить университетские деньки... Его тут же поддержала Соня, безумно желающая взглянуть на Бегемотиху. Таня любезно промолчала, одарив меня многозначительным взглядом. Таким образом, мне ничего не оставалось, как пригласить всех к себе в гости. Ко "всем" я также отнёс Максим Максимыча, которого я просто не мог не позвать, и Печорина... С последним, кстати, я сомневался очень долго. Однако после наших "посиделок" в ванной я всё же решил рискнуть.       Что же касается наших отношений, то они вновь поднялись на новый уровень. Теперь мы уже не срались по каждому поводу, а просто игнорировали существование друг друга. Так, например, весь следующий день Печенег проторчал у меня в кабинете, читая какую-то старую книженцию. Я же тупо сидел рядом с ним, смотря очередной зарубежный сериальчик на ноуте. Заглянувшая к нам Таня едва не поперхнулась чаем при виде сей идиллии. Особенно, когда библиотекарь завалился ко мне на колени, заставляя меня убрать ноутбук на пол... В общем, мы развлекались, как могли.       Тем не менее, оставались вещи, которые продолжали меня волновать. Первое - это, конечно же, люк. За всё время у меня так и не появилось возможности даже диван отодвинуть. Это бесило неимоверно. Второе - я так и не скинул Варнеру телефон Печорина. Что-то подсказывало мне, что лучше этого не делать, поэтому впервые в жизни мне пришлось соврать начальнику службы безопасности о том, что библиотекарь телефона не имеет. Оставалась опасность, что меня может сдать Сонечка. Однако этого не произошло, что весьма меня порадовало. Третье - это "Сириус". По словам Варнера, жертв было всего двое, но я понимал, что скоро их будет ещё больше... В общем, я снова увяз в вопросах, на которые пока не мог найти ответы.        В день "торжественного приёма" заваливаюсь на работу, объявляя, что сегодня мы не работаем. Увесистый том Тургенева едва не сносит мне голову. Кажется, кто-то решил пойти против начальства? Срёмся с Печориным, однако всё же договариваемся сократить рабочий день на два часа, исключив из расписания обед. После работы стремглав несусь в супермаркет. Я. уже давно решил, что именно буду готовить, но вот ассортимент магазинов меня волновал конкретно. К счастью, необходимые продукты находятся быстро. Только вот моя зарплата отнюдь не рада таким тратам. Цены явно не соответствуют содержанию продуктов и их настоящей стоимости. Долго изучаю чек, осознавая, что в Англии я бы заплатил гораздо меньше. Вот тебе и русская глубинка... После магазинов спешу домой. Там трачу кучу времени на уборку и готовку. Бегемотиха наблюдает за мной, сидя на кровати. Кстати, котейка весьма спокойно отнеслась к моим засосам и синякам. Только в тапки нассала, тварина... Но, поверьте, это самое безобидное наказание, которое я когда-либо получал. К назначенному времени я едва успеваю привести себя в более-менее приличный вид. Оглушительной трелью льётся дверной звонок. Спешно натягиваю на себя футболку и спешу встречать первого гостя. Им оказывается Таня. - Привет, - пропускаю девушку в квартиру. - Привет, - улыбается та, снимая лёгкие босоножки. - Я не слишком рано? Просто хотела с тобой кое-что обсудить, пока никто не подошёл. Киваю и жестом приглашаю Ларину в гостиную. По правде говоря, я и сам уже давно хотел с ней поговорить... Таня садится на кровать, присаживаюсь рядом с ней. Девушка достаёт из сумочки свёрнутый в рулон файл с какими-то бумагами и протягивает его мне. - Это всё, что мне удалось найти, - сообщает она. - Здесь пять акций и документы на дачу в Кисловодске... Сгребаю Ларину в охапку и валю на диван. Урааааа!!! Акциии!!! Акцишки!!! Акцюшечки мои!!! Да блин, я даже даче в Кисловодске рад (хотя терпеть её не могу)! Варнер-то явно намекнул, что деньги с карточки лучше не тратить, а с такой зарплатой и помереть недолго. - Таня! - чмокаю девушку в щёку. - Как же я тебя люблю! Что б я без тебя делал? - То же, что и обычно, - смеётся Ларина. - С тебя причитается. - Всё, что угодно, - вновь целую её в щёчку. - Вы только посмотрите на эту милоту! - весёлый голос заставляет нас вздрогнуть. Медленно оборачиваюсь. На пороге гостиной стоит довольный Чацкий с противной лыбой на лице. Из-за его спины смущённо выглядывает Сонечка. Рядом весело усмехается Максим Максимыч, проводя пальцем по густым усам. Позади него хмурый Печорин... Мда. Кажется, я совсем забыл закрыть дверь...       - Далэко-далэко, в одном грузынском саду одного храброго джыгита встрэтылис два прэкрасных цвэтка, - вещает Максим Максимыч, стоя посреди гостиной и держа в руках бокал с вином. - И встэтывшис оны сразу ощутылы аромат лубвы! И одын из ных спросыл другого: "Ты мэня лубишь?". А тот сказал: "Канэшно! А ты мэня?". "Очэн!", - отвэтыл пэрвый. Тогда второй цвэток воздэл лэпестки к нэбу и восклыкнул: "Вах-вах! Гдэ жэ пчёлы?!". Так поднымэм бокалы за то, чтобы нашэй лубвы не мэшали нэблагопрыатныэ обстоятэлства! - Выпьем! - чокаемся с Чацким и таксистом, после опрокидывая в себя вино. Винишко, кстати, подогнал грузин, уверяя нас, что от него опьянеть "раз плунут". Мне-то всё равно: я не пьянею... Однако после двух бутылей текилы, которые были любезно предоставлены Алексом, и полбутылки грузинского "Киндзмараули" даже я погружаюсь в лёгкую пьяную негу. Что уж говорить об остальных? - Юююджииин, - пьяно протягивает психиатр, приобнимая меня на плечо, наваливаясь всем весом. - Даваааай буууухааааать... - А мыыыы что делаеееем? - чокаюсь с Чацким и глупо улыбаюсь. - И правда, - Алекс хмурится. - Тогдаааа... Давай! На бру... На брубер... На друбершафт! - А давай! - соглашаюсь я, переплетая свою руку с рукой мозгоправа. Пьём, не закусывая. Где-то сбоку, на кровати, сонно хрюкает Сонечка. Девчушка долго уговаривала Чацкого налить ей "хотя бы капельку". Ну, Алекс и дал... Четверть бутыля текилы. Естественно, девушку тут же разнесло. К счастью, буянить она не стала, а просто завалилась спать. Эх, где мои восемнадцать лет?!       Из-за маленьких габаритов моей кухни, стол был накрыт в гостиной. Однако и здесь места оказалось недостаточно. Так, мы с Чацким, Таней и Соней сидели на кровати; Максим Максимыч и Печорин притащили стулья с кухни. В итоге, свободного места почти не осталось. Грузин вновь подымается, чтобы произнести очередной тост. Из кухни выходит Таня, держа в руках разрезанный торт. - Да пуст жэ наша жысть будэт такой жэ сладкой, как этот ызумытэльный торт! - зычным голосом вещает таксист. - И такой жэ красывой, как наша Танэчка, самый прэкрасный цвэток в нашэм саду! - А яяяяяя? - жалобно ноет Сонечка. - А тыыы..., - задумчиво протягивает Максим Максимыч. - Самая плодоносная яблоня срэды нашэго фруктового сада! - Ааааа яяяяяяя? - пьяно воет Алекс. - А ты самый уродлывый кактус срэды нашэй пустыны! - Такой же страшный? - психиатр грустно смотрит на таксиста. - Такой жэ нэповторымый! Печорин тихо хмыкает. Библиотекарь не участвовал в нашем шумном застолье, хотя и позволял время от времени наполнять свой бокал. Печенег уже около часа сидит на полу у телевизора, листая творение Оруэлла, которое я не успел спрятать к приходу гостей. На коленях у парня вальяжно разлеглась Бегемотиха. Она уже успела вылакать немного текилы из стакана Чацкого, поэтому на данный момент её ничего не волновало. - Женя Александрыч, - Сонечка, ещё явно не отошедшая от текилы, повисает на мне и протягивает какую-то фотографию. - А эт ктоо? Забираю фото. На снимке изображена группа из пяти человек на фоне Оксфордского общежития. Видимо, она стащила её с прикроватной тумбочки. Алекс прижимается ко мне, желая тоже посмотреть на фотку. - Это ж универ наш! - восклицает он. - Это мы после тусы в честь первачков! Молодые, красивые, в форме... - Дай посмотреть, - Таня садится рядом. - Точно, именно тот год... Так много времени прошло. - А кто эсть кто? - интересуется подоспевший Максим Максимыч. - Нуууу, - протягивает мозгоправ, почёсывая затылок. - Этоооо... точно я. Палец мужчины тычет в молодого парня, который явно был старше всех остальных. Вместо привычной шевелюры Чацкого - лишь короткий тёмный ёжик волос. Кожа вообще светлая, на лице ни щетинки. Единственное, что выдавало Алекса - исполинский рост и крупная фигура. - Вообще не похож! - заявляет Мармеладова. - Вот Таня какой была, такой и осталась! Сонечка указывает на невысокую девушку с длинными тёмно-русыми волосами. Ларина, действительно, мало изменилась с того времени... - А это кто? - бариста показывает на девочку, стоящую рядом с Таней. - Это моя сестра, Оля, - грустно поясняет Ларина. - Она немного младше меня. Мармеладка нахмурилась, пытаясь уловить связь между светловолосой, голубоглазой девочкой и своей подругой. - Я тоже не понимал, чего сь они такииие разныеее, - Чацкий опрокидывает в себя ещё один бокал