Фром дядюшка виз лав

POV автора       Аркаша Кирсанов, двадцати шести лет отроду, всегда мечтал о тихой и спокойной жизни, которая уже давным-давно была расписана в его голове, заботливо вдолбленная туда благодаря активным усилиям его большой семьи, которая с особой внимательностью относилась к воспитанию молодого поколения. А в семье Кирсановых всегда ценилось постоянство. Для каждого мужчины здесь имелась всего одна протоптанная тропинка, отклонение от которой не приветствовалось.       Именно поэтому Аркаша после школы поступил в академию ФСБ, как сделал некогда его отец, дед, дядя, двоюродный брат, троюродный племянник… После вуза парень был с легкой руки отца направлен в архив следственного отдела, чтобы научиться там уму разуму, «посмотреть на дела прошлых дней». Вот и сидел двухметровый бугай, Аркаша Кирсанов, перебирал бумажки под усмешки сослуживцев.       Переживал ли парень по этому поводу? Совсем нет. Угнетало ли его то, что вся его жизнь уже была решена и расписана его семьей? Ни капельки. И хотя парня с детства больше тянуло ко всякой компьютерной технике, а не к легкой атлетике и всяким единоборствам, на которые таскала его матушка по настоянию отца, разочарования в своей жизни Аркаша не чувствовал. Хотя бы потому, что втихаря взламывал всякие вредоносные сайтики, пока его коллеги прожигали свой обеденный перерыв за пустыми разговорами. Конечно, юный фсбшник чувствовал бы себя комфортней в отделе информационной безопасности, но абсолютно все в семье Кирсановых полагали, что там работают одни заучки, которые «ничего круче пасьянса Косынки больше не видели».       Так бы и сидел наш Аркаша еще года три в архиве в звании младшего сержанта, пока однажды не был замечен новым капитаном группы захвата. Тот сразу обратил внимание на гиганта, копающегося в куче бумажек. После этого карьера Кирсанова-младшего быстро пошла в гору. Следственный отдел не мог ни нарадоваться: смотрите вот он молодец-удалец, младшенький "из того самого рода". Но фсбшника почти не волновало то, что о нем говорят на работе. Служба службой, а у Кирсановых на первом месте стояла семья.       Которая, к слову, разделилась два лагеря: женская половина негодовала - как так, бедный ребенок будет ловить опасных преступников, боже мой, а вот мужчины, наоборот, поощряли такой ход событий - научится парень как правильно жить с таким-то капитаном.        Капитан у Аркаши, действительно, был замечательный. Парень открыто им восхищался и, будучи мирным по своей натуре, был готов броситься в драку, как только кто-то говорил о его "боссе" что-то совсем неправдивое и неприятное. А капитан Кирсанова-младшего был весьма интересным человеком, точнее сказать, даже идеальным. Он быстро продвигался по службе, благодаря не родственным связям, которых у него и не было, а необычайному таланту. Иногда даже поговаривали, что этот человек и не человек вовсе, а робот: не бывает ведь на свете людей без изъянов, а Аркашин начальник именно таким и был. Сдержанный, воспитанный, умный, справедливый, сильный, отважный... Для Кирсанова он стал не только личным героем, будто сошедшим со страниц какого-то комикса, а своего рода благодетелем. Кто бы еще, зная о его увлечениях, договорился с отделом информационной безопасности, чтобы Аркаша мог там позависать раз-два в неделю, скрывая это от остальных Кирсановых? Да и тащил капитан своего подчиненного с собой, к звездам, на которые юный фсбшник, конечно, плевать хотел, но раз командир продвигает, то хорошо...       Поэтому, когда Аркашин "благодетель" попросил того приехать в какую-то глубинку и привезти пару дел из архива, доступ к которому пришлось получать, взломав часть системы безопасности, парень сделал это, не сомневаясь в правильности своих действий. И хотя за такое, его вполне могли уволить или даже посадить за решетку, Кирсанов-младший не колебался ни секунды, ведь капитан точно знает, что делает, пускай он и в отпуске сейчас.       В общем, надеялся и верил наш Аркаша, что начальнику он крайне необходим в каком-то очень-очень опасном деле... - Аркадий, в холодильнике пельмени закончились. Нужно купить новую пачку на ужин. С этой фразой Аркашу встречают на кухне. Парень хмурится: он же вчера покупал три пакета. Не могли же они их съесть! Или могли? - Евгений Васильевич, а Вы не могли бы одеться? Штаны хотя бы..., - робко выдавливает из себя юный фсбшник, отводя взгляд от красивого подтянутого тела.       Они жили вместе уже больше недели. За все это время до Аркаши дошло несколько очень интересных мыслей. Во-первых, капитан не идеален. По крайней мере, в плане обыкновенного быта. Ведь когда человек умудряется практически сжечь пельмени вместе с кухней - это повод задуматься. Вторым немаловажным фактом стало то, что у капитана имелись какие-то странные эксгибиционизские наклонности: в первый день младшего Кирсанова на пороге квартиры встретило просто сплошное голое тело. Красивое тело, конечно. Но голое! В третьих, начальник Аркаши, оказывается, ведет дело без ведома вышестоящих чинов, использует старшего брата в качестве информатора, да и еще потом сдает его преступникам вместе с другими ни в чем не повинными людьми! Мир юного фсбшника медленно начинал крошиться, стирая такие установившиеся понятия в его голове, как "справедливость", "честь" и "достоинство"... - Ты все-равно сейчас уйдешь, так что в этом нет смысла, - спокойно отвечает