***
- Бармен! Ему больше не наливать! - кричу я, скидывая чрезмерно веселого Кирсанова на барную стойку. - Несправедливо! - пьяно возмущается Аркаша. - Я буду жаловаться... ик!... Евгению... ик!...Васильевичу! В доказательство своих слов, парень заваливается на своего начальника, пытающегося отстраниться от столь тесного контакта. Однако младший фсбшник все же умудряется повиснуть на Базарове. - А меня обижают! - жалуется Кирсанов и тыкает пальцем в меня. - Евген... ик!... Василь...ик!... арестуйте его! - Аркадий, хватит на сегодня, - Базаров помогает парню сесть на стул. - Но там так круто! - возмущается Аркаша. - И Женя такой классный! Хочу танцевать... ик! с ним еще! Довольно хмыкаю. Конечно, я классный, как же иначе. После такого количества выпитого алкоголя даже черт покажется твоим лучшим другом. Ладно... На самом деле мы уже как часа три тусовались под крики местных рокеров, не забывая время от времени бегать к барной стойке за новыми интересностями от бармена. Мне даже страшно представить, сколько придется выложить сегодня нашим проигравшим товарищам... Потому что я сбился со счета уже после пятого стакана. В общем, отдавив себе и другим ноги, вспотев, похлеще загнанных коней, и наоравшись вдоволь, нам с Кирсановым было невероятно хорошо. Ровно до тех пор, пока Аркаша не начал в прямом смысле заваливаться вбок, теряя ориентиры... В прямом смысле этого слова. В общем, в конце концов, Кирсанова после нашего практически трехчасового рейда пришлось тащить до самой барной стойки. Так сказать, вернуть его строгой "родительнице". Плюхаюсь на стул, принимая из рук бармена очередной шот. Закашливаюсь. Ой, это что такое странное... - Что это?! - ору я бармену, пытаясь заглушить гроулинг [3] очередного выступающего. - Ты что?! - удивляется бармен. - Не смеши меня, мой хороший господин! Родную русскую водку не узнаешь что-ли?! Хмурюсь. Это когда я успел дойти до водки? Да еще и не признать вкус Родины? Непорядок! Нет, это просто возмутительно! Ну, точно, во всем моя Гейропа виновата... Чувствую, как меня начинает медленно уводить в сторону. Так, Евгений Александрович, а чего это мы такие неровные? Пхах! Хахаха! Блин, а чего никто не смеется? Смешно же получается. Типа, "неровный" - это типа я наклоняюсь и типа я еще же нервный чутка. С прибабахом, немножечко. Ну? Дошло?! Ой, да идите... - Водку в студию! - громко опускаю рюмку на столешницу. - Закусить бы вам, батенька! - смеется бармен. - Русские не закусывают! - заявляю я. Начинаю смеяться над собственной фразой. Хааа! Боже, а чего это я такой веселый!? - Ты пьян, - раздается у меня над ухом голос Печорина. - Да ты что! - всплескиваю руками, поворачиваясь лицом к библиотекарю. - А я и не знал! Печенег хмуро глядит на меня. Играем в гляделки секунд тридцать. - Тебе завтра на работу, - напоминает парень. - Тебе тоже! - демонстративно перевожу взгляд бутылку пива в руках библиотекаря. - Нам пора домой, - с нажимом произносит Печенег. - Не пора! - разом опрокидываю в себя вовремя поданный шот. - Элен и остальные все еще не выступали! - И что с того? - парень хмурится. - Какой же ты противный! Они твои друзья! - Они мне... - Отстань! - тянусь за новым шотом. Однако Печорин ловко выхватывает его у меня из-под носа и опрокидывает в себя. Это что такое? Моя водка! - Эй! - возмущаюсь я. - Куда?! Это мое! - Больше нет, - парень возвращает мне пустую рюмку. - Ты злой! - скрещиваю руки на груди. Как же он меня бесит! Ррррр! Вот сейчас возьму и укушу его! Бесит! - А ты пьяный, - отмечает Печенег. - Уже поздно... - Ну, Печорииин, - протягиваю я, заваливаясь на библиотекаря. - Ну, не будь таким нудным! Давай дождемся Элен! Ну, пожалуйста! Парень тяжело вздыхает. Чуть поворачивается, чтобы я мог облокотиться на его грудь. Поднимаю голову, заглядывая в печенежское лицо. А он всегда был таким симпатичным? - После Элен сразу домой, - спокойно произносит библиотекарь. - И на работу на часик позже, - с хитрой улыбкой добавляю я. Печорин закатывает глаза. А если Анатоль прав, и я, действительно, им помыкаю? - И на работу на час позже, - нехотя соглашается Печенег. Победно улыбаюсь. Где один час, там и два. А где два часа, там и весь день. - И снова привет, мои маленькие ублюдки! - на сцену вновь выскакивает ведущий. - Вы еще живы?! Толпа громким возгласом явно пытается сказать, что никто, в принципе, не устал. Хотя мои ноги, если честно, уже немного подкашиваются. - Остудите ваши головы, девочки и мальчики, и возбудите, кое что другое! - ведущий весло подмигивает. - Время для самого лучшего медляка в вашей чертовой жизни! Зрители одобрительно галдят и, действительно, начинают разбиваться на пары. На сцену тем временем выходит Анатоль, за ним следует улыбающаяся Элен и Обломов, который несколько раз спотыкается о провода аппаратуры. Курагин берет гитару и подходи к микрофону, его