вина. - Хельга (нем. - Helga) вообще другаяяя... Я слышал, она сейчас где-то в Африке... - Уже в Антарктиде, - улыбается Таня. - Учит пингвинов летать. - А это што за молодыэ луды? - спрашивает грузин. Краем глаза замечаю, как к нам неспеша подходит Печорин. Неужели, ему тоже интересно? Только вот тема сейчас слишком деликатная... Переглядываемся с Таней, пытаясь понять, кто же будет отвечать. - Ааааа эти? - Алекс опережает нас, тыкая пальцем в двух парней, стоящих плечом к плечу. - Это же наш Юджин и его боооойфреенд! Делаю пометку в голове, что с Чацким лучше не пить. Тоже смотрю на снимок. Ну, да, я сильно изменился за эти годы: подрос, волосы вот перестал красить, похудел... Рядом со мной стоит парень, мой ровесник. Он чуть выше меня, и фигура у него более спортивная. Чёрные волосы вьются крупными кудрями, доставая почти до плеч. Глаза тёмно-зелёные, нос прямой, губы - сплошная линия... - Что? - Сонечка удивлённо смотрит на меня. - Я думала, что над Вами прикалываются, потому что Вы би... А у Вас и с парнем былоо? - Ещё как было! - подтверждает мозгоправ. - О них весь универ галдел! Ходили почти за ручку! Такииииеее миииииииилыеееееее! Мда... Чувствую, вечерок будет весёлым. - Юджиииин, - Алекс пьяно смотрит на меня, - вот ты меня любишь? - Очень, - киваю я, глядя психиатру в глаза. - Тогда давай... ищёёёё на друдер... друбер... брубершафт! - Алекс, - кладу руку мужчине на плечо. - Тебе уже хватит. - Неааааа, - упирается Чацкий. - Я ещёёё не настока пьян! В меня ещё влезет! - Да ты на ногах еле стоишь! - возмущается Таня. - Идём уже! Нам завтра на работу! *** Если вы не совсем понимаете, что сейчас происходит, то позвольте мне объяснить. Вот уже как минут двадцать гости собираются покинуть мой дом. Ларина, как единственная трезвенница, умеющая водить машину, обещала развести всех по домам. Максим Максимыч взял на себя ответственность - спустить дрыхнувшую Сонечку вниз и дотащить её до машины. Печорин вызвался помочь мне с уборкой. И чувствует моя жопа - неспроста. Чацкий же с самого начала отказывался покидать мою обитель. Вот и сейчас он стоит на пороге моей квартиры, повиснув у меня на руках. - Юджииииин, - вновь воет психиатр. - Ты же меня люююбишь? - Вали домой уже, - начинаю злиться. - Ты не моя девушка, чтобы на ночь оставаться. Мозгоправ смотрит на меня, хмурится, шевеля пьяными извилинами...Затем слишком резко для пьяного хватает меня за лицо и громко чмокает в губы. Поцелуй получается противный и мокрый. - А теперь я твоя девушка, - как ни в чём ни бывало заявляет Алекс. - Пошли пить, потрахаемся потом... Не даю Чацкому закончить фразу, знакомя его лицо со своим кулаком. Хер тебе, а не потрахаемся! Я ему ещё припомню... Никогда больше с ним пить не буду! Мужчина отлетает к стенке и мешком оседает на пол. - Мдэээ..., - протягивает Максим Максимыч. - Нэхорошо получылос. Но удар вэлыколэпный! Конечно, великолепный. Я же тренировался, как-никак. - И как мы его теперь спустим? - интересуется Таня. Блиииин! Точно же! Придётся мне теперь тащить этого амбала на себе... - Я помогу, - в коридор заходит Печорин и с лёгкостью закидывает Алекса к себе на спину. Мда... Я тут велик с трудом затаскиваю, а Печенег Чацкого как пушинку несёт. Хотя... Жир ведь легче мяса, верно? Квартира вмиг пустеет. Бросаю взгляд на гостиную. Может, сделать завтра выходной? А то я с таким срачем за пару часов не справлюсь. Из-под дивана лениво выкатывается Бегемотиха. Вот уж кому хорошо: винишка напилась, текилы налакалась, на ручках у Печорина повалялась... Не жизнь, а сказка! Громко хлопает дверь, оповещая меня о возвращении Печенега. Тут же плюхаюсь на четвереньки, делая вид, что убираюсь. Интересно, как он так быстро вернулся? - Прости, что пришлось возиться с Алексом, - говорю я, спиной чувствуя хмурый взгляд парня. - В молодости он был не такой буйный. Максимум, что он делал - это устраивал восточные танцы живота, - фыркаю, вспоминая одну из таких выходок. - Не думал, что он и в этом плане так изменился... - Тот парень на фотке..., - задумчиво протягивает Печорин. - Как долго вы встречаетесь? Поднятый мной с пола бокал летит обратно вниз, разбиваясь на мелкие кусочки. Вот уж о чём я точно не хочу вспоминать, так это моих партнёрах... - Встречались, - собственный голос кажется глухим и скрипучим. - Мы больше не вместе. - Почему? Невольно вздрагиваю, пытаясь