Аркаше Базаров, помешивая сахар в чае. - Куда уйду? - парень хмурится еще сильнее, получая за свой вопрос взгляд а-ля "за что мне такая идиотина?". - В магазин, - с нажимом отвечает капитан. - Зачем? Базаров пристально смотрит на юного фсбшника. Кирсанов ежится от такого такого тяжелого взгляда. Он несколько дней и ночей безвылазно мучает чужой ноутбук, пытаясь с него пробить преступную базу данных. Он имеет право на тупняк! К тому же, дома у него сбалансированное питание для мышц и мозга, а тут одни пельмени-вареники... Точно! Пельмени! - А, я понял..., - Аркаша потирает покрасневшие пересушенные глаза. Интересно, в его синяки под глазами уже можно складывать картошку? Матушка как раз говорила недавно, что скоро им нужно окучивать их картофельную плантацию... - Ладно, - Базаров тяжело вздыхает и поднимается из-за стола. - Иди поспи немного. Я сам схожу в магазин. Аркашу вмиг передергивает. Да как он мог заставить вышестоящего по званию самостоятельно выполнять приказ? Нет, это совсем не допустимо! - Подождите! - парень инстинктивно бросается наперерез Базарову, останавливая того за плечи.       Мужчина в его руках странно дергается, и Кирсанов тут же отстраняется как ошпаренный. - Простите-извините! Я сам все сделаю! - Аркаша буквально вылетает из кухни, подхватывает в коридоре кеды и выскакивает из квартиры.       Очухивается парень лишь на улице. Плюхнувшись на старую лавку, принимается натягивать на себя обувь. И как он мог так поступить! Поднять руку на своего капитана... Да это же настоящее преступление! Как ему теперь смотреть ему в глаза? Как ему смотреть в глаза своему отцу, деду, дяде, троюродному племяннику... Нет! Надо будет извиниться нормально. И рапорт написать. Может даже в отставку подать...       Сумерки медленно опускаются на город. Погруженный в тяжелые мысли, Аркаша Кирсанов, двадцати шести лет отроду, не может выбрать какие пельмени лучше: "Сибирские" или Домашние. С одной стороны, Сибирь - звучит гордо, а с другой - дом лучше всякой там Сибири.       Словно услыша его мысли, завибрировал мобильник, оповещая, что кто-то решил побеспокоиться о том, как обстоят дела у Кирсанова-младшего. - Матушка! - парень мигом берет трубку. - Аркашенька! - взволнованно причитает Кирсанова. - Куда ты подевался, сынок? Отец сказал, что ты внезапно взял отпуск, никому ничего не сказав. Что случилось? У тебя неприятности? Если что, давай я позвоню дедушке и он пришлет тебе группу захвата! Ты только скажи! - Матушка..., - Аркаша шмыгает носом. - Ты только не волнуйся! У меня все хорошо! Честно-честно! Я просто..., - парень опасливо озирается и понижает голос. - Я на секретном задании...       Стайка старушек, выбирающие рядом с ним вареники, с вороньим прищуром глянули на него. Одна из бабулек громко сплевывает, прошамкав что-то про расплодившихся наркоманов. - Какой ужас! - восклицает Кирсанова. - Аркашенька, ты же у меня добрый мальчик! Нельзя тебе воевать! Говорила я твоему отцу: пожалей хоть сына! Не вояка он!       Матушка продолжает голосить под терпеливое молчаливое согласие сына. Женщины в семье Кирсановых отличались чрезмерной тягой к беспокойству за своих мужчин. "Бабье царство" - так называли это сборище плакальщиц суровые столичные фсбшники. И все бы ничего, если бы это самое бабье царство время от времени не прикарманивало к себе самого младшенького из Кирсановых, Аркашеньку. В такие моменты разгорались настоящие войны: негоже, мол, пацану да в бабских юбках прятаться. И хотя сам фсбшник присутствовал на женских собраниях только потому, что сильно любил этот маленький уютный мирок, одобрение это у остальной половины родственников не вызывало. Аркаша еще раз шмыгает носом. Соскучился он, однако, по этим теплым семейным вечерам... - Матушка, вот ты мне скажи, - парень осторожно перебивает тираду женщины. - что лучше... Кирсанова замолкает на другом конце провода. Чует ее материнское сердце за важным советом пришел ее сын. - Пельмени "Сибирские" или "Домашние"? Матушка молчит. Аркаша даже начинает думать, что случайно сбросил трубку, однако телефон уверяет его, что все работает. - Аркашенька..., - наконец, выдает женщина. - Какие пельмени, котик? - Магазинные, - вполне логично подмечает парень. - Аркашенька... Давай, я все же дедушке позвоню. Пусть лучше тебя группа захвата сейчас с гастритом привезет, чем с пулей во лбу. Гастрит-то легче лечится... - Матушка! - возмущается Кирсанов-младший. - Я для серьезного дела у тебя спрашиваю! - Хорошо, Аркашенька. Возьми "Домашние". Говорят, в них хотя бы кошечек кладут, а не обычную туалетную бумагу... - Матушка, какие кошечки? - смеется парень, кладя пачку на кассу и протягивая продавщице предпоследние пятьсот рублей. - Обыкновенные такие кошечки. Ты кушай, солнышко, кушай хорошо. Тебе мясо нужно кушать, белок... А ты овощи ешь, Аркашенька? - Конечно, матушка. - Вот молодец какой! - радостно вздыхает женщина. - Тебе, наверное, бежать уже надо? - Надо, матушка, - соглашается Аркаша. - Тогда беги, лапочка. Я тебе еще потом позвоню, хорошо? - Конечно, - парень улыбается, выходя из магазина. - До завтра, матушка. - До завтра, Аркашенька.       