сестра занимает место на барабанной установки, а Обломов едва не роняет электро-гитару, только-только взяв ее в руки. - Добрый вечер, пупсики, - с придыханием произносит Анатоль, вызывая у женской половины зала неконтролируемые визги. - Я надеюсь, вы все уже нашли себе человека, с которым сегодня проведете ночь... Потому что я уже нашел. Курагин кокетливо подмигивает толпе, где раздаются уже мужские одобрительные возгласы. Люди, продолжая разбиваться на пары, начинают активно расходится по залу, заслоняя мне обзор сцены. Спрыгиваю с барного стула, едва не грохаясь на пол. Печорин вовремя успевает подхватить меня под руку. - И куда ты намылился? - с какой-то усмешкой в голосе спрашивает парень. - Мне ничего не видно, - пытаюсь удержаться на ногах. Ребята на сцене начинают играть. Весь свет тут же фокусируется на сцене, оставляя зал и барную стойку в полнейшей темноте. Анатоль перебирает струны гитары. Ему подыгрывает Обломов. Чувствую, как чужие пальцы сплетаются с моими. Резко поворачиваю голову в сторону Печенега. Это еще что такое? Но парень, даже не глядя в мою сторону, тянет меня за собой в зал. Послушно следую за ним, огибая уже шатающиеся в такт парочки. Наконец, мы оказываемся в более-менее свободном пространстве, откуда была видна вся сцена. В этот же момент Анатоль делает короткий вдох, практически соприкасаясь губами с микрофоном. "В размотанной сетке дорог [4], В каждом черством порыве ветра Мне слышится непозабытое сердце, Что бьётся где-то Искалеченной птицей в чужих руках - От моей тьмы оно чистит перья, И мне б не рваться совсем туда, Но режет душу каждою робкой трелью." Неосознанно вздрагиваю. Курагин поет чуть хрипловато и даже надрывно. Его взгляд устремлен куда-то сквозь зал, будто он сейчас находится совсем не здесь. Внезапно парень переводит взгляд на толпу, и на секунду мне кажется, что мы встречаемся взглядом. "Ведь иногда Ливень хлещет по нервам, как по проводам. И меня замыкает В кругу маршрутов по больным местам, И я опять вспоминаю Взгляд, что изменил всё... Куда теперь нас несет?" Отворачиваюсь от сцены, тут же сталкиваясь взглядом с Печориным. Он что, смотрел на меня все это время? И... он все еще держит меня за руку? Свет одного из софитов попадает в зал, касаясь лица библиотекаря. Желтой искрой отражается в глазах и снова возвращается на сцену. Вот, значит, как... "Я помню каждый твой стон, Хрупкий, как данный нам шанс, Ну что ж, спасибо за всё, Твой сон теперь не про нас, И недостроенный дом - Кривой оскал кирпичей - Он так похож на мой мозг В каждой из одиноких ночей" - Хочешь потанцевать? - тихо спрашиваю я, опустив взгляд в пол. Вместо ответа Печенег делает шаг ко мне, практически невесомо кладя руку на мою талию. Также придвигаюсь в его сторону, осторожно касаясь руками широких плеч. "Мы разбили всё, от себя до мебели, Что мы скажем друг другу утром? Были правы те, что в нас не верили? Да ладно, да... пусто. Ведь всё это в прошедшем времени, И разомкнуты наши руки. Я ничей, без роду и племени, А ты проснись - тебя уже кто-то будит" Странно все это. Пару минут назад мне было очень весело, а сейчас у меня ноги подкашиваются от ощущения теплых ладоней у меня на спине... Что же ты творишь, Евгений Александрович? "Ведь иногда Ливень хлещет по нервам, как по проводам. И меня замыкает В кругу маршрутов по больным местам, И я опять вспоминаю Взгляд, что изменил всё... Куда теперь нас несет?" Неловко запинаюсь о собственные ноги, стукаясь лбом о печенежский подбородок. Из-за этого все тело поддается вперед. Упираюсь ладонями в широкую грудь парня, но это мне абсолютно не помогает. Кончиком носа касаюсь чужой шеи, и в нос тут же ударяет запах чего-то горьковатого с нотками цитрусовых. Печорин нерешительно прижимает меня к себе, утыкаясь носом в мой висок. Внутри меня все начинает ходить ходуном, по спине пробегает сотня мурашек. Коротко выдыхаю. Господи... "Я помню каждый твой стон, Хрупкий, как данный нам шанс, Ну что ж, спасибо за всё, Твой сон теперь не про нас, И недостроенный дом - Кривой оскал кирпичей - Он так похож на мой мозг В каждой из одиноких ночей" Свет софитов резко направляют в зал, и перед моим взглядом предстают десятки пар. Одни самозабвенно целуются, другие обнимаются, некоторые просто держатся за руки... Но ведь некоторые из них даже не знакомы друг с другом! Как они могут быть настолько чувственными? И как я могу быть настолько бесчувственным? Поднимаю взгляд на Печорина, пытаясь отыскать в его лице ответ. Но Печенег глядит на меня как обычно, чуть хмуря брови, будто задумавшись о чем-то. Отблеск софитов вновь касается чужих глаз, будто просвечивая их насквозь, и мне на секунду кажется, что передо мной совсем другой человек. "Я помню каждый твой стон, Хрупкий, как данный нам шанс, Ну что ж, спасибо за всё, Твой сон теперь не про нас, И недостроенный дом - Кривой