собрать осколки. Говорят же, на счастье... - Он умер, - тихо выдыхаю я, нервно заламывая руки. - Он тебе нравился? - безжалостно продолжает библиотекарь. - Нравился? - переспрашиваю я, чувствуя горечь. Смотрю на фотографию, оставшуюся лежать на диване. - Нет. С чего ты решил? Поворачиваюсь к Печенегу. Тот стоит у стены, подпирая дверной косяк. - Просто, - парень пожал плечами, - когда спросили про него, у тебя было такое лицо, будто ты потерял что-то очень дорогое... Я подумал, что ты просто по нему скучаешь. - Нет, - рассеяно мотаю головой. - Я не скучаю... Не должен скучать... Бегемот пролазит у меня под рукой, тихо мявкая, и не спеша подходит к балконной двери, начинает скребстись об неё. Подхожу к котейке и открываю балконную дверь, позволяя той выйти на воздух. - Чего это с ней? - спрашивает Печорин, нахмурившись. - Дождь, - поясняю я. - Она его чувствует. - А разве коты не бояться воды? - хмыкает парень. - Знал бы ты, как она обожает принимать ванну, - слабо улыбаюсь в ответ и выхожу на балкон. Библиотекарь следует за мной. Ночь нежно окутывает своей прохладой. Влажный воздух пахнет дождём и озоном. Скорее всего, будет гроза. Всё же есть что-что чарующее в не застеклённых старых балконах...       Первые капли падают на козырёк. Рядом раздаётся щелчок зажигалки. Поворачиваюсь: Печорин держит в руках сигарету, выпуская изо рта струю дыма. - Не знал, что ты куришь..., - первым нарушаю тишину. - Иногда бывает, - кивает Печенег. - А я не знал, что ты готовишь... И бьёшь больно. Тихо смеюсь под недоуменным взглядом библиотекаря. - Ну, это ведь неплохо - встречаться с помощницей шеф-повара и инструкторшей по самообороне, - хмыкаю я. - Многому можно научиться... Дождь усиливается, переростая в настоящий ливень. Небо озаряет яркая вспышка, а через пару секунд повелитель небес ударяет поварёшкой в свой медный таз. Бегемотиха радостно мявкает, вертясь у моих ног. Моё любимое Адское создание! Грохает ещё раз, и я осознаю, что мне срочно нужно на улицу. Жизненно важно прямо сейчас бросить всё и оказаться под тёплыми каплями летнего ливня... Буквально вылетаю из квартиры и бегу вниз, перескакивая сразу через несколько ступенек. Только на первом этаже соображаю, что на ногах у меня ничего нет, даже носков. Ну и ладно! Так сойдёт! Выбегаю на улицу, "впечатываясь" в прохладную стену воду. Боже... Обожаю дожди... Солнце терпеть не могу. А дожди и прочую сырость - люблю. Босые пятки громко хлюпают по лужам. Поднимаю голову вверх, подставляя лицо тяжёлым каплям. Одежда быстро промокает и облепляет тело, словно вторая кожа. Небо на секунду вспыхивает, а затем неистово грохочет. Улыбаюсь. Так легко... - Онеееегииииин! - доносится до меня чей-то крик. - Онеееегиииин! Мааать твоооююю! Хмурюсь. Кто это там мою маму трогает? Смотрю на крыльцо подъезда и обнаруживаю там Печенега. Парень явно чем-то раздражён. Зырит на меня, скалится, фыркает... А из-под козырька не выходит. Ну, точно, как большая котяра!       Подхожу к библиотекарю, но под карниз не захожу. - Чего надобно?! - приходится кричать из-за шума воды. - Ты что творишь?! - кричит тот в ответ. - Иди обратно! - Нет! - мотаю головой и улыбаюсь. - Иди ко мне! Протягиваю Печенегу руку. Тот недовольно поджимает нижнюю губу, нерешительно, видимо всё ещё думая, тянет ко мне руку. А я что? А я не хочу ждать. Хватаю парня вытаскивая того под ливень. Печорин тут же вжимает голову в плечи, прячась о воды. Тащу библиотекаря под свет фонарей. В небе грохает. Печенег матерится. Я смеюсь. - Ещё глоток и мы горим! - начинаю горланить песню из репертуара Васильева, попутно кружась с раздражённым парнем в бешеном танце. - На раз-два-три! Потом не жди и не тоскуй!... - Придурок! - орёт Печорин, пытаясь вырваться из этого безумия. - Ты пить вообще умеешь? - Гори огнёёём (я не пьяяяян!!!) твой третий Рим! - продолжаю "петь". - Лови мой ритм! Танцуй! Танцуй! Танцуй! Танцуй! ТАНЦУЙ! - Алкаааааш! - злится библиотекарь, которому всё же удалось вырваться из моей хватки. - Пошли домой! - НЕЕЕЕЕЕТ!!!! - отвечаю я вместе с молнией и громом. Выходит очень эпично. Я прям как Брюс Всемогущий! А Печенег всё злится, злобно фырчит... Такой скучный! Как он вообще развлекается? Начинаю горланить новую песню и парень не выдерживает. Не успеваю и ойкнуть, как меня берут поперёк живота и перекидывают через плечо, как мешок. - Пустииии! - теперь