Кирсанов-младший кладет телефон в карман джинс и прижимает к себе холодный пакет пельменей. На душе у него легко и спокойно. Сейчас он придет Евгению Васильевичу, напишет рапорт, сварит пельменей, они поедят их, он помоет посуду, снова сядет за свои хакерские делишки... - Эй, ты! - зовет кто-то Аркашу, по старушечьи шамкая. Парень опускает голову вниз, чтобы посмотреть, что за хоббит его зовет. На него недовольно глядит их соседка, бабка Лизавета. - Вы чего шумите в квартире, а? Ишь ремонт они затеяли на ночь глядя! - возмущается бабка. - Участкового на вас нет! - Да мы и не шумим, вроде..., - Аркаша хмурится. Он ведь все время сидит за ноутбуком, а Евгений Васильевич обычно читает или разбирает дело. Как же они так шумели... И какой к черту ремонт? - А-то я не слышала! - соседка продолжает высказывать свое недовольство. - Я вот минут двадцать назад начала в магазин собираться, а из вашей квартиры-то бум! бам! трах! Я к глазку подхожу, а там как раз от вас ковер уносят бугая два и девочка какая-то с ними. Фикус у нее еще в руках был... - Но у нас нет ковра..., - юный фсбшник хмурится еще сильнее. Откуда ж у них взяться ковру? Про фикус и говорить-то нечего! Да еще бугаи какие-то и девчонка... - И ладно еще просто ремонт! - бабка начала расходится на полную. - Так вы еще и пьянствуете! - С чего вы взяли, бабушка Лизавета? - искренне недоумевает Аркаша. - Так чего тогда эти бугаи завернули в ковер твоего сожителя, а? Ясное дело, проветриваться они его понесли! А-то он выглядел как мертвый, спаси Господи... Будучи воспитанным человеком, Кирсанов-младший выслушал бы все претензии бабки Лизаветы, если бы не одно большое, весьма крупное "НО", заставляющее его мчаться изо всех сил домой, размахивая пакетом с пельменями - его непосредственный командир был захвачен в плен преступной группировкой, или того хуже... Аркаша зажмурился на пару секунд. Нет, Евгений Васильевич точно жив! И никак иначе! Так ведь?       До квартиры Кирсанов добегает за рекордные полторы минуты. К его величайшему удивлению дверь закрыта на ключ. Какие-то уж очень порядочные похитители получаются... И внутри все более-менее чинно-благородно: только вешалка для одежды опрокинута, да столик журнальный перевернут. Судя по всему, капитан знал нападавших, потому так спокойно пустил их в дом и почти не сопротивлялся... Парень заходит на кухню. На столе стоит две полные кружки чая. Аркаша касается белой керамики кончиками пальцев: еще теплая. Значит, чаевничали здесь совсем недавно. Либо чай был очень уж горячим...       К холодильнику, в куче магнитов виднеется лист бумаги. Судя по всему, это записка от похитителей. Кирсанов осторожно отцепляет его от своего товарища по габаритам. Если хочешь увидеть Базарова живым, приходи завтра в 12:00 в гаражный сектор к девяностым гаражам. Возьми с собой дело и все прилегающие документы. Приходи один. Если скажешь кому-то об этом, мы убьем Базарова. А потом тебя. Не пытайся нас обмануть. С наилучшими пожеланиями, "Ф4 и П". Из этой записки до Аркаши доходит две вещи. Первое - его командира, действительно, похитили. Второе - эти похитители, похоже, очень интеллигентные люди. По крайней мере, очень мило с их стороны, что они не разгромили квартиру, оставили записку и даже дверь входную за собой закрыли. Что за прекрасные люди! Лишь бы они только они и дальше оставались такими прекрасными...       Аркаша кладет записку на стол, а сам опускается на рядом стоящий стул. И что ему теперь делать? Конечно, можно позвонить деду, и тот пришлет ему хоть десять групп захвата. Но безопасно ли это для его командира? Скорее всего, нет. Можно, конечно, самому попробовать пробраться, но только никто не знает, сколько людей встретит его завтра. Судя по записке, к ним заглянул целый преступный альянс. И даже если он, Аркаша Кирсанов, бывалый фсбшник, все же сможет обезвредить половину противников, то другая половина с легкостью разберется сначала с командиром, а потом уже и с ним... Есть еще один вариант - поступить так, как говорится в записке. Только вот... - Евгению Васильевичу это не понравится..., - выдыхает Аркаша. Что уж говорить, ему самому это не нравится! Но что поделать? Парень неуклюже поднимается со стула и плетется в спальню. Нужно подготовится к завтрашнему дню...       В спальне царит настоящий хаос: по комнате разбросаны кучи документов, записок и распечаток. На стене располагается самодельная схема преступления. Аркаша не совсем понимал, что именно, или кого именно искал тут его командир. Точнее, юный фсбшник понимал, но не знал, зачем? Делу этому было уже более пятнадцати лет, срок давности истек... Так, что же привлекло Базарова? Кирсанов-младший в очередной раз тяжело вздыхает и принимается собирать все бумажки в одну большую кипу.       И все же, что за люди похитили его командира? Это точно не "Сириус". Не тот почерк. Да и Аркаша никогда не слышал про организацию "Ф4 и П". Что это вообще за название такое, странное? Может быть, это кто-то из любителей? И почему они сами не забрали все документы, а оставили записку? - Может быть они идиоты? - вслух предполагает Кирсанов, искренне надеясь, что так оно и окажется... *** POV Жени Онегина - Вы идиоты! - возмущаюсь я, обходя почти засохшую, но все еще полную грязи лужу. - Тебе еще не надело нас так называть? - деловито интересуется Печорин, следуя за мной. Резко разворачиваюсь к парню. Вот же ж! - Столько, сколько потребуется, - отвечаю я. - Ты сам подумай... На всякий случай озираюсь по сторонам. К счастью, вокруг нас только гаражи. Не хотелось бы встретить здесь обычных людей. По крайней мере, сегодня... - Ты сам подумай, - чуть тише продолжаю я. - Вы украли человека! И не просто человека, а работника ФСБ. Нам всем за это пожизненное светит! Вы же просто должны были забрать дело... - Скажи спасибо своему Психу, - недовольно фыркает Печенег, потирая свежий синяк на скуле. - Это была его идея. Закатываю глаза. Господи, что за цирк уродов... Нет бы тихо-мирно забрать дело родителей из хаты Чацкого, когда никого не будет дома. Нет же! Мы же теперь "секретная организация"! Нам нужны продуманные планы! Пиздец, блять.       