оскал кирпичей - Он так похож на мой мозг В каждой из одиноких ночей" Анатоль доигрывает свою партию, чуть отходя от микрофона. После этого весь бар окутывает оглушительная тишина. Но буквально через несколько секунд зал взрывается одобрительными аплодисментами и возгласами. Толпа приходит в движение, в то время как мы с Печенегом продолжаем стоять в объятиях друг друга, пытаясь разглядеть что-то в стоящем напротив человеке. - Спасибо вам всем, пупсики! - Курагин машет всем со сцены, лучезарно улыбаясь. - Еще увидимся! Голос парня немного отрезвляет и я, наконец, отстраняюсь от библиотекаря. Тот в свою очередь отходит от меня на полшага. Между нами повисает неловкое молчание. - Нужно возвращаться, - отводя взгляд в сторону, произношу я. - Да, - соглашается Печорин и двигается с места в сторону барной стойки. Еще несколько секунд стою на месте. Мне просто необходимо выпить. И чем крепче, тем лучше.***
- Же..ня! - Кирсанов виснет на мне, заставляя меня буквально согнуться пополам под тяжестью своего тела. - Было... знакомиться... приятно! - Мне... тоже! - смеюсь я, хлопая Аркашу по плечу. Как вы уже наверное поняли, вернувшись к бару я обнаружил там уже немного оклемавшегося фсбшника и предложил ему еще немного накатить. Немного, естественно, переросло во много. И если мой организм переносит алкоголь вполне терпимо: на меня медленно и сильно накатывает, но и быстро отпускает, оставляя лишь приятную пьяную легкость и веселость, то Кирсанов... До него спирт доходил волнами: парень буквально скакал от трезвости к состоянию алкаша Валеры из третьего подъезда, пока в конце концов, количество промилле в теле парня не дошел до максимума, и Аркаша буквально начал вырубаться, не контролируя свое тело. В связи с этим, было решено разойтись по домам. Ну как решено, "мамка" Базаров просто сгреб в охапку своего подчиненного и потащил его к выходу под недовольное бурчание своего груза. Пришлось выйти за ними, где мы и собрались расстаться. - До свидания, - сухо прощается Базаров, отлепляя Кирсанова от меня и подставляя ему плечо. - Еген... Васильч..., - парень едва волочит языком, заваливаясь на своего капитана. - Я завтр... на рабт... не приду... Вы тольк... Евген... Васильч... не говорите. Базаров лишь тяжело вздыхает и коротко кивает нам. После чего отбывает только в известном ему направлении, поддерживая своего непутевого подчиненного. - Домой? - едва слышно спрашивает Печенег, глядя вслед фсбшникам. - Угу, - киваю я, потягиваясь. Алкоголь приятно раслабляет мозг, отгоняя все нехорошие мысли и принося такую необходимую легкость. Поворачиваюсь на пятках на сто восемьдесят градусов и уверенно двигаюсь вперед. Сильная рука с легкостью подхватывает меня под локоть. Бросаю недовольный взгляд на Печенега. - Чего тебе? - Ты падаешь, - усмехается парень, чуть вытягивая меня вверх. Смотрю вниз. Хм... Действительно, падаю... Наверное, последний шот был лишним. Интересно, дойду ли я до дома? Хотя... Зачем идти, когда можно ехать? - Печорииин, - тяну парня за рукав, нарочно растягивая слова. - А знаешь чтооо? - Что? - библиотекарь помогает мне выпрямиться. - А понеси меняя. Печенег замирает. На его лице мелькает недоумение вперемешку с каким-то неверием. - Только не как мешок с картошкой, - заранее предупреждаю я. Библиотекарь закатывает глаза, шумно выдыхая. Эх, видимо, придется топать своими ножками... - Поедешь на спине, - доносится до меня тихое бурчание. Едва не подпрыгиваю от радости. Ура! Тепеь у меня есть свой личный человеческий транспорт. Или транспортный человек? Трансчел? Челопорт? А что звучит - Челопорт "Печорин"! Без предупреждения кладу руки на чужие плечи и ловко запрыгиваю к библиотекарю на спину, обхватив его тело ногами. Парень чуть покачивается, но быстро ловит равновесие и перехватывает мои ноги под коленями, поудобней закинув меня к себе на спину. - Но, лошадка! - смеюсь я, крепко обхватывая руками чужую шею. Библиотекарь бодро начинает двигаться в сторону темных дворов и закоулков. Немного ерзаю на чужой широкой спине в поисках необходимой точки комфорта. Наконец, мне это удается, и я окончательно расслабляюсь, устраивая голову на печенежском затылке. Тело наливается приятной усталостью, и я непроизвольно прикрываю глаза. Как же хорошо... - Мама, а мы в следующем году поедем на море? Мамины волосы пахнут солнцем и солью. А еще она очень теплая и сильная, поэтому мне всегда нравится обнимать ее со спины, когда она вот так сидит на песке. Утыкаюсь носом в рыжие волосы. Мама совсем как солнышко. - Конечно, Евгеша, - мама улыбается. - Мы обязательно приедем сюда еще. - Честно-честно? Правда-правда? - Да, - мама смеется. - В следующем году обязательно приедем сюда с папой. - Ура! Мамочка, ты самая лучшая! А давай возьмем с собой еще дядю? Они с папой часто ругаются. Пусть море их помирит! - Конечно. Как