пришла моя очередь брыкаться. - Я тебе не мешок с картохой! - Чего?! - не понимает Печорин. - Ты несёшь меня как мешок с картохой! - дрыгаю ногами. - А с чем ты, по-твоему, мешок?! - до библиотекаря так и не доходит. - А я и не мешок! - обиженно воплю я. - Я принцесска! Неси меня, как принцесску! - Хер Вам, Ваше Величество! - хмыкает парень. - Высочествоооо! - Ладно... Хер Вам, Ваше Высочество! Это уже будет экспресс-доставка! За неё платить надо! - Сколько?! - деловито интересуюсь я, чувствуя подвох. - Поцелуй! Ах, ты скотина... Не дороговато ли для Почты России? - А вот..., - перевешиваюсь через плечо Печенега, аккуратно приподнимая его кофту. - Хер тебе, мой храбрый рыцарь! На последних словах шлёпаю парня по голой спине. А нечего мне тут всякие пошлости предлагать! Печорин материться. Получил по заслугам Шлёп! - Блять! - вскрикиваю я, ощущая за пятую точку, как никогда. - Больно! Ты что творишь?! - Учу строптивую принцессу хорошим манерам! - библиотекарь подкидывает меня вверх, перехватывая поудобней. - На себя посмотри! - возмущаюсь я. - Зануда-рыцарь! В небе грохочет. Печенег злобно что-то рычит. Как можно быть таким нудным? Не человек, а унылое говно! Дождь усиливается. На небесах решили устроить ещё один великий потоп? Тогда можно я буду Ноем? Где мой ковчег? А каждой твари по паре? Чувствую, как меня опускают на землю. Так он сдался? Что-то даже не верится...       Библиотекарь отходит от меня на пару шагов, стараясь не смотреть мне в лицо. Что он делает? Парень убирает одну руку за спину и наклоняется, протягивая мне вторую руку. Серьёзно? Это приглашение на танец? Тихо фыркаю, делая реверанс, и касаюсь кончиками пальцев ладони Печорина. Тот всё ещё не смотрит на меня. Мокрые волосы скрывают лицо. Хочу увидеть... Хочу увидеть его лицо. - Эй! - возмущается парень, когда я отодвигаю мокрые пряди... Лёгкий румянец на щеках едва заметен в темноте. Чёрт! Это так мило! Ааааааа... Не могу! Сейчас умру от умиления! - Что танцуем? - спрашиваю, кладя руку Печенегу на плечо. - Что хочешь, - пожимает плечами тот, приобнимая меня за талию. - Танго... - хитро улыбаюсь я, обхватывая ногой талию парня. - Танго под дождём. Осилишь? Библиотекарь лишь хмыкает, а затем ловко наклоняется вперёд опуская меня почти к самой земле. Хм... Неплохо, неплохо... Босые ноги легко скользят по мокрому асфальту. Идём рядом, вплотную к друг другу так, что я могу чувствовать дыхание Печорина, его сердцебиение. Ткань трётся о ткань, вызывая сотни мурашек по всему телу. Руки на талии, на плечах, на бёдрах... Быстрые движение и повороты, резкие взмахи. Глаза в глаза, тело к телу. Пусть между нами нет страсти, но именно сейчас её уровень просто зашкаливает, выбивая из головы все мысли, оставляя лишь лёгкие, но такие пьянящие чувства. Печенег на ходу скидывает с себя кроссы и толстовку, оставаясь в одной футболке. Всё это добро летит ко всем чертям в ближайшую лужу. Кроме шума дождя, нет никакой музыки. Она может быть только в голове: бьёт по вискам, замирает в лёгких, ускоряется в животе... Интересно, о чём думает Печорин? Смотрю на библиотекаря, когда мы в очередной раз расходимся для одиночных пируэтов. В тёмных мерцает странный огонёк. Волосы спутались. Рот чуть приоткрыт. Мокрая одежда прилипла к накаченному телу, очерчивая великолепную фигуру... Чёрт! Да он сам кайфует от этого не меньше, чем я! Парень замечает мой взгляд и довольно ухмыляется. Показываю ему язык, заканчивая очередную дорожку шагов. Ливень всё продолжается, небо сверкает и грохочет. Танец — это вертикальное выражение горизонтального желания. Так, кажется, писал Бернард Шоу... Или это было в фильме "Давайте потанцуем" с Дженнифер Лопес и Ричардом Гиром? В любом случае, данный тезис весьма верен и не подлежит оспариванию!       Делаем последние, завершающие шаги и останавливаемся: Печорин почти "укладывает" меня на землю, заставляя прогнуться в талии. - Не.. не..., - выдыхаю я, пытаясь отдышаться. - Неплохо... Для первого раза... - А по-моему, очень даже..., - хмыкает Печенег, продолжая держать меня в столь неудобном положении. - Это было бы "очень даже", если бы... Если бы между нами что-то было. - ...