По изначальному плану Чацкого, за документами должны были отправиться три человека. Он, как человек, знающий свою квартиру. И Соня с Печенегом, как грубая сила. Мне же настоятельно рекомендовали посидеть дома, попить с Олесей вино... В общем, слили меня быстро и нагло. Операцию назначили на вечер, чтобы, если что смешаться с толпой. План действий был прост: приехать, забрать дело, если в квартире кто-то будет - вырубить без сильных физических повреждений. Звучит вполне прилично, верно? Но, как я уже понял, все, где мы замешаны, превращается в какой-то балаган с одного щелчка пальцев. Так и получилось в итоге. Мало того, что эти идиоты не забрали дело! Так вместо него они притащили фсбшника! Если верить версии Сонечки, то все произошло "очень случайно". Изначально, они с библиотекарем по-тихому взломали квартиру. Только та оказалась не пустой: в ней оказался брат Чацкого, которого им удалось вырубить (если верить баристе, то Печенег бы без нее загнулся только так). А потом началось... Чацкий, который должен был остаться в машине на стреме, влетел в квартиру с воплями, что им надо уходить. На резонный вопрос - "А какого хуя?", был дан очень и очень краткий ответ - "Менты". Откуда на горизонте взялись представители закона: никто не знает. Но ясно было одно - если не свалить побыстрей, проблем у них будет много. Тело фсбшника решено было взять с собой. Зачем? На всякий случай, блять! Но вытащить бессознательное и, если верить Сонечке, полуголое тело - проблематично. Особенно, если есть возможность того, что вас всех могут загребсти в кутузку. Пробежавшись по подъезду, Чацкий откопал на последнем этаже грязный ковер, который кто-то постелил для красоты, и старый фикус. В ковер был благополучно завернут фсбшник,цветок вручили Мармеладовой для гармоничности картины. Уж не знаю, как они поняли, что брат Чацкого живет не один... Но записку они оставили. Очень тупую записку. Да еще и время встречи назначили идиотское. Ну, кто в здравом уме назначит встречу в разгар рабочего дня? Спасибо хоть, не на главной площади, а в гаражном комплексе. Здесь у Печорина был свой личный гараж, в который как раз таки и был отвезен фсбшник. Надеюсь, эти ребята не сильно его потрепали... - Знаешь, ты в любой момент мог его остановить, - выдыхаю я. - Но ты этого не сделал. Так что будь добр, признай уже, что накосячил. - Сразу, как только ты повернешь обратно, - парирует библиотекарь. - Ну-ну, - продолжаю идти вперед. - Только давай в этот раз обойдемся без нотаций. О да... За все то время, что мы общались с Печенегом, я выслушал кучу нравоучений по поводу того, что мне просто надо сидеть на жопе ровно, а за меня все решат. Ага, как же! Я уже увидел, как они справились без меня. И теперь на нас лежит похищение человека, и кража ковра с фикусом. Изначально на встречу с компаньоном фсбшника должен был идти один библиотекарь. Но я смог навязаться к нему в компанию. Ну как навязаться... Пригрозил Максим Максимычем. И вот я здесь, как говорится. - Скажи спасибо, что я просто не запер тебя в квартире, - Печорин нагоняет меня, равняясь со мной. - И что же остановило тебя? - хмыкаю я. Библиотекарь громко фыркает и немного ускоряет шаг. Ускоряюсь вслед за ним. Парень начинает буквально убегать от меня. - Ах, ты! - также перехожу на бег. Хочешь поиграть? Давай поиграем!       С легкостью перепрыгиваю все лужи и ухабы. Вот же... Печенег вроде и подстрелен, но какой-то слишком резвый. Откуда в нем столько энергии, вот скажите мне? Внезапно парень резко останавливается, разворачивается на 180 градусов и расставляет руки в стороны. Не успеваю затормозить и впечатываюсь в Печорина. - И как долго ты это продумывал? - смеюсь я, оказываясь в чужих объятьях. - Кто знает, - хмыкает Печенег, прижимая меня к себе. - Ну-ну, - фыркаю в ответ. Библиотекарь усмехается и заглядывает мне прямо в глаза. Щурюсь, упираясь руками в чужую грудь. Какая-то странная атмосфера тут царит, вам не кажется? - А тебе что-то не нравится? - деловито интересуется парень. - Ага, - киваю головой и улыбаюсь. - Ты вот, например. - Гаденыш, - утробно рычит Печорин и резко перекидывает меня через плечо. Громко смеюсь, хватаясь за чужую кофту, пока меня пытаются перекинуть на другую сторону. Похоже, меня еще долго будут так таскать. Да я, в принципе, и не против. Весело это... - Отпусти! - верещу я, пытаясь удержаться на Печенежском плече, дергая ногами. - А то буду кусаться! - Удачи, - фыркает библиотекарь, еще выше поднимая мои ноги, опуская меня тем самым вниз. - Ваше величество. - Высочество! - исправляю я его, хоть как-то пытаясь удержаться на месте. - Я же сейчас грохнусь!       