скажешь, солнышко... Прохладный ветерок обдувает мое лицо. Ох, кажется я немного задремал... Протираю глаза рукой и оглядываюсь. Минуточку. А где это мы? Нет, конечно, Печорин все также несет меня, только вот, куда именно он меня несет? Это все тот же Мухосранск, но... что-то все-равно не то. Верчу головой. Так, мне кажется, или это какой-то водоем справа от меня? А это место что-то типа набережной? Но рядом с этим городом же нет моря. Откуда тогда вода? Продолжаю мотать головой, то и дело щурясь. Мда... Да тут на всю улицу всего один фонарь, и то уже тусклый. Но, похоже, это что-то, действительно вроде набережной. Только вот вода совсем не похожа на морскую. Может быть, это озеро? - Где мы? - пытаюсь скрыть беспокойство в голосе. - На причале, - коротко поясняет Печорин. - Откуда здесь причал? - продолжаю вглядываться в тускло освещенный пейзаж. - Часть города огибает река, которая раньше была судоходной. До девяностых это был самый быстрый транспортный способ, чтобы добраться до областного центра. - Почему мы здесь? - Сейчас это самый короткий путь до твоего дома. Еще раз осматриваюсь. Как по мне, так это самая цивилизованная часть Мухосранска. Господи, да здесь даже брусчатка более-менее целая. Но только, почему тут так тихо? - А разве в такое время здесь не должны тусоваться люди? - интересуюсь я. - Молодежь там всякая... Сказал двадцатипятилетний Женя Онегин... Ну, почти двадцатишестилетний. - Сейчас середина недели, - напоминает парень. - Обычные люди спят в это время. - Какая скукота..., - вздыхаю я, скользя взглядом по темной воде. Ночь дана людям не для того чтобы спать, вообще-то... Эх, где моя молодость? - Эй, постой, - начинаю ерзать на спине Печенега. - Можешь меня опустить... - Зачем? - библиотекарь напрягается. - За надом, - начинаю самостоятельно выдергивать ноги из чужих рук. Парень тяжело вздыхает, но все же опускает меня. Ватные ноги касаются асфальта, и я едва не впечатываюсь лицом в спину Печорина, вовремя успевая вытянуть руки вперед. Под пристальным взглядом библиотекаря, чуть пошатываясь, подхожу к перилам, отделяющих крутой берег от прямого заасфальтированного пространства. Закидываю ногу на перилку, пытаясь поставить ступню на узкую железную оградку. - Что ты делаешь? - в голосе Печенега слышится напряжение. Не обращая внимания на парня, подтягиваю вторую ногу на железную балку и, стараясь удержать равновесие, медленно выпрямляюсь. Раскидываю руки в стороны и делаю первый маленький пробный шаг. Интересно, а сколько зубов я себе выбью, если свалюсь с этой штуки? Делаю еще несколько маленьких шажочков, и, наконец, поймав равновесие, уверенно начинаю двигаться вперед, качаясь то вправо, то влево. До меня доносится тихое неразборчивое бурчание Печорина. Резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, едва не завалившись в реку. - Дамы и господа! - горланю я на весь причал. - Сегодня на арене цирка удивительный и невероятный эквилибрист, Женечка Онегин! Печенег одаривает меня взглядом а-ля "и с этим идиотом я общаюсь". Я же в свою очередь широко улыбаюсь, кланяясь невидимой публике. Внезапно моя нога соскальзывает с перилки, и я едва не встречаюсь головой с асфальтом - библиотекарь вовремя успевает подскочить и подхватить меня под руки. - Заканчивай уже, - устало выдыхает парень. - Неа! - пытаюсь снова встать на перилку, отталкиваясь от печенежской груди. - Народ требует хлеба и зрелищ! - Проспаться он требует, - ворчит Печенег, пытаясь стащить меня с оградки. - Оставь меня на произвол![5] - ору я, что есть мочи. - Оставь меня на алкоголь и прочее зло! - Твою мать... - Оставь меня на косяки! В компании тех людей, тех людей,которые так от тебя далеки! - мне, наконец, удается вернуться на перилку. Хитро гляжу на хмурого Печорина. Такой забавный, я не могу. Словно пес, который ждет, когда его хозяин уже завяжет шнурки и пойдет с ним гулять. - Не грусти, Печенег, - возобновляю свое движение по узкой железяке. - однажды и на тебя свалится звезда пленительного счастья. - Мне хватило кучи твоих падений, - усмехается библиотекарь, идя подле меня. - Приятно слышать, что для полного счастья тебе достаточно просто приглядывать за мной, - смеюсь я. - Ты хотел сказать, следить за тем, чтобы ты не вляпался, куда не следует? - насмешливо уточняет парень. - Эй, меня хочет прикончить "Сириус", - напоминаю я. - Думаешь, я смогу "вляпатья" еще куда-то? Не многовато ли будет для одного бедного и несчастного Женечки Онегина? - Когда ты стал бедным и несчастным? - хмыкает Печенег. - Только что, - улыбаюсь я. - Вот как ты сказал, так я и стал. Печорин на это лишь громко фыркает. Ну вот... Как теперь идти в такой тишине? Непорядок! Душа требует песни! Душа требует праздника! - Слишком поздно [6], - начинаю напевать я. - вытаскивать меня из бара! Я уже закинул сети, легла пелена на фары! Я и не заметил... Ай! Нога