если бы ты не двигался, как дерево, - уверенно заявляю я. - Бесишь! - незлобно рыкает библиотекарь и перебрасывает меня через плечо... Погодите! Опять? - Пойдёмте домой, Ваше Высочество! - Величество! - исправляю я, удобней устраиваясь на своём "транспорте". - Ну всё... Ща спою! Шлёп! Пятая точка вновь горит от боли. - Больно же! - бью Печорина по спине. - Ты оборзел?! - А ты не пой! - возмущается тот. - Это напрягает! Если невтерпёж, то лучше уж стихи читай! Обиженно шмыгаю носом. Напрягает его моё пение, видите ли! Ты просто не слышал, как я по-настоящему пою, не горланя на всю улицу... Ну и будет тебе стих! Подавись! Тяжело вздыхаю, вспоминая давно выученные строчки. Изворачиваюсь так, чтобы мои губы почти утыкались в ухо Печенега. Дую в ушную раковину, заставляя парня вздрогнуть. - Сам просил, - хитро улыбаюсь я, ловля грозный взгляд библиотекаря. Прокашливаюсь. Поправляю мокрые прядки. - Великий человек смотрел в окно, а для неё весь мир кончался краем его широкой греческой туники, обильем складок походившей на остановившееся море... , - негромко проговариваю я, чувствуя как Печорин сбавляет шаг, чтобы нормально слышать меня. Я люблю поэзию. Правда, не всю. Почти весь Золотой век бесит меня из-за чрезмерной сопливости, романтизма и нытья, что нужно что-то менять, но не делая при этом ничего. А вот Серебряный век и всякие там Советские Союзы - это уже другое дело. Там ноют меньше. Там больше чувств настоящих, а не чересчур завышенных... - Он же смотрел в окно, и взгляд его сейчас был так далёк от этих мест, что губы застыли точно раковина, где таится гул, и горизонт в бокале был неподвижен..., - заходим в подъезд, оставляя за собой мокрые следы босых ног. А Печорин такой тёплый... Мне даже совсем не холодно. Позади нас дождь, а впереди лестница, уводящая в небо... Ну, почти. - А её любовь была лишь рыбой - может и способной пуститься в море вслед за кораблём и, рассекая волны гибким телом, возможно, обогнать его - но он, он мысленно уже ступил на сушу. И море обернулось морем слёз. Но, как известно, именно в минуту отчаянья и начинает дуть попутный ветер. И великий муж покинул Карфаген..., - поднимаемся по лестнице. Печенег вздрагивает почти каждый раз, когда я касаюсь своими губами его уха. Такая милая реакция. - Она стояла перед костром, который разожгли под городской стеной её солдаты, и видела, как в мареве костра, дрожащем между пламенем и дымом, беззвучно рассыпался Карфаген задолго до пророчества Катона..., - доходим до третьего этажа. Печорин останавливается, поправляя мою немного съехавшую вниз тушку. Света в подъезде мало: освещён только четвёртый и вторые этажи. Как ни посмотри: вся романтика подворотни на лицо. Замолкаю, давая понять, что выступление окончено. Библиотекарь молчит секунды три. - Ты знаешь, о чём это стихотворение и кто его автор? - гулко спрашивает он. - Бродский, - отвечаю я, перебирая тёмные прядки чужих волос. - Дидона и Эней. Сюжет основан на Гомеровской "Иллиаде". Царица Карфагена, Дидона, влюбилась в предводителей троянцев, Энея. Она открыла ему своё сердце, и он ответил тем же. Но тут вмешались боги, приказав Энею покинуть Карфаген. Тот послушно сел на кораблик и поплыл. Царица же, обезумев от горя, приготовила костёр, чтобы сжечь все вещи, подаренные прекрасным чужеземцем. Однако её сердце не выдержало, и она пронзила себя кинжалом Энея. Так её костёр стал погребальным. А предводитель троянцев и дальше плыл в свою Италию, видя лишь дым от посмертного ложа несчастной Дидоны... Как-то так. - Выходит, - Печенег останавливается на лестнице. - Ты осуждаешь Энея? - Это было жестоко с его стороны, - грустно улыбаюсь. - Дидона не заслужила этого. А Эней - просто слабак, слушающий богов. - Но разве царица сама не слаба? Кончать жизнь самоубийством - это проявление слабости, - с уверенностью заявляет библиотекарь. - Значит, я тоже слабак? - невольно вырывается у меня. Зажимаю рот рукой. Язык мой - враг мой! Онегин, вот ты молчать умеешь? А ещё на других потом всё сваливаешь... Печорин громко втягивает ноздрями воздух. Молчит. Осуждает, значит... Парень снимает меня с плеча, но на пол не ставит: выходит так, что я сижу на его руках, упираясь своими руками в его плечи. - Чего остановился? - спрашиваю я. Вместо ответа Печенег прижимает меня к стенке, что заставляет меня схватиться за его шею. Библиотекарь же утыкается носом в мою ключицу. Напряжённо сопит. О боже, почему с ним так сложно!? - Я понял, что ты не специально, - улыбаюсь, проводя рукой по мокрым волосам. - Не думал, что ты не умеешь