Печорин резко подкидывает меня вверх, усаживая на своих руках. От неожиданности громко ойкаю, обхватывая его шею. - Не грохнешься..., - чужое дыхание опаляет ухо. Ежусь от такой внезапной близости. Это сейчас я не упал, а что будет в следующий раз... - Можешь уже отпустить меня, - как бы между прочим напоминаю я. - А если я не хочу? Хмурюсь? В смысле "не хочу"? А если у тебя рана откроется, придурок ты чертовый? Что мне тогда с тобой делать, а? - Мало ли, что ты не хочешь. Я вот не хочу снова тащить на себе твое полудохлое тело, - возмущаюсь я. - Опять. Печенег что-то недовольно бурчит, но все же опускает меня на землю. Однако все еще обнимает меня. - И что дальше? - тихо фыркаю. - Смотря, что ты хочешь, - в тон мне отвечает парень. У-ля-ля... Надо же, какие разговоры пошли. Смотря, что я хочу, да? В интересную сторону Вы клоните, Григорий Александрович. В очень интересную. - Я хочу, чтобы ты, мой хороший, ручки свои загребущие с моей пятой точки убрал, - с наигранной слащавостью произношу я. - Надо же, как мы заговорили..., - хмыкает Печорин. - Не "мы", "я", - уточняю я. - Да, Вы никак злитесь, Ваше Величество? - парень изгибает правую бровь. - Высочество! Сколько можно повторять? - притворно надуваю губы, чем вызываю у библиотекаря странную ухмылку. - Хуечество, - наконец выдает он. - Очень смешно, - закатываю глаза. Как ребенок, честное слово... - Извините, вы не подскажете, где здесь девяностые гаражи?       Одновременно с Печориным отлепляемся друг от друга, поворачивая головы в сторону источника звука. Но через секунды те же самые головы приходится немного поднять, ибо перед нами стоит самый натуральный человек-шкаф под два метра ростом. Здесь даже Печенег с его почти метр девяносто и рядом не стоит. Что уж говорить, если сравнивать по плечам и мускулатуре, то тут и Чацкий отлетает. Незнакомец выглядит и, в правду, внушительно. Только лицо у него совсем детское, юношеское: ни бородинки, ни щетинки. Да и загорелый он к тому же, словно маляр с ближайшей стройки. Одет парень просто: потертые джинсы, черная футболка и клетчатая рубашка. На спине висит небольшой походный рюкзак. Короткие темные волосы стоят иголками, серые глаза имеют странный разрез, который делает взгляд незнакомца немного удивленным. - Какие гаражи Вам нужны? - переспрашиваю я. - Девяностые, - повторяет парень. Переглядываемся с Печориным. Да вы гоните... - Это здесь, - коротко поясняет Печенег. - Девяностые гаражи здесь. - Ааааа..., - многозначительно протягивает незнакомец, озираясь по сторонам. - Понятно... А можете показать, где это на навигаторе? А-то мой телефон почему-то не хочет показывать мое местоположение... Парень виновато улыбается. Нет, не похож он на человека, который может иметь отношение к преступному миру. У него же лицо воспитателя в детсаде! - Давайте я покажу, - подхожу к незнакомцу, заглядывая в его мобильник. - Онегин, стой! - запоздало предупреждает меня Печенег. Но что-то твердое уже тычит мне под ребра. Опускаю взгляд вниз. Ничего удивительного: всего лишь дуло пистолета. Нервно сглатываю. Вот попали... - Опусти пушку, - незнакомец смотрит мне за спину. Похоже, Печорин тоже вооружился. Только поздно! Очень поздно! - Если не уберешь пистолет, - холодный металл еще сильнее втемяшивается в мой бок. - Я выпущу ему кишки наружу. Коленки предательски начинают подрагивать. Дыхание сбивается. Только панички мне сейчас не хватало! - Ну, давай, - отзывается библиотекарь. В смысле, "ну, давай"?! Не отрываю взгляд от пистолета. Мама и папа, я уже совсем близок к тому, чтобы оказаться рядом с вами. - Как скажешь, - незнакомец взводит курок. Нет, ребят, да вы гоните... Я не готов умирать!       Со всей силы ударяю по держащей меня на мушке руке. Парень по инерции нажимает на курок. Оглушительный выстрел ужасным звоном отдается в барабанных перепонках. Пуля попадает куда-то мне под ноги. Отшатываюсь, запинаясь о какой-то ухаб и шмякаясь задницей на твердую землю. В это же время мимо меня черной стрелой проносится Печенег, который одним ударом сбивает гиганта с ног, оглушая его ударом приклада пистолета. Огромная туша падает на землю, но тут же начинает подниматься на руках. Печорин направляет на незнакомца пистолет, быстры шагом подходя ко мне. - Живой? - библиотекарь приседает рядом со мной. Злобно смотрю на парня. Ты меня вообще-то защищать должен, придурок! - Как видишь, твоими молитвами, - рычу я. - А если бы он в меня попал?! - Там, куда он целился, не было жизненно важных органов, - поясняет Печенег, быстро осматривая меня. - К тому же, я все равно быстрей. - Конечно! - парируя я. - Это ведь так просто, отрастить новые кишки! Библиотекарь громко фыркает и помогает мне подняться. Затем быстро подходит к незнакомцу, выбивая у него из-под руки пистолет. - Я так понимаю, дело у него? - киваю головой в сторону парня. - Надеюсь, - отзывается Печорин, поднимая чужое оружие и протягивая его мне. - Ты же знаешь, как этим пользоваться? - Хочешь проверить? - деловито интересуюсь я, принимая пистолет. Неплохой такой агрегат, скажу я вам... - Только, если в качестве мишени будет твой Псих. Усмехаюсь в ответ. Так я тебе и дам покалечить Чацкого! Мечтай, малыш! - Для начала этого надо в гараж отвести, - указываю пистолетом на сидящего на коленях парня. - Пусть воссоединится со своим товарищем, что ли... - Что вы сделали с Евгением Васильевичем? - незнакомец по-детски злобно зыркает на меня. - Лично я, ничего, - пожимаю плечами. - А вот он, - тыкаю стволом в Печенега. - вполне мог что-то натворить... - Хватит болтать, - перебивает меня Печорин. - Надо идти. Онегин, если он дернется, стреляй в голову. Тяжело вздыхаю. Тоже мне, командир нашелся...       