вновь соскальзывает с перилки, и я падаю на уже ловящего меня Печорина. Парень с легкостью перехватывает меня под талию и перебрасывает через плечо по уже знакомой мне схеме "мешок картошки". - Ну хватит! Я тебе не мешок картохи! - начинаю активно колотить библиотекаря по спине. - Хочу как принцессу! Или хотя бы на спине! Только не снова как картошку! Однако Печенег даже не обращает внимания на мои возмущения, а лишь слегка встряхивает меня, удобней устроив на своем плече. - У меня же животик так заболит! - начинаю давить на жалость. - И спинка! И голова! - Голова заболит у меня, если ты продолжишь так орать, - вздыхает Печорин. - Значит, я буду орать до тех пор, пока ты меня не опустишь, - заявляю я, скрестив руки на груди. - Тогда мне придется выкинуть тебя в реку, - внезапно заявляет библиотекарь. Не, ну вы видели? Он мне еще и угрожает! Я тебе сейчас так поугрожаю! - Если ты это сделаешь, Максим Максимыч тебя в лесу закопает, - напоминаю я. Ага! Съел?! - Ты, действительно, думаешь, что я таскаюсь с тобой только из-за Максимыча? Замираю. А разве нет? Разве не грузин заставил его быть со мной? Есть еще какая-то причина? Более веская? - А есть что-то еще? - решаюсь спросить я. Но Печорин молчит, продолжая идти вперед. С минуту выжидаю ответа, но так его и не получаю. Опять вы игнорируете меня, Григорий Александрович! Даже не опять, а снова! - Есть еще..., - внезапно как-то глухо произносит парен. - еще ряд причин... - Потому что дядя вам чем-то помог? - вспоминаю я. - Не только это. - А что еще? - пытаюсь повернуться так, чтобы хоть как-то увидеть лицо библиотекаря. - Расскажи! Но в ответ я снова получаю молчание. Как же бесит! Бесит! Бесит! Бесит! - Ты всегда игнорируешь людей, когда не хочешь отвечать на вопросы? - недовольно произношу я. - Если только они не такие надоедливые как ты. В смысле, я надоедливый? Я совсем не такой! Противный Печенег! - А вот Анатолю ты все рассказываешь..., - бурчу я. Вот именно. Курагин, наверняка, много знает, да еще и хвастается этим. Петух недоделанный. - С чего ты взял? - Печорин коротко усмехается. - Ну вы же это..., - пытаюсь подобрать нужное слово. - Типа бывшие. Хотя выглядите, как совсем не бывшие... Бывшие так друг с другом себя не ведут! Это я как человек с кучей бывших говорю! - Мы просто слишком долго работаем вместе..., - не спеша начинает библиотекарь. - Больше ничего. - Слишком долго - это сколько? - усмехаюсь я. - Около десяти лет. Это ж они, получается, познакомились, когда Печенегу было лет четырнадцать-пятнадцать... Вот пусть теперь только попробует мне доказать, что они не друзья-товарищи. - Забавный ты человек, Печорин, - наконец, выдаю я, рисуя пальцем узоры на чужой спине. - Исключительный и невероятный, я бы даже сказал. Библиотекарь негромко фыркает. Оглядываюсь вокруг. Мне кажется, или эти деревья выглядят знакомо? Ой, и этот дом чуть-чуть похож на тот, что стоит чуть дальше моего... Эй, а это не фасад ли моей пятиэтажки? - Мы что уже пришли? - пытаюсь перейти в вертикальное положение, чтобы получше рассмотреть окружающий нас пейзаж. - Да, - библиотекарь крепче перехватывает мои ноги, не давая мне соскользнуть со своего плеча. Чувствую как мы поворачиваем вправо, и перед моими глазами предстает типичный вид с крыльца моего подъезда, а после и сам подъезд. Так, Печенег меня прям до двери собирается тащить? Вам не кажется, что нечто похожее уже было? Или это у меня одного дежавю? Достаточно быстро мы оказываемся на пятом этаже. Библиотекарь аккуратно опускает меня прямо перед моей дверью. С непривычки чуть покачиваюсь, но парень осторожно поддерживает меня за плечо. Достаю из кармана ключи и замираю с ними у двери. Мне кажется, или моя дверь качается? Забавно... Как интересно... Печорин позади меня тяжело вздыхает и вплотную подходит ко мне со спины. Лопатки обжигает тепло чужой груди. Парень перехватывает мои ключи и вставляет их в замочную скважину. Один поворот. Второй. Дверь распахивается, приглашая нас в темный коридор. Все еще покачиваясь вваливаюсь в прихожую, громко стукая по выключателю. Ой, мистер Старк, что-то мне нехорошо[7]... Медленно начинаю сползать по стенке. - Эй, - Печенег подхватывает меня под руку, не давая опуститься на пол. - Ты чего? - Кажись..., - выдыхаю я, чувствуя огромный ком в голе. - Меня укачало... В глазах все начинает плыть, грудь содрогается от рвотных позывов. Чтобы я еще раз так пил... - Ванна..., - хриплю я. Печорин, не мешкая, в два шага дотаскивает меня до заветной комнаты. Буквально влетаю в ванную комнату, приземляясь аккурат рядом с белоснежным другом, обхватывая его руками. Горло расслабляется, а во рту появляется неприятный привкус горечи. Я больше никогда не буду пить.***