извиняться. Эй! Пошли домой. Я на тебя не злюсь. Парень бурчит что-то невразумительное, однако через плечо меня всё же перекидывает. Быстро преодолеваем последний пролёт и оказываемся у меня в квартире. - Рули в ванную! - бодро командую я. - Только на носочках иди! Не хочу потом полы мыть! Печенег послушно идёт на носочках, едва не завалившись вместе со мной раза три. В ванную почти влетаем, едва не впечатываясь в унитаз. Библиотекарь, наконец, спускает меня вниз. Усаживаюсь на край ванны. Мда... Для двух человек места маловато. - Раздевайся, - говорю я Печорину, выуживая из-под ванны тазик. - Вещи сюда. В стиралку потом закину. - Зачем? - хмурится тот. - Я же домой иду... Тыдыщ!!! Громыхает на улице. - Серьёзно? - фыркаю я. - Раздевайся уже. Переночуешь сегодня у меня. Ну, не выгонять же человека в такой ливень? Тем более, мне ещё прибраться надо... Печенег молчит, буквально буравя меня взглядом. Стягиваю с себя мокрую футболку. Бррр! Холодновато! Джинсы снимаются с трудом. Ткань неприятно царапает кожу, одна нога застревает в штанине... - А ты не боишься, что я с тобой что-нибудь сделаю? - голос библиотекаря кажется каким-то глухим и тихим. Едва не заваливаюсь в ванну с противной штаниной в руках. А вот о данном аспекте я как-то не подумал... - Это угроза или предупреждение? - уточняю я, отправляя джинсы в тазик. - Смотря, как долго ты собираешься ходить в таком виде, - поясняет парень, наконец, стягивая с себя футболку. С завистью смотрю на ребристый пресс. Тоже такой хочу... - А чем тебя мой вид не устраивает? - интересуюсь, оглядывая себя. - Всем, - бурчит Печенег, отворачиваясь. Ещё раз оглядываю себя. Онегин, ну ты тупой! Ты только взгляни на себя: весь мокрый, почти голенький, сосочки торчат, следы от недавних извращений ещё при тебе... Не мужчина, а ходячий секаз! Осталось только упаковать и отослать по нужному адресу. - Печорин..., - осторожно начинаю я. - Ладно, забудь, - резко обрывает меня парень. - В любом случае, моя обувь осталась на улице, так что... Я воспользуюсь твоей ванной? - Да... Конечно..., - отрешённо отвечаю я. - Я... Пойду пока, найду полотенце и сменную одежду... Быстрым шагом покидаю ванную. Дверь со скрипом закрывается. Скатываюсь вниз по стенке и прижимаю колени к животу. Бля... Я чуть не спросил его. Евгеша, ты придурок! Так ладно! Проехали! Надо прибраться... Начинаю метаться по комнате, приводя её в изначальное состояние. Бегемотиха крутиться под ногами, требуя к себе внимания. Убираю кошку на кровать. Та недовольно мявкает и удаляется на кухню с гордо-поднятым хвостом. Люблю свою котейку за понимание. Закончив подбирать осколки от бокала, принимаюсь искать сменные вещи для Печенега. Размеры у нас сильно различаются, поэтому приходится искать что-то из оверсайзов. В ход идёт одна из моих гигантских домашних футболок, растянутые спортивные бриджи. Выуживаю из шкафа полотенце. А трусы? Они же тоже, наверное, мокрые... Забираюсь под кровать, где лежала часть коробок, содержимое которых мне было, в принципе, без надобности. Из ближайшей коробки выуживаю новенькие боксеры. Моя последняя девушка подарила их мне, но, увы, ошиблась с размерчиком и цветом... Ну, кто будет носить кислотно-розовые трусишки? Это ж ни в какие рамки! Собираю всё в кучу и топаю к ванной, стучусь два раза и, не дожидаясь ответа, распахиваю дверь. - Обслуживание номеров! - ору я, входя в комнату. Печорин лениво поворачивает ко мне голову. Парень валяется в ванне с огромным количеством пены. Я тут прибираюсь, значит, а он водные процедуры решил устроить... - Зачем так орать? - интересуется библиотекарь. - Мой дом, - поясняю я, кладя чистые вещи на машинку и запихивая в стиралку мокрую одежду. - Что хочу, то и делаю. Ты долго ещё? - Не знаю, - парень пожимает плечами. - Не хочешь со мной? Нет!!! - А мы поместимся? - маленькая ванна не внушает мне доверия. - Как раз проверим. Никаких проверок!!! - Ну ладно, - киваю. - Только руки не распускать. И ноги. И голову. И прочие части тела. - Ладно, - вздыхает Печенег, поднимая руки вверх. Мол, сдаюсь. Вылетаю из ванны, чтобы захватить свои вещи. Благо, у меня всё аккуратненько, по полочкам... В общем, через три минуты я вновь стою у белого "ковчега", задаваясь лишь одним вопросом "Какого чёрта я делаю?". Только вот, кажется, алкоголь всё ещё не выветрился... - И? - библиотекарь вопросительно поднимает бровь. - Ни