Незнакомец послушно поднимается, и я встаю позади него. - Идем, - коротко произносит библиотекарь, медленным шагом двинувшись вперед. Послушно начинаем топать за ним. - Вы в курсе, что за нападение на сотрудника ФСБ можно получить до десяти лет колонии? - внезапно спрашивает незнакомец. - Ты тоже фсбшник? - удивлено выдыхаю я. - Удостоверение в правом кармане джинс, - отвечает парень. Под недовольным взглядом Печенега осторожно достаю из чужих штанов синенькую корочку. - Кирсанов Аркадий Николаевич, - вслух зачитываю я. - Лейтенант... А какое звание у того, что в гараже сидит? - Вроде капитан, - Печорин пожимает плечами. - Отлично, - протягиваю я, отдавая фсбшнику удостоверение. - После сегодняшнего дня я более чем уверен, что насобирал себе десятка три тюрьмы, как минимум. А все потому, что кому-то не хватает мозгов... Библиотекарь, не оборачиваясь, демонстрирует мне свой средний палец. Показываю язык в ответ. Скажите, может быть, это со мной что-то не так? Может быть, я зря паникую? Может быть, нам просто так простят нападение на двух фсбшников? Ага, блять, как же! - Пришли, - коротко бросает Печорин, останавливаясь у одного из гаражей. Парень стучит в облезшую железную дверь. Та со скрипом открывается и на улицу выглядывает довольная морда Чацкого. - Пароль, - психиатр окидывает нас всех пристальным взглядом. - Ты придурок? - вполне справедливо спрашивает Печенег. - Неверный пароль, - мужчина мотает головой. - Алекс, если ты нас не пустишь, - подхожу ближе к двери. - я всем расскажу, как ты в молодости отжигал. - Фу, запрещенный прием, - с наигранным возмущением произносит мозгоправ, но все же пропускает нас во внутрь.       Если говорить о внутренности гаража, то гаражом тут даже не пахло. Вместо всяких мужицких штук, которые обычно используются для того, чтобы сооружать всякие прикольные вещи из говна и палок, здесь стояла лишь пара стульев, небольшой обшарпанный деревянный стол... И все. Больше ничего. - Капитан! - фсбшник бросается вглубь гаража. Прослеживаю за ним взглядом. Посреди гаража находится стул с привязанным к нему человеком. Это мужчина, на вид ему около тридцати. Темно-русые короткие волосы, большие светлые глаза. Темная родинка красиво расположилась над верхней губой, которая была очень профессионально разбита. Видимо, Печорин тут постарался на славу. Кроме трусов и кучи веревок на мужчине ничего нет... Вытащили беднягу из дома и даже халатик ему не взяли. - Что они с Вами сделали? - Кирсанов начинает суетится вокруг сослуживца. - Они Вас пытали? Парень резво сбрасывает с себя рюкзак и накидывает рубашку на плечи капитану. Тот только морщится в ответ. Делаю несколько шагов вперед, попадая в свет тусклой ламы. Фсбшник замечает это и как-то странно, исподлобья, зыркает на меня. Ежусь от такого пристального взгляда. И чего он так смотрит... - Здесь дело, которое вам нужно, - Кирсанов указывает подбородком на свой рюкзак. - А теперь дайте нам уйти. - Только после того, как ты ответишь на пару наших вопросиков, - Чацкий приторно улыбается, протягивая парню наручники. - Думаю, ты умеешь этим пользоваться. - Такого уговора не было! - возмущается лейтенант, собираясь уже было пресануть Алекса. - Значит, будет, - грубо отзывается Печорин, перегораживая Кирсанову дорогу. - Еще раз дернешься без разрешения, прострелю тебе ноги, чтобы особо не прыгал. - Гад, - рычит фсбшник, застегивая на себе наручники. - Он твой брат! - А еще из-за него меня чуть ли не превратили в решето, - напоминает Чацкий. - И мой друг чуть не умер из-за того, что натворил мой, так называемый "брат". Нахуй мне такое родство... Кирсанов шумно выдыхает, а затем резко приземляется на пол, рядом со своим начальником. Похоже, диалог мы будем выстраивать долго...       Приседаю рядом с чужим рюкзаком и осторожно открываю его. Внутри, действительно, лежит толстая папка. Аккуратно достаю ее. - Это оно, - собственный голос внезапно становится сиплым. - Это дело родителей... Выпрямляюсь. Теперь... Я смогу ведь узнать правду, да? Хотя бы ее небольшую часть, так ведь? - Здесь еще что-то лежит, - Чацкий наклоняется и вытаскивает из портфеля еще одну папку, только чуть тоньше. - Ебать... Ты только глянь. Мужчина протягивает мне документ. Пробегаюсь глазами по обложке. Постойте... Почему тут написано мое имя? Мое настоящее имя...       Я сменил фамилию практически сразу же, как начал жить с дядей. Онегина - фамилия его любовницы, которая метила в статус дядюшкиной жены. Она хорошо ко мне относилась и была очень доброй женщиной. Однако по каким-то причинам они с дядей разошлись. Я много раз пытался поднять эту тему, но... Этот старый пердун редко был со мной откровенен. В общем, так из Жени Пушкина, я стал Женей Онегиным, сменив при этом еще и месяц и день рождения. Но здесь... Откуда?       Дрожащими пальцами открываю папку и просматриваю имеющийся там материал. Да здесь же собрана вся моя жизнь! Когда и где родился, все родственники, в какие школу и садик ходил... А это что? Меня пробивает внутренняя дрожь. Печорин и Чацкий придвигаются ко мне ближе. - Пиздец..., - выдыхает мозгоправ. Облизываю внезапно пересохшие губы. В своих руках я держу собственное свидетельство о смерти. Судорожно перелистываю на следующий листок. Заключение о вскрытии... - Дай-ка, - Алекс ловко уводит у меня из-под носа бумажку. - Такие штуки я не видел... - В смысле? - хмурится Печенег. - То, что я смотрел, было больше похоже на подробную врачебную выписку, - поясняет психиатр. - А здесь, похоже, реальное заключение патолагоанатома. Причем, здесь ты еще не сменил фамилию. - А причина смерти? - сдавленным голосом спрашиваю я. - Передозировка "Фенобарбиталом", - будничным тоном отвечает Чацкий. - Снотворным, короче. При чрезмерном употреблении смерть наступает в течение 15-30 минут. Чтобы откачать такого коматозозника придется очень сильно постараться... Я не понимаю... Я ничего уже не понимаю...       