Бар "Бал Сатаны". Второй этаж. После фестиваля. POV автора В большой темной комнате с занавешенными окнами невыносимо пахнет благовониями. Спертый воздух и вовсе заставляет голову отправляться неведомые просторы, вслед за дымом исходящим из курильницы для благовоний. Иногда где-то под потолком звякает ветряной колокольчик. Только откуда в комнате с закрытыми окнами взяться ветру? Анатоль задумчиво разглядывает носки своих ботинок. Знал бы, что все так получится, уже давно бы свинтил из бара с тем милым пареньком, с которым они сегодня обжимались за сценой... Хотя, наверное, его бы в любом случае просто так не отпустили. Особенно сегодня. Парень косится на стоящую рядом с ним сестру, не сводившую взгляд с большой кровати с плотным балдахином, поставленной посреди комнаты. Девушка выглядит напряженно, в отличие от стоящего за ней Обломова, который все это время покачивался будто в трансе то и дело улыбаясь. Иногда, Анатоль даже завидовал его непринужденности, но ровно до тех пор, пока не вспоминал истинную причину такого поведения. Позади раздаются шаги, и через несколько секунд к Курагиным подходит бармен. - Воланд, чего так долго? - возмущенно шипит Элен. - Госпожа Элен, прошу прощения, но я должен был удостовериться, что внизу все привели в порядок, - мужчина чуть склоняет голову, будто признавая свою вину. - Ты знаешь, зачем Хозяйка позвала нас? - быстро спрашивает Анатоль. - А разве Вы, господин Курагин, еще сами не поняли? - Воланд улыбается, но его улыбка больше походит на оскал, чем на проявление радушия. - А вот ты мне объясни, чтобы я понял, - парень кокетливо подмигивает. - Желательно на горизонтальной поверхности, чтобы лучше дошло. - Боюсь, что после такого объяснения, Вы, господин Курагин, еще неделю ходить не сможете. Груз знаний будет тяготить Вас вниз. - А вот мы и проверим... - Как я понимаю, все уже в сборе, - из-за балдахина доносится чуть насмешливый женский голос. - Все верно госпожа, - кивает Воланд. - Господа Курагины и господин Обломов прибыли к Вам, как Вы и просили. - Хорошо... Как прошел фестиваль? - Госпожа, фестиваль удался на славу. И в этот раз нам даже не придется вставлять новые окна или покупать инструменты. - Отрадно это слышать... Элен, скажи мне, ты знаешь, что за люди были сегодня с твоим пасынком? Знакома ли ты с ними? - Госпожа, - тату-мастер делает пару шагов вперед. - Из этих троих я знаю только одного человека. Об остальных Жорж не рассказывал. - Одного? Кого именно? - Тот, что ниже всех. Худой и рыжий. - Кем он приходится Жоржу? - Он его... - Любовник! Элен бросает на брата полный недоумения взгляд. Анатоль едва заметно кивает девушке. - Любовник? - переспрашивают из-за балдахина. - Да, между ними есть связь, - уверенно заявляет Курагин. - Они оба подтвердили это, тем самым ранив меня в самое сердце. Парень театрально прижимает руку к груди, за что получает суровый взгляд сестры. - Анатоль, что еще ты знаешь? - Больше ничего! - тараторит парень. - Мы познакомились только сегодня буквально перед самым началом фестиваля, поэтому мы поболтали совсем мало. Комната погружается в молчание. Где-то на потолке звякает колокольчик. - Я поняла тебя, Анатоль, - вроде бы мягкий голос заставляет Курагина слегка поежиться. - Спасибо, что поделился со мной. Можете быть свободы. - Спасибо, Хозяйка, - парень лучезарной улыбается и быстрым шагом устремляется к выходу. За ним, чуть помедлив, следует сестра, тащя за руку все еще витающего только в ведомых ему облаках Обломова. Компания с облегчением выдыхает оказавшись в прохладном коридоре второго этажа и также быстро начинает двигаться к лестнице. - Почему ты соврал Хозяйке? Ты знаешь, чем это может закончиться? - шипит Элен, идя рука об руку с Анатолем, утягивая за собой Обломова. - Ты хоть понимаешь,к чему это может привести? - Меня Жорж попросил, - Курагин поводит плечами. - Хозяйки и пупсик рано или поздно пересекутся, а нам надо, чтобы это произошло как можно позже. - Почему? Жорж ведь не подчиняется ей, а, значит, пока что-либо не касается бара, Хозяйка просто не имеет права вмешиваться. Такой у них уговор. - Именно в этом вся проблема. Пупсик в курсе, чем именно занимается Жорж. Он знает про "Сириус", - тараторит Анатоль. - И, как я понял, у "Сириуса" есть веские причины, по которым он хочет от него избавиться. - Что?! - восклицает Элен, но тут же берет себя в руки, понижая голос. - Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться? Если в городе появиться "Сириус", то... - Он уже здесь, - глухо отзывается Курагин, замирая у лестницы и заглядывая в обеспокоенное лицо сестры. - Не волнуйся. Жорж держит ситуацию под контролем. - А если они придут сюда? Если Хозяйка встанет на их сторону? - голос девушки чуть подрагивает. - Что нам тогда делать? - Что делать? - вторит ей чуть оклемавшийся Обломов. - То, что мы умеем делать лучше всего... - Воланд, ты уже выяснил, что за люди были сегодня с Жоржем? - Похоже, госпожа не доверяет господам Курагиным, - ухмыляется бармен, подходя ближе к балдахину. - Их связь с проектом "Инквизитор" слишком сильна. Я еще не настолько безумна, чтобы верить всему, что они скажут, - из-за балдахина раздается тихий смешок. - Так, что ты выяснил? - Самую малость, госпожа, - отзывается Вланд, чуть склонив голову. - Те двое, о которых вы спрашивали, - сотрудники ФСБ. По официальным данным, они сейчас находятся в отпуске. - А по факту? - Ведут расследование по "Сириусу". - Вот как..., - балдахин чуть колышется. - Прикрепите к ним людей и составьте подробное досье. Докладывайте обо всем, что происходит. И усильте контроль над остальными тремя. - Будет сделано, госпожа, - бармен хищно улыбается. - А что насчет того, о ком говорил господин Курагин? Что делать с ним? - Ничего. Он сам придет ко мне, когда настанет время. Ведь дети должны отвечать за грехи своих родителей, а этот мальчик и сам является грехом..., - из балдахина выглядывает тонкая изящная рука. - А теперь ступай, Воланд. И подготовь все к отъезду. Пора бы мне посетить собрание. Как-никак сам глава "Сириуса" решил почтить нас своим присутствием...***
POV Жени Онегина Вы когда-нибудь задумывались, почему потолки такие белые. Не кажется ли вам, что покраска потолков в белый цвет - это потолочный расизм? Может быть, нам пора пересмотреть свои взгляды и встать на защиту прав цветных потолков? Тяжело вздыхаю. Похоже, мне не найти ответа. Из ванной доносится ровный шум воды. И когда уже Печенег закончит мыться? Уже минут двадцать тусуется в моей ванной. Может быть, он снова решил принять ванну? Переворачиваюсь на другой бок. Нет, лежать на кровати - это, конечно, хорошо, но скучно. Особенно после того, как мой желудок знатно прочистил сам себя. Еще и при Печорине... Закрываю лицо руками. Боже, как стыдно! Хорошо, что я смог еще дотерпеть до встречи с унитазом, иначе... Я бы, наверное, умер на месте. Взгляд падает на ноутбук. Не думаю, что мои соседи будут против, если я включу музыку. В три часа ночи. Подтягиваю к себе компьютер и захожу в свой плейлист. Что у меня тут есть... Если попробовать описать выражение лица Печенега, вышедшего из ванной, то тут скорее всего подойдет выражение "полное офигивание от реальности в условия абсолютного безразличия". Как-то так. Ну, подумаешь, парень, завернутый в простыню по типу тоги, танцует на кровати под шатладскую волынку[8]. С кем не бывает... - Привет! - машу рукой парню, лучезарно улыбаясь. Печорин не отрывая от меня взгляда, полного замешательства, кивает головой. Бедный Григорий Александрович... У него сейчас, наверное, вовсю бушует культурный шок. Спрыгиваю с кровати и выключаю музыку. Библиотекарь нерешительно подходит ко мне. - Ты завтра на работу, вообще, собираешься? - спрашивает парень, рассматривая мой импровизированный наряд. - Если честно, - виновато закусываю губу. - то я не планировал приходить в библиотеку завтра... точнее уже сегодня, наверное. Печенег закатывает глаза, тяжело вздыхая. - Иди проспись, - библиотекарь несильно толкает меня в плечо. - Блин, ну опять ты хмуришься, - пытаюсь заглянуть Печорину в лицо. - Ты умеешь улыбаться? Парень в очередной раз глядит на меня как на идиота. Знаете, я уже начинаю привыкать к этому взгляду... - Ну давай, улыбнись же! - запускаю руки в чужие волосы, растрепывая их. - Отстань, - недовольно бурчит Печенег, пытаясь увернуться от моих рук. Видя это, начинаю входить в азарт, портя чужую прическу еще сильнее. Печорин же в свою очередь путается перехватить мои руки. В какой то момент, ему это удается. В это же время, мои ноги путаются в простыне, я спотыкаюсь и плюхаюсь на кровать, утаскивая за собой парня. Звонко смеюсь под тихие маты, издаваемые Печенегом. Библиотекарь нависает надо мной, все еще держа мои руки. Инстинктивно подтягиваю ноги, и они оказываются аккурат между ног парня. - Печорин, а Печорин, - смеюсь уже чуть тише. - Да Вы, я погляжу, уже привыкаете падать вместе со мной. Печенег хмурится еще сильнее, а я вновь заливаюсь смехом. Выпутываю свою руку из некрепкой хватки и осторожно касаюсь чужой морщинки на лбу, пытаясь ее разгладить. - Так ведь лучше, - мягко улыбаюсь, наблюдаю за тем, как печенежское лицо приобретает более расслабленные черты. Пальцы скользят далее по бровям, останавливаются на выделяющихся скулах... Печорин резко перехватывает мою руку, сжимая мои пальцы. В его взгляде мелькает какое-то детское непонимание и даже замешательство. Словно, парень не может осознать что-то. На секунду мне даже кажется, что у библиотекаря слегка подрагивают губы, а в глазах едва различимо пляшет огонек самой настоящей паники. - Печорин..., - осторожно зову я. Библиотекарь крупно вздрагивает, отпуская мою руку. Получив свободу, чуть приподнимаюсь, приближаясь к лицу парня. - Неужели я настолько сильно тебе нравлюсь? Печенег как-то судорожно выдыхается. Вылезаю из-под парня. Скидываю с себя простыню, встаю с кровати. Библиотекарь неотрывно смотрит перед собой, пытаясь, видимо, договориться со своей головой. - Как ты..., - глухо произносит Печорин. В его голосе слышны нотки угрозы. - Это было просто, - пожимаю плечами, облокачиваясь на стену так, чтобы видеть спину парня. - Я всегда нравился людям. По какой причине, ума не приложу. Печенег медленно встает с кровати, поворачиваясь ко мне. Вы только посмотрите, опять хмурится. Может быть стоить налепить туда скотч? - Предупрежу твой следующий вопрос: когда, - продолжаю вещать я. - Думаю, я начал что-то подозревать еще с новоселья... Изначально я действительно полагал, что все это не зайдет дальше глупой шутки. Но сегодня окончательно убедился. И как видишь, - выдаю натянутую улыбку. - я не ошибся в своих выводах. Хотя, как мне кажется, ты сам еще не понял, как это работает. Поправляю слегка растрепанные волосы. Ну, что скажете, Григорий Александрович? - И что ты предлагаешь? - чуть грубовато спрашивает библиотекарь, окончательно отошедший от замешательства. - Я хочу все прояснить, - нервно заламываю руки. - Если ты хочешь просто переспать со мной, то... я не буду против. Но если вдруг ты хочешь чего-то большего, - смотрю прямо на Печорина. - то выметайся из моего дома и не смей больше приближаться или касаться меня. Печенег буравит меня тяжелым взглядом. Так будет правильней. Нужно обозначить границы. Я не хочу, чтобы все повторилось опять... - Так что ты решил? - неосознанно тереблю в руках кончик футболки. Выбери первый, выбери первый, выбери первый... Я хочу закончить все быстро. Многие пытались затащить меня в постель только по ведомым им причинам. Секс без обязательств - это всего лишь секс. К тому же, не может же Печорин, действительно, испытывать ко мне что-то... Это ведь абсолютно безумно. Просто абсурдно. Мы не так хорошо знакомы, да и сам Печенег... не такой он, чтобы в меня... Библиотекарь подхватывает с пола джинсовку, накидывает ее на себя и направляется в сторону коридора. - Да ты гонишь..., - из моего рта вырывается хриплый нервный смешок. - Это же бред... Ты не мог... Ты просто не мог! Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Я и Печорин... Я и Печорин! Мы просто... Это ошибка! Дурной сон! Он не мог... Он не мог! - Какого черта!? - меня начинает потряхивать. Хватаю Печенега у самой двери, вцепившись в его куртку. Вернись! Передумай! Я не смогу жить с мыслю о том, что... - Завтра можешь не приходить, - глухо произносит парен. - Отдыхай... Внутри резко появляется злость. Злость на себя, Печорина и весь этот гребанный мир, от которого я уже порядком натерпелся. Почему? Почему все это происходит именно со мной? - Ты такой же как и все остальные..., - меня трясет от гнева, обиды и отчаяния. Как остальные... Такой же как они... Им всем было плевать на меня, на мои чувства. Им всем было насрать на всю ту боль, что я пережил! Они все... Все думали только о том, как заставить меня любить их! - Убирайся... Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Горло нестерпимо сдавливает, и я чувствую, как меня накрывает приступ истерии. - Прошел прочь! - грубо толкаю библиотекаря в грудь трясущимися руками. - Уходи! Не хочу тебя видеть! Я тебя ненавижу! Изо рта вырывается громкий всхлип. Они все говорили, что им ничего от меня не нужно, а потом уходили. Им всем нужно было, чтобы я любил их... Но я просто не мог этого сделать. Я правда пытался! Я соглашался на любые отношения, лишь бы не думать о том, что на моих руках кровь любимого человека. Но у меня не получалось. Я не мог... После того, что случилось с Володей, я больше не имею право кого-то любить и быть любимым. Медленно по стенке опускаюсь на пол. Когда все это уже закончится... Хлопает входная дверь. Все в порядке... Это всегда происходит... Рано или поздно. Они уходят. Несут ерунду о том, что мы просто не сошлись характерами... С трудом заставляю себя подняться, и шатаясь иду обратно в комнату. Плюхаюсь на колени у кровати и вытягиваю из-под нее небольшую картонную коробку. В конце концов, это мое наказание за то, что я сделал... Отодвигаю крышку. На мои колени опускается мужская рубашка. Дрожащие пальцы скользят по шелковой белой ткани, пока не останавливаются на огромном кроваво-красном пятне. - Прости меня..., - судорожно выдыхаю, скомкав нежную ткань. - Прости... Прости, что я убил тебя... Примечания: 1 саунд - от анг. "sound" - звук 2 Сметана Band - Злее 3 гроулинг - прием экстрим-вокала в жанрах тяжелой музыки, по звуку напоминает утробный рык. 4 Сметана Band - Каждый твой 5, 6 Нервы - Из бара 7 Предсмертная фраза Питера Паркера (Человека-Паука) из первой части "Мстители. Война бесконечности" 8 У Жени специфичный музыкальный вкус. Очень специфичный. А вообще, на волынку его подсадил (боже, как это звучит!) Чацкий, когда они еще учились в Оксфорде.