икай мне, - бурчу в ответ. - Отвернись. Я стесняюсь. Печорин фыркает, но всё же отворачивается. Быстро стягиваю труселя и закидываю их куда-то в угол. Осторожно залезаю в ванну. Горячая вода нежно окутывает своим теплом. А места тут, и правда, мало... Всё так же осторожно сажусь в другой конец ванны, напротив Печенега. Ноги приходится согнуть и упереться ими в библиотекаря. Но тот, похоже, не особо против. Так тепло... Давно я ванну не принимал. Фиговенько только, что вода вот-вот через край польётся. Но, это ничего. Переживём. Смотрю на Печорина. Тот тоже балдеет: глаза прикрыты, дышит медленно... Волосы так и топорщатся. Подстричь бы их. - Ты уже бошку мыл? - спрашиваю я. - Нет, - мотает головой парень. - Тогда шуруй сюда, - дотягиваюсь до полочки со всякими шильно-мыльными и беру оттуда шампунь и бальзам. Печенег послушно садиться передо мной, из-за чего часть воды выплёскивается на пол. Включаю душ, смачивая волосы библиотекаря. Открываю шампуньку. Ванная комната наполняется сладким запахом ванили. - Тебе шампунь Соня подарила? - с усмешкой интересуется Печорин. - Нет. Просто посоветовала купить, - объясняю я, намыливая тёмные волосы. - Если Вам не нравится, то прошу прощения: мужицких ароматов, увы, не имеем. Однако смею Вам напомнить, что Вы не в том положении, чтобы жаловаться. Парень громко фыркает и кладёт свои руки мне на талию. - Мы же договаривались, - возмущаюсь я, смывая пену. - Или у тебя с памятью проблемы? - Значит, Психу можно всё, а мне ничего? - недовольно спрашивает библиотекарь. - Гриш, - тяжело вздыхаю, нанося бальзам. - Алекс был пьян в стельку. А ты трезв. К тому же, у нас с тобой не такие отношения, чтобы я разрешал тебе всё... Печенег хмурится, явно что-то обдумывая. Тем временем вновь смываю с него всё. Надо бы и самому голову помыть... - Гриша, помой мне бошку тоже, - выуживаю Печорина из его мыслей. - А то мне неудобно. - Не называй меня так, - ворчит парень, поливая меня водой из душа. - Почему? - усмехаюсь я. - Не по фамилии к тебе же обращаться. И не по имени отчеству. А может, ты хочешь, чтобы я называл тебя "Жорж"? - Как угодно только не по имени, - библиотекарь намыливает мою голову. - Гриииишааааа, - специально протягиваю имя парня. Обожаю его злить. - Гриииишееееенькаааа... Гришуууууняяяяяя... Гриииишкаааааа... - Бесишь! - рыкает Печенег, поваливая меня в воду. Брызги летят во все стороны. Громко смеюсь, отбиваясь от парня, нападающего на меня с бутылём шапмуня. Купание перерастает в пенное шоу. Вооружаюсь бальзамом для волос и иду в атаку. В моей крохотной ванной начинается настоящая баталия. Стараюсь отклонить очередную атаку и встаю одной ногой на узкий бортик... Шмяк! Больнооооооо...       - Из-за тебя у меня теперь шишка будет, - возмущённо бурчу я, орудуя феном вокруг головы Печорина. - Тебя никто не просил падать, - парирует библиотекарь. - Сам виноват. - Противный. Мог бы и пожалеть. - Нет. Я подчиняюсь приказам начальства, а потому не распускаю руки. Выключаю фен. Вот бесчувственная тварина... - Чтобы пожалеть человека не обязательно пользоваться руками, - заявляю я. - И вообще, это мой дом. И правила здесь устанавливаю я. Заталкиваю фен в ящик и возвращаюсь к кровати, на которой уже успел развалиться Печенег. - И где я буду спать? - деловито интересуется библиотекарь, сверкая розовыми труханами. - Я устал. Конечно, устал. Ванную драить - дело нелёгкое. Особенно, когда я командую. - Там же, где лежишь, - поясняю я, выключая основной свет и оставив только ночник в коридоре. - Ты уверен? - уточняет Печорин, пододвигаясь. - Не боишься за свою моральную девственность? - Уверен, - хмыкаю я. - Бегемот! Из кухни галопом вылетает котейка и укладывается между мной и библиотекарем. - Если сунешься ко мне ночью, - с улыбкой сообщаю я. - Она запросто отгрызёт тебе детородный орган. Советую, не проверять данный факт. Парень презрительно фыркает и отворачивается. Накрываю нас одеялом, и Бегемотиха тут же уползает ко мне под бок, тихо урча. - Гриш, - тихо зову я. - Что? - недовольно осведомляется Печорин. - Ты только не дуйся, - сонно бормочу. - Хочешь, я тебя за ручку подержу. Печенег бурчит что-то невразумительное, но всё же поворачивается ко мне, и я чувствую, как чужая рука накрывает мою ладонь. Вроде взрослый, а на деле - сущий ребёнок. - Гриш... - Ммм? - Спокойной ночи. - Спокойной ночи, Онежка...