Снова возвращаюсь к папке. Вид следующей бумажки заставляет мои ноги подкоситься. Печорин вовремя подхватывает меня, заставляя опереться на него. - Документ об усыновлении..., - выдыхаю я, вытаскивая лист из папки. Конечно, я был усыновлен своим дядей: без этого я бы не смог жить у него. Но дядюшка оформил опекунство буквально за пару дней. Я даже в детском доме не жил. Тут же говорится, что Онегин Евгений Александрович из детского дома №35 города Калинов* был усыновлен Пушкиным Андреем Сергеевичем (то есть моим дядей) пятнадцать лет назад... К документу была приложена моя детская портретная фотка, сделанная еще до смерти родителей. - Что все это значит? - с трудом выдыхаю я. Почему... Зачем... Все это так сложно... Не понимаю... - Я уверен, этому есть разумное объяснение, - тараторит Алекс. - Просто надо разобраться... Печорин тем временем переворачивает переворачивает страницу папки и внезапно срывается с места, прихватив с собой какой-то кусок бумаги. - Откуда у тебя это?! - почти рычит он, тыкая листком в лицо капитану. Тот поднимает голову и смотрит на бумажку. - Понятия не имею, - спокойно отвечает он. - Я спросил, - дуло пистолета упирается в чужой висок. - Откуда у тебя это фото? - Эй! - возмущается Чацкий. - Ты что творишь?! Судорожно всовываю психиатру папку и на негнущихся ногах подхожу двигаюсь к Печенегу. - А я ответил, что понятия не имею, - все также спокойно отвечает фсбшник. - Прекрати, - накрываю своими руками Печоринскую руку с пистолетом. - Убийств нам еще не хватало... - Удивительно, что ты это говоришь. Крупно вздрагиваю и перевожу взгляд на капитана. Тот снова пристально смотрит на меня, почти не моргая. - О чем ты? - голос предательски подрагивает. - Не пытайся отрицать, - глаза фсбшника как-то странно блестят. - Это ведь ты почти шесть лет назад убил Владимира Ленского. Отшатываюсь от фсбшника. В глазах темнеет. Нет... Это не я... Это не моя вина... - К тому же, - уверенно и спокойно продолжает капитан. - разве это не странно: племянник крупного бизнесмена умирает от передоза транквилизаторами в психиатрической клинике, а через неделю тот берет опеку над племянником своей любовницы, чье имя и год рождения полностью совпадают с умершим Пушкиным, похороненным в закрытом гробу. - Я не понимаю... - Евгений Пушкин попал в психиатрическую больницу после того, как на допросе напал на сотрудника ФСБ. Врачи диагностировали у него приступы неконтролируемой агрессии. Его смерть - обычный несчастный случай... - К чему ты клонишь? - подает голос Чацкий. - Усыновленный Онегин очень похож на погибшего Пушкина. И он также наблюдается у психиатра. И точно также в приступе неконтролируемой агрессии убивает Владимира Ленского. Чувствую, как меня начинает трясти. Я не убивал... Я не убивал! - Все, кто вел дело о расправе над Пушкиными либо погибли в течение года после их смерти, либо ушли из органов. Знакомые и друзья семьи разъехались по разным городам почти сразу же, поэтому ни один из них не был на похоронах ребенка. Слишком удачное совпадение. А Онегин через несколько лет уезжает учиться заграницу, и редко показывается на публике. - Что все это..., - не своим голосом произношу я. Совсем в голове не укладывается... - Так, кто же умер пятнадцать лет назад? - на лице фсбшника появляется едва заметная победоносная улыбка. - И кого так сильно хотел спрятать Андрей Пушкин, раз устранил так много людей, знавших его племянника в лицо? - Дядя не мог так поступить..., - меня неистово штормит. - Он не мог... - Дядя-убийца вырастил племянника-убийцу. Даже если дело замяли, то убийство совершил именно ты. - Я не убивал его! - мой голос срывается на крик. - Это случайность... Я не хотел... Закрываю уши руками. Я не хотел этого... Я не хотел... Не хотел его убивать. - Юджин..., - осторожно зовет Чацкий.       Буквально вылетаю из гаража. Я хочу убежать. Это все не по-настоящему... Ноги сами несут меня куда-то. Глаза заволакивает слезной пеленой. Дядя, я... Я не понимаю. Что ты натворил? Что я натворил... Спотыкаюсь о какой-то ухаб и грохаюсь на пыльную землю. Сжимаюсь в комочек. Меня трясет от слез и непонимания. Кому мне верить? Где правда теперь? Получается, я совсем ничего не знаю о дяде? Ничего не знаю о себе... Кто же я такой?

***

Конец декабря. Сочельник. Частная клиника где-то в Великобритании.       Тело тяжелое. В голове туман. Я не знаю, сколько времени я так лежу. Транквилизаторы, которые мне колят, очень сильные. Врачи приходят по три раза в день. Что-то спрашивают, но я не понимаю, что именно. Их голоса похожи на бульканье рыб: рты открываются, но звука почти нет. Только гул.       Я хотел убить себя. Снова. Хотел повеситься, кажется. Но, видимо, меня успели откачать. Как глупо с их стороны... Пытаюсь усмехнуться своим мыслям. Но уголки губ почти меня не слушаются. Хах... Так они боятся, что я опять наложу на себя руки? Наивные.       В палате стоит полумрак. Сегодня, кажется, ведь сочельник. Все празднуют... Горько усмехаюсь. Почему мне просто не дали умереть? - Смех без причины - признак дурачины, ты в курсе? С трудом поворачиваю голову на звук. Рядом с моей кроватью, на стульчике сидит крупный мужчина южной наружности. - Ты так похож на папу..., - медленно выдыхаю я. - Сочту это за самый ужасный комплимент в моей жизни, - горько усмехается мужчина. - Дядя... Зачем ты приехал? Дядюшка привычным жестом чешет нос, а затем поправляет на своих плечах больничный халат. - Рождество сегодня, - пожимает плечами. - По вашему, этому, католическому западу. Семейный праздник, так сказать. - Уходи..., - отворачиваюсь от него. - Я не хочу... видеть кого-то... - Самобичевание - это не выход, ты ведь знаешь. Только молчу в ответ. Оставьте меня в покое. Просто исчезните. - И когда, - будничным тоном продолжает дядя. - когда ты собирался сказать мне, что встречаешься с парнем? - Я не хочу с тобой разговаривать... - А я хочу, - с нажимом произносит мужчина. - Я хочу с тобой разговаривать. Потому что, ты бы знал, какого это - сегодня слышать о том, что у тебя все прекрасно, а на следующий день вытаскивать тебя из петли. Отвратительное чувство. - Так это ты все испортил..., - горько усмехаюсь. - Я спас тебе жизнь. - Ты не дал мне отправиться к нему... - Я был у следователя, он сказал, что по показаниям... - Я убил его! - перебиваю я, до белесых костяшек сжимая простынь. Меня колотит. Хочется рвать и метать. Плакать и кричать. Но внутри у меня пусто: ничего не осталось. С ним ушли все чувства, все эмоции. Осталась только нескончаемая ненависть к себе. - Ты не виноват, - пытается возразить дядя. - Тебя там не было..., - меня колошматит еще сильнее. - Ты не был там... Ты ничего не видел... Не видел, как я убил его... Дядя молчит. Прикрываю глаза. Так будет лучше... - Если хочешь помочь, то просто уходи..., - скрипящим голосом произношу я. - И просто дай мне умереть...       Дядя все также молчит, глядя на свои руки. Он выглядит задумчивым, что делает его схожесть с отцом более явной. - Знаешь, - вдруг глухо произносит он. - Я ведь как-то поссорился с Сашей. Из-за чего, не помню уже, если честно. Но я точно обозвал его тогда "безмозглым ментом", пожелав, чтобы он словил пару пуль в лоб. Чтобы у него в голове хоть что-то было..., - дядя горько усмехается. - А через неделю мне сказали, что их с Наташей убили. Я тогда думал еще, что без семьи долго не протяну. А тут мне говорят, что ты выжил, - мужчина грустно улыбается. - Я тогда ведь решил, вот оно, мое искупление. Как же... Вырастил психованного суецидника, о котором позаботиться и не могу. Не получается у меня. Осторожно поворачиваюсь к дяде. Тот смотрит куда-то в стену. - Хреновый из меня родитель, понимаешь, - дядя достает из кармана пиджака пачку сигарет. - Даже с одним ребенком справиться не в состоянии. - Ты никогда не рассказывал этого..., - еле слышно произношу я. - Ну да, - соглашается мужчина, закуривая. - Ты ведь тоже мне мало что рассказываешь... - Завтра..., - тяжело выдыхаю я. - Что "завтра"? - переспрашивает дядя. - Я завтра хотел тебе рассказать..., - во рту внезапно становится сухо. - про Володю... Про нас... Горло сдавливает. Глаза начинает щипать. - Мы сегодня..., - с трудом продолжаю я. - вдвоем должны были праздновать... Он сказал, что мы на площадь пойдем... Елку смотреть... Потом на каток... В кино... Но почему..., - тихо всхлипываю. - Почему все получилось так... Меня накрывает приступ рыдания. Переворачиваюсь на бок, пытаясь сжаться в комок. - Ну-ну-ну, - дядя осторожно опускается на мою кровать и нежно гладит меня по голове. - Евгеша... Ты ни в чем не виноват...       Мужчина притягивает меня к своей груди, крепко обнимая. Утыкаюсь носом в его пропахшую сигаретами рубашку. - Это был несчастный случай, слышишь? - дядя снова гладит меня по голове. - В этом нет и никогда не будет твоей вины. Громко всхлипываю. Что бы ты ни говорил, я никогда не смогу простить себя... - Поехали-ка завтра домой, - вдруг предлагает дядя. - Там у Сашки с Наташей на кладбище прибраться надо... Да и Вернер ворчит, что давно тебя не видел: соскучился старый маразматик. - Как... Как мне теперь жить? - спрашиваю я больше у себя, чем у родственника. - Не знаю, Евгеша, - честно отвечает тот. - Я и сам порой думаю, а как я так живу. А потом получаю доклад от Вернера о твоих похождениях и все понимаю... Сложно тебе будет, Евгеша. Все это дерьмо будет с тобой до самого твоего конца, и ничего с этим не поделаешь. Время никого сейчас не лечит. Дядя делает паузу, заправляя прядь моих волос мне за ухо. - Но человек, знаешь, ко всему привыкает, - продолжает он. - И ты тоже сможешь привыкнуть. Не сейчас, конечно, а через много лет. Тогда-то и сможешь все отпустить. - Но что мне делать сейчас... - Для начала приехать домой. Отдохнуть. Выспаться. Через месяц-другой учиться пойти. Жизнь никому продуха не дает, поверь мне. Она идет, бежит, мчится, что не догонишь. Так что, ты уж поживи еще немного, Евгеша. Хотя бы ради своего старика... Мужчина грустно улыбается. Прикрываю глаза, закусывая нижнюю губу. - Только ради тебя..., - всхлипываю я. Дядя обнимает меня еще крепче. Я буду жить ради тебя, старик. Так что... не смей меня оставлять. Никогда. Примечания: *Калинов - вымышленный